Я юной девушкой была...

"Я юной девушкой была…» или котёл бурнокипящий.
            Меннипея в некласическом стиле


Часть первая. Рассказы и суждения, относящиеся к  теме  безмолвного танго  вдвоем.


     Тогда казалось, что ничего примечательного не происходило под вечным небом, и дни проходили  за днями, оставляя после себя обрывки несбывшихся грез – так уж соткано дерюжное полотно его доли. Но несбывшиеся мечтания не разочаровывали, а, напротив, подогревали разлитый в каждом закоулке тела жгучий интерес. И это кипение захватывало его в настолько обширные водовороты бурлящего круга, что бурного-то течения событий не ощущалось вовсе, а было  до обидного обыденным всё вокруг.

    Так происходило именно на третьем году  сегмента "Кипящий кубок" его жизненного цикла.

    Деление всей продолжительности  человеческой жизни на  доли, какими-то таинственными нитями связанные с неким числом,  представляется занятием интересным с точки зрения осмысления, как  самой содержательности существования всякого человека, вынужденного взаимодействовать с себе подобными, так и того, насколько гармонично использует он возможности, открывшиеся  своим появлением на свет.
    Однажды братья Гонкуры1– возьмем это за точку начала рассмотрения сего предмета - сославшись на неназванный ими авторитет, обратили внимание на то обстоятельство, что человек в своей жизни обновляется (путем рождения новых и отмирания отживших клеток - авт.) каждые семь лет.
    Даже если пренебречь нумерологической тайной семерки как простого числа, дающей основания  еще халдее-семитам   придавать ему священный смысл, то всё равно есть во всем этом что-то мистическое. Какая-то тайна, прихотливым образом связанная и с зодиакальным кругом и с астрологическими расчетами. То, что семилетие не вполне вписывается ни в двенадцатилетний, ни в шестидесятилетний цикл, мне кажется, содержит  в себе целесообразность более высокого порядка, назначение которой - распространить действие семилетнего цикла человеческого обновления за пределы ограничения, установленного кратностью числа шесть и, таким образом, вывести развитие человека из круга чисел двенадцать - или шестьдесят -  на уходящий в неизвестность виток спирали.2
    Эта тема настолько специфична, сколько и глубоко содержательна, что интерес не каждого любителя смысловой эквилибристики может преодолеть затруднения, понятные при досужем чтении, предполагающем известную легкость. Отнесемся же с уважением ко мнению читателя, далекого от гносеологических изысков и прямиком устремимся к обзору внешних проявлений тех событий, что оказались на сей раз в сфере нашего внимания.
    Тем же, кому интересны более существенные подробности блуждания среди  разрозненных  артефактов прихотливого воображения близкого мне круга познавателей открытой нам безбрежности мира, могут обратиться к  приведенным  во второй части этого текста, избранным  авторским комментариям путём собственных рассуждений или же отрывков из относящихся к теме публикаций.    



    В шестнадцать лет, если определять по  общепринятому календарному исчислению времени, самое время заявить окружающим о самом факте  своего существования и извлечь из этого первые плоды удовольствий.
    Наступившее, под знаком этих притязаний, лето застало его на просторах диких степей, где с давних пор роют в горах золото, уран и прочую  минеральную полезность.
    Действительно, следы этого, не единожды воспетого  нашим народом производственного процесса, встречались то тут, то там в виде  полузаросших отвалов, обвалившихся карьеров и поразительно узких старинных подземных ходов, источающих жуть.
    Мимо всей этой горной древности и пролегал путь мобильной группы, изучающей какую-то, возможно и невероятно интересную, проблему особенностей взаимоотношений здешних минералов - одних с другими  - в глубинах этих широко раскинувшихся пространств.
    Трава в степи успела выгореть, и молчаливые склоны раскаленных солнцем холмов уныло глядели в долины, где умирали пересыхающие русла редко встречающихся водотоков.  Казалось, что только одна речка Урулюнгуй была жива среди царящего вокруг оцепенения, настолько, что крутым изгибом своего русла образовывала широкую заводь, которая использовалась, как естественная купель, населением, обретавшимся в этих пустынных местах.
    За многие километры добирались сюда люди, чтобы в выходной день справить праздник соединения своего грешного жития с первородством водной стихии, вобравшей в себя всю силу солнца, чудотворящего прямо сейчас, посреди благоговеющей земли, зачатие восторга - сочетанием воды и тела.
    Как некогда в туманную, даже для ученого ума, эпоху жило в первородном бульоне мычащее существо, приготовляющееся однажды впервые осознать блаженство   б ы т ь среди этого мира,  также и теперь собравшиеся предавали свои раскаленные тела прохладе вод и от восторга орали столь  же нечленораздельно, как и этот, теперь должно быть понятно для чего упомянутый мной, доисторический предшественник.
    На этом столь многозначительные аналогии нам надлежит отставить, ибо наступало, по обычаям сего времени, обязательное пиршество на природе.

    Отсутствие тенистой растительности создавало понятную проблему разве что для молодежи, едва вступающий в репродуктивный возраст,  - особи же более взрослые  и  в этом случае находили возможность выделиться  в группы, сообразно взаимным привязанностям и социальному положению.
    Начальство располагало свою щедрую скатерть чуть поодаль от того места, где кучковались подневольные сословия, выкладывающие сейчас свои менее притязательные припасы: кто на разостланные газеты, кто прямо на траве, а кто и на покрывалах своих, оставленных по сему случаю постелей.
    Елось и пилось, несмотря на жару, помногу  - вот уж и песни понеслись над пустыней мира. Только детвора продолжала,  вопя,  плескаться в мутной смеси речной воды и поднятого со дна ила.
    Изредка в купальню  входили томные красавицы этих мест, за долгую зиму втайне взлелеявшие свои  округлости  уходящего  угловатого девичества, и ныне не знающие, как распорядиться всеми этими приобретениями.
    Парни же от их вида теряли остатки разума и вели себя привычно неадекватно.
    Но было  в их чудачествах что-то, заставляющее более пристально вглядеться в эту нарочитую дурашливость и  увидеть там,  сокрытое  осознание трагической невозможности вполне распорядиться и собой и, тем более, судьбой избранницы своего сердца. Ибо вставала впереди перспектива разлук: кто-то из них уйдет в армию, кто-то уедет учится на чужбину, а кого-то дождутся, наконец, трудовоспитательные спецучреждения неласковой родины - много есть охотников до твоей души и созревающих телес, и ты - самый распоследний в этой очереди.



    Что заставляет нас покидать родные гнезда и разлетаться по миру в поисках благополучия? Может быть неверные представления о том, что есть благо и чего стоит избегать в  благих целях. Чувствуется, что в выборе участи  над человеком главенствует какая-то изощренная воля,  бросающая нас в котел судеб, питающий угоду владык, объясняя наши блуждания вокруг да около элементарной охотой к перемене мест.
   Вот, на берегах благословенного моря, самой природой созданных для безмятежного процветания, сотрясаются в прощальных рыданиях красна девица и ее мать; а вот в центре огромного материка, у прозрачной речки сокровенного детства, другая  мать печально глядит на дорогу во след уезжающему сыну.
   Ожиданием перемен кончились школьные годы,  но так уж устроен этот мир, что все надежды на будущее никак не связаны с корнями семейного древа. Да и самих-то корней, которые уходили бы во глубину рода, нет.  А есть только многократно подрезаемая поросль, местами сплетенная в упругую дернину благоухоженного газона, или же это может быть чахлый покров безродного существования. У каждого своё.
Но кому могут быть дороги химеры родства, тем более стоящие на пути к сияющим перспективам преобразований?
   Вот и  пустеют малые города и села, где только бы и жить плодотворным существованием, а разбухают чудовищные мегаполисы, в которых каждый чувствует себя одноразовостью чьих-то меркантильных интересов.
   Возможно, покажутся прекраснодушными эти рассуждения человека, уютно восседающего в этот момент на сияющем ухоженностью санфаянсе, и распространяющегося при этом  о благостности жизни там, за пределами столь изысканных удобств.
   Да, было бы опрометчиво наделять те берега, мимо которых уже пронес нас  бурный поток жизни, исключительно совершенствами.
   Но что-то заставляет меня снова и снова возвращаться в мыслях к истокам пути, и замирать в благоговении, допустим,  перед потускневшим портретом неведомого доселе предка, обнаруженного в тайно хранящихся закромах.
   Вид этих спокойных, уверенных в себе людей никак не подтверждают наши представления о беспросветном прозябании людей в темные эпохи, наш побег из которых был освящен немыслимыми жертвами - этому нас учат глянцевые герои, биографии которых допущены к употреблению в делах воспитания новых поколений.
Но как-то не укладывается в воспитанном сознании редко всплывающие факты благополучия того, как жили люди  в те беспросветные времена.3

   Конечно, возможность пользоваться порошком "Тайд" для стирки белья без кипячения, пить воду "Колокольчик" и неустанно бегать за "Клинским", на ходу перезваниваясь по сотовому: то с одним, то с другим собеседником пустопорожней болтовней – всё это  должно же иметь какую-то цену!
   В этом прайс-листе и отображается реестр величия наших свершений!
   А человек древности, хоть и содержал в себе не осознаваемую ещё – потенциальную -  уверенность в продолжении этой,   изобилующей нечастьями, но прекрасной, хотя бы потому уже, что единственной,  жизни, не на одно еще поколение вперед, (интересно - существует ли подобная уверенность у моих современников?)-  был все же лишен возможности, например,  гордиться человеком, запущенным в космос на замену дрессированным собачкам, или без труда совершать перелет из края в край континента, чтобы заснуть в начале пути и проснуться в конце его, с удовлетворением отмечая, что эти часы благоприятственно выпали из времени его осознанного бытия.
   А между тем  наш собственный опыт говорит о том, что нет на нашей земле мест, где невозможно было бы  процветание человека. Более того, и сами природные катаклизмы дают, уверенному в своих силах человеку, возможность найти решение самых сложных проблем, и возвыситься, выйдя победителем прежде всего над собой.
   Как приятно тогда чувствовать, например, тепло простенькой печки, когда отдыхают мышцы от  добывающих трудов, что блаженно растворяется в недрах расслабляющегося тела принятая пища, а в голове светло и безмятежно,  языками пламени на прогорающих головешках, всплывают  приятные размышления.
Разве можно оспорить и то, что подобная эйфория возможна и на более высоких уровнях комфорта?
    Конечно же, так бывает. Но внутри каждого неизбывно живет вопрос цены, за которую мы готовы отдать свое достоинство в обмен на внешние проявления достатка.
Тот, кто устанавливает тарифы этих платежей и несет моральную ответственность за извращенную сущность выпирающей ото всюду  алчности.
   Но  ведь сказано же:


Когда злодеи процветают,
а праведные нет,
то, если это длится долго,
праведники отчаиваются.
Подобно маленькой иголке,
начинается ложь.
Когда она вырастет с мотыгу,
она убивает.4


   По счастью во все времена есть и те – хоть  и  кажется,  что их исчезающе мало (но именно на них держится свет нашего мира из века в век) - кто  изо всех сил хранит в себе свое первородство, как тончайшую нить, связывающую нас с прошлым -  вплоть до первых колен рода человеческого.
  Зачем это вообще нужно?..


  ... Вы  ждете ответа? Так может в самом факте ожидания и скрывается он до той поры, пока не очистится от условной чешуи и станет удивительно ясным стремление  осознать себя в этом мире, не носителем нереализованных амбиций, талантов и претензий, а  созидателем своих особенностей - этого источника удовлетворения. Не просто желать своего признания в глазах людей, а испытывать непреодолимое влечение иметь это желание. Здесь находится край с которого стартует дельтоплан наших устремлений. Здесь же и открывается пропасть, над которой мы отправляемся в полет.
    Будет ли справедлив наш приз в конце пути? Как ни растекайся мыслею по древу5 о бескорыстии своего стремления к познанию - все же хотелось бы вознаграждение за свои труды.
   Удачи тебе, соискатель! 
   Она тем более необходима потому, что неумолимо выстроенная сила условностей и традиций незримым барьером  всегда  стоит на пути желания принять в объятия своей ласки и заботы пугливую красоту,  томящуюся сейчас, возможно и в Урулюнгуе, среди   безмятежных еще детских воплей - навечно и безоглядно.
Что эти традиции - беспросветная дурь, или же тайная мудрость высших сфер?
Что?
Пока всплывает в наших душах этот знак вопроса, неумолимо течет время  и волею элиты где-то в этих местах вырастает  некий Комбинат6 ,  как символ свершений, созидаемый для нашего блага.

   А пока клонился к закату выходной день и уже приходили исподволь тревожащие предвестники унылого однообразия предстоящей рабочей недели, которые тут же гасились очередной и, в общем-то, чрезмерной, чаркой.
   
  Но жить, однако же, было интересно.

  Многочисленные отряды естествоиспытателей, разбросанные по просторам Забайкалья щедростью и тайным умыслом партии и правительства, встречались на своем пути и тут же, у остывающих автомобилей  совершали  беседы своего дружеского научного круга. Проходило время, и собеседники  разъезжались, нимало не беспокоясь о том, доведется ли встретиться вновь. Но беспокоиться, собственно, было  не о чем, - придет новый сезон, и эта земля примет своих пытливых дознавателей снова.
   Некоторое время их мобильному отряду пришлось задержаться в  шахтерском поселке, потому что в местном рудоуправлении были неплохие фонды интересной, с точки зрения задач отряда, информации, да и рудничная лабораторная база позволяла, между делом, переработать фактический материал, существенно уменьшив этаким образом проблемы доступа к институтским мощностям  в предстоящий камеральный период, когда возвратившиеся с полевых работ гордые исследователи все разом обратятся в униженных просителей доступа к дробилкам и истирателям образцов горных пород.

