Часть 1. КРАПЛЕНЫЕ ДУШИ
(На фото: справа Пушкинский народный дом, слева -здание, где Яков Катык в подвале занимался фальшивым производством папиросных гильз)
Взятки гладки, но гадки.
Любое государство как устойчивая система держится на трех китах, на своеобразном треугольнике жесткости,в углах которого стоят такие понятия как деньги, власть, связи. Особенности общественного устройства зависят от того, что находится в вершине этого треугольника, а что в его основании. Так во главе американской системы располагаются деньги, а от них уже зависят и власть, и связи. На этом строится знаменитая свобода рыночных отношений. Традиционалистская Западная Европа давно установила в вершину своего треугольника государственности такое понятие как связи. Есть связи, будет и бизнес, а значит деньги и власть.
В России основой государственности стала власть, которая манила к себе авантюристов и карьеристов пуще любых золотых приисков и алмазных копий. Сотни лет жизненного опыта подсказывали – будут у тебя деньги , их могут украсть воры или отнять чиновники. Будут у тебя связи с сильными мира сего – они превратятся в фикцию, не подкрепленные деньгами и властью. Только власть в России являлась истинным богатством, национальной конвертируемой валютой, дававшей могущество и устойчивую жизненную позицию. Не надо думать, что такой треугольник жесткости есть изобретение российской государственности. Подобное состояние свойственно любому феодальному абсолютизму. Особенность лишь в том, что вполне европейский тоталитарный монархизм опирался на азиатский способ производства. Тем самым Россиия оказывалась большей деспотией, чем любая азиатская деспотия, большей тоталией, чем любая европейская феодальная империя. От азиатского способа производства Россия переняла экстенсивное ведение хозяйства и пренебрежение к человеческой личности. Московское царство европейские ученые вообще считали продолжателем традиций Золотой Орды, своего рода Московской ордой по содержанию, где внешние формальные признаки в виде дикости, жестокости прикрывались не столь уж гуманистическим византийством. Такое кровосмешение Запада с Востоком в пределах одного государства позволило Александру Блоку писать « Да скифы мы, да азиаты мы с раскосыми и жадными глазами». Английский поэт Киплинг был повержен российской историей, которая показала несостоятельность его высказывания « Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда». Еще как встретились и породили такое в нашем менталитете, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Родимые пятна татарщины как тень следовали за Московским царством с самого начала объявления о его полной независимости в 1480 году. Московские цари взяли на вооружение всю ясачную систему золотоордынских ханов, возведя коррупцию, то есть мздоимство, лихоимство и взяточничество в ранг государственной политики. Основоположником доктрины Московии можно считать сына Ивана 111 и Софии Палеолог Василия. Коронованный как Василий 111 Иоанович, новый московский царь объявил Москву Третьим Римом. Он воспользовался тем, что его мать была прямой наследницей рухнувшей Византийской империи. Новый монарх понял особое положение Московии между Западом и Востоком, как между молотом и наковальней. В этих условиях приходилось маневрировать. По началу он взял в жены Соломонию из рода Сабуровых, имевших большое влияние на Востоке. Укрепив связи с Турцией, Крымом Астраханью, посадив в Казани на престол своего сателлита шаха Али, Василий 111 направил свои интересы на Запад. Связи с Литвой и Польшей стала помогать укреплять уже вторая жена Елена Глинская. Напомним, что семейство Глинских имело огромный вес в Европе. Смена жен сопровождалась жестокостями и кровавыми расправами над ближайшими сподвижниками, ориентированными на Восток. Именитые семейства, приближенные к трону, в одночасье лишались богатств, земель и каменных хором. Их места занимали родственники из клана Глинских. Саму отставную жену Соломонию постригли в монахини и под именем Софьи сослали в суздальский Покровский монастырь. Политика есть политика. Царь не пожалел молодую и красивую жену, отправив фактически в тюремное заключение. Не защитила ее от опалы даже беременность. В 1526 году в ссылке, лишенная всех привилегий, несчастная родила сына Георгия Васильевича. По всем канонам Георгий должен был унаследовать московскую корону. Эта трагическая историческая личность своей тяжелой судьбой предсказала как бы всю будущность и пороки русского царства, а затем и Романовской империи. Василий 111 подсылал наемных убийц, чтобы погубить опального сына-младенца. Для спасения последнего даже провели ложные похороны, положив в детский гробик деревянную куклу. Когда Георгий подрос, он получил поддержку Востока для восстановления силы и влияния проазиатских вельмож.( Соловьев С.М. Сочинения. Книга 111. История России с древнейших времен. Тома 5-6. Москва. 1989, с. 277 ). Турецкий султан постоянно снабжал мятежного наследника деньгами и военным снаряжением. Георгий под псевдонимом атаман Кудеяр начал войну со своим сводным братом московским царем Иваном 1У. Возможно, атаман и занял бы свое законное место в кремле, но был отравлен на подступах к столице. Народная молва сохранила о нем память, как о жестоком и свирепом разбойнике, обладавшим талантом полководца. Русская история получила яркий пример того, как представители высшей политической элиты могут оказаться на дне жизни и начать борьбу неформальными методами, опираясь даже на разбойный люд.
Апофеозом правового беспредела стало время правления Ивана Грозного, который совершал карательные военные походы на собственные города и земли. Если купцам удавалось откупиться, он не трогал поселение, если ясачных денег не хватало – начинался кровавый пир, разгулу которого позавидовал бы сам Тамерлан. Иван Грозный взял на вооружение методику окружать себя людьми, взятыми « из грязи в князи». Старые боярские роды вырезались под корень, а их место занимали новодворцы, преданно угадывавшие каждый взгляд и жест повелителя. Такие приближенные и обласканные царем вельможи за год – другой становились «денежными» мешками, своего рода олигархами тех лет. Однако власть - девица норовистая и новоиспеченный багдыхан мог в мгновение ока оказаться на плахе с отрубленной головой, а то и на колу. Такое разнузданное беззаконное правление привело к семибоярщине, смуте и чуть ли не гибели Руси.
Мздоимство и должностные преступления разрушили патриотические чувства народа. Это порождало ощущения вседозволенности и безнаказанности как в среде холопов, так и среди бояр. Известен случай, когда в 1611 году холоп Ивашко Шваль тайно ночью открыл ворота Новгородской крепости и впустил неприятеля. Интервенты - шведы лживо обещали черному люду свободу и при этом заручились предательской помощью воеводы Василия Бутурлина, который поддерживая завоевателей, зажег Новгородские посады. Как видим, слуги, порой предавали свое государство, но и оно очерняло себя неблаговидными делами. Так царь Федор Иоанович пригласил на службу атаманов с казачьей вольницей для защиты рубежей Московского царства и предполагаемого похода на Крым. В Яицком городке цареву грамоту получили атаманы Богдан Барбоша и Митюша Мещеряк, Ермак Петров,Ортеха Болдырев и Тихон Пи…шь. Митюша только что вернулся героем из Сибирского похода и согласился служить правительству. Он привел свой отряд в Самарскую крепость, где был тут же схвачен. Власти припомнили ему прежние грабежи и повесили с несколькими товарищами в марте 1587 года. Подоплека царского предательства в том, что ФедорИоанович решил замириться с Ногайской ордой. Главными врагами кочевников являлись казаки. Их то и сделали разменной монетой.( ЦГАДА, ф. 127, оп.1,д.10. 1586г., с.84).
