Не рецензия, но отзыв на миниатюру Георгия Цвикевича «Мы собираем чемоданы».
http://www.proza.ru/2012/04/20/1689
То ли в 1972, то ли в 73 году в Ростове обнаружили несколько случаев холеры.
Город закрыли.
Въехать в него было можно, выехать – нет.
В аэропорту самолеты приземлялись для дозаправки, но пассажиров с билетами на вылет не было.
На перронах огромного железнодорожного вокзала стало пустынно. Только милиционеры, пряча лица в маски, следили, чтобы проводники никого не посадили без билета. Да и двери вагонов открывались ровно настолько, сколько было нужно, чтобы вышли смельчаки, приехавшие в Ростов.
В кассы вокзала ломились люди, которым срочно надо было уехать, ходили слухи, что кто-то все-таки уезжал, но каким способом эти счастливцы доставали билеты...
Владимир Петрович был главным конструктором в отделе, куда мы пришли после института по распределению.
Про таких как он, Юлиан Семенов когда-то писал: «Худ, волосат, джинсов». В этом определении второе слово придется отбросить. Длинный, словно удилище, с высоким лбом, плавно перетекающим в затылок, Владимир Петрович был так потрясающе элегантен, что хотелось идти за ним, куда бы ни позвал. Обилие жен, прошлых, настоящих, и, быть может, будущих не мешало ему с веселой усмешкой рассматривать двух молодых специалисток, по определению, ничего не знающих и не умеющих. Причем одна их них утверждала, что тема ее диплома: «ГРЭС 300 МВт».
- Ну, девчонки, уж и не знаю, что с вами делать, - вздыхал Владимир Петрович. – У нас в основном в разработке маленькие котельные, и те всем отделом клепаем. На дверях отдела в пору табличку вешать: «Чиним, паяем, проектируем», а вы – ГРЭС, да еще единолично... если по всем вашим проектам ГРЭС строить, места на земле не хватит...»
Случилось так, что именно в те дни, когда Ростов был закрыт, Владимиру Петровичу надо было срочно куда-то уезжать.
Потратив несколько часов на добывание билета, он вернулся в отдел расстроенный:
- Ребята, ну, вы же понимаете: я родился в Ростове, вырос в Ростове, у меня половина Ростова знакомых, а вторая половина знакомые моих знакомых. В конце концов, я железнодорожный вуз закончил, все работники вокзала либо на одном потоке со мной учились, либо на курс старше, младше. И никто, представляете, никто(!) не может помочь с билетом. Пошел к начальнику вокзала, он когда-то на параллельном потоке из троек не вылезал, принял, коньяком напоил, руками разводит: «Вовка, и рад бы, но все каналы перекрыты, строгая учетность, НЕ МОГУ, прости.
Я уж совсем загрустил, а там грязь – несусветная, неудобно по городу идти, сунулся к чистильщику обуви: «Выручай, отец». Вертит в руках щетки, смотрит на меня:
- За билетом, что ли приходил?
- За билетом.
- Очень нужно?
- Очень.
- Пятерку не пожалеешь?
- Отдал бы, не задумываясь, но даже директор вокзала ничем помочь не смог.
- Э... Что он может. Молодой еще. Пятерку давай, в семь вечера подходи к кассе Героев Соцтруда. Назовешь фамилию, получишь билет.
А утром:
- Слушайте, я же тогда с пятеркой насовсем простился. Не очень жалко было, положим. Без всякой надежды после работы подошел к кассе, пролепетал фамилию... есть билет!
В пустом вагоне, словно председатель Совета Министров ехал.
Вспомнилась эта история и подумалось: ведь есть же такие чистильщики (не обуви, душ), сидят где-то. И, быть может, за билетами на тот поезд, который когда-нибудь увезет нас навсегда, это - к ним?
Знать бы, где искать. С ростовского вокзала он ушел, а куда переселился... кто знает?
Конечно, билет «туда и обратно» даже он не сможет, ну и не надо.
Но два билета в один поезд... Неужели так сложно...
Как часто один уезжает в этом поезде навсегда, а второй остается на промозглом, холодном перроне...
Ведь бывает же иногда по-другому, бывает... Значит, есть счастливцы, которые знают, где найти чистильщика. А пятерки не жалко.