   Это был заметно стареющий поселок, образованный, действительно очень давно, населением, добывающим что-то полезное из глубин шахты, стоящей особняком, и из карьера, примыкающего  к обширному пастбищу, орошаемому естественным образом водоотливом из горных выработок.
   Скот местных жителей немало досаждал персоналу рабочих смен во время подготовки к производству массовых взрывов. Как заправские ковбои носились тогда горняки по зеленому лугу, щедротами велико-руского фольклора изгоняя настырных животных за пределы радиуса разлета осколков.
   Вот, наконец, в  сонной тишине обозначился предупредительный взрыв и, с некоторой задержкой, вспучивалась почва добычного яруса, мощно ахал, долетавший до обычных в этом деле зевак, звук - взметался вверх широкий фонтан породы, в клубах пыли и желтого дыма сгоревшей взрывчатки; вверх и в стороны  устремлялись темные точки  разлетающихся осколков, со шмяканьем падающих то тут, то там, в расстояниях, игнорирующих предписанные действующими правилами. Этой особенностью взрывов счастливо пользовались маньяки, в которые обращается едва ли не каждый наблюдатель этого действа - что-то тайное так и тянет оказаться в момент взрыва поближе, чтобы завороженно глядеть, как отделяются от рушащейся массы отдельные осколки, взлетают высоко, и, потеряв там обретенную энергию, падают вниз - тогда можно, следя за их траекторией возбужденным взором, угадывать место предстоящего приземления, отклоняясь в сторону, если угроза столкновения оказывается очевидной.
   Миг торжества  утоленной страсти краток - теперь ничто не напоминает о только что свершившемся - и следует удалиться, чтобы избежать встречи с взъяренным руководителем работ, у которого эти забавы уже оставили не один след в сердце, своей угрозой возможных последствий.
   Гораздо увереннее чувствовала себя настоящая элита этих мест - те кто работал под землей. Все щедроты местной жизни были у их ног.
Представьте себе, какой переполох производит рослый детина, решительно ввалившийся в окружении своих нетрезвых спутников в крохотный зал местной почты.
Ему предстояло снять со сберкнижки ошеломляющую сумму рублей, необходимую, то ли для оплаты выделенного где-то в министерской выси автомобиля марки "Волга", то ли для расходов в предстоящей поездке на берега Черного моря по, опять же выделенной, но уже инстанциями несравненно более низкого уровня, путевке. Необходимая заявка на деньги, разумеется, уже была сделана и истребованная сумма была загодя аккумулирована в местном сейфе. Но теперь-то работницам почты надлежало расстаться с этими сокровищами. Это обстоятельство так волновало коллектив весь сегодняшний день, что все они украдкой следили за тем, как кассир, едва не лишаясь чувств снова и снова пересчитывала жесткие листы новых купюр, прибавляя к ним мятые остатки оборотной наличности.
   Получив многострадально вскрытые пачки, их обладатель машинально, для вида, пересчитав деньги своими неловкими в этом деле лапищами, сунул их в карман пиджака, одетого, несомненно, для этого случая, и многозначительно покинул опустошенную напрочь кассу. Следом за ним оставили поруганное помещение и его дружки.
   Редкие посетители, вместе с почтовиками погрузились в молчаливую задумчивость. Но, через насколько минут, обычная жизнь в учреждении восстановилась, и мелкая монета по операциям дешевого социалистического быта вновь зазвенела в тарелочку кассира, вполне восстановив тем самым ее обыденное величие.

   Девяносто шесть копеек! стоила бутылка  вина "Рислинг", диковинного для сибирской портвейно-водочной повседневности. Заморские эти бутылки повсеместно пылились на полках, так же, как и в этом магазине, пропахшем черствым хлебом и застарелой соленой селедкой.
   Альтернативным тому предложением был зеленоватого вида ликер с ничего не говорящим  названием "Лимонный".  Таков ли был в действительности запах лимона, или же нет - не знало большинство потребителей, не имевших возможности насладится видом "Книги о вкусной и здоровой пище", содержащей вступительное слово главного кулинара страны Анастаса Ивановича Микояна - да будет вечно сиять его имя в памяти народной! Но  гастрономические нюансы, собственно, никого и не интересовали.

   Далее автор приведет свои соображения, возникшие по поводу своего контакта с этим зеленоватым продуктом, составленные исключительно прихотливостью своего восприятия мира. Нужно со всей определенностью подчеркнуть, что подавляющая масса алчущих этого напитка была избавлена от подобных комплексов и употребляла, а даже если бы и злоупотребляла - что из того - ликером "Лимонным" , с предельной естественностью.

   Итак, мои соображения заключаются в том, что ликер "Лимонный" был выработан в стране ведущей тогда победоносную войну против заклятого врага всех народов, борющихся за свою свободу и колониальную  независимость.
Смелые вьетнамцы таким образом благодарили братский народ, навязчиво оказывающий помощь и поддержку в этой схватке добра со злом. На чьей стороне развивался штардарт благородства уже и не столь важно, но стоимость того количества поступившего в джунгли оружия, переведенная на привычный в нашем народе язык поллитр, способна была бы поставить на колени не только неисчислимую заокеанскую военщину, но и, совокупно, все население страны развитого социализма, чутко реагирующего на малейшее движение любого племени к свободе и свету разума, происходящего, по велению тогдашних  элит строго в канонах учебника  по историческому материализму. С воодушевлением встречали мы на улицах своих городов очередного вождя, проезжающего по стране  победивших идеалов справедливости -  кавалькадой сверкающих черным лаком машин на скорости, пропускающей отдельные непривлекательные детали быта.

    Тем не менее, несмотря на то, что скорость, с которой расходился наш благоприобретенный ликер, делала бессмысленной предпродажную его подготовку,  население сохраняло свою сплоченность, энтузиазм и патриотизм высокого уровня, хоть и расхватывала бутылки прямо из тары .
    Да, напиток употреблялся в столь больших количествах, что предполагавшийся его тонкий букет обращался в субстанцию тошнотного свойства, которую  мог преодолеть только  организм работников тяжелого физического труда.
Вот и решили не вполне еще окрепшие студенты, приостановить свою напускную порочность, чтобы разом сойтись во мнении:
    - Надо попробовать!
    Пыльная бутылка, напомним - "Рислинга, однако же не замедлила явить свою строптивость, настоятельным требованием штопора, предмета экзотического в повседневном молодежном обиходе. 
    С этим затруднением молодёжь справилась сразу же за углом, возле кучи бумажных ящиков, источающих приснопамятный запах предполагавшегося лимона и неведомых тропических специй - (тошнотворный букет этот преследует его и по сию пору - стоит только обнаружить в напитке зеленоватый оттенок).
    Кислятина - таков был единодушный отзыв юных потребителей. Засим дальнейшая дегустация Рислинга была  прекращена.
    Возможно, и до сего времени лежит эта недопитая бутылка в зарослях травы, если  ей не суждено было быть сметённой волной коммунистических субботников, с неотвратимостью приходивших на родные просторы ежегодно, в преддверии расцветающего мая. Хотелось бы , чтоб лежал этот, старинный уже, сосуд из под сухого вина, божественную сущность которого довелось ему осознать лишь много лет спустя.
    Сейчас же он исполнен памяти о посещении этих пределов, о том, что связано не только со ставшими уже некими символами, такими понятиями, как жара, лимон, ликер и Вьетнам.
    Шахтеры же были чужды рефлексии относительно упомянутого предмета рассуждений.
    Ну и, конечно, жизнь местного света не замыкалась исключительно на усвоении столь дружественных запасов спиртного. В целях организации и проведения культурно-массового досуга населения, тщанием местных властей был организован парк культуры и отдыха. Это отеческое решение было принято, видимо недавно, потому что  кусты тополей, высаженные квадратно-гнездовым способом на пустыре в центре поселка, достигали высоты пояса отдыхающих, а окраска танцплощадки с эстрадой еще не утратила глянец. Только проемы в ограждении  придавали вид обжитости этого досугового центра. Недостающие штакетины были, понятно, использованы на завершающих стадиях еженедельных танцев по субботам.

    Тут-то и довелось испытать ему и триумф и падение.
    Именно так завершилась некая акция их группы из отряда, по некоторым признакам решившей, что пора доброму молодцу  более конкретно предъявить свои достоинства местному населению.
    Причем, единственным лицом, непосвященным в столь дерзновенные планы, оставался собственно исполнитель, которому развитие событий не представлялось результатом интриги, а совершалось как бы произвольным стечением обстоятельств.
   
    Это был быкастый парень с крепкой костью, открытым лицом, увлекающимся и простодушным. Безотказно он делал все: то согбенно корпел над грудой документации из рудничного архива; то переносил тяжесть проб, отобранных в жарких маршрутах, совершаемых по, казалось что бесконечным, выгоревшим на солнце, хребтам; то размеренно дробил тяжелым стальным пестом добытый каменный материал в ступе, изобретательно выполненной институтскими умельцами из кислородных баллонов.
    Но больше всего ему нравилось работать под землей.
    Посещение действующих выработок приезжими учеными согласовывалось с  местным руководством под воздействием сокрытых от коллектива обязательств. Ему же просто выделили комплект снаряжения, принадлежащий главному инженеру, и наказали не допускать его повреждения в непривычной, для начинающего, подземной обстановке, где требовалось постоянное внимание, чтобы не влететь под проходящие составы электровозной откатки, не наскочить на бесчисленные штыри и крючья, невесть для чего вбитые в крепь среди переплетения силовых кабелей, не попасть под удар вентиляционных рукавов, то безвольно висевших на подвеске, то разом раздувающихся под напором включенной вентиляции.
    Вид нашего неофита в гидроизолирующем костюме с коробкой самоспасателя через плечо с аккумулятором у пояса и светильником на проходческой каске был настолько внушителен, что  вопрос, о соответствии его возраста  требованиям действующих правил допуска персонала к работе в подземных горных выработках, представлялся излишним. Да и как он возникнет, когда молодой здоровяк в необходимой амуниции едва входил в клеть, уверенно тесня работяг, обреченно перемещающихся к рабочим местам.

    Звякнув - брякнув чем полагается, клеть изготовилась и,  приняв команду стволового -"Вниз" -тут же резко провалилась, проскакивая проблески проходящих горизонтов. Грузновато осев на стопорах, она остановилась и выпустила прибывших в квершлаг.
     Сразу же открылся влажный отблеск ходка и рельсов, цепочка уходящих в глубь светильников, - гудящий поток вентиляции приносил аромат сгоревшей взрывчатки, смешанный с гнилостным запахом крепи.
     Начавшаяся его работа приглушала инстинкт самосохранения от опасности, несомненно исходящей от чудовищной толщи земных недр, вскрытых выверенной мерой образованных полостей. Поэтому, даже в  случае, например,  имевшей место аварии водоотлива, отрезавшей путь к стволу, он спокойно поднимался на вышележащий горизонт по узким людским ходкам, в кромешной мгле, которую не в силах был развеять ничтожный свет фонаря.
Перед этим, в рудной камере, где из груды только что произведённой отпалки струился ядовитый газ - свод кровли едва доставал луч фонаря - там нависали, не обобранные еще заколы (дано было слишком мало времени, чтобы до входа рабочей смены успеть отобрать интересующие пробы) - он испытал некоторое беспокойство, вполне естественное для человека, осознающего реальность.
Но в работе быстро проходило время, и вот уже единый поток шахтеров поднимается на поверхность и идёт сдавать  самоспасатели и светильники на зарядку.
    Следующий пункт обязательного цикла - баня.
    В сумеречности помывочного отделения один за другим вскипает шум открывающихся кранов, отзывается цедящим звоном воды наполняюшиеся тазики – избитые, с потемневшей оцинковкой. Обнаженные трудяги усаживаются на лавки - кто где успеет - чтобы совершить столь естественный обряд омовения.
Оживление разлито в объемах нежаркого помещения и картина множества сильных и здоровых тел в совокупности крепких мышц полного набора мускулатуры способна ни у одного рафинированного жителя изнеженных мегаполисов затуманить взор шевелением самых сокровенных извращений.Здесь же в шахте все совершается иначе. Обычная процедура выхода из рабочего состояния на свободу предстоящего отдыха.
    Но все ожидают появления местной знаменитости, волею случая оказавшейся в составе смены.
    Петро (а, возможно, его звали иначе) был непримечательного вида мужичок: невысок, непривлекателен лицом, да и фигурой ничем не выделялся среди потомков забайкальских казаков и быстроглазых дочерей степи, таящих в своей застенчивости необыкновенную живость, накопленную тысячелетиями поглощения щедрот родных, распростертых под солнцем пространств.
    Этот Петро, в силу столь естественной необходимости обнажится для удаления загрязнений, вызванных работой в забое, всегда оказывался в затруднительном положении, усиленном его постоянной стеснительностью перед фактом, приобретенной невесть за какие заслуги перед Создателем, одной своей особенности, сокрытой до поры от притязаний общественного интереса.
    Не знаем достоверно, какими инструментами он пользовался при выполнении сменного наряда. В данном же случае всех занимали возможные измерения того оружия, каким наградила его природа.
   Поэтому в мойку он входил, всегда прикрывшись тазиком; и сразу же искал укромное местечко, где бы можно, отвернувшись от всех,  наспех смыть грязь и пот. Но каким бы ракурсом он не был развернут заинтересованному наблюдателю - всегда ошеломляюще выступали из-за укрытия части скрываемого целого.
Более или менее спокойно чувствовал себя знатный оруженосец, когда под прикрытием тазика и чресел, омывалось туловище; без особых проблем можно было пошоркать мочалкой, уложенный на скамье сам предмет всеобщего интереса. Но ведь были еще и ноги от колен до ступней.
    Вы представляете себе эту проблему?
    И все же, самое интересное происходило, когда Петро вынужден был намылить голову и тем самым утратить контроль над ситуацией. Всякий стремился тогда, расталкивая конкурентов, подобраться поближе и ухитриться дернуть многострадальный конец. Те, кому это удавалось, делились позднее своими впечатлениями с друзьями. Несомненно, в их описаниях доминировали аналогии  с рукоятью кувалды и другими соизмеримыми рычагами, способными, вообще говоря, перевернуть весь мир, что известно каждому еще со времен Архимеда.
    Тогда же пострадавший от столь удачно завершившихся посягательств, спешно покидал помещение под взрыв хохота вполне удовлетворенного коллектива.


   Уж если мы невероятными путями вышли на эту тему, то, может быть, стоит продолжить заявившую о себе проблему, поскольку предположение, что представится иной повод для этого, было бы опрометчивым.
   Какие выражения мы ни выбирали бы  чтобы разглагольствовать здесь - всё будут двусмысленности. Не нами так заведено и нам ли объясняться перед возможными блюстителями точных определений?