Об этом трудном для Руси времени в «Записках Императорского Новороссийского университета» за 1896 год сказано: « взятки или казнокрадство были явлением обычным, а предательство явлением исключительным; но на скользком пути служебных преступлений трудно было останавливаться лицам с малоразвитым чувством патриотизма и понимавшим службу лишь как источник для получения средств к жизни». Интересную зарисовку из российской жизни, где показывается, как мздоимство входит в менталитет народа, оставил историк С.М. Соловьев: « Рад дворянин собираться в город на воеводство – и честь большая, и корм сытый. Радуется жена: ей тоже дадут приносы; радуются дети и племянники: после батюшки и матушки, дядюшки и тетушки, земский староста на праздниках зайдет и к ним с поклоном; радуется вся дворня – ключники, подклетные - будут сыты; прыгают малые ребята - и их не забудут; пуще прежнего, от радости несет вздорные речи юродивый, живущий во дворе: ему тоже будут подачки. Все поднимается, едет на верную добычу». (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М.,1960, т.13, с.699). Взяточничество настолько укоренилось, что вошло в русский язык в качестве выражения « дело в шляпе». Воеводы подавали просителю свою шляпу, и тот клал туда дар. В зависимости от суммы предполагаемой взятки, чиновники надевали на свою голову шляпу соответствующего размера. Нищие и юродивые, ерничая над государевыми слугами и их обычаями, стали собирать милостыню также в протянутую шапку. Подобной сатирой народ отвечал на злоупотребления властей.
Апофеозом проявления коррупции в смутное время стал случай , когда верноподданные бояре продали за взятку польским интервентам собственного законного царя Василия Шуйского. Пришедшая в 1613 году к власти династия Романовых подняла с земли затоптанный и оплеванный Закон и тем создала эпоху новой российской государственности. Однако её стержнем по-прежнему оставались ясачные методы, наследованные все от той же татарщины.
Петр Великий создал гигантскую мощную бюрократическую империю. Его принципом стал – бей своих, чтобы чужие боялись. И ведь бил, да как ещё. Четверть населения России была положена, ради проведения реформ, для создания флота, « прорубания» окна в Европу и строительства северной столицы. Он также как и Иван Грозный порезал старое боярство и обзавелся новым служилым дворянством уже известными методами. Второй человек в Империи святейший князь А.Д. Меншиков в молодости торговал на базаре пирожками. Уральские заводчики Демидовы когда- то были холопами. Могущественного вельможу Шафирова царь подобрал как бродячего музыканта иудея Шапиро. АрапчёнокГаннибал стал крупным военоначальником. Список можно продолжать… За год - два новодворцы становились миллионерами. Откуда, вы спросите деньги, - так этот вопрос постоянно задавал своим слугам и Петр. Он даже подписал Указ о борьбе со взяточничеством, где говорилось, что всякий чиновник, который будет уличён в воровстве или мздоимстве на сумму стоимости верёвки, пусть на оной будет повешен. Никита Панин, возглавлявший Тайную канцелярию, аж всплеснул руками - Что ж вы делаете, государь, - так можно остаться вообще без подданных. Тогда Петр вывел универсальную формулу существования чиновничества в России – пусть воруют, но дело делают. Для того чтобы каждыйзнал своё место на иерархической бюрократической лестнице был введен табель о рангах. Неписанный чиновничий закон абсолютно точно устанавливал, кому по рангу сколько брать и сколько давать вышестоящему начальнику. Народная мудрость оформила это явление как принцип курятника – « плюнь на нижнего, столкни ближнего, умасли верхнего».
Каждый чиновник стремился стать олигархом, то есть любыми правдами и неправдами приблизиться к верховной власти. Тогда он как бы попадал в скоростной лифт, который выносил его из низкого сословия в политическую элиту. Созданная Петром система получила особое развитие при его преемнице Анне Иоанновне. Фаворит императрицы Бирон стал абсолютным олигархом, тратя до 2 миллионов рублей лишь на закупку лошадей в собственные конюшни. На эту сумму можно было купить несколько губерний. Повторим, однако, что отцом олигархического правления считать нужно именно Петра 1. Возникает резонный вопрос – а можно ли ему посвящать эпитет « Великий»? Приведем пример карьеры семейства Шепелевых. Дмитрий Шепелев будучи простолюдином сумел наняться смазчиком колес при царском Дворе. Петр 1 заметил делового парня, приблизил его и сделал в конце-концов дорожным маршалом при мундире., жаловании. Войдя в дворянское сословие, бывший мужик разнуздался, прослыв при Дворе скандалистом, хулиганом игрубияном. Такие царю нравились. Внук новоиспеченного вельможи перенял все качества своего деда. Среди офицеров Петербурга он прослыл дуэлянтом и громилой. Такие качества пришлись по душе в эпоху Екатерины 11 её фавориту Григорию Потемкину. Последний как цепной пес стоял у трона матушки Императрицы, отгоняя всех остальных поклонников. Когда в столице появился усмиритель пугачевского бунта красавец офицер князь Петр Голицын, Потемкин увидел в нем конкурента и решил погубить. В качествекиллера он выбрал повесу - П.А. Шепелева, обещав за выполнение черного дела руки своей племянницы Энгельгард с большим приданым и покровительство. Злодейское убийство на дуэли состоялось, а Петр Амплеевич Шепелев получил чин генерала и поместье в Калужской губернии. В последствие он стал действительным тайным советником и сенатором. Тернисты и грязны порой были пути восхождения по бюрократической лестнице.
Гораздо труднее приходилось пробиваться купцам, ведь их фактически доили чиновники всех мастей. Зато уж те, кто поднимались не боялись ни чёрта, ни Бога. Так Демидовы любили играть с Екатериной 11 в карты на деньги и постоянно проигрывали большие суммы. Императрица, зная о злодействах уральских купцов как- то раз взяла пригоршню только что выигранного серебра и спросила строго - это чьей чеканки моей или вашей? Всё здесь Ваше, и Россия, и мы слуги преданные - ответил хитрый заводчик. Однако во время правления Екатерины 11 купцам не всегда удавалось так по-доброму договориться с властью. Центр направлял чиновников в провинцию порой с неограниченными полномочиями. Такие походы напоминали порой вторжение вражеских армий. Интересно, что чем меньше был чиновник по рангу, тем более злодейски он себя вел. Так в Иркутске в 1758 году приехал для взимания налогов мелкий букашка, коллежский асессеришко Петр Никифорович Крылов. Для охраны собственной персоны он захватил из Селенгинска 77 казаков. Начался ужас. Служивые, одевшись в саваны и встав на ходули с дикими криками бродили ночами по городу, грабя одиноких прохожих и стращая девок. Сам Крылов поселился у купца Ивана Мясникова и стал открыто домогаться его жены. За отказ от сожительства, столичный эмиссар приказал мужу бить строптивую жену батогами, а сам при этом пил водку и горланил песни. Дом несчастного купца чиновник превратил в настоящую пыточную камеру, куда притаскивали горожан и вымогали деньги. За несколько месяцев у 111 купцов изъяли 155505 рублей 80 копеек. Ни рубля в казну конечно не попало. Лихоимец всё пропивал со своими телохранителями. Жители пытались жаловаться в Санкт-Петербург, но Крылов лишь получил повышение по службе, которое отпраздновал изнасилованием десятилетней дочери купца Ивана Воротникова.
Вся Россия стонала от чиновничьего беспредела, а народ безмолвствовал. Это молчание было не мудрого философа, знающего жизнь, а просто человека, досмерти запуганного и забитого. К концу подходил 18 век, называвшийся галантным и просвещенным. Вольтер разрабатывал теорию общественного договора, а в России процветала азиатчина. В Западной Европе стали понимать, какие методы следует применять для укрощения бюрократического монстра. Так когда Павел 1 вошел в противоречие с Британией, английский посланник подкупил влиятельных офицеров гвардии, и русский монарх почил в Бозе, удушенный как куренок. Когда историка Карамзина спросили, как он может охарактеризовать состояние российской империи – тот ответил одним словом « воруют!»
