Жил-был мальчик. Звали его – Слава. В 1935 году ему исполнилось ровно пять лет. К пяти годам он вырос на голову выше своих сверстников. Настоящий волжанин рос. Да вот только с друзьями он не любил в игры деревенские играть. Всё больше дома сидел, за книжками. А лето тридцать пятого жарким выдалось. Мальчишки местные с утра до ночи на Волге: то в воде плещутся, то по берегу песчаному в догонялки играют. А Слава с книжкой под ивой сидит. Забеспокоилась мать. Все бегают, прыгают, а он сидит, как пень. Стала спрашивать: что да как. И открылся ей сын: дышать ему тяжко. Как побегает, так задыхается. «Что за напасть такая?» - задумалась Славкина матушка. С соседками дело это обсудила. А те посоветовали в Клин свозить его, в детскую клинику. Вдруг что не так со здоровьем мальчика? И отправилась она со Славиком в Клин. Да дорога до Клина не лёгкая. Три версты до Вахонино по тропке пёхом. Там машина попутная подхватила, до Завидово довезла. Потом поезд из Твери долго ждали. Но добрались-таки до Клина.
В клинике очередь отстояли. Врач долго щупал мальчика, через трубочку слушал дыхание, пальцами по груди стукал. Да сделал диагноз, словно приговор: астма у него, похоже, врождённая. А делать что, лечить как? – мать спросила. А врач: «Воздухом свежим дышать». А мать: «Куда уж свежее? На Волге живём». Врач таблетки прописал, рецепт матери в руку сунул: «Вот. Пусть принимает. Должно помочь».
Целый год мальчик дышал свежим воздухом, таблетки принимал. Результат – ноль. Чуть побегает, или с ведром на колодец сходит – задыхается. Всю зиму просидел у печки Слава с книжками. Мать Славика порой тайком в храм бегала, свечки за здравие сыночка ставила. Не помогало. Зашла к ней как-то бабушка с конца села, да сказала, что в городе Богородицке, Тульской губернии, врач есть, именно астму лечит. Чудеса, мол, творит. Только с пустыми руками к нему не ходят. Денежку поднесть надо. И весной 1936 года засобиралась мать Славочки в дальнюю дорогу. Денег наскребла по сусекам, по соседям, мальчика одела потеплее (апрель мёрзлый был), да и в путь тронулась. Кое-как до Москвы с сыном добралась. День ещё на вокзале Курском мыкалась. Потом поездом белгородским, в вагоне общем, холодном, сына к себе прижимая, тряслась.
А по приезде в Богородицк долго по улицам серым, по лужам мёрзлым шли до больницы. Нашли. В очереди к врачу сидели, задремали с усталости. Принял врач. Чуть за сорок специалисту было. Худой, бледный, да глаза умные. Мать за дверь выставил. Долго с мальчиком возился. Потом дверку открыл, пригласил мать. Так, мол, и так. Астма. Травку такую заваривать, дышать паром, таблеточки выписал. В реке летом плавать побольше. И ещё советов надавал. Денежку исправно взял. Да через год попросил явиться на осмотр.
Целый год мать пичкала Славика таблетками горькими, дышать над паром травяным заставляла. Нет результата положительного. И отправилась, как условлено было, в начале лета 1937 года, с сыном в Богородицк, к врачу. Добрались с горем пополам. В окошке дежурном о враче справились: мол, так и так, год назад были, приехали на осмотр. А в окошке отвечают, что нету врача такого. Месяца два назад умер. От астмы.
А Слава свыкся как-то с ней, с астмой проклятой. Так и жил. И за все годы он ни разу не обращался к врачам и даже думать о них не хотел. Он не любил докторов, не верил им. Когда исполнилось ему 75, болезнь вдруг сама оставила его, и он задышал полной грудью. Он наслаждался жизнью. Его московская квартира была битком набита книгами. Он ими жил. Он читал их дома, в метро, в лесу, на берегу реки Битцы.
А в руки докторов попал в восемьдесят. Хотя об этом он уже не знал.