  Интересно все же, что понуждает к такого рода забавам здоровый мужской коллектив - вот загадка для специалистов психоанализа. Автор же далек от владения инструментарием этой, достаточно специфической, науки.
Все что он может - это только предъявить свои впечатления.
Многие скажут: - "лучше не стоит". В том смысле, что не нужно.
Но неведомая сила понуждает неслуха оказаться в плену неодолимого требования  жизни, предъявить картины, явившиеся столь естественно, хоть и непостижимо (чувствуется некая выспренность, правда? - но оставим  эту фразу без корректировки - чем то она властна над автором. Возможно тем, что дает шанс притушить, естественную в этой ситуации, неловкость, если не сказать - стеснительность).

   Теперь настал черед переместиться в район Второй Речки.7  Почему именно Второй - также трудно объяснить, как если бы это была Первая, Черная, Желтая, или какая-либо иная речка на просторах моей необъятной Отчизны, но именно там, на Второй в свое время был  обустроен некий Пересыльный пункт, где устойчиво функционировала   тщательно разработанная процедура обработки поступающих контингентов.

    После недельной болтанки в гудящем по-черному эшелоне, контингент обращался в оборванцев - только клочья одежды прикрывали грязные тела, расставшихся со свободой парней.
     Теперь они небольшими партиями прибывали во мраке ночи ко входу в приземистое здание из основательных кирпичных стен. В первой же комнате им приказывали сбросить свои лохмотья, при этом следовали дежурные разъяснения их права сдать  одежду для возвращения владельцу. Если у кого и возникал вопрос о том, как же это будет реализовано на практике, то сразу же и затухал ввиду очевидной бессмысленности происходящего. Поэтому, желающих воспользоваться этим , уж никак не ожидаемым  проявлением заботы о праве человека на собственность, не было.
    Тем, кому интересна дальнейшая судьба столь пренебрежительно оставленных одежд  остается только сказать, что они будут перемещены банным нарядом, виду полной потери товарного вида, и связанным с этим отсутствием возможности поживиться,  к топливному люку котельной, где и сгорят в топке -  только пепел их развеется мощной трубой по окрестным зеленеющим дубравам.
   Всё это произойдет скорее, чем их владельцы закончат помывку.
   А пока, обнаженные воины - а это были именно они, призванные отдать гражданский долг народу, которому, видимо, успели серьезно задолжать, - чередой подходят к проворному  стригалю, единым махом лишающих их привычных причесок; затем их равнодушно осматривает человек в застиранном до серого цвета халате медработника; и уже после этого они получают поразительно воняющий кусок мыла величиной в половину спичечной коробки.
   Открывается дверь в некий полумрак, куда им приказывают войти и приступить к помывке.
   Размеры помещения навсегда остаются неясными, потому что ржавые  плафоны  закрытых светильников оснащены лампочками едва ли на треть. Но этого достаточно, чтобы разглядеть вверху водопроводную сеть с кустарного вида рассекателями. В кранах нет нужды, потому что невидимый оператор дистанционно уже подал  тепловатую воду, начавшую скупо истекать из редких работающих решеток, да так, что попасть под струю, можно было только сбившись в кучки.
   Слегка увлажнив свои гибкие тела, собравшиеся оставляют всякие попытки вымыться и впадают в некую оргию, единственным устремлением которой было  всунуть скользкий обмылок товарищу.  При этом надлежит,  в свою очередь,  так напружинить оба своих – отнюдь не интеллектуальных, - полушария, чтобы воспрепятствовать проникновению чужеродного тела туда, где накануне уже победоносно побывал щуп отбора материала на кишечную флору,  или фауну? - (право, автор равно не силен ни зоологии, ни в биологии, а обращаться за уточнением – что же ищут аналитики там,  внутри будущих советских воинов, считает не столь уж необходимым, но и отказаться от употребления этих слов нет сил - уж больно красиво звучат эти термины незнакомого круга знаний, применительно к описания посягательств на суверенитет личности, когда  жопа предстаёт как образ, например, огнегривого льва  исполненного очей в окружении благоуханных цветов8  что никак не совмещается с представлениями автора о столь тесной и мрачной обители,  в кою был  тогда  устремлен подневольный взор исполнительного медработника).


Я скромной девушкой была
Virgo dum florebam,
нежна, приветлива, мила.
Omnibus placebam.

Пошла я как-то на лужок,
Flores adunare,
Да захотел меня дружок...
Ibi deflorare.. .


Deflorare - чисто конкретно! С чем связано пристрастие военных к широкому употреблению  русского эквивалента этого выражения? Возможно с осознанием основного содержания вооруженной борьбы, каковое составляет необходимость: пристально вглядываться в прицелы, чтобы, вовремя обнаружив цель, решительно вести прицельный огонь на поражение.
     А может это и не так!
     Но все равно упомянутой выше процедуры не избежать, каждому в свой срок,  и маршалам страны и рядовым. Всем, новобранцам,  вне зависимости от бывшего их гражданского состояния: и режиссеру, и трактористу и даже двум директорам районных домов культуры, да и просто балбесу нашей прихотливо подобранной воинской команды – предписывалось теперь,  подойдя, самостоятельно нагнуться, раздвинуть руками ягодицы и расслабиться, дабы уменьшить болевой эффект от этой операции, выполняемой, одуревшей от обилия работы, медсестрой. Иногда она, по понятным причинам, ошибалась, от чего сфинктер пациента судорожно сокращался и повторная пенетрация совершалась несравненно более чувствительно, что и, понятно, сe la vie – такими нас устроила природа..
    Потом, когда  и замыкающий нашей команды отдался в опытные руки медсестры,  и нас строем да с песнями провели по улицам Второй речки в палаточный лагерь на сопке Любви и разместили под шатрами палаток на деревянных нарах - веселью нашему не было предела. Каждый делился своими впечатлениями от состоявшейся операции   дефлораре и каждый находил эти впечатления забавными.
    Забавой предстаёт  вообще  жизнь военного человека, хотя некоторые экзальтированные особи и находят в своих игрищах едва ли не сакральный смысл. И даже употребляют в разговорах девиз «честь имею». Хотя в наших реалиях -  вот где эти офицера, и где эта честь?
 Понятно, что среди своих и не такие условности могут быть приняты. Но вот выносить свои понятия в белый свет – как-то не то чтобы уж очень…

    Итак, сe la vie. А она, жизнь, такова, что со временем происходит некое замещение основополагающих понятий  о  том, что есть человек, и  сохраняет ли  их совокупное множество свою  самобытность или же навсегда утрачивает её и предстает  только отдельным объектом чьих-то изощренных экспериментов, среди которых коллективное взятие мазка, есть далеко не самое масштабное.
   Обычно подобные процедуры соотносят с обнаружившейся вдруг проблеме  тех же неуставных отношений, считая их изобретением злокозненных россиян. На самом же деле все гораздо сложнее, - если считать избирательно, - и просто до универсальности, - если распространить свой взгляд на сей предмет за пределы своего курятника9.
 Пусть найдутся такие, что бросят в автора камень обвинения в низменности, но для него  при виде большого скопления носителей не востребованных потенций невольно приходит на ум некая сентенция, само содержание которой со всей непреложностью говорит о глубоко народных корнях вот  этой крылатой фразы:


Когда весь мир ....


(далее следует некий глагол, который следовало бы просто назвать, но существуют для  автора некие условности, не позволяющие это сделать. И только иносказательность закадровых переводчиков эротических фильмов первой волны, дает приемлемый эквивалент из нового словаря. Трахается. Разумеется не в том смысле, что стучит  что-то по чему-то. Речь идет далеко не о столь примитивном процессе упругого взаимодействия двух субстанций, рождающем звук, а о более содержательном взаимопроникновении партнеров, реализующих взаимное влечение. Итак, это слово хорошо рифмуется с последующей фразой, а потому легко приходит на ум и самым рафинированным отечественным эстетам)
      Итак, повторюсь,


Когда весь мир[трахается] 
То земля чуть-чуть трясется.


    И снова сложность. Стоит ли здесь употребить слово "земля" со строчной буквы, конкретизируя тем самым место действия до бытового уровня. Но тогда становится неясно - почему это происходит именно на почве, а не на сеновале там, или, что было бы гораздо естественнее, на постели.
    Но ведь возможен вариант и с прописной буквы. И тогда совершаемое событие приобретает вселенский характер. Сотрясение Земли - землетрясение - поражает нас мощью происходящего. Сознавая вполне несоизмеримость даже синхронного импульса сил всех участников этой  вселенской акции с  моментом инерции планеты, на пространствах которой и предполагается это действо, мы воспринимаем уместность сопоставления  космических категорий с раблезианским характером развернувшегося праздника чувств. И даже не буквально в сценах самого Франсуа Рабле и его персонажей, окружающих мир Пантагрюэля, сколько в образах, усиленных анализом описанных явлений, сделанного некогда  М.М. Бахтиным.10
   Да, жизнь горожан средневековой Европы разряжалась безудержным весельем с непристойным, нарочито грубым действом, в котором  выражалось сакральное представление о человеческом теле, представляющем собой непрерывно действующую систему освоения окружающего мира.
    Вот избыток природной субстанции проникает  через зияющие приемники верха: рот, глаза, уши, нос, - так  мы пожираем этот мир, чтобы, усвоив своим центром обретенную щедрость, дать работу производящему низу.
   Отходящие газы, воды и твердые выделения несут в себе сакральные черты. И потому так щедро используются во время карнавала для создания атмосферы безудержного веселья.
   Иное дело - дитя. Это уже не шутка; вот поэтому для него не предусмотрен сквозной путь движения - только замкнутая полость-сейф, где умножается вложенная драгоценность. Эта деталь остается вне карнавала жизни - это сама жизнь - la vie immеdiate.
   А в редкие минуты праздника так безудержно веселье народа, словно чувствующего, что история дает им возможность прожить еще не менее тысячелетия до тех дней когда черты праздников приобретут более утонченные формы - вместо испражнений, перевозимых  в бочках по улицам города, - мишура, конфетти и петарды. Никаких откровенных сцен на публике, только выверенная безбрежность бразильских карнавалов, только переходящие в толпу сцены из рекламы производителей пива, чтобы не только оправдать затраченные средства, но и обеспечить прибыль.
   И - большие сомнения относительно перспектив на следующее тысячелетие.
Так что - веселитесь во славу (какой тонкий нюанс! - в отличие от свободного - "на славу")

   Вот и остается неофитам любви стоять: кому в водах реки Урулюнгуй. а кому на ее берегу в ожидании чего-то, способного преодолеть силу тисков столь множественных условностей.
   Проходит время и течет  жизнь наших тайных привязанностей по законам параллельности  и никак не пересекутся те дороги в точке ожидаемого счастья.


Дорога сломала степь напополам,
И не ясно, где конец пути.
По дороге мы идем
по разным сторонам
и не можем ее перейти.

Сколько зим этот путь продлится -
Кто-то должен рискнуть, решиться.
Надо нам поговорить -
             перекресток недалек.
Перейди, если мне невдомек.

Дорога, дорога - поперек земли.
Поперек земли глубокий след.
Многие уже себе
попутчиков нашли.
Не надолго. А спутника нет.

Промелькнет, как беда, ухмылка.
Разведет навсегда развилка.
Где же нужные слова? -
         Кто же первый их найдет?
И опять - прозевал переход

Река избавленья узка для двоих -
стоит только руку протянуть.
Но опять, опять
на разных палубах стоим.
Подскажите же нам что-нибудь!

Этот ветер хмельной и вязкий
Шепчет в душу простой подсказкой:
- Время мало, торопись,
              и не жди конца пути
Кто же первый рискнет перейти?11



   Да, все что остается им - это сделать некогда отчаянный прыжок навстречу, в предположении, что авось все склеится самим собой.
   Авось удается не всегда. Ибо есть только один путь для  успешного сожительства в окружающей среде - это сложный процесс кропотливого преодоления собственных амбиций для деликатного взаимопроникновения в сокрытые до поры лабиринты предъявленных  предпочтений, так прихотливо взращенных тайнами отроческих грез.
    Осилить этот путь способен не каждый. И если ты один из тех, кому это удается -  береги же изо всех сил обретенную благодать!
   Да не отчается и неудачник! - разве есть что-либо на свете, кроме тебя самого,  способное перерезать тропу предназначенного восхождения.
Нет!   


    Между тем, вакханалия в мойке пересыльного пункта продолжалась совсем недолго. Течение вод сверху разом оборвалось и, сквозь остывающий пар,  донеслась команда "Выходи!".
   Что дальше было с участниками воспроизведенных событий - тема далекая от замысла данного повествования. Здесь же эта история напросилась, видимо, для того, чтобы  подчеркнуть те неестественные формы, которые приобретает совокупное общение здоровых организмов, лишенных нормализующего воздействия носителей митохондриальной ДНК, благодаря которой пытливый ум может разглядеть генетическое родство каждого с одной из семи праматерей рода человеческого12.

   А это, согласитесь, приятно при любых обстоятельствах.

  Теперь же мы вернемся, наконец, к развязке той интриги, что, напомню, закрутили его сотрудники, чтобы организовать встречу нашего здоровяка именно с одной из носительниц упомянутой дезоксирибонуклеиновой кислоты в образе столь соблазнительных форм.