К 19 веку мздоимство эволюционировало от первобытного ясачества в совершенную утонченную и разветвленную систему. Это явление прекрасно описал Александр Герцен, который по началу делал успешную карьеру, а потом просто морально устал и объявил войну российской плутократии. Он писал, что продвижение по службе без взятки не мыслимо. Столичные чиновники ждут своих коллег из провинции, как голодные псы кости. Каждому желающему продвинуться по службе нижний чин канцелярии вежливо предоставляет прейскурант цен на ранги. Свою стоимость имели не только должности, звания, ордена, но и скорость их получения от десятка лет до трех дней. При этом талант, ум, энергичность личности ничего не значили. Наоборот серости и бездарности карьерное продвижение обходилось дешевле. А. Герцен рассказывал, что отец его богатый помещик Иван Яковлев посоветовал деньгами не скупиться. Встреча со втяткополучателем состоялась в гостинице. Огромная пачка купюр была перевязана Герценым веревкой. Чиновник небрежно бросил её в портфель, не пересчитывая, и засобирался уходить со словами - ждите скорого повышения. Герцен опешил - вот так берете деньги не считая и без расписки, а вдруг что сорвется? Нижний чин канцелярии возмутился - мы же люди чести, а вот чтобы денег на всех хватило- это уж вы должны беспокоиться, иначе ждет долгий ящик. А. Герцен удивлялся – как же нужно вымуштровать людей, чтобы они честью клялись в своём бесчестии .
Российские принципы коррупции стали меняться лишь в эпоху экономических и политических реформ Александра 11.Если раньше чиновник старался выжать из своей должности не столько чистый доход сколько возможность угнетать, притеснять, унижать нижестоящих граждан, то есть удовлетворять низменные инстинкты, то теперь в коммерческое время его стала привлекать чистая денежная прибыль. Где раньше маршировали николаевские солдаты со шпицрутенами в руках , с криками «бей налево, бей направо – в этом есть России слава» там тяжелой натруженной походкой зашагал Господин русский рубль. Вот как описывает узаконенное мздоимство князь Петр Алексеевич Кропоткин: « Один мой знакомый захотел основать в Петербурге одно коммерческое предприятие и обратился за разрешением, куда следовало. Ему прямо сказали в Министерстве внутренних дел, что 25 % чистой прибыли нужно дать одному чиновнику этого министерства, 15 % — одному служащему в Министерстве финансов, 10% — другому чиновнику того же министерства и 5 % — еще одному. Такого рода сделки совершались открыто, и Александр 11 отлично знал про них. О том свидетельствуют его собственноручные заметки на поляхдокладов государственного контролера (они напечатаны были за несколько лет в Берлине). Но царь видел в этих ворах своих защитников от революции и держал их, покуда их грабежи не становились слишком уж гласны..»
Бюрократическая власть поняла александровскую «перестройку», не уступив своих позиций ни на йоту, стала фамильярно заигрывать с этим Господином. Разменной монетой оказался все тот же российский закон, с которым и раньше-то мало кто считался. Принцип гласил: если нельзя, но выгодно – значит можно. Возьмём к примеру город, называвшийся « Купец на Волге», то есть Самару.
Кто не знал в середине 19 века самарского купца 2 гильдии Федора Семеновича Плотникова. Дело его процветало, помогали широкие связи с экономической верхушкой Поволжья. Федора Семеновича дважды избирали городским головой, одним словом- респектабельный мэтр, а может босс, а вернее сказать … беглый преступник. Да, да. Ф.С. Плотников долгие годы числился как уклонившийся от рекрутской повинности, что являлось тягчайшим преступлением. Однако деньги делали свое, и самарские власти закрывали глаза на темный штришок в его биографии. Канцелярия клала под сукно запросы из Оренбургской казенной палаты. Плотников настолько разнуздался, что напропалую нарушал и местные законы, а именно строил без разрешения что где хотел, нарушал общественный порядок. Будучи не в ладах с законом, он прятался от Фемиды внутри нее самой. Он сдал в аренду тюремному управлению собственный дом под острог и получал за это барыши. ( ГАСО,Ф.815,оп.2, д.5,с.46).Самарские мукомолы в это время достигли большого могущества, даже губернаторам приходилось считаться с их интересами. Так жестокая паспортная система, по которой ни один подданный Империи не мог сдвинуться с места без кипы разрешающих документов, почти открыто отменялась на период погрузки и выгрузки барж. В погоне за дешевыми рабочими руками предприниматели подминали Закон при попустительстве полиции и жандармерии. По-видимому, в те времена возникла в городе поговорка « лишь тот живет в Самаре всласть, кто жулик иль имеет власть».
Весьма яркие картины народной забитости и чиновничьего беспредела описал в своих воспоминаниях судебный следователь Я.Л. Тейтель: « Когда я в первый раз приехал в село Кошки, Самарского уезда, то о бывшем самарском исправнике рассказывали массу анекдотов и, между прочим, один действительно происшедший факт. Проигравшись в карты и нуждаясь сильно в деньгах, он отправился в большое чувашское село. Предварительно он на двух лошадях послал туда большой столб. Столб привезли ночью и свалили его на площади. Утром чуваши узнали об этом столбе и о том, что исправник собирается к ним. Стали гадать, для чего, мол, этот столб? Одни говорили, что будут подвешивать неаккуратных плательщиков податей, другие, что будут произведены обыски, найдут богов и развесят их на этом столбе.
Когда исправник приехал, чуваши, собрав порядочную сумму денег, поднесли ему этот подарок, и он уехал. Оказалось, что в этом селе должен был быть базар, и к этому столбу имелось в виду приделать весы и меры. Интересная черта — желая мстить своим врагам, чуваши вешались у них на воротах, считая, что этим они причиняют своим неприятелям самые тяжкие страдания: начнется таскание по полиции, по судам, а это медленное истязание, по их мнению, куда тяжелее смерти.»
Яков Львович больше всего поражался не жестокому угнетению населения со стороны чиновничества, а тому как простые люди свыклись со своим униженным положением и может быть даже в нем нуждаются: « Пришла она с котомкой на плечах, в пыли, усталая, в роскошный мой кабинет с вольтеровскими креслами. После долгих уговариваний и даже приказаний, она решилась сесть на кончик кресла и все оглядывала мой кабинет. Она дала мне обычное показание; в краже никого не обвиняла: - Вестимо, люди украли, а кто - бог его знает. Господь им судья!
Я сказал, что она свободна, и просил прислугу напоить ее чаем. Она встала, расстегнула кофту, вынула какую-то тряпку, стала ее рассматривать и вынула оттуда большую медную монету - семишник... Эту монету она мне дала, сказав:
- Возьми, батюшка, за труд, прости Христа ради, больше у меня нет. Из расспросов я узнал, что она, как все крестьяне, считала, что без взятки ничего нельзя сделать и что если она мне ничего не даст, то ее снова потянут к допросу.» ( Тейтель Я.Л. Париж.1925)
К концу 19 века российское чиновничество всё больше совершенствует свои коррупционные формы. Так на смену примитивному мздоимству приходит время получения кредитов, субсидий, гуманитарной помощи и госзаказов. Лихоимцы времен Екатерины 11 с казаками и ногайками помыслить не могли о таком размахе и шире. Не случайно Западные политологи говорили о России, что её губит собственное богатство. Там где немец ёлочку бережет, для россиянина целый лес ни по чем. Русская статистика восхищалась – сколько в одной губернии Голландий, сколько Бельгий с Даниями. Отсюда начиналось бескрайнее воровство, мол, на наш век хватит. А в результате шик превращался в пшик. Так олигарх начала 20 века Мамонтов получал миллионные кредиты от правительства на строительство полноценной северной железнодорожной ветки. К нему комиссии с проверкой приезжали, а он для них банкет закатывал с цыганами, розовым шампанским и чёрной икрой. Нагуляются чиновники министерства путей сообщения - да так на строительство не взглянув, домой возвращаются. А потом выяснилось, как гром среди ясного неба – магнат построил лишь узкоколейку, да и то в одну сторону. Миллионы – они как в воду канули. А во время голода в Самаре в 1891году - Царь Александр 111 более 7 тонн золота выделил в качестве гуманитарной помощи. Где оно золото? « Фьюить»- как говорили в народе.
