SPecialiST RePack
Срывучая песня
рассказ
Алексей Савельев
11.11.2015
;
В одном из сёл в частном доме живёт мама - Ира с дочкой Олесей. Маме 43 года, а дочке 20 лет. У них большие ступни, длинные пальцы и крупные отращённые здоровущие ногти без лака. Лица красивые притягательные. А сами они высокие и статные.
Наступил летний вечер. Мама предложила дочке спеть ласковую песню грубыми и ласковыми голосами.
- Давай, - согласилась дочь, - кто будет петь грубым голосом?
- Давай я.
Мама сняла длинное платье. Стянула трусы оголовив волосатый лобок, далее последовал лифчик. Груди отвисли до пупка. А дочка сняла короткую синюю юбку и синий топик. трусы открыли вид на кудрявый чёрный лобок с нависшими над ним молочными железами. Мама с дочкой сели на диван рядом друг с дружкой. Пальцы скрутились в ножные матёрые кулачищи. Ногти вонзились в деревянный пошарпанный пол. Раздалось потрескивание и попискивание дерева. Дочка повернула голову к маме и спросила:
- А какую именно поём?
- Про колоски.
- Ага. Ясно. Давай!
И по дому полетели голоса. Один низкий грубый сохатый, второй тонкий претонкий. Сочетание этих двух голосов придало песни необычности. Лицо у мамы грозное, а дочки бровки приподняты, лоб напряжён, весь пошёл линиями.
Шла середина песни. Мама заулыбалась не с того не с сего. Живот пошёл волнами. Руки поднялись и закрутились. Мама затанцевала арабский танец и закричала:
- Меня заяишелооооо!
Дочка заработала бровями, то приближала их к носу, то распрямляла. Рука грозила пальцем невидимому человеку. Рот зашевелился и от туда вылетели крики:
- Меня зарогатило!
После чего у дочки начали один за другим разгибаться пальцы на ступнях, а ногти выщёлкивать. Дочка заголосила:
- Срываюсь!!!
Мама прокричала:
- Держись!!!
Ногти все выщелкнули. Дочка забегала по комнате. Рот её раскрывался. Звуки ора оглушали дом. Она затанцевала, как спортивная гимнастка на ковре. Тело то кувыркалось, то пускалось в пляс. Топот, грохот и визг наполняли дом. А мама в это время продолжала петь грубым низким сиплым басом слова с уменьшительно – ласкательными окончаниями. Следом и у неё тоже один за другим завыщёлкивали пальцы на ступнях.
Она смотрела на ступни и рявкала: «Первый сорвался к херам! Второй сорвался к ****ой матери!» При этом между срывами она ругалась и пела одновременно. А когда остался мизинец она так крыла матом на весь дом и двор, что уши у дочки закладывало. Когда же мизинец на левой ноге разогнулся, то мама, с криком, забегала, а затем затанцевала бок о бок с голой дочкой. Крутились попы, дрыгались груди, поднимали руки. Раздавался Ор и визг. Ягодицы мама и дочка встречались и тёрлись о друг дружку. И тут правая нога мамы закрутилась о левую ногу дочки. Раздался грохот и крики. Тела, мелькая спинами, закатались от дивана к кровати и обратно. Ор, вой, рычание, мат, визг и слёзы наполнили дом. Затем они встали, взяли по пилке. Попы сели на диван рядом друг с дружкой. Пилочки заработали над ногтями. Мама предложила:
- Попробуем ещё раз?
- Давай! – кивнула дочка.
Ногти опять погрузились в доски. Полились слова той же песни. Мама запела грубым голосом, а дочка тонким, почти срывающимся. Но не успели они допеть до следующего припева, как ногти на этот раз завыщёлкивали у мамы. Её глаза уставились на свои ступни. Раздался голос:
- Ну ты посмотри, что твориться. Опять, опять срывы!
Она, вместе с дочкой наблюдала со страхом, как пальцы резко и в хаотичном порядке распрямляются. Каждое такое распрямление она сопровождала неописуемым визгом и ужасом. Когда же сорвался мизинец, она рявкнула и вскочила. Ноги заходили в раскоряку. Она заорала:
- Меня корячит, корячит!
Дочка же продолжила петь тонким голосом и наблюдать за родительницей. Вскоре и у неё началось. Срыв затеялся с мизинцев. Дочка орала матом. Голос сипел. Она уже не пела, а шептала. Мама же продолжала ходить в раскоряку и твердить, что её корячит. А в это время разогнутых пальцев на ступнях дочери становилось больше с каждой минутой. Когда же у неё произошёл срыв последнего согнутого пальца, она встала и скрестила ноги. Бёдра прижались к друг дружки, пятки заприподнимались от пола. Тонкий надрывный голос затвердил:
- Меня колосит! Меня колосит! Меня колосит!