   Следующим шагом на пути из мрака подземелья к свету жизни была столовая.
Хотя многие шахтеры и пренебрегали изысками общепита в пользу обыденной пищи домашнего круга, все же посетителей здесь было достаточно, чтобы сформировать медленно двигающуюся очередь.
    Эта неспешность была как нельзя кстати, ибо тогда продлялась возможность постепенного приближения к некой красавице. Разрумянившаяся от жара горячих блюд, она всеми своими прелестями предъявляла себя удивительно просто.
    Глубокий взор ее восходил от кастрюль всякий раз, когда надлежало спросить нового клиента о его предпочтениях в предложенном меню. Быстролетный, но надолго запоминающийся, вопросительный взгляд, проникающий, кажется, в самую глубину души, мягкая улыбка, подтверждающая принятие заказа, - и вот уже руки её ласково вершат круговорот необходимых движений и протягиваются к просителю с предложением принять наполненную тарелку. Не шелохнется гладь питающей влаги, а сердце все-равно замирает в истоме от ниспосланной благодати.
    Однако, быстро проходит очередь.
    И теперь остается только вспоминать, обращенную к нему улыбку, показавшуюся , в некотором смысле, особенной.
    Каким-то непостижимым образом до него дошло однажды, что в субботу предстоит встреча с этой чаровницей на танцах в известном парке.
   Свидание, чисто конкретно.
   Что это - небывалый для него натиск кавалера, или же результат чьей-то изощренной интриги?
   Так или иначе, но встреча должна состояться! И предстояло действовать!
   Как?
   Что делать?
   Как быть?
   В обеспечение успешного проведения предстоящего мероприятия, ввиду явного замешательства ответственного исполнителя, к подготовке были привлечены лучшие силы теоретической, моральной и материальной поддержки.
   Немедленно был был придан привлекательный вид прическе его светловолосой головы. Есенинский стиль в сочетании с открытостью лица, исполненного откровенно крупных форм!
   Это неотразимо - находили эксперты.
   Туфли, брюки и рубашка его были решительно отбракованы и заменены щедротами сочувствующих. Остальные составляющие комплекта скрытых средств предстоящего обольщения, видимо, находились достаточными, с учетом того, что носки и даже трусы не окажут решающего значения в самый ответственный момент.
   Итак, объект к бою готов!
   Так действуй же решительно и иди до победного конца!

   В сопровождении группы поддержки он выдвигается на рубеж атаки.
Еще издали были зафиксированы звуки музыки и отмечены какие-то перемещения поверх вершин молодых тополей – то были поселковые завсегдатаи плановых вечеров отдыха.
В  состоянии умопомрачения нашего  героя-любовника -  настолько интенсивного, что и у такого изощренного наблюдателя, как автор, происходит полная засветка следящего экрана - встреча состоялась, и теперь они вместе.
Словно в беспамятстве танцевали они один танец за другим, так что только едва воспринимаемая ими мелодия заставляла  ноги лишь едва переступать по настилу танцплощадки. Прикосновения тела, обжигающие вначале, теперь обратились в некий спазм. Рукой он чувствовал напряжение ее спины, пояса, ладонь ее  утратила теплую мягкость и, казалось, искрила разрядами скрытой энергии в его руке. Застывшим взглядом они смотрели вдаль - каждый в свою сторону - едва ли замечая, что происходит вокруг. И только близкое дыхание говорило о том, что они еще живы.
Временами сознание возвращалось к нему, для того лишь, чтобы заметить, сколь радостны местные заводилы, сейчас собравшиеся вместе и заинтересовано следящие за танцующей парой.
   Петро, однако, отсутствовал среди них. Да, собственно, что ему было делать здесь, когда, как говорится, "труба зовет". Вряд ли ему будет дозволено терять драгоценный ресурс на праздное шатание среди подвыпившей  толпы. Задор же собравшихся однозначно свидетельствовал о том, что  сегодня нашего танцора, будут бить.
  И  правильно – нечего наших девок портить, если тебе  всего шестнадцать лет!
  Но бить - это  потом.
  А сейчас следовало продолжение сладкой муки в сопровождении бесконечного танго теплой ночи, под сияющими звездами сочувствующего мироздания.
 
  Кончился вечер и пошли они вдвоем в направлении ее дома - аскетичность местности не оставляла ни единого шанса на возможность уединения. Словно в ярком свете софитов на выпуклом пространстве сцены суждено им сегодня играть невольную роль главных героев под восторженное внимание прихотливых зрителей. 
Шутки и смех бойцов, возбужденных предстоящим продолжением праздника неслись им во след.

  Неспешно дошли они до ее калитки. Постояли немного. И как то виновато простились, каждый  унося с собой многозначительность несбывшегося, гораздо более важную, чем просто факты, в которые неизбежно обращается всякий наш совершённый поступок.

  Действовать теперь предстояло решительно, ведь вступали в силу совсем другие правила игры. И едва только захлопнулась дверь калитки, он применил тактику, в корне отличавшуюся от обычаев проведения рыцарских турниров. Что бы там не говорили, но теперь разыгрывать сцены из средневековой старины было бы смешно .
  И потому он бежал. Но сколь изощренно!
  Сначала он сделал резкую пробежку вперед по неведомой темной улице, затем свернул в первый же проулок и залег у высокого забора. Секундами позже, мимо пронеслась толпа, радостно возбужденная предчувствием близкого торжества. Как только они отдалились на некоторое расстояние, он вскочил и столь же резво отбежал назад и вновь затаился, чтобы пропустить возвращающихся преследователей, уже несколько озадаченных таким оборотом событий. После этого, конечно же,  надлежало выполнить затяжной рывок. И он сделал это.
Следующая стоянка была  уже на краю поселка, где он свернул на какую-то улицу и долго сидел там на лавке для посиделок у чьих-то ворот, восстанавливая дыхание, ловя крики и свист местного воинства, смещающиеся из стороны в сторону  где-то на противоположном конце спящего селения. Было совершенно очевидно, что он потерян для них. Теперь следовало вернуться в отряд, ожидая упреки в столь явном про-вале.
   Все свои были в сборе и заинтересованно разглядывали друг на друге следы  только что закончившегося боестолкновения. Обнаружив его целым и невредимым, каждый воссиял лицом и продолжил свое участие в разборе случившегося, в результате которого все легко сошлись в том мнении, что, хотя поставленная цель  и  не была вполне достигнута,  в целом танцы удались.
Думается, что и супротивная сторона пришла к такому же мнению.
Это единство мнения  и есть главный трофей воссиявшей над местечком  победы.
Долго еще в памяти народной будет жить эта легендарная история о совершившемся при Поселке побоище исполненных коварства пришельцев, посягнувших на честь первой красавицы и испытавших на себе сокрушительный удар возмездия от местных блюстителей нравственных устоев. В первое время эта история будет пополняться все более невероятными подробностями. Потом эпический накал события истает в тени новейших дел и займет свое место в череде безвозвратно канувшего в темном омуте памяти.

   Что же было дальше? Да, в сущности, ничего.
   Поверженный гидальго предстал перед своей дульсинеей уже на следующий день, - разделенный барьером прилавка, тихо произнес слова приветствия. Ответом был не столь уж быстролетный - скорее – внимательный - взгляд, ожидающий увидеть его мучительные раны. Но раз таковых не обнаружилось,  то тень сочувствия, через мимолетность удовлетворения сменилась то ли виной, то ли досадой. Чего уж не было, так это признаков поощрения к дальнейшему.
   Надо сказать, что это последнее обстоятельство ободрило нашего героя настолько, что окружающий мир задернул свое будничное обыкновение  янтарным флером старины, и романтические декорации классических танцевальных действ далеких от этого места Пиренеев отозвались безумием в стиле фламенко. Кровавая свадьба13 не состоялась. Но память о теле, звенящем струной  вечно длящейся страсти, живет в окружении толпы, завороженной ее дробным ритмом.

   Скоро последовал приказ оставить Поселок, и новые впечатления загнали случившееся там во глубины сознания, чтобы в течение многих лет каплями меда разбавлять горечь новых неудач.
   Возможно, а, точнее, наверняка, найдутся те, кто вознамерится упрекнуть моего героя в малодушии, тогда как по законам чести надлежало принять вызов и, подобно истинному рыцарю,  выйти на ристалище, где и принять гибельное бремя славы.
Но если бы жизнь наша шла исключительно по этому сценарию, - сколь ужасающе тесно было бы сейчас в толпе героев, перегруженных знаками  побед.
Мне же  предпочтителен скрытый уровень самосознания, избавленный от химер игрушечных представлений о доблести.
   Вот и мается моя душа из конца в конец этого света в поисках людей, умеющих не растрачивать свои достоинства демонстрацией в глазах корыстных завистников. Я нахожу их не мало, и ничем не обнаружив себя, продолжаю жить дальше радостным осознанием невозможности  абсолютного одиночества.



Часть вторая. Комментарии и рассуждения, относящиеся к     танцам, сопровождаемым песнопениями и прочими забавами, совершаемыми в группе


1 ГОНКУР (Goncourt), французские писатели, братья: Эдмон (1822 - 96)  и  Жюль (1830 - 70). Романы из жизни разных слоев  общества,  в  том  числе "социальных  низов"  ("Жермини  Ласерте",  1865,  и  др.).   Известность приобрел "Дневник" (опубликован в 1887 - 96, полностью в 1956  -  58)  - своеобразная летопись литературно-театральной жизни  Парижа,  от-меченная
проницательностью авторских оценок, остроумием, интеллектуальной  игрой.
По завещанию Эдмона Гонкура  (автора  романа  "Братья  Земганно",  1879,"Актриса Фостен", 1882) в  1896  основана  так  называемая  Гон-куровская
академия, в 1903 учреждена ежегодная Гонкуровская  премия  (присуж-даемая десятью  видными  литераторами),  фонд  которой  составляет   завещанный Эдмоном Гонкуром капитал.

    Далее всплывает в памяти,  относящаяся к этой теме, информация едва ли не тридцатилетней давности о том, что в Норильском НИИ проблем Севера определили период в пять лет,  за который происходит полное замещение обновленных клеток организма.
   Отнесем это отклонение от трансцедентальной семёрки на счет особых физико-географических да и социальных особенностей региона проведенного мониторинга.
  Все же вряд ли потомки первопроходцев из системы ГУЛАГа обладали номинальным регенеративным потенциалом.
   Так все же - семь лет.
   Удивительно, что на далёком конце евразийского суперконтинента - в стране восходящего Солнца,- в эпоху Хейан - а это за десять веков до жизни как названых французских авторитетов, так и советских естествоиспытателей, во время расцвета японской культуры, в действовавшем составе обрядов, связанных с различными этапами человеческой жизни четко прослеживается семилетний ритм: это и обряд ходзо-но навакири (перерезание пуповины) совершавшийся в течение семи дней после рождения ребенка; и фумихадзимэ (Первая книга) совершавшийся в 7 лет, когда ребенку приходило время учиться; и гэмпуку (покрытие главы) мальчику и моги (надевание принадлежности женского парадного одеяния в виде шлейфа - мо) для девочки - в четырнацатилетнем возрасте.
 [Мурасаки  Сикибу. Повесть о Гендзи (Гендзи-моногатари ) .Приложение. – М.: Наука. Главная редакция восточной литературы,1992.]

   Дальнейшее продолжение семикратного деления времени жизни удивительно легко определяет этапы жизненной активности человека, а при наложении построенной по  этому принципу шкале смены эпох для по-следующих поколений, позволяет выделить пояс  времени жизни людей связанных общностью  целесообразного взаимодействия. Так складывается первое представление о генерациях в людских сообществах, как носителях  единых представлений об окружающем мире и наведенном этими представлениями социальным потенциалом.
   Есть ощущение того, что время активности сменяющихся генераций совпадает с радикальными изменениями в жизни общества - такими как экономические кризисы или периоды резкого подъёма, в политике тогда происходят смены приоритетов вплоть до инверсии избранных предпочтений.
   Если выстроенная таким образом модель структуры социума соответствует реальным процессам, то становится понятен рост социальной напряженности, когда естественная смена генераций задерживается нежеланием высших отделов элиты оставлять свои позиции.
   Время, отпущенное жизнью для достижения успеха, неумолимо движется, а, предназначенная для реализации своего потенциала, ниша все не освобождается стариками. В такой ситуации конфликт неизбежен и он реализуется в протестной форме: или радикальностью, или апатичностью поколения. И то и другое  - есть почва для экстремизма.
   Сейчас именно позиция государства, игнорирующая интересы личности и является возбудителем гипертрофированной протестной реакции. Поэтому корни терроризма живут в каждом из нас и поиск причин этого явления на стороне является или заблуждением или прикрытием истинных нелицеприятных интересов.
   Особенно обостряются протестные реакции при обнаружении у противной стороны проявлений двойного подхода к декларируемым стандартам отношений.
   Любой человек имеет способность воспринимать внешние раздражения и анализировать их значение. Поэтому, когда поступивший сигнал противоречив, наступает период неопределенности, блокирующий здравый смысл.
   Конечно, много есть причин государству парализовать аналитические способности граждан, но подавляющее большинство их можно свести к одной: эволюционный путь развития процесса долог и требует тончайшей настройки инструментов, тогда как радикальные решения дают иллюзию продуктивности, на деле же разбивая консолидированную до этого проблему на множество самостоятельных, причем, эти части мгновенно вырастают до размеров исходной задачи.
    Отсутствие желаемого результата в этом случае необходимо скрыть от людей, в надежде найти скорый выход из ситуации.
    Все эти манипуляции, казалось бы, невозможно спрятать от внимания обыденного сознания - не важно при этом осознается или нет человеком истинный смысл  происходящего. Достаточно увидеть, что перед тобой жулик, как возникает ощущение опасности. Только болван может остаться безучастным. В умножении таковых и состоит забота государственного аппарата в котором не развита функция развития достоинств граждан. 
    Разумеется, собственные интересы любой системы неизбывны, но государство, как объект, смысл своего существования определивший как заботу о гражданах, вынуждено хоть что-то делать в этом направлении.
    Реальность и вразумительность таковых усилий и обеспечивает соответствующий уровень развития общества. Отсюда и различие развитости общественных отношений, как ответ на открытость производительных сил потенциалу личности.
    Эта схема связей существенно усложнилась сегодня особенностями авангардной части цивилизации.
    Взаимоотношения спроса и предложения, как двигателя либеральной экономики привели к скачку уровня предложения, активизировав спрос далеко за пределы естественной необходимости. Вызванный этим ажиотаж распространился не только в границах стран, которые способны ответить на этот вызов. Открытость мира  с помощью современных информационных технологий выпускает соблазн предложения и в ту часть мира, где отсутствуют возможность обеспечить индуцированный таким образом спрос. А неудовлетворенность запросов чревата негативными последствиями.
    Следующий уровень проблемы определяется тем, что информационный бум деформировал отношения поколений. В общей форме это выражается тем, что влияние старшего поколения, как источника жизненных предпочтений молодежи, ослабло настолько, что проявления активности на этом поле зачастую вызывает протестную реакцию обеих сторон, расширяю пропасть непонимания.
Много есть оснований сделать вывод о том, что малоизученный социологами феномен такой общности как поколение, сейчас выдвигается на фронт глобальных проблем.
В самом деле, если мы можем говорить о поколениях художников, писателей и музыкантов в прошлые эпохи, когда общественное движение было разобщено и неразвито, то что мешает нам разглядеть в фактах близкой нам исторической реальности такое явление, как генерация, в виде общности не столько возрастных признаков, сколько мировоззрений.
   Генерация Де Голя, генерация Кеннеди, генерация Рейгана, генерация Буша.
   Если глубоко разработать этот предмет, то есть достаточно оснований заявить об уровне значимости генераций  уж во всяком случае не ниже таких классификаций, как общественно-экономические формации, или деление общества на постиндустриальные, индустриальные, доиндустриальные, и иные эпохи по ограниченным признакам развития.
  Чувствуется также связь экономических кризисов или ускорения темпов роста со сменой генераций.
   Сегодня, в начале двадцать первого века на первом плане еще властвует генерация Буша, характеризующаяся преобладанием силовой составляющей политики, игнорирующей губительность этого инструмента настройки мирового исторического процесса. И Кеннеди, и в, большей степени, Рейган, (как выразители состояния соответствующих генераций) еще осознавали продуктивность усилий мирного пути развития. Что и дало свои результаты в прошедшей эпохе балансирования на грани ядерного апокалипсиса.
   Возможно, что осознание опасности  генерации террора надвигающейся на либеральный "Золотой миллиард" из деспотического мира, и заставляет Буша играть мускулами.
   Вот тут-то мы и доходим до границ видимой части вызовов. Как сумеет  разрешить его грядущее поколение?