Мздоимство не только разлагало чиновников и простых граждан, но и тормозило честный бизнес. Предприниматели быстро усваивали главный закон Российской жизни - от трудов праведных не бывает хором каменных. Деловому человеку приходилось постоянно нарушать закон. Тот кто хотел быть кристально честным в бизнесе - прогорал, причем порой в прямом смысле этого слова. Если ныне все решает выстрел киллера, то раньше акценты расставлял « Красный петух». Так в Самаре глухой ночью сгорели пивоваренные заводы конкурентов А.Ф. фон Вакано. Купец Гребенщиков построил в Москве фаянсовый завод, наступив на ногу петербургским производителям, приближенным ко Двору. Вновь ночной пожар, и Иван Гребенщиков умер от инсульта. Московский купец и изобретатель Иван Петрович Пузырев в начале ХХ века преуспел в производстве собственных легковых автомобилей. Дело развивалось успешно. Предприниматель задумывался о создании серийного конвейерного производства с дальнейшим захватом европейского рынка. Ночной пожар уничтожил передовое производство, а также готовые к продаже автомобили. Русский Генри Форд оборвался на самом взлете. Кто-то позавидовал, кого-то не умаслили, кого-то не уважили. Вот так всегда.
Многие светлые умы России задумывались – откуда на этой земле столько коррупции, лихоимства и злодейства? Интересны размышления философа Сергея Булгакова. Он полагал, что государство всегда тянет одеяло на себя, т.е. создаёт касту чиновников, стремящихся к абсолютной власти и безудержному обогащению. Этому противостоит Нация,рвущаяся наоборот, к свободе, свежему воздуху и солнцу. Между этими двумя векторами сил возникает третий вектор, по которому и движется общество. Русская нация потеряла свою силу, мощь, пассионарность, завоёвывая огромные территории, прорываясь к Балтийскому, Черному морям, к Тихому океану, покоряя Кавказ и Туркестанский край. Земли ширились, а исконно русские города хирели, в результате возникла гигантская Империя без метрополии и цементирующей крепкой нации. Государство оказалось абсолютом, противостоять которому и сдерживать чьи бюрократические амбиции могли лишь одиночки-террористы, да редкие интеллектуалы, философы и писатели.
Игра на нервах
Говорят, что самое страшное из того что может происходить с человеком, это когда с ним не происходит вовсе ничего. Дом, работа, дом – вот тот замкнутый круг без эмоций, потрясений и приключений, в котором умирает вкус к жизни. И тогда «рабу» обыденности, повседневности и серости хочется куда-то прорваться. Появляется неумолимая жажда экстремальности и потрясений. А там, где появляется заказчик, сразу же находится и исполнитель, как говорится спрос рождает предложение.
100 лет назад многие самарские жители, достигнув определенного материального достатка, начинали требовать хлеба и зрелищ. Конечно, до гладиаторских боев дело не доходило, но все же… Газета «Волжский день» в 1916 году 11 сентября потрясла объявлением: «В зверинце Г. И. Бойко состоится кормление львов живым бараном. Плата для взрослых 59 копеек, для учащихся и нижних чинов – 35 коп.» В массовой культуре известно, что количество заработанных от действа средств пропорционально шоку, который испытает зритель. Напрасно сердобольные и добропорядочные горожане писали жалобы полицмейстеру и просили прекратить варварство. Публичное поедание продолжалось.
Порой сами самарцы оказывались «съеденными» заезжими аферистами и шулерами. В мае 1907 года самарское губернское правление разрешило Ф. Оболенскому возвести деревянную постройку для игры в карты на углу Почтовой и Саратовской. Здесь кипели страсти, играли в бридж, покер, вист, раскладывали кинга. Иногда делались высокие ставки. Нечестных игроков в те времена называли «арапами», а саму сдачу карт из крапленой колоды именовали не иначе как «гнать арапа».
Полиция пыталась поймать за руку нечестных картежников, опустошавших карманы самарцев. Выявить нечистоплотность было трудно, так как высококлассные картежники занимали порой достаточно серьезное положение в обществе. Профессионально «гнал арапа» например судебный поверенный Петр Иванович Деянов. С одной стороны он сам представлял в городе Закон, который сам и нарушал, с другой Петр Иванович являлся братом Елизаветы Ивановны Деяновой, вышедшей замуж за депутата Государственной Думы, самарского городского голову Михаила Дмитриевича Челышева.
Деятельность карточного героя заставила полицию проводить внутреннее расследование с использованием секретных сотрудников-стукачей. Соглядатаи докладывали, что замужняя дочь М. Д. Челышева Екатерина Михайловна Чалова спуталась с П. И. Деяновым, который постоянно вымогал у нее деньги на пьянки и карточные игры. Двадцатилетняя неопытная женщина оказалась игрушкой в руках совратившего ее авантюриста. Последний заставлял воровать дочь Челышева семейные бриллианты, брать деньги взаймы и финансово обеспечивать не только себя, но и собственную законную жену с детьми. Полицейские следили за игрой Деянова в зданиях Общественого, Коммерческого и Благородного собраний.(ГАСО,Ф.352,оп.1.д.76,с.7)
Попустительство властей к картежникам неудивительно, так как эти грешили высшие чины губернии. Читаем дневниковые записи вице-губернатора Ивана Францевича Кошкоза 1906 год: «Мы сели играть в карты ( в особняке Наумова), а Якунин (самарский губернатор) в карты не играл. По его словам, он прежде вел большую игру, но однажды, познав Монте-Карло на французской ривьере, проиграл там в рулетку целое состояние, что-то более 100 тысяч рублей. Заняв у кого-то несколько тысяч рублей, он снова поехал туда играть и, вернув значительную часть проигранного, дал слово больше в азартные игры не играть…»
Азартным игроком считался сын городского головы П. В. Алабинна Андрей Петрович Алабин. Вот что о нем читаем в дневниковых записях И. Ф. Кошко: «Алабин, человек холостой, жил в своем доме, занимая порядочную квартиру (угол Николаевской и Алексеевской). Обстановка была прямо прекрасная, вещи отличной работы, большого вкуса. Сам он одевался очень элегантно, по последней моде, в петличке всегда носил цветок. Он ничего не делал и, как говорится, прожигал жизнь. После родителей ему достались очень хорошие средства, которые к этому времени были растранжирены широкой жизнью и игрой в карты…»
Любовь к картам можно считать своего рода языческим атавизмом. Успех и проигрыш воспринимались как знак судьбы. Кроме того, горожане играли в кости и различные виды лото. Хулиганы-горчишники резались в орлянку. Если дворяне порой проигрывали состояния, то любимой ставкой у «горчицы» была человеческая жизнь. «Запанские» любили ставить на первого встречного. Вот почему 100 лет назад самарские полицейские составляли так много протоколов о немотивированной хулиганстве. Вот уж где была настоящаяигра без правил, грубая и беспощадная.
25 июля 1905 года карточная игра в пивной Степана Кожевникова на Николаевской привела к жестокой драке. «Самарская газета» писала: «…горчишники тянулись на палке. Началась стрельба. Затем они выскочили. На них набросилась толпа рабочих и избила хулиганов. Трактиру нанесен ущерб». Экстравагантно закончилась азартная карточная игра в гостинице Ушакова 8 января 1913 года. В 22.00 один из посетителей неожиданно выхватил нож и стал бегать за своим партнером, прыгая по столам, сшибая ногами посуду, бутылки. Догнал и ударил в спину. Слава Богу, нож сломался, и все отделались легким испугом. Больше всех радовался приказчик: «Хорошо, что не зарезал, а то бы полиция закрыла заведение».
Иногда шпана, отрабатывая карточный долг, врывалась в синематограф и в темноте избивала палками, а то и резала бритвами, «заказанный» ряд. Пустые сидения просто вспарывались, и набивка из ваты или морской травы клочьями летела в запуганных зрителей.