И тут же вплетался грубый мамин голос:
Меня корячит! Меня корячит! Меня корячит!
Мама с дочкой сели на диван. Мама сказала:
- Хорошо хоть в этот раз прокрутило без спутываний и катаний колбасой. А теперь попытка номер три.
Они снова согнули пальцы в ножные калачи и вонзились в пол отращёнными ногтищами. Прошёл куплет, затем припев. Мама с дочкой уже заулыбались. Но рано. Дочка задолбила пяткой и закричала:
- Эй, что такое?! Ноготь заклинило! Никак не перецеплюсь!
Мама между пением посоветовала:
- Пяткой посильнее долбани, его и вышибет.
Раздались два громких сильных удара:
- Мама, чего то не как!
Мама перестала петь и замолотила пятками. Ногти завыщёлкивали на ступнях один за другим. Пальцы разогнулись. Мама присела перед ступнями дочки:
- Ну ка, чего тут у тебя?
Она внимательно оглядела левую ступню. Все пальцы со второго по мизинец разогнуты, а вот большой оставался согнутым, а его ноготь торчал в полу отращённой частью.
- А ещё раз пяткой постучи.
Раздались три удара.
- Да действительно заколодило серьёзно! Дай ка я попробую тебя вышибить, родная моя!
Мама встала слева от дочки. Ноготь большого пальцы правой ступни мамы вжался в кожу пятки дочери. Четыре отращённых ногтя родительницы вонзились в половые доски. Мама задоблила правой пяткой. Буханья наполнило дом. Дочка сказала:
- Только сама смотри не вклинься.
- Не бойся, не вклинюсь!
Стучанья сменялось молотьбой. Пятка работала то медленно, то быстро. Раздавалось глухое баханье вперемешку с матом. Наконец мама произнесла:
- Серьёзно тебя вколодило.
Она вышибла четырьмя ударами пятки свои ногти и ушла в сени. Дочка начала опять молотить пяткой, в надежде что ноготь большого пальцы левой ступни всё же не выдержит напора и вышибиться сам. У стены стоял шифоньер, солнце светило сквозь задёрнутые плотные шторы зелёного цвета. Мама вернулась из сеней с киянкой и стамеской. Она приставила лезвие к полу возле ногтя и застучала по ручке. Щепочки начали выскакивать, а роговая розовая матёрая пахучая пластина стала виднеться всё больше и больше. Дочка затянула гласную: - «Ааааааааа!» раздался громкий и оглушительный щелчок. Большой палец разогнулся. Дочка вскочила и бешено заорала. Руки и ноги задвигались. Рот зараскрывался. Зазвучал страшный Ор. Глаза вот – вот из орбит выскочат. Мама, глядя на дочку, завопила и кинулась в ванную за верёвкой. Началась беготня по дому. Дрожали кружки. выгибались доски. Запах стоял сырный. Мама несколько раз ловила дочку, но та вырывалась. Мама орала:
- Вот стерва изворотливая!
Мама загнала дочку в ванную. Загремели вёдра, залялякали тазы, посыпались флакончики. Затем наступила тишина. Дочка лежала связанная на полу. Тело выгибалось. А с уст слетали крики и ругань. Мама гладила дочку и приговаривала:
- Успокойся, успокойся!
Журчала вода в унитазе. Пахло мылом и шампунями. Капала изредка вода из крана. Когда же попа обвязанная верёвками перестала приподниматься от пола, а связки - клокотать, мама развязала дочку, и они сели на диван.
Они обложили себя кучей педикюрных инструментов и пузырьков с лаком разных цветов. А затем целых два часа пилили, шлифовали, лачили. Комната превратилась в педикюрный салон. Мама покрыла ногти красный лаком, а дочка синим. Ногти приобрели прямоугольный вид и стали чуть короче. После чего мама предложила спеть ту же самую песню. Дочка ответила согласием. Всё прошло замечательно без срывов и заклиниваний.
- Ну, вот,- сказала мама, - теперь можно и в клубе перед всеми выступить. И улыбнулась дочке.
А на другой день вечером в деревянном двухэтажном здании раздались аплодисменты. Затем все подростки и мужчины у себя дома дёргали шкурки, вспоминая, как мама с дочкой пели, вонзившись в деревянную сцену отращёнными налаченными ногтями ступней. Некоторые после этого стали фут фетишистами, а мама с дочкой приступили к разучиванию очередной песни и снова дом наполнился визгами, криками и беготнёй. Опять срывы пошли. Что же это такое. Мама, держись, мама держись. Ааааааааа! И семь мужиков под их забором задёргали сосиски. А вокруг красота. Зеленеют травы, птички чирикают. Стрекочут кузнечики и дует лёгкий тёплый бриз.