Когда государство находит-таки способ так обработать население, что любая благоглупость правителей вызывает поддержку подавляющего большинства, даже и не пытающегося что-то там анализировать – это значит что проблема вызовов существенно обостряется. Именно тогда возникают идеи превосходства, когда принципы и понятия прошлого пусть хрупкого но равновесия, лишь прикрывают тайные мотивы действовать по понятиям активного превосходства.

Опыт прошлых генераций содержит в себе многие подсказки на сей счет.

Однако, увы! "известно, что единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из истории никаких уроков." (Б. Шоу)

   Да, вероятность того, что к изреченной максиме прибегнут, велика есть. Меньше всего поколение, заменяющее своих предшественников начинает с разборки  их ветхих архивов. Уже позднее, когда многочисленные провалы в делах, а то и совсем уж гуманитарные катастрофы, включат, наконец, поисковую систему нахождения выхода, и наступает пора, благоприятная вразумлению. И тогда тучи всеведов кидаются продать свою мудрость на алтарь всеобщего блага.

 Вот одну из них, что пришла мне на ум , едва ли не самая экзотическую, но представляющуюся не лишенной смысла, хотя бы в качестве  некоего нравственного ориентира обнародую совершенно бесплатно..

Владыке нужно  иметь множество родящих жен и соответствующую этому мужскую силу, дабы всегда располагать  возможностью выполнить некий ритуал справедливости.
Приняв решение применить вооруженную силу для разрешения проблем государства, следует публично - перед строем воинов и толпой любопытствующих зевак да принудительно собранных сторонников - зарезать собственного ребенка в возрасте отрока - самого возлюбленного, чтобы окропив кровью готовое к бою воинство, открыть тем самым счет неизбежным жертвам во имя высокой цели.
Ритуал следует хранить от детей владыки, как величайшую тайну, чтобы акт жертвоприношения совершался естественно, в целях придания ему высочайшей эмоциональной силы.
Вот, принявший решение владыка, с достоинством поднимается с возлюбленным отроком  на вершину жертвенника. Перед ним - суровый строй воинов, толпа замерла в ожидании таинства.
Владыка провозглашает свою волю дать бой супостату, посмевшему встать на их пути к высоким целям.
Отрок, возбужденный видом воинства, радостно внимает отцу и поднимает свой светлый взор, чтобы улыбнуться родителю.
Тогда и настигает его выверенный удар; и теплой крови, хлынувшей из жертвы достанется каждому воину, чтобы, взяв собой этот талисман, уже без тени сомнения геройски предать себя воле Провидения на поле брани.
Теперь владыка может быть уверен в победе, и все что остается ему - это спуститься в опочивальню, чтобы зачать новое дитя справедливых устремлений.
В таком случае решение проблемы государственного управления существенно оптимизируется и страна будет процветать в окружении других народов, избавленных от соблазна поживиться здесь.  Раз нет соблазна напасть, значит гарантировано ненападение - чем не принцип ядерного сдерживания, позволившего миру прожить половину прошлого столетия без конфликтов, соответствующих имеющемуся у сторон потенциалу.
Такова вот сублимация  наставлений, которые были в свое время дадены великими мудрецами; среди которых и Лао-Цзы и Конфуций и Ма-киавелли да и пр. и пр., извлечённая на свет  автором этих  дилетантских изысканий.
Но есть в логике ядерного сдерживания одна лазейка. Когда сдерживание угрозой всеобщего уничтожения становится очевидной, тогда-то и возможно возникновение новой воли, способной как бы об-нулить ядерную составляющую противостояния и уже под прикрытием нового нуля  обнажить меч обычных вооружений выкованный в горниле новых технологий. Они – слабаки, боятся ядерной опасности, а нам чего боятся: меньше народу – больше кислороду  - такова народная молва. А наш народец таков – его ли нам жалеть?
Опасная игра – до предела натянутой струной. Однако же маньякам всё нипочём.

А между тем:


«Мир на волоске

— Что?! Повторите! — крикнул министр обороны США Гарольд Браун.
— Русские начали нанесение массивного ядерного удара, — раздалось в трубке.
— Сколько у нас осталось времени для ответного удара?
— Не больше 15 минут. В противном случае их ракеты уничтожат наши системы управления.
Никто не ожидал от русских такой «подлости». Вот уже несколько лет американское и советское правительства вели переговоры о сокращении ядерных вооружений. Буквально за несколько месяцев до инцидента они подписали договор ОСВ-2, согласно которому обе стороны должны были сократить количество ядерных носителей.
— Ничего не понимаю, — воскликнул Гарольд Браун. — Проверьте ин-формацию.
Нужды в этом указании не было. Руководители аэрокосмической обороны Северной Америки уже вели экстренное совещание. Они проверяли данные спутников раннего обнаружения ракетных стартов.
Вместе с тем Вооруженные силы США были приведены в состояние бо-еготовности. Во все ракетные части поступила команда подготовки к запуску. Дежурные сняли защитные колпачки с кнопок запуска и приго-товились обрушить на врага боеголовки. Самолеты-истребители были подняты в воздух, чтобы перехватить советские ракеты.
Гарольд Браун взглянул на часы. У США оставалось ещё 10 минут, чтобы нанести ответный удар. В противном случае первые же советские ракеты уничтожат всю систему противоракетной обороны и ядерные объекты. Вслед за этим они превратят в пылающие факелы все города Америки. Бомб у СССР хватит, чтобы выжечь каждый квадратный километр.
Но отдать главную команду на контрудар по Советскому Союзу амери-канское командование пока не решалось. Необходимо точно удостове-риться в том, что русские начали атаку. Только после этого страшную новость можно сообщить верховному главнокомандующему — президенту Джимми Картеру. Вслед за этим он займет место в «самолете судного дня» — так называли воздушный командный пункт Картера. Именно туда в случае глобального конфликта перемещалось все высшее руководство страны.
Генералы Объединенного командования аэрокосмической обороны напряженно сверяли данные. Спутники не зафиксировали запуска ни одной советской ракеты.
— Что показывают радары? — спросил командир аэрокосмической обо-роны.
Радары, окружающие территорию США, молчали. Времени на принятие решения оставалось не более пяти минут.
— Какова вероятность того, что спутники и радары могут давать сбои одновременно?
— Крайне небольшая.
— Попробуйте проверить компьютер ещё раз.
Ответ, пришедший из компьютерного зала, поразил всех.
Гарольд Браун внимательно смотрел на часы. В распоряжении США были две минуты. Нужно было срочно сообщить президенту о начале третьей мировой войны. В трубке послышался голос генерала.
— Господин министр.
— Да?
Внезапно связь в трубке пропала, и послышались короткие гудки.
Браун швырнул трубку на аппарат. Война все же началась, и система правительственной связи разрушена. Они проиграли.
Раздавшийся телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Голос генерала звучал взволнованно.
— Господин министр.
— Слушаю?
— Тревога была ложной.
— Ложной?
— Так точно. Оператор компьютера загрузил в него пленку с учебной программой, которая имитирует ситуацию массированной ракетной атаки. СССР не начинал войну. Это была ошибка.
Гарольд Браун медленно выдохнул.
— Войны не будет?
— Так точно. Вооруженные силы возвращены в обычный режим. Ви-новные получат взыскание.
Браун с облегчением повесил трубку и выглянул в окно. Утреннее солнце заливало ярким светом зеленый газон. Часы показывали 9.02. Беседа министра обороны США с подчиненным длилась около 10 минут. Эти 10 минут едва не уничтожили мир.

Этот случай был далеко не единственным, когда человечество стояло на пороге глобальной катастрофы и только случайность спасла его от гибели. Но за каждой случайностью стояли судьбы конкретных людей.



Американцы начали ядерную войну

В командном пункте системы предупреждения о ракетном нападении, расположенном в секретном подмосковном бункере, было, как всегда, тихо. Подполковник Станислав Петров заступил на дежурство ровно в назначенное время — ни минутой раньше и ни минутой позже. Поставив в журнале дату дежурства — 26 сентября 1983 года, он приступил к работе.
Он не был штатным оперативным дежурным, но, как и других аналитиков закрытого городка Серпухов-15, его раз в месяц сажали за пульт. Чтобы сноровка не терялась.
Мониторы показывали вид со спутников, следящих за территорией США. Советская система обнаружения ракет была гораздо надежнее американской. Она была внедрена только год назад. Спутники отслежи-вали запуск американских ракет по инфракрасному излучению. Ошибки были исключены:
Все шло как обычно. Внезапно раздался громкий вой сирены, и на пульте замигала красная надпись «Старт». Это означало запуск американской ракеты.
— США запустили ракету, — сообщил Петрову один из офицеров.
— Спокойно, — скомандовал подполковник. — Действуем согласно ин-струкциям.
Он сам составлял для оперативных дежурных инструкции, как стоит себя вести в случае ЧП.
Офицеры приступили к проверке функционирования всех систем. Каждая из них подтверждала: США запустили ракету. Между тем компьютер зафиксировал запуск ещё трех ракет с той же самой базы.
— Товарищ подполковник, это ракетная атака, — сообщил подчиненный.
— Вижу, — отреагировал он.
Самым неприятным было то, что подтвердить данные со спутников с помощью радаров было невозможно — они не охватывали такую большую территорию. Проверить, был ли старт ракет, можно было лишь опытным путем — дождавшись момента, когда они приблизятся к радарам. Но после этого начинать ответный запуск будет поздно:
В распоряжении Петрова было не больше двух минут. Отношения с США были накалены. Рейган уже успел объявить СССР империей зла и поклялся сделать все для, того, чтобы его внуки не выросли при комму-низме. По всем правилам подполковнику следовало сообщить о начале атаки главнокомандующему. Но Петров сомневался. Ядерная атака не могла начаться только с одной базы. Для эффективной операции амери-канцам следовало бы задействовать все свои силы:
Петров подошел к телефону. Он прекрасно понимал, что поставлено на карту. Поколебавшись, подполковник принял решение.
— Компьютер выдал ложную тревогу, — сообщил он начальству. Вер-нувшись к пульту, подполковник сел на свое место и стал отсчитывать минуты. Времени на проверку правильности его догадки оставалось не так уж и много:
Проверка по факту ЧП продолжалась больше недели. Начальству удалось выяснить, что солнечный свет слишком ярко отражался от облаков и компьютер принял его за излучение от ракет. Но никакой награды Петров не получил. Ведь действовал он против правил — не стал поднимать тревогу и отнес сигнал на счет аппаратного сбоя. Кроме того, у комиссии возникли вопросы по поводу боевого журнала, в котором отсутствовали записи с момента тревоги. На объяснения Петрова, что командовать подчиненными, докладывать начальству о происшедшем и вести журнал одновременно невозможно, внимания никто не обратил: В результате его и не уволили, и не поощрили.
Из-за военной секретности эта история стала известна лишь в 1988 году. В 2006 году подполковник Петров был удостоен специальной награды ООН как «человек, предотвративший ядерную войну».
Война, которой не было
Большая часть случаев, когда в мире могла начаться ядерная война, до сих пор держится в тайне. Вместе с тем известно, что только в США за полтора года работы Национального центра управления Объединенного командования аэрокосмической обороны было зафиксировано 3703 ложных сигнала тревоги. Система сообщала о запусках советских ракет, но на самом деле оказывалось, что это были крупные пожары или атмо-сферные явления.
3 июня 1980 года причиной такой тревоги стал сбой одной микросхемы в компьютере. В результате компьютеры не выдавали четкой и связной картины нападения, как в 1979 году. На мониторах отображались по-стоянно меняющиеся цифры количества ракет, запущенных Советским Союзом. И хотя в этот раз большинство офицеров отнеслись к происхо-дящему более спокойно, на пусковые установки ракет вновь поступила команда подготовки к запуску, а экипажи стратегических бомбарди-ровщиков приготовились к вылету.
Последний известный случай ложной тревоги по поводу ядерной атаки произошел уже после окончания так называемой холодной войны. 25 января 1995 года норвежские ученые произвели запуск метеорологической ракеты. Российский радар определил её как запущенную с борта подводной лодки. Такая ракета могла использоваться для «высотного» ядерного взрыва, который вывел бы из строя российские радары. Такой высотный взрыв рассматривался как один из вариантов начала массиро-ванной ядерной атаки американцев.»
[Статья из газеты «Труд» № 212 за 12 ноября 2009 г.]
.