Сами хозяева кинотеатров тоже порой не брезговали поживиться от азарта горожан. Уполномоченный фирмы кинематографических лент «Танагра» А. Быстрицкий сделал запрос в канцелярию губернатора о разрешении ему и другим театровладельцам демонстрировать картины-загадки: «Кто убил», «Роковая жемчужина», «Профессор скульптуры» с правом выдавать публике за правильное угадывание фабулы этих картин премии в виде денег, ценных вещей или театральных билетов. Губернатор принял решение: «Замаскированное поощрение азарта, направленное на исключительно выгоду предприятия … невозможно. 18 апреля 1914 года».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.89).
Для заключения пари, будоражащего кровь, самарцам действительно не требовался синематограф с его запутанными сценарными интригами. Порой каждый самарец был сам себе режиссер. Мальчишки из рабочих окраин Нового Оренбурга, Солдатской слободы спорили примерно так – зуб даю, что обмотав руку полотенцем, разобью не меньше десяти окон на соседней улице. И ведь бежали, били по стеклам. За ними гнались жители, а ставки только повышались.
Взрослые устраивали гонки на лошадях по весеннему волжскому тонкому льду. От Предтеченской до Барбашиной поляны. Мчались по середине реки, только погоняя: «Ну, милая, пошла». Зрители ставили на лихачей перстни, золотые часы, цепочки. Возница считался победившим, если он во время успевал обойти все полыньи и не провалился под лед. Так весной 1914 года во время гонок по Волге попал в промоину со своим любимым конем по кличке Ветерок купеческий сын Николай Степанович Кожевников. Он получил воспаление легких и быстро скончался. Пивная его отца оказалась без наследника.
Наиболее оригинальные и смешные пари остались в памяти старожилов. После русско-японской войны в наш город приехал офицер, потерявший на фронте обе ноги. Однажды он заявил, что спокойно на рассвете переплывет Волгу. Ему, конечно, никто не поверил, но инвалид настаивал. С ним заключили пари на большую сумму денег. В назначенный день и час на берегу Струковского сада собралось много зевак. Тут откуда ни возьмись появился катер с названием «Рассвет». Капитан принял на борт офицера и перплыл с ним на другую сторону Волги. Проигравшей стороне пришлось готовиться к оплате долга. Отсюда и пошла самарская поговорка, что на «Рассвете» можно и Волгу переплыть.(Личный архив авторов).
Иногда заключенные пари граничили с настоящим хулиганством и даже глумлением. В городе существовала традиция, когда умирал богатый купец, родственники раздавали серебряные монеты всем приходившим проститься с усопшим. Вручали обыкновенно по 20-40 копеек серебром на человека. Раздавали на девятый, 20-й, 40-й день и в годовщину. Масса нищих, человек до тысячи, собиралась с раннего утра у дома поминания на улице. Перед раздачей толпу впускали во двор. Один босяк поспорил, что превратит похороны в вакханалию и бойню. Когда на похоронах именитого купца Семена Илларионовича Аржанова толпа заполнила все подворье, так что и яблоку упасть стало негде, шутник запустил по головам петуха. Испуганная птица стала бешено бить крыльями, дико кукарекать, шпорами раздирать лица и забрызгивать всех пометом. Однако жители уважали умершего купца как мецената и честного работодателя, а потому хулиган свое пари проиграл. Газета «Самарские вести» весной 1896 года писала: «На поминании купца С. И. Аржанова в его доме наКазанской, 28-30 марта, слава Богу, обошлось без драки».
Конечно подобные пари, граничившие с уголовным преступлением, не приветствовались властями и оказывались в полицейских протоколах. Под уголовное наказание подпадали также владельцы рулеток. Эти подпольные заведения подвергались полицейским налетам и обыскам, почти наравне с эсеровскими революционными ячейками. Официально государство дозволяло азарт только на ипподромах. Действовал законный тотализатор на велодроме и в яхт-клубе под Алексеевским спуском.
XX век принес с собой новый вид азарта, рядом с которым кровавые игрища казались детским лепетом. Мгновенное бешеное обогащение заставляло вскипать кровь. Сердце, маленьким мышонком, вылетало из груди. Человек буквально терял рассудок, и тогда один неверный шаг приводил к катастрофе.
В начале XX века предприимчивые голландские финансисты, произведя ряд математических расчетов, с применением новейших теорий и разработок в области больших чисел, высчитали принципы экономической пирамиды. Они выпускали акции, за которыми ничего не стояло, и в то же время выплачивали дивиденды за счет увеличения числа вкладчиков. Возникали гигантские коммерческие предприятия, охватывавшие сотни тысяч ничего не подозревавших граждан. Однако всякой такой мыльной империи грозил неминуемый крах, когда поток новых вкладчиков прекращался. А это случалось обязательно, так как на земле нет ничего бесконечного, включая человеческую глупость и доверчивость.
Потеряв клиентов в самой Голландии, но хорошо нагрев руки на страданиях земляков, бизнесмены стали распространять свои мыльные пузыри на другие страны Европы. Царское правительство, не дожидаясь обнищания россиян, приняло жесткие меры. Министерство внутренних дел разослало циркуляры по всей державе. На имя самарского губернатора от 5 мая 1914 года пришло следующее требование: Находящиеся в Амстердаме частные банки «Алгемине Волкбанк» и «Фолькс граунд Кредитсбанк» принадлежат к числу предприятий, которые, называясь коммерческими, в действительности занимаются недобросовестной продажей лотерейных билетов и противозаконным сбытом их в России в большом количестве. Прошу принять меры предосторожности».
В том же году МВД распространило другое запрещающее заявление, касающееся Банкирского Дома «Ландау и К», пытавшегося раскрутить финансовую пирамиду. Обвинительное заключение гласило: «Налицо продажа долевого участия в праве на выигрыши, по лотерейному билету с правом участвовать в известных долях выигрыша, способных выпасть на 5-10 других билетов».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.18). Дело в том, что Император еще в 1908 году издал Указ о запрете проводить лотереи, имевшие целью долевое участие в праве на выигрыш. Подобные операции назывались «промес» и строго пресекались.
Помимо «Амстердама» в Россию пытались проникнуть (чаще всего через Польшу) различные «панамы». Напомним читателю, что «панама» – это акции несуществующего предприятия, которые продаются на рынке ценных бумаг, а потом оказываются «фиговым листом», прикрывающим чей-то авантюризм, чаще иностранный. В борьбе с этим явлением МВД требовало, чтобы любые объявления в газетах об аукционных ценных бумаг получали разрешение из Особой Канцелярии по Кредитной части. Варшавские периодические издания, имевшие особый статус и дополнительные свободы, просто задушили россиян рекламой «мыльных» пузырей, суливших огромную прибыль. Российским губернаторам предписывалось пресекать доступ подобных газет к своим гражданам и изымать такую печатную продукцию из продажи.
Для великоросских, в частности самарских газет, действовали совершенно жесткие правила. Читаем полицейский архив: «На основании статьи 41 Устава о цензуре и печати … объявления и реклама подлежат обязательному предварительному рассмотрению местного полицейского начальства. В противном случае полицейские власти возбуждают, независимо от самого содержания объявления, судебное преследование за формальное нарушение требования подцензурности объявления».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.32).
В начале XX века печать становится настоящим психологическим оружием, способным не только влиять на население, но и зомбировать его. Печатные строки как молнии прожигали человеческие души: одни бежали сдавать деньги, другие отдавали семейные бриллианты террористам, третьи бросались в объятия сектантов.Козьма Прутков когда-то сказал: «Зри в корень». И действительно жесткими полицейскими мерами от аферизма и одурачивания соотечественников не защитить. Самарцы любили шутить по этому поводу: можно ли избавиться от круглых дураков? Вряд ли, до тех пор сама земля круглая…
Если одни аферисты играли на таких человеческих слабостях как алчность и склонность к азарту, то другие специализировались на иных пороках. Глупость, излишняя доверчивость, сладострастие стареющих ловеласов, несовершенство закона – вот та благодатная почва, на которой благоухали цветы преступности.