2 АССИРИЙЦЫ (самоназвание айсоры, атурая, сурая, халдеи) - народ  общейчисленностью 350 тыс. чел. Основные страны расселения: Ирак -  120  тыс.чел. Другие страны расселения: Иран - 100 тыс. чел., Турция  -  70  тыс.чел., Сирия - 30 тыс. чел., Российская Федерация - 10 тыс. чел.,  Грузия- 6 тыс. чел., Армения - 6 тыс. чел.  Язык  -  ассирийский.  Рели-гиозная принадлежность верующих: христиане (в основном несториане).

[Современный Энциклопедический словарь. Изд. "Большая Российская Энциклопедия", 1997 г. OCR Палек, 1998 г.]

СЕМИТЫ (от эпонима "Сим"; группа народов народов Элама, Двуречья,  Сирии,  евреев  и др.)

 [Современный Энциклопедический словарь. Изд. "Большая Российская Энциклопедия", 1997 г. OCR Палек, 1998 г.]

Как попали семиты в круг моего повествования? - вот загадка! Ну, во-истину, вокруг одни евреи!
Но, собственно, что в этом плохого?


3 Бурятский мужчина - житель западного Прибайкалья, чтобы  жениться должен был заплатить калым  (барилга)  в размере около 100 голов скота.
 [Свадебные обряды западных бурят  в конце Х1Х – начале ХХ  века – Иркутск: Изд-во ИП “Макаров С.Е.”, 2001]


Обычно эту информацию оценивают как свидетельство тяжелых условий жизни  народа на рубеже ХХ века. Но вряд ли размер калыма был столь обременителен, иначе бы до 1917 года не дожил бы ни один представитель этого народа.
Правда, до 1917 года в России было 17 млн голов мясного крупного ро-гатого скота, но благодаря ухищрениям сменяеющих друг друга вождей борьбы за светлое будующее эта численность была доведена до 460 тыс. голов. [Эксперт . № 39, 2003, стр. 33]

«... Напали саранэ, царство которых Афан, учинив разбой и убив кара-ванщиков. И тогда напали на них мы. А вперед послали мы отряды -отряд Махаза и отряд Даквен и отряд Хара. Что же до нас, то мы последовали за ними и стали лагерем у места сбора войск под названием Ала. И направили мы  эти наши отряды. И убивали мы их и брали их в плен и захватывали скот. И  мы убили Саанэ и Савантэ и Гема и Захтана - четырех вождей - и захватили Алиту вместе с обоими его детьми. И убито мужей из Афан - 503, а женщин - 202, и это было - 705. Пленных же мужей  и женщин, находившихся в обозе: мужей - 40. женщин и детей - 165, и это  было - 205. Добыча в крупном рогатом скоте - 31900 и 57, вьючных животных - 827.»

Из 4-ой надписи ранних царей Аксума (предположительно середина 4 в. н.э),  высеченной на  спинке трона из песчаника.

[История Африки  в древних и средневековых источниках. Хрестоматия. 2-е изд., исправ. и доп. – М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. стр. 172.р. 172.]

Берет любопытство выполнить свои простые расчеты:

- всего было саранэ 705 + 205 = 910 человек и они имели 31900 + 57 + 827 = 32784 животных или 36 единиц на одного жителя.
Сравним капитализацию их имущества с уровнем современных нам  жи-телей.
В наших рассуждениях -  это вес мяса животного 400 кг умноженный на стоимость одного кг 80 руб получим 320000 руб и умножаем на 36 единиц -=1152000 руб, причем в такой высоколиквидной форме, как продукт основного потребления, а это дает основание сравнить полученные результаты с долей ВВП на  душу населения современных стран, чтобы увидеть насколько далеко мы продвинулись в своем развитии со времен древних форм правления.
Итак, Новая Европа в целом   - данные на душу населения 2001 года- 20836 долл. х 30 руб =625080
 (причем Польша 9160 [274800]; Чехия  13969 [419070]
[Профиль № 43, 2002 г. стр. 55]
Напомнм, что мы сравниваем  это с царством Афан, точнее с его племенем саранэ - 1152000 руб. составляла их доля ВВП на душу населения в 4 в. н.э. Вопрос - за что боролись?!




4 Африканские традиционные религии.Песня народа йоруба (Нигерия)
 [Всемирное писание: Сравнительная антология свя-щенных текстов. - М.: Республика,1995. стр. 57]


 
5 В этом месте мой  далекий друг,  – знаток в том числе и  древней оте-чественной литературы, - не преминул подсказать о неточности, с которой я использовал образ из «Слова о полку Игореве». Не лукавя ни на йоту, сознаюсь, что аналогия с белкой, резво скачущей по деревьям, не посещала меня в то время, когда мысль, моя словно лиана, текла по дереву познания, переползая с ветку на ветку, в поисках трещины, через которую возможно было проникнуть в сочное тело запасенных истин, и высасывать из него по капле доступную субстанцию знания.
С образом же белки у меня, с некоторых пор, возможны лишь одни переживания, и преодолеть эту, вполне осознаваемую ограниченность, мне не по силам.
Белочка живет неподалеку от того места, где спит мой сын, навсегда оставшийся  в отрочестве. И всякий раз, когда я навещаю этот уголок, она встречает меня и мы разыгрываем с ней нехитрую сцену с подманиванием чем-либо вкусненьким, с кружением в притворной опаске, с демонстративной стойкой, когда пушистый хвост растилается по траве, или по снегу- в зависимости от времени года-, а лапки удерживают угощение.
Быстро поедается добыча, изредка прерываемая чтобы ободрить меня внимательным взглядом бусинок-глаз - в их темном блеске читается привет.
- Откуда?
- Да! – подтверждается моя догадка.
Утолив свой голод, белка веселит меня прыжками по окрестным деревам - чувствуется ее радость от встречи, такой, что презрев осто-рожность она оказывается вблизи  сорочиного гнезда - чета хозяев со стрекотанием кидается на нее, отгоняя прочь. Благоразумие возвращается к зверьку, и она, прощально махнув хвостом, исчезает в своих угодьях.
Нет, не мысью скачет моя мысль, а тяжело растекается по древу - от корневищ, по звонкому стволу к извивам веток, проникая в каждую из них, чтобы на самом острие молодого побега сорваться в окружающий мир скрытым разрядом напряжения моих дум.
Куда падет эта стрела, нимало меня не заботит, ибо меньше всего я рассчитываю  вообще на какой-либо результат. И чувствую, что такой подход открывает немало возможностей.
Прежде всего тем, что я называю эффектом отстраненности.
Давно замечено, что слишком явное внимание к предмету создает барьер для доступа в систему, тогда как признаки незаинтересованности, толкают носителей тайн избавится от их гнета, слив сокровенное в оказав-шуюся кстати черную дыру.
Много тайн принял в себя мой сосуд, некогда бурнокипящий, а сегодня темным омутом разверзшийся внутри моей ипостаси, умножая тревогу, с которой я вижу мир перед собой, осознавая свою невозмож-ность что-либо изменить, а, главное, счастливую ограниченность своих прав на это.



6 Приаргунский горнохимический комбинат.
Любопытна книга, подготовленная в 1992 году к изданию  Сосновским производственным геологическим объединением, под названием "Путь к урану"
(На этом выходные данные публикации исчерпываются).
Страница 9 повествует о том, что " в конце 1938 года обществен-ность всколыхнуло известие" о том что физики установили неустойчи-вость состояния атомного ядра от которого оно может расщепляться с выделением огромного количества энергии.
Далее упоминается меморандум разведуправления США  329 от 1945 года, ставивший задачу отобрать около 20 целей для атомной бомбардировки СССР.
Далее (стр 10) говорится о плане "Троян" с предлагаемом  началом дей-ствий на 1 января 1950, затем на 1 января 1957 года  - ледянящими душу деталями содержит на сей счет упомянутая страница.
Как же реагировали правители предполагаемых жертв бомбардировок. Весьма адекватно: -
стр 11  говорит о том, что в 1942 году ( напомним за три года до появ-ления первых признаков угрозы, на которую ссылаются наши руководи-тели) было принято решение о необходимости работ по созданию атом-ного оружия с учетом десятилетнего опыта (с 1932 года) ядерных раз-работок в институте А.И. Иоффе.
Поразительна прозорливость нашего руководства, способного действовать задолго до появления  гипотетической опасности!
И как действовать!
"В 1943 году работы по урановой проблеме развернулись во всю ширь" - говорится на стр. 11.
А это значит, что традиционный советский ажиотаж охватил всю страну, еще не только не восставшую от чудовищных потерь и разрушений от войны, на подготовку к которой были использованы все возможные ресуры страны за предшествующие победоносные пятилетки, но и про-должавшую вести до победного конца эту авантюру двух гениев два-дцатого века. Хотелось бы продолжить эту сентенцию привычным штампом – они стоили друг друга. Но, - надо отдать должное,- куда уж ихнему до нашего!
Уникальна эта книга воспоминаний участников проекта. Прежде всего тем, что показывает, как нельзя добиваться поставленых целей.
Нельзя, но надо! Такое неизбежно приводит к плачевным результатам, ибо детище невразумительных усилий всегда бесчеловечно и поражает своих творцов прорастанием болезненого уже знакомого нам вопроса : "За что боролись"...
...4 апреля 2003 года. 104 дом улицы Лермонтова города Иркутска. 50 летний юбилей Иркутского геологоразведочного техникума. Две сотни его выпускников собрались сюда чтобы отметить это событие. Пристально высматривает каждый вокруг, в надежде увидеть своего однокурсника. Но как мало таких счастливцев и как много остающихся в одиночестве. Более тринадцати тысяч выпускников вышло из этих стен. Где же они? Что с ними стало? И почему?
Прозвучали в зал, до отказа забитый людьми, поздравления именитых гостей .
Отрешаясь от происходящего, чувствуешь в незнакомцах, сидящих вокруг, самого себя в пору юности. Пронзительные вечера в общежитии, раскрытые в любое время двери аудиторий и лабораторий, знакомые каждой пядью пола коридоры, вбросившие нас в просторы гор, тайги, тундр и степей.  Кто-то остался верным избранной дороге и по сей день, кто-то вырвался из этого круга в мир других отношений, а кого-то принял мир иной. Нелегкая работа, которую вернее было бы назвать судьбой.
С таким трудом пробивается вопрос - а ради чего? И еще труднее дается ответ.
Любая деятельность имеет право на существование. Но жизнь устанав-ливает свою меру доступного. И в этом есть высшая справедливость, ибо тогда открывается возможность гармоничного развития, при котором успех одного служит основой для благополучия другого. Возвышение части над прочими гипертрофирует целое, являя уродство, уж как трудно устранимое!
Именно урановый проект вызвал потребность в несоразмерном количестве геологов. Но ведь всякий специалист- это прежде всего человек и в круг его жизнедеятельности вовлечены другие люди.
Известно, чего добилась отрасль за годы своей работы.
Но более скрыты для понимания косвенные последствия этих результатов.
Прежде всего - это создание ракетно-космической отрасли в запуганой и оболваненой стране и , это вообще  такое состояние военно-промышленного комплекса, которое подрывает сами основы экономики, это формирование массового сознания миллионов людей, которым не-доступна логика обычной жизни, кажущейся невозможной в окружении злобных сил.
Какая гуманитарная катастрофа! И родившаяся всего лишь из мутиро-ванного зернышка рода "мировая революция"
Не уверен, что найдется много людей, которые примут с ходу цепочку моих рассуждений.
Да, разве возникает вопрос на эту тему у кого либо из участников опи-санного купания в речке Урулюнгуй протекающей в непосредственной близости от вершин Аргунского хребта и распадков Кличкинского.
Эти  выгоревшие степи - лишь тончайший слой недр  Стрельцов-ского прогиба, как окажется через несколько лет, щедрого на уран - и вот он есть - этот Приаргунский горнохимический комбинат и город при нем,  выстроенный для того, чтобы из глубин недр было извлечено  вещество, позволившее извечно угнетаемому в своих родных пределах народу, разбежавшемуся по пространствам двух материков, обрести чудовищную власть над ненавистно сытым миром, с чем и вползти в беспросветную нищету, осененную обветшалыми штандартами имперского величия.