Самарских аферистов отличала изысканность вкусов, утонченность манер, умение скрыть свои нечистоплотные намерения, душевностью и респектабельностью. Так солидный господин появлялся в шикарном ресторане братьев Ивановых, заказывал лучшие блюда. После того как оказывались съеденными белорыбица под соусом барбикю за 1 руб. 50 коп., рагу из гусиных потрашков за 1 руб. 25 коп., эф брион с цветной капустой по цене 1 руб. 10 коп., блинчики с амурской семгой за 2 руб. и опустошена пара бутылок французского Белого Грав по 1 руб. 10 коп. за штуку, солидный посетитель испарялся. Обычно в таких случаях официант уныло произносил: «Опять за обед наверное Пушкин платить будет». Подобные случаи с беглецами иногда оформлялись в полицейские протоколы. Так в гостинице «Эрмитаж» на Панской, напротив Новотроицкого торгового комплекса, содержатель И. Н. Кучеренко заявил, что проживающие Игнатий Николаевич Резников запер номер, взял ключ и исчез на 5 суток. Номер был вскрыт городовым, внутри обнаружена лишь пустая корзина для белья.
Конечно подобное можно считать детскими шалостями по сравнению с настоящими большими «делами». В феврале 1913 года Самару потряс грандиозный скандал. Все началось с заявления земского начальника Николаевского уезда Алашеева к самарскому прокурору, в котором выдвигалось требование дать юридическую оценку высказываниям частного поверенного Носкова. Последний в частной беседе оклеветал земских начальников Купчинского и Тихова, якобы те получили взятку в 5 тысяч рублей с крестьян Попова иШепелева за предоставление им льгот в торговле. Прокурор создал комиссию для проверки фактов. К ужасу Алашеева правда оказалась еще чудовищнее, чем о ней рассказывал Носков. Делопроизводитель продовольственного отдела Николаевского уезда Задорожный дал показания, что Купчинский в 1911 – 1912 годах возглавлял продовольственную кампанию уезда. В его руках оказалось три значительных кредита: на покупку продовольственного хлеба, на расходы по оказанию благотворительной помощи и на расходы по приему, выгрузке и хранению хлеба. Купчинский перевел 15 тысяч рублей в местное отделение Русского для внешней торговли банка. Снимая проценты чиновник обеспечил себе веселую жизнь. Как известно, деньги идут к деньгам, а их чем больше, тем еще больше хочется. Он начал выдавать талоны на получение из казначейства денег на хлеб только за взятку. За 50 000 кредита Купчинский получал своих несколько сотен. Начальник продовольственного отдела настолько обнаглел, что стал выдавать талоны у себя на дому, беря взятки, не боясь свидетелей. Так при Задорожном крестьянин Иван Яковлевич Новиков села Каменный Брод передал мздоимцу 25 рублей. Всего Купчинский разбазарил талонов на сумасшедшую сумму 900 000 рублей. (ГАСО,Ф.9,оп.1,д.82).
Историки спорят – почему провалилась Столыпинская аграрная реформа? Вот вам и ответ. Через Купчинского в 1911 году прошло 22 тысячи мешков пшеницы, а до назначения дошло лишь 18 тысяч. 4 тысячи мешков бесследно поглотил чиновник-удалец. Купчинский своими выходками отметил двадцатилетний юбилей того знаменитого хлебного скандала, когда во время голода в Поволжье чиновники-аферисты и купцы- волкодавы разворовали несколько миллионов царских золотых. Именитые купцы Антон НиколаевичШихобалов и Алексей Шадрин на 6 миллионов 604 тысяч 875 рублей через киевского брокера Исаака Вайнштейна закупили у одесской фирмы «Луи Дрейфуса» пшеницу 5 сорта с примесью ядовитого куколя, горошка, сурепки и пыли. (ГАСО,Ф.3,оп.230, д.45,с.71). Ее употребление в пищу повлекло массовые отравления голодающих крестьян. Дело вел обер-прокурор Кони, но оно по классической схеме где-то сгинуло в лабиринтах законодательства. В честь Шихобалова переименовали улицу Сокольничью, издали хвалебную книгу по случаю кончины, а Луи Дрейфус открыл свое представительство на Алексеевской площади. Однако нашему герою Купчинскому повезло меньше. На дворе стояло Николаевское время, и он поехал в Сибирь за казенный счет.
К началу ХХ века Самара становилась змеем искусителем для чиновников. Через губернский город проходило до 15 % мировой торговли зерном. Одна только бакалейная торговля давала до 1,5 миллионов рублей оборота в год. К такому золотому ручейку не грех было припасть алчущими устами. Хлебные артерии являлись ведущими в самарской экономике. Там и шла нечестна игра. Не будем голословны и обратимся к документам самарской биржи. Так 10 января 1914 года Дмитрий Петрович Смирнов купил у Ивана Дмитриевича Фролова 20 тыс. пудов русской пшеницы по цене за пуд 82 коп. 12 января Г. М. Бродский покупает у Абрама Ильича Капа ту же русскую пшеницу, но по цене 70 коп.за пуд 20 января И. Е. Меерсон у Торгового дома Х. Б. Ротенбург и с-вья ту же пшеницу покупают за 68 коп. за пуд. 21 января тот же Смирнов Д. П. Покупает у Андрея ВасильевичаМихалева 150 тысяч пудов, огромое количество пшеницы за 84,5 коп. за пуд. 25 января Арнольд Моисеевич Мордкович покупает у М. Г. Израильтона 20 тыс. пудов по 70 коп. за пуд. А как приобретает знаменитый хлебный магнат Н. Е. Башкиров, член биржевого комитета? 31 января для его Торгово-промышленного товарищества «Н. Е. Башкиров –ки» в Самаре куплено у Григория Петровича Колесова и Никифорова Ивановича Башлыкова 50 тыс. пудов русской пшеницы по цене 86,5 коп. за пуд. 3 февраля он же покупает у товарищества «Луи Дрейфус и К» те же 50 тыс., но по цене 91 коп. за пуд. В тот же день Г. М. Бродский взял у Торгового дома Х. Б. Ротенбург 25 тыс. пудов по 71,5 коп. 4 февраля Х. Д. Френкель берет у все того же Ротенбурга 15 тыс. пудов по 65 и ; коп. с пуда. В этот же день сызранский миллионер А. А. Стерлядкин покупает у Дмитрия Петровича Смирнова 50 тыс. пудов русской пшеницы по 90 коп. с пуда. Практически все перечисленные сделки и многие им подобные оформлял самарский присяжный биржевой маклер Х. Н. Иоффе. Его родственники сами являлись видными хлеботорговцами Поволжья.(ГАСО, Ф. 391,оп.1, д.63).
Читатель спросит – а для чего столько цифр? Дело в том, что через всю эту математику красной нитью проходит коллективная долговременная экономическая афера. По всем законам биржи большее количество товара уходит по минимальной цене. Малое количество товара наоборот – по высокой. Здесь же обратная картина. Миллионеры Башкиров иСтерлядкин берут по сверхвысокой цене огромные партии зерна, а Бродский, Мордкович и другие получают малые партии по сверхнизкой. С каждой живой сделки проценты уходили в городскую и государственную казну. И получается, что продав на 20 копеек дешевле, бизнесмен платит меньший налог, а покупатель может рассчитать на более высокую прибыль. В дальнейшем члены этого секретного биржевого «ордена» делают прибыль, расплачиваясь так называемым «черным налом», не засвеченным ни в каких финансовых документах. Те же, кто не входят в эту группу, вынуждены платить по полному налоговому реестру. Подобная групповая или индивидуальная экономическая деятельность,манкирующая налоговым и антимонопольным законодательствами, попадало в поле зрения полиции.
Вот еще один типичный пример: фирма «Сименс и Гальске» неправильно пользовались монополией на устройство электрического освещения в частных домах во время строительного периода с 11 августа 1898 г. по 11 августа 1900 года. Она назначила сверхвысокие цены на домашние установки и продавала лампочки по 10 руб. за штуку при цене не более 6 рублей. Кроме того контора не оплатила 10% налога в пользу города.