7 Вторая речка – местность во Владивостоке, где был устроен пере-сыльный пункт канувшего в тщательно скрываемые от обывателя тайны истории, Управления Северо-Восточных исправительно-трудовых лаге-рей. Теперь же он использовался, тоже как пересыльный пункт, но предназначенный  уже для пополнения  воинских и флотских гарнизонов Тихоокеанского сектора обороны священных рубежей Родины от агрессивных устремлений вероятного противника из числа стран Азиат-ско-Тихоокеанского региона.
 Сие всеблагое дело требовало людских ресурсов, отнюдь не меньших, чем в эпоху освоения Территории системой Дальстроя. И прибывали молодые  оборванцы эшелонами на известную железнодорожную станцию, и, изгнанные приказом из вагонов, строились, пересчитывались и темными колоннами молча уходили по Русской улице вверх , туда, где за поворотом ожидали их приземистые здания энкэвэдешной архитектуры. В зданиях этих могли  разместиться только многочисленные службы пересылки, а сам же контингент загонялся в обширное поле среди дубрав сопки Любви, туда , где рядами цвета хаки были выстроены брезентовые палатки.
Здесь им надлежало проводить свободное от бесчисленных построений время.
Команды:  «Стройся» -раздавались с раннего утра и до поздней ночи. Казалось, что сержанты- их командиры-сплошь были маньяки строевой подготовки ( в отличие от беспробудного пьянства майора – старшего их команды. Изредка он появлялся в поле нашего зрения с очередным синяком, чтобы вновь растворится в дышащей пороком атмосфере пор-тового города). Все месте, или по очереди, они извлекали нас из кучи сгрудившихся, чуть подвяленных тел, от которых поднимались испарения приморской слякоти – туда, где весело шуршал дружище дождь, а, может быть, жарило солнце, а, может быть сияли ночные звезды. – и требовали песен.
 Очень скоро сбродный организм призывной команды приобрел скрытую структуру, достаточную для того чтобы могли забавлять уже обе стороны.
 «Запевай!»- летел над строем приказ!
Молчание – было ответом.
Тогда, многозначительно расхаживающийся перед строем сержант, адресовал  команду  конкретному бойцу – на что избранник нудно отвечал кошачим распевом:
 « - Путь далек у нас с тобою – веселей солдат гляди...» .
Разумеется, такой результат не мог удовлетворить творческие ам-биции командира, и стороны переходили к балетным номерам.
 «Налево!» «На месте шагом, марш!» 
Прошагав таким образом часа два, бойцы получали приказ: «Бегом марш»
Но избранная скорость перемещения колонны среди ночных дерев все никак не могла удовлетворить командиров, а «Шире шаг!» - слишком неопределенная команда, чтобы быть надлежаще  исполненной понявшим службу личным составом,  и легкой трусцой колонна продолжала свое движение
Набегавшись, таким образом, вволю и промокнув до нитки под при-ступами дождя, строй бойцов распускался затем, чтобы провести остаток ночи уже на приветливых  нарах, согреваясь и даже слегка подсушив в объятьях друг друга свои  одежды.
Очередной день, обещал следующих  развлечений.
Одно из постоянно действующее из всех их - еда.
Солдат – не животное, а поэтому не может есть самостоятельно. Для организованного же питания - это известно всем - существуют столовые. 
Конечно, вид солдатской столовой был ошеломляющ. Еще издали над кронами  леса появлялась громада кирпичной трубы, под которой при дальнейшем приближении обнаруживалась прилепленной кирпичная постройка внушительная - по размерам , но по содержанию –составленная из простых геометрических форм. Подле ее, на обширной площадке, устланной шуршащим гравием уходили их края в край ряды дощатых столов с приставленными лавками. Десять человек могла принять на себя единица этой безыскусной мебели.  Сотни едоков - за один заход. Двадцать минут на прием пищи. Тридцать минут на подготовку новой смены. Время сжато до предела, поэтому надлежит действовать быстро: двое бойцов - на тележку - собрать в неё посуду, третий - пробежаться по столам и метлой сбросить обьедки на пол, и затем замести их в кучи, со-брать и отнести к бакам, стоящим в отдалении, еще двое -один с бачком вечно мутной воды, другой с широкой тряпкой из распущенного мешка -одного широкого движения от края до края и поверхность стола готова к принятию новой перемены блюд.
Внутри столовой у огромных котлов орудует здоровенный повар, трехлитровым черпаком на деревянной рукояти он извлекает из недр жидкость в виде супа и разливает ее по выстроенным в ряд бачкам. Случается, что черпак достает небрежно оставленную мойщиком тряпицу, и отбрасывает ее с привычным матерком в сторону, не останавливая процесс раздачи.
Заполненные бачки - на уже знакомой нам тележке - увозятся бегом к  столам и устанавливаются  с одного края ровно, как по линейке Рядом стопа мисок, шеренга кружек и миска с двумя нарезанными буханками серого хлеба, выкладывается горка ложек и зал к приему готов. Равнение посуды надлежало выполнить неукоснительно, ибо тогда дежурный офицер мог одним взглядом оценить качество подготовленного меню и с легким сердцем разрешить раздачу пищи.
Очередные подразделения уже выстроились у входа, маршируют на месте, чтобы не скучать.
-Справа в колонну по одному, бегом марш!
Бегущая цепочка быстро заполняет столы.
Множество голодных глаз вопросительно смотрят на командира.
-К раздаче пищи приступить!
Моментально расхватаны куски хлеба, ложки сжаты в кулаке, а глаза неотрывно следят за рукой разливающего в надежде увидеть в поданной ему миске что-либо существенное. Но,  ох  как редки вспышки радостных озарений!
-К приему пищи приступить!
Тут не зевай, ибо замешкавшиеся очень скоро расстанутся с не съе-денной пищей, если таковая может остаться, ибо:
-Встать! Выходить строиться! - команда прозвучит через отведенное время  -  минута в минуту.
Так надо, потому что времени с одиннадцати до шестнадцати часов на обед для всей массы контингента хватает в обрез.
И тут не может быть сбоев. Ветер, жара, или проливной дождь, пре-вращающий поверхность столов в скользкую субстанцию, толщиной едва ли не в палец - только сопровождает действие
Снова и снова наряд по уборке столов повторяет отмеренный цикл.
В это время кочегарке идет своя работа. Завезенный с началом смены уголь, по приказу из переговорной трубы, то разжигается, то приту-шивается ведрами воды, то выгребается из топки грудой шипящих угольев в клубах чадящего дыма. И так целые сутки.
Посудомоечная же процедура вообще неописуема есть.
В один из таких дней случилось ему испытать невероятное - сбегать в лагерь одному, то есть самостоятельно. Несколько минут отпущенной свободы не запомнились ничем, кроме мимолетного приключения. 
Пробегая среди чащи широколиственной леса по тропинке в сотни три метров, отделяющие их палаточный лагерь от фабрики чревоугодных грез, он наткнулся на двух местных парней, сопровождающих некую девицу.
Увидев его,  один из них просто кивнул ей в его сторону:
 - Дай ему!
Но обстановка не располагала к принятию дара. Слишком внезапна была предъявленная щедрость. Здесь и сейчас он думал быстро - впервые за целую эпоху, отделяющую его от былого бессознательного состояния личной  свободы до сегодняшнего, в котором он уже ощущал  себя лишь частицей некого многочленного монстра под названием Взвод, сохранившего из прошлого только отдельные рефлексы и удивительно быстро разучившегося соображать.
-  Разве может  только что отделённая от взвода часть сохранить жи-выми нервы и чувствовать то же тепло девичьего тела?
 Всплывшая невесть откуда  непредсказуемость дальнейшего развития событий стала настолько очевидной, что вызывала тревогу и реакцию смыться, быстро оставив неожиданных доброхотов.
Вместе с ними было оставлено целое явление нашей жизни, неистре-бимое всеми возможными усилиями властей.
Предприимчивость жителей этого уголка далекого, но нашенского города была на высоте.
Свой расчет они строили на очевидных вещах. С учетом высокой оборачиваемости контингентов, всегда ухищряющихся притырить от шмонов свою наличность, денежный поток на этом пятачке земли был велик, а желание за деньги получить может быть последние на годы удовольствия вспыхивало при малейшем предложении. На таких простых постулатах процветал в этой местности огромный бизнес.
Избежав столь откровенного соблазна, он уже без осложнений воз-вратился в дружественную обстановку кухонного наряда, чтобы с ходу погрузиться в его изматывающий ритм, после которого участие в оперных и балетных партиях в постановке сержантов казались верхом блаженства.
Между тем, сокрытые от нижних чинов события совершались своим чередом, подготавливая тот момент, когда ранним утром строй их ко-манды, не дождавшись времени завтрака,  покинул расположение и тихо спустился еще спящей улицей к вокзалу. Подошедшая электричка быстро доставила их к зданию с надписью "Морской вокзал". Так они оказались на пирсе, где у причальной стенки высилась громада корабля, за-крывающая вид на бухту с экзотическим названием "Золотой рог". Кто бы мог представить, что это судно имеет к их дальнейшей участи прямое отношение? К этому времени охота к загадыванию того что будет была устранена, и заменилась привычкой к безразличному ожиданию. Куда их в дальнейшем погонят - все равно. Тем более что выбор вариантов был невелик. На юг некуда - там Китай, Корея, да Япония - равнозначно сказочные страны, не имеющие к ним никакого отношения. На востоке простирается Великий океан с еще более непостижимой Америкой на далеком побережье. Только Север, остается открытым для них - излюблен-ное место обитания россиян.
Медленно струилось время, переходя из заспанного утра в начавшийся день. Сожаление о пропущенном завтраке все возрастало в рядах так и не распускавшегося строя, и окружающая обстановка окончательно утрачивала черты занимательности.
Появился их гуляка майор и, оставив подневольную команду на по-печение одного из сержантов, с остальными поднялся по трапу на корабль, откуда вскоре появился вновь, чтобы лично изречь:
-Слева в колонну по одному на борт, марш!
На вершине восхождения, их встречал другой сержант и направлял в открытую во-внутрь судна дверь.
Они спускались по лестничным маршам в самый низ и распределялись по каютам 3-его класса  на одну койку по-двое. Когда распределение закончилось, сержанты, обходя переполненные каюты, приказали строго до команды из каюты не выходить. Началось обыденное ожидание даль-нейшего.


8   Под небом голубым есть город золотой...
С прозрачными воротами и яркою звездой
А в городе том сад
Все травы да цветы
Гуляют там животные
Невиданной красы

Одно как желтый огнегривый лев
Другое – вол, исполненный очей
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый

А в небе голубом горит одна звезда.
Она твоя, о ангел мой ,она твоя всегда.
Кто любит - тот любим
Кто светел - тот и свят.
Пускай ведет звезда тебя
Дорогой в дивный сад.

Эта канцона таинственного происхождения – говорят - включенная Франческо да Милано в свою сюиту для лютни уже в начале ХV века и получившая у нас известность после фильма “Асса” стараниями нашего светоча БГ, использовавшего, впрочем, стихи   Алексея Хвостенко по кличке Хвост…

А вот ещё говорят:

«- Как родился «Город», всегда было тайной. Существовало множество версий, постепенно определились с музыкой: это старинная канцона не-коего Франческо да Милано, дошедшая к нам из эпохи Возрождения. С автором стихов оказалось сложнее: называли самого Бориса Гребенщи-кова, Алексея Хвостенко, известного в среде питерского «андеграунда» 70–80-х годов прошлого века рок-барда, даже Елену Камбурову. И вот несколько лет назад в результате почти детективного расследования, проведенного Зеевом Гейзелем, известным в Израиле публицистом, пе-реводчиком, бардом, открылась поистине удивительная и красивая ис-тория. А началось все с одной из грандиознейших мистификаций XX века.

Под небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой…

I.

«Божественный»… Владимир.

  Итак, начало 70-х. Фирма «Мелодия» выпустила пластинку «Лютневая музыка XVI–XVII веков», теперь уже легендарную, которая произвела настоящий фурор. Ее заслушивали «до дыр» и взрослые, и дети, и профессиональные музыканты, и обычные люди. Пьесы с этой пластинки стали музыкальным фоном множества радио- и телепередач и даже фильмов. И первым номером на ней была «Канцона», ставшая прообразом «Города золотого». О ее ав-торе Франческо да Милано (1497–1543) в аннотации было сказано, что он один из выдающихся лютнистов, прозванный совре-менниками-флорентийцами «божественным» и разделивший этот неофициальный титул с «божественным» Микеланджело. Он служил лютнистом у Медичи, а позднее у папы Павла III, создал множество канцон, фантазий и ричеркаров.

Но почему-то нашей «Канцоны» не нашлось в подробном папском каталоге произведений «божественного» Франческо, а специалисты считают музыку на пластинке не лютневой, а гитарной, а саму пластинку вообще профанацией! Даже не подделкой, говорят они, ведь автор явно не ставил такой задачи.

А какую же тогда? И кто он?

На лицевой стороне обложки указана фамилия «Вавилов». Он ис-полнитель всех произведений на лютне, хотя в записи участвовали флейта, орган, валторна, даже меццо-сопрано. Увлекательное расследование установило, что сам же Вавилов и сочинил все композиции! Кроме одной. «Зеленые рукава» — это настоящая старинная английская песня.

Владимир Вавилов был хорошо известен в 60-е годы как замеча-тельный гитарист-семиструнник, виртуоз и последний романтик русской гитары. Вдохновившись эпохой Возрождения и ее музыкой, он решил освоить старинную лютню, точнее, лютневую гитару собственного изготовления и где-то в 1968 году сочинил чудесные композиции в духе эпохи. Сначала Вавилов начал играть их на своих концертах, предваряя исполнение звучными ренессансными именами. Публика, в том числе искушенная, была в восторге. И тогда он осмелился издать пластинку! Названия композиций («Канцона», «Ричеркар» и так далее) и уважаемые авторы (Ф. да Милано, Н. Нигрино, В. Галилеи и другие) были для правдоподобия приписаны к сочиненным композициям произвольно, по собственным ассоциациям.

Сразу вопрос: зачем же он это сделал? Видимо, только так он надеялся донести свои произведения до широкой аудитории и этим привлечь интерес к старинной музыке, да и к самой эпохе Возрождения. Это подтвердила дочь Владимира Вавилова Тамара: «Отец был уверен, что сочинения безвестного самоучки с банальной фамилией Вавилов никогда не издадут. Но он очень хотел, чтобы его музыка стала известна. Это было ему гораздо важнее, чем известность его фамилии». И надо заметить, что смелая мечта осуществилась. За тридцать пять лет (даже больше), что прошло с тех пор, пластинка много раз переиздавалась и мгновенно расхо-дилась, передаваясь по цепочке друзей, и до сих пор продолжает переиздаваться, теперь на CD. Ренессанс вдруг оказался очень близким, а его мелодии запоминались навсегда! Композиции под именами псевдоавторов вошли в хрестоматии, учебные пособия, самоучители. Скольких авторов они напрямую или косвенно вдохновили на новые произведения! А Франческо да Милано и Никколо Нигрино со товарищи неожиданно вновь стали знамени-тыми, но уже в России.

Интересно, что чувствовал композитор, когда пластинка с его му-зыкой появилась чуть ли не в каждой интеллигентной семье в СССР? И как жаль, что он чуть-чуть не успел услышать ту самую песню, которая благодаря Гребенщикову, телевидению, фирме «Мелодия» и культовому фильму «Асса» (1987) полюбилась мил-лионам! Владимир Вавилов умер в Ленинграде в 47 лет в марте 1973-го. В эти самые дни в Москве, а вскоре и в Питере впервые зазвучали под звуки гитары слова: «Над небом голубым…» Но все по порядку. Поистине, никогда не знаешь, где прорастут зерна, важно — сеять.

II.

Конец 1972 года.

 Ленинград. Наш следующий герой — 36-летний Анри Волохон-ский, химик по образованию, но поэт-философ по призванию, «человек поистине возрожденческого идеала». Шуточные пьесы и басни, проза и длинные многофигурные поэмы, ирония и метафи-зика, венки сонетов и философские трактаты, толкование Апока-липсиса и квазипереводы Катулла, Джойса, книги «Зогар»… И при этом самиздат и единственное стихотворение в журнале «Аврора» — типичная судьба поэта «бронзового века». Мифологический шлейф и вынужденная эмиграция в 1973 году…

Но до нее еще есть немного времени! А между тем вот уже месяц Анри не дает покоя пластинка «Лютневая музыка XVI–XVII веков», оставленная кем-то из друзей, а мелодия «Канцоны» и вовсе постоянно звучит в голове. Почему-то в памяти стали всплывать знакомые места из Экклезиаста: Небесный Град Иерусалим, его невиданные звери, символические библейские персонажи: орел, телец и лев. И загадочный оборот «исполненные очей»… Ноги сами привели поэта в мастерскую к его другу Акселю, где он за пятнадцать минут «наиправдивейшего диктанта свыше» написал стихотворение, начинавшееся со слов Писания: «Над небом голу-бым…», и назвал его просто: «Рай».

III.

Бориса Гребенщикова

 эта песня глубоко «зацепила», и через восемь лет он стал пятым ее исполнителем, уже в известной всем редакции. Она получила название «Город», и у нее изменилось первое слово: «Под небом голубым…». Многие утверждают, что это Борис плохо расслышал или запомнил, сколько лет-то прошло!

Однако сам БГ считает это принципиальным, ибо, говорит он в одном из интервью, «Царство Божие находится внутри нас, и по-этому помещать Небесный Иерусалим на небо… бессмысленно». Более сотни раз «Город» звучал на концертах «Аквариума» в де-сятках городов, в 1986 году песня вошла в альбом «Десять стрел».

В 1987 году она прозвучала на всю страну в культовом фильме Сергея Соловьева «Асса», правда, без имен создателей песни в титрах, поэтому с тех пор автором повсеместно считался БГ. «Го-род» стал своего рода гимном целого поколения.

Анри Волохонский: «Я ему исключительно благодарен. Он сделал эту песню столь популярной. Ведь Гребенщиков исполнил эту песню тогда, когда и моего имени нельзя было называть, да еще и в фильме, и в столь популярном фильме! Рассказы о том, что я будто бы подавал на него в суд, — чушь».

Немного грустно, что за столько лет никто даже не упомянул: «авторы песни А. Волохонский и В. Вавилов», зато далеко не каждому посчастливилось написать произведение, которое знает и любит вся страна. Тем более что обоих роднит желание: «Главное, чтобы услышали».

Вот такая история.

Уже сорок лет живет в мире удивительная Песня, и поет ее уже совсем новое поколение. Уверен, что и следующее запоет. Потому что столько замечательных людей вложили в нее самое лучшее, что у них есть. И потому что всегда была и будет у людей, что бы ни происходило за окном, потребность в свете, чистоте, любви, в звездном небе над головой»

        [Борис  Хомичёв. Частный корреспондент 01.11.2015]


      Хотелось бы чтобы история  «Города золотого» была каким-то образом связана вообще, например, с Флоренцией? Ибо представляется мне, как собираются вместе, в едва начавшемся веке Кватроченто советники квартала Сан-Спирито под выбраным ими знаменем Красного льва и решают все: и Уголино ди мессер Альбицци Ручелаи,  и Томмазо д’ Андреа Минербетти, и Мариотто ди Пьеро делла Моротта, да и уважаемый бондарь Манно ди Бонуччо, равно как  и другие достойные люди сей муниципальной компании - решают как им поступить при пересмотре избирательного списка. Поскольку время тревожное: Папа Иоанн Двадцать Третий бежал из Рима, взятого на разграбление королем Владиславом Неаполитанским, притязания которого на Флоренцию вполне очевидны. Надлежит действовать мудро, дабы оградить население от бедствий, угрожающих бла-гополучию горожанам, как в прекрасных палаццо, так и в постройках простолюдинов. А ведь все они люди, достойные доброй участи.

    Что нам, далеким от этой эпохи, жизнь того мира?
    Этот скрип повозок везущих ранним утром с окрестностей плоды благодатной земли.
    Эти великолепные  дворцы, сохраняющие прохладу ночи дольше полудня, когда высокое солнце щедро дарит  тепло  виноградникам на склонах гор да цветам, наполняющим площади благоуханными ароматами и яркими красками лепестков самых изысканных форм…

…Тот мир, далекий во времени - в объеме, заполненном горьким за-пахом  перегретого камня и пожухлой травы  забайкальских степей - сливается во мне в невыразимый коктейль восприятия событий более близких мне дней. И уныние от умножающихся по мере прибавление лет жизни тягостей быта отступает, замещаемое пониманием того, что ценности, к которым стремится моя душа, – не эфемерны и умо-зрительны, ибо рождены не волей чьего-то умысла, а знанием многого из прошлого и настоящего, а это значит, что и в будущем найдётся место для радостных дней..


  Пусть эти рассуждения предстают эклектичными.  Что из того! Скорее их можно назвать дилетантскими.
А мы и есть дилетанты. Разве дано кому исчерпать до капли котел познания?
Зачем же уничижительно судить о попытках воспользоваться своей возможностью брать этот мир с полным на то правом?
Ведь сколь естественно берёт  беспомощный безымянный  младенец материнскую грудь, столь много значащую для зрелых обожателей ее волнующей прелести, повязанным тенетами условностей!
Так будем же и мы как дети простодушны и алчны в  восприятии щедрот бытия, но, да избежим соблазна поругания чего бы то ни было - какими бы убедительными не представлялись наши помыслы на сей счет.

 
Я скромной девушкой была,
Virgo dum florebam,

 ( Вирго дум флоребам – когда я цвела невинностью)


Нежна, приветлива, мила,
Omnibus placebam.

(Омнибус плацебам – всем нравилась)


Пошла я как-то на лужок
Flores adunare
 (Флорес адунаре – собирать цветы)


Да захотел меня дружок
Ibi deflorare

(Иби дефлораре – там лишить девственности)


Он взял меня под локоток,
Sed non indec enter,

(Сед нон индецентер – но весьма пристойно)


И прямо в рощу уволок,
Valde fraudulenter

 (Вальде фраудулентер – очень коварно)


Он платье стал с меня срывать
Valde indecente

r (Вальде индецентер – очень непристойно)


Мне ручки белые ломать

Multum violenter
(Мультум виолентер.– очень грубо)


Потом он молвил: «Посмотри!
Nemus est remotum

 (Немус эст реномур – роща ведь в сторонке)


Всё у меня горит внутри!
Planxi et hoc totum

(Планкси эт хок тотум– я плакала и всё прочее)


Пойдём под липу поскорей
Non procul a via
(Нон прокул а виа – недалеко от дороги)


Моя свирель висит на ней,
Tympanum cum lira

 (Тимпанум кум лира– тимпан и лира)


Пришли мы к дереву тому,
Dixit: sedeamus

(Диксит: седеамус – он сказал: давай сядем)


Гляжу: не терпится ему,
Ludum faciamus

(Лудум фациамус – давай поиграем)


Тут он склонился надо мной
Non absque timore

(Нон абскве тиморе – не без робости)


«Тебя я сделаю женой…»
Dulcis est cum ore

 (Дульцис эст кум оре – он сладкоречив)


Он мне сорочку снять помог,
Corpore detecta

(Корпоре детекта – обнажив тело)


И стал мне взламывать замок,
Cuspide erecta

 (Куспиде эрета – подняв копьё)


Вонзилось в жертву копьецо,
Bene venebatur

 (Бене венебатур – хорошо поохотился)

 
И надо мной – его лицо:
Ludus compleatur

(Лудус комплеатур – да свершится игра)


9. Вот обряд depositio cornuum , изобретенный французскими школярами в 14 веке.

« Священный завет академической жизни в университетской Европе.
       Новичок (его называют Беаном) до университета - вольный дикий зверь с рогами. Его следует от них освободить и научить жизни студентов.
Вот два бакалавра врываются в комнату новичка. Потягивают носом и чуют Беана, существа нечистого и вонючего. Начинается очищение - на глазах студентов и их управляющего. Новичка заставляют выполоскать рот мочой, съесть несколько пилюль из дерьма, имитируют вырывание зуба.
Заканчивается все это испытанием на сообразительность:
-Была ли у тебя мать?
-Да.
(Беан получает по морде.)
-Врешь, каналья! Ты у нее был.
-Сколько блох входит в четверик?
-Этого мы с наставником не проходили.
(Еще раз по морде.)
-Они не входят, а вскакивают (и т.д.)
"Очищение заканчивается. Рога сбиты. Новичок целует руку бакалавру.
Круг студентов размыкается перед новичком, - далее следует выпивка с хорошею едой за счет новичка. А потом надо побыть у студента-старожила на побегушках: называть его патроном, прислуживать ему за столом, чистить ему платье, обувь, содействовать патрону в вакханалиях.
А в награду быть битым.
По прошествии года - снова товарищеская пирушка, после чего ты уже сам"дед" и можешь сам завести своего  famulus'а.»

[РАБИНОВИЧ В.Л. Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух. - М.: Книга, 1991. стр. 41.]

А  принятие отношений зависимости у животных: обезьяны, собаки,  птицы?..



10 БАХТИН  Михаил  Михайлович  (1895  -  1975),  русский  литерату-ровед, теоретик   искусства.    Историко-теоретические    труды,    по-священные становлению и смене художественных форм, выявляют  цен-ностно-философское значение  категорий  поэтики;  исследовал  поли-фоническую  форму  романа ("Проблемы поэтики Достоевского", 1929; 2-е издание,  1963)  и  народную
"смеховую" культуру средневековья ("Творчество Франсуа Рабле...", 1965). Сборник статей "Вопросы литературы и эстетики" (1975);  исследования  "К философии поступка" (опубликованы в 1986).

 [Современный Энциклопедический словарь. Изд. "Большая Российская Энциклопедия", 1997 г. OCR Палек, 1998 г.]



11 ВЫСОЦКИЙ Владимир Семенович. Дуэт разлученных.( Трэк К1818.mp3) Весь Высоцский.             Мультимедиа CD. 1998  г



12 Митохондриальная  ДНК  (мтДНК) -  одна из НУКЛЕИНОВЫХ КИС-ЛОТ,  которые  есть (полинуклеотиды), высокомолекулярные органиче-ские соединения, образованные остатками нуклеотидов. В зависимости  от  того, какой углевод входит в состав нуклеиновой кислоты  -  дезок-сирибоза  или рибоза, различают дезоксирибонуклеиновую (ДНК) и  рибонуклеиновую  (РНК) кислоты.   Последовательность   нуклеотидов   в   нуклеиновых   кислотах  определяет их первичную структуру. Нук-леиновые  кислоты  присутствуют  в клетках  всех  живых  организмов,  участвуют  в  хранении,  передаче   и реализации генетической инфор-мации.
  [Современный Энциклопедический словарь. Изд. "Большая Российская Энциклопедия", 1997 г. OCR Палек, 1998 г.]
 
  мтДНК  присутствует в МИТОХОНДРИЯХ
МИТОХОНДРИИ (от греческого mitos –нить и chondrion - зернышко,
крупинка), внутриклеточные структуры животных и растительных клеток,
обеспечивающие клетки энергией за счет протекающих в них
окислительно-восстановительных реакций. Митохондрии имеют соб-ственный
генетический аппарат. В одной клетке может содержаться от единиц до нескольких тысяч митохондрий.

    [Современный Энциклопедический словарь. Изд. "Большая Российская Энциклопедия", 1997 г. OCR Палек, 1998 г.]

По расчетам российского генетика Александра Нейфаха  особен-ность мтДНК ведет нас к предкам женского пола. А несколько лет назад Брайан Сайкс с коллегами пришел к выводу , что все европейцы проис-ходят от семи женщин, живших от восьми до сорока тысяч лет тому назад:

-Ursula жила приблизительно 45 тыс. лет назад в Северной Греции. Она была стройна и изящна и охотилась при помощи каменных орудий. Её клан распространился по Европе, включая Англию и Францию.

-Xenia жила 25 тысяч лет тому назад на равнинах  восточного берега Черного моря.

-Jasmine родилась в Сирии приблизительно 10 тыс. лет тому назад; ее потомки принесли сельское хозяйство в Европу .

-Katrin жила 15 тыс. лет тому назад около Венеции. Среди ее потомков Этци, снежный человек, живший в Альпах 5000 лет  назад.

-Tara жила в северной Италии  приблизительно 17 тыс. лет тому назад. Ее потомки перебрались в последствии во Францию, а затем в Ирландию.

-Helena жила 20 тыс. лет тому назад, ее потомство было самое много-численное в Европе, перемещаясь с юго-запада Франции до Англии.

-Velda жила среди холмов северной Испании 17 тыс. лет назад, рядом с кланом Урсулы. Впоследствии ее потомки заселили север Скандинавии.

[Paradox №1 2003 г. стр.8-15]



13 КРОВАВАЯ СВАДЬБА – худ. фильм, один из нескольких в жанре ба-лета в кино, изображающих сцены старинной испанской жизни в духе романтических трагедий.
В свое время в иркутском кинотеатре Баргузин, уже наполовину пере-оборудованном в ночной клуб, где проводили свой досуг - в обществе веселых подруг - крутые парни, состоялся некий фестиваль элитных фильмов, организованный, очевидно, для прикрытия разгульности их основных посетителей.
Репертуар был составлен фильмами испанской традиционной культуры – их было, кажется, четыре.
Под организующим началом моей супруги, душа которой – и это известно каждому из круга наших знакомых - живет танцем, нам довелось увидеть два из них. Билеты стоили невероятно дешево (а можно было, оказывается, входить и бесплатно) мы - под специфическими взглядами быков да  их тёлок - пересекали фойе и скрывались в зашторенном входе зрительного зала. Посетителей всегда было чуть больше десятка. Одиноко разбросанные на просторах пустынных рядов кресел, мы сразу же оказывались в плену причудливой эстетики  трагических историй, выраженных языком телодвижений. До сих пор живет в душе танец  вручения смерти одному из претендентов на обладание красавицей, в мучительном изломе молящих рук ожидающей решения судьбы.

Трагическое никак не уходит из круга нашей жизни. Таков опыт пред-шествующих времён.

2003 -2015 гг.
г. Иркутск