Аферисты пользовались любыми прорехами в законодательстве ради своего преступного обогащения. В 1904 году в Самару приехал бахчисарайский мещанин Ефет АбрамовичЭрак. Он снял подвал и часть дома на Москательной, 83. Далее на подготовленное место прибыли еще трое: родственник из Евпатории Сар Шалом Шамуйлович Эрак, а также из Кременчуга мещанин Бабакай Моисеевич Коген и из Бахчисарая Яков Иосифович Катык.
Четверо джентльменов собрались вечером в доме на Москательной не случайно. При свете одиноко горящей свечи, они думали, как реализовать план, созревший в их головах еще несколько лет назад. Вдохновителем стал Ефер Эрак. Он чувствовал, что можно взять большие деньги и уже понимал как это сделать. На тайном собрании решено было создать фирму по производству сигаретных гильз. Читателя удивит – ну, мол собрались деловые люди, решили развернуть бизнес, что здесь особенного? Где тут криминал, зачем такая таинственность? Многие в начале века открывали свое дело, тем более в таком процветающем городе как Самара. Однако мало кто знает о том, что предпринимательскую нишу. Из каждых десяти начинаний – девять ждет крах и разорение. Потребитель доверяет в основном лишь фирмам, уже имеющим свое яркое имя и зарекомендовавших себя в сфере бизнеса
Так в Самаре господствовала московская табачная фирма «Дукат»,имевшая свое представительство на Дворянской, где пачка папирос стоила 6 копеек в розницу. Табак набивался в основном в гильзы фирмы «Абрам Катык и К», действовавшей в Москве с 1890 года. Гильзы «А. Катык и К» предпочитали выдающиеся русские писатели, политические деятели, знаменитые артисты. Катыковские папиросы и сигареты упоминались в художественной прозе и стихотворениях.
Самарские новоиспеченные бизнесмены разыграли блестящую шахматную партию. План Эрака был прост как Колумбово яйцо. Главной фигурой в его деле становился Яков Катык. Неслучайно вложенные средства и прибыль распределялись по договору следующим образом: Эрак вложил в дело 4 500 рублей, его брат – 250 рублей, Я. Катык – тоже 250 рублей. Коген, не вкладывая ничего, отвечал за производство и сбыт, так как сам владел магазином Габая по торговле сигаретными изделиями. При успешном ходе дела 40% прибыли получал владелец основного капитала Ефет Абрамович Эрак, а 35% - Яков Катык.
Фирму «Я. Катык К» зарегистрировали 25 апреля 1905 года в самарской городской управе. Продавец Коган ликовал – сигаретные гильзы с эмблемой «Я. Катык и К» продавались с неимоверной быстротой. В контору на Москательной ломились оптовики, производство утраивалось и удесятерялось. Упаковки «Я. Катык и К» заполняли трюмы пароходов, забивали товарные вагоны и развозили по всей стране огромные прибыли сыпались золотым дождем на банковские счета умельцев. В 1908 году фирма получила престижныйГранд-при на выставке. На эмблеме торговой марки появилась медаль. Но тут разразился дикий скандал. Московский купец Абрам Катык, владелец фирмы «А. Катык и К» увидел шкодливую этикетку «Я. Кадык и К». Коварный план по использованию чужой торговой марки в своих интересах выплыл наружу.
Начался шумный процесс. Самарскую контору на Москательной опечатали, гильзы, коробки, этикетки, бланки арестовали, задержали также и горе предпринимателей, их счета заморозили. Дело вел самарский помощник присяжного поверенного П. И. Деянов, брат жены М. Д. Челышева, а также присяжный поверенный О. Г. Гиршфельд, а к 1910 году принял участие ведущий юрист А. Г. Елшин. Адвокаты подняли все законы Российской империи и не обнаружили конкретной статьи, осуждающей использование товарных знаков другими лицами в своем бизнесе. Раз Яков Катык реально существует, значит фирма может называться его именем. Однако адвокаты Абрама Катыка ссылались на то, что Яков внес всего лишь 250 рублей, а Эрак 4 500 рублей, значит очевиден подвох и умысел. Подсчитывались проценты в соотношении сумм, которые выставлялись в качестве обвинения: «Молфирма должна называться «Эрак и компания», а вовсе не «Катык», пусть этот подлый Эрак попытается под свою фамилию торговать сигаретными гильзами. Да, кто у него их тогда купит?»
Склока усиливалась и катилась по стране как снежный ком. Уже столичные газеты включились в перепалку. Уже другие предприниматели стали предъявлять друг другу претензии. Так столичный конфетный король А. И. Абрикосов выдвинул иск против своего двойника Г. И. Абрикосова из Тулы.( «Право».1909,№40) Однофамильцы скрещивали шпаги на судебных процессах. В Министерство торговли и промышленности, а также в Государственную думу шли требования о защите чести торговой марки, ее предпринимательского мундира.
А что делали в это время наши самарские господа, заварив эту кашу? Воспользовавшись судебными проволочками, они разбежались кто куда, разделив прибыль. На их конторе по улице Москательной висел огромный амбарный замок и ржавел. Абрам Катык из Москвы требовал компенсации вплоть до начала первой мировой войны. Однако ему отвечали, что Эрак умер.(ГАСО,Ф.352,оп.1,д.51,с.10,19). А. Г. Елшин потребовал наложить арест на имущество усопшего, но городская управа отказала, так как в списках умерших евреевхитромудрый предприниматель не числился. На том все и закончилось. Когда судебные исполнители сломали двери конторы, то обнаружили лишь пустые комнаты, да на полу несколько этикеток, как бы брошенных на память «Я. Катык и К». Дотошные полицейские подняли их с пола, стряхнули пыль и прикололи к судебному делу. Они и сейчас лежат в самарском архиве, на глянцевой бумаге напечатанные красными буквами. А Император все-таки подписал Указ и разослал его по всем губерниям: «Важно оградить от обмана потребителей и от потрясений торговый оборот». В 1914 году в столице вышла книга «Фабрично-заводские предприятия Российской империи». Видимо, по недоразумению фальшивая контора Якова Катыка продолжала числиться в Самаре.
Самарских аферистов трудно было высветить, вывести на чистую воду. Еще труднее оказалось применить против них закон и довести уголовное дело до суда. Аферисты порой так успешно маскировались под добропорядочных граждан, что их разоблачение приводило к настоящему шоку. Обратимся к запискам вице-губернатора И. Ф. Кошко: «Председатель губернской земской Управы А. А. Ушаков причислял себя к либералам, но в действительности он был совершенно равнодушен к вопросам политики… Семья Ушакова былаогромная, начиная от сына студента до маленькой прехорошенькой девочки. За стол у них садилось человек 15… Гости бывали чуть ли не ежедневно, и приемы устраивались почти роскошные. Я полагал, судя по такой жизни, что средства у них хорошие, ибо на 4 тысячи, которые Ушаков получал по службе, так жить большой семьей было решительно невозможно.
И представьте мое глубокое изумление, когда, будучи уже в Пензе, я прочитал в газетах, что А. А. Ушаков растратил земские суммы и предан суду. Растрата велась уже много лет… А между тем у Ушакова не только не замечалось никакой подавленности, а напротив того, он был всегда в отличном расположении духа, беззаботно острил, много бывал в обществе. Объясняю себе это только одним, что по легкомыслию своему он не давал себе труда выяснить свое положение и считал его несерьезным, полагая возможным пополнить растрату в любой момент путем займа…»
А вот как писала обо всем этом бесчинстве «четвертая сила» в лице газеты «Голос Самары» от 1912 года. Еще в 1907 году голодающему населению Самарской губернии было передано 100 тысяч рублей на закупку продовольствия. Деньги получил уполномоченный обще земской организации потомственный дворянин Андрей Андреевич Ушаков. «Голубая кровь» не позволила ему отдать деньги бедным. Дворянин израсходовал на собственные нужды 69 тысяч 395 рублей 94 копейки. Остатки гуманитарной помощи он разделил между своими друзьями: потомственным дворянином 44 лет Владимиром Константиновичем Ромодановским и Григорием Алексеевичем Акимовым 37 лет – председателем Николаевской уездной земской управы. После длительного судебного разбирательства благородные люди получили: А. А. Ушаков – 3 года и 9месяцев тюрьмы, а Ромодановский - 1 год и 6 месяцев заключения. Г. А. Акимов отделался легким испугом, так как никаких финансовых документов не подписывал.
Любая афера – это игра на нервах пострадавших, так как сами заводилы и организаторы порой чувствуют себя героями дня, сумевшими сделать деньги из воздуха, хотя закон сохранения финансов говорит, что если они где-то прибывают, то в другом месте финансы начинают петь романсы.
От кумара до кумира
Самарский край когда - то называли страной кочевников. Каждый наверное знает, что ногайцы, калмыки, а потом киргизы перегоняли по Приволжским степям огромные стада курдючных овец и табуны лошадей. Дети Дикого поля умели производить кумыс, но и… наркотические средства. Кочевники не признавали алкоголя, ему заменой являлись кумар и малага. Кумар производился в результате заваривания маковых зерен, другой дурман создавали, кипятя коноплю в молоке. Наркотические средства в те времена являлись всего лишь частью быта, помогая преодолевать голод, холод и болезни. Кумар, например, в небольшом количестве давали даже грудным детям для успокоения нервной системы и хорошего сна. Местные шаманы и колдуны подобным зельем вводили себя в транс и с помощью галлюцинаций пытались увидеть будущее, поговорить с душами умерших предков. В качестве галлюциногенов использовались некоторые виды местных грибов, среди которых назовем красные мухоморы и бледные поганки. Технология приготовления наркотических отваров из этих грибов утеряна, но, например, в некоторых летописях говорится о том, как воины Золотой орды перед боем употребляли мухоморы, помогавшие убить собственный страх. Такова история.
Люди прошлого не задумывались об обратной, страшной стороне наркотического опьянения. Им просто нужно было выжить в тех трудных обстоятельствах. Средние века прошли, цивилизация, казалось, взяла свое. Наркотические средства степняков стали забываться, уходили из быта и традиций местных народов. И вот в конце Х1Х века наркотики снова входят в моду вместе с всевозраставшим интересом к Востоку. Александр Блок в то время писал сакраментально: « Да, скифы мы, да, азиаты мы, с раскосыми и жадными глазами». Жадными до чего? Столичный бомонд оказывался жадным до опиума и кокаина. Россия превратилась в полигон, где столкнулись два огромных потока наркотических средств. С Востока шел опиум и его модификации, а из Латинской Америки хлынул девятый вал кокаина.
Страна оказалась совершенно не готова к этой интервенции зелья. Самое страшное заключалось в том, что общество и его лучшие представители не понимали, что наркотик несет смерть, что это настоящий подарок дьявола. Наркотические средства продавались свободно, где угодно, даже в аптеках под видом новомодных лекарственных средств, придающих энергию и возвращающих молодость. Сегодня нам дико читать рекламы местных самарских аптек такого типа – аптека Тейтель на Саратовской : лучшее лекарство от сифилиса – блинозол, волшебное омолаживающее средство – латиноамериканский порошок из листьев коки. Некоторые самарские предприниматели почувствовали пульс времени и стали сажать в своих поместьях опиумный мак. Таким продвинутым деловым человеком оказался и писатель Н.Г. Гарин-Михайловский. Читаем воспоминания судебного следователя Я.Л. Тейтеля: «Во всем у него был широкий размах, и как метеор пролетел он над землей… Засеяв 40 десятин маком, любовался, как он цветет…» По осени Николай Георгиевич отправлялся в столицы и возвращался с немалыми деньгами, видимо полученными в качестве гонораров за свои литературные труды. Повторим, однако, что осуждать кого-либо не следует, так как даже медицина в то время еще не выявила страшных последствий наркотических пристрастий. Однако скоро грянул гром. Главврач самарской психиатрической больницы С.А. Беляков в конце Х1Х века столкнулся со странной болезнью интеллигенции: у молодых людей неожиданно начиналось психическое расстройство, галлюцинации, немотивированный страх. Ему порой привозили остекленевших пациентов, находившихся почти в анабиозе. Придя в себя, они испытывали страшные физические страдания, тело их извивалось, так что несчастных приходилось прикручивать к железной кровати. Состояние напоминало жуткую обезвоженность при отказе организма принимать воду. На лицо наблюдалось явное изменение внутри самих клеток. В качестве лечения применялся морфий, но он давал лишь временное успокоение. В дальнейшем стали использовать стрихнин. Самарские миллионеры Курлины, пожалев этих страдающих молодых людей, построили на собственные деньги в Томашев Колке специальный павильон для интеллигенции, обставив его венской мебелью. В то время диагноза – наркомания не существовало. В больничной карточке писали – недееспособность по причине психического заболевания. Лекарства, использовавшиеся в лечении, также не обнародовали, чтобы не придать гласности истинную причину страданий. В январе 1908 года подобные документы без официального диагноза были переданы в самарский Сиротский суд. Рассматривалось следующее дело « Об имении душевнобольного Потомственного почетного гражданина А.Г. Курлина, поступившего в опеку по душевной болезни». Вместо лечебных документов предоставлялись лишь счета на оплату неуказанных лекарств. Блестящий предприниматель, потомок уральских казаков Александр Георгиевич Курлин, член Биржевого комитета, купец 1 гильдии, соучредитель самарского отделения кадетской партии, меценат… И вот в возрасте 38 лет он оказался недееспособным, на обочине жизни. За несколько лет до этой катастрофы по городу стали ползти слухи о странностях, происходящих в особняке Курлина, на углу Алексеевской и Саратовской. По ночам оттуда иногда раздавались дикие мужские крики, револьверные выстрелы, а потом тишина. Заговорили также о странной болезни хозяина дома, якобы у него случается то паралич, то падучая, и он как бы стекленеет и застывает. Александр Георгиевич блестяще закончил самарскую гимназию № 1. По молодости был замечен в связи с марксистским кружком Скляренко. Далее он получил высшее образование в московском университете и с либеральными взглядами вернулся в Самару. Здесь он женился на первой красавице города Александре Павловне, дочери промышленника П.М. Журавлева и в ее честь построил тот самый шикарный особняк в стиле модерн. Модерн – это серебряный век в архитектуре, это декаданс. Декаданс - лимоново – бананный Сингапур, лиловые негры, подающие манто, жирафы, гуляющие у озера Чад. Об обратной стороне чуда и эмоций прекрасно пел А.Н. Вертинскитй « Здравствуй, здравствуй, моя одинокая, глупая деточка, кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы…» Желание разорвать скушный монотонный поток буден с помощью наркотиков привел к страшному духовному кризису русскую интеллигенцию.
А.Г. Курлин умер 8 ноября 1914 года, а вскоре рухнула и вся его Россия.
Судьба в наколках
Если Вы, уважаемый читатель, окажетесь в Ташкенте, то спросите, ради интереса, местных жителей: «С чем у них ассоциируется слово самарец?» Не пожалеете, так как узнаете много интересного. Ташкент — город древний и живет преданиями. Он помнит не только вторжения Чингиз - хана, но и нападения самарских воров. После проведения прямой ветки железной дороги через наш город в Среднюю Азию поволжский уголовный мир стал проникать на Восток.
Торговцы с Алайского рынка с удовольствием расскажут, как когда-то раздавался истерический крик: «Самара-шайтан!» Это означало, что из Самары прибыл поезд сгорчишниками..Те врывались на рынок и грабили прилавки. Всех удивляла их необузданность и наглость. Воровали прилюдно. Все, что не могли унести, старались испачкать, раскидать в пыли. Отнимали фрукты, урюк, изюм, орехи, ткани. Местные жители слабо им сопротивлялись, опасаясь острых ножей из-за голенища, бритв и горчичного порошка в лицо. Иногда на рынок врывалось по 500 бандитов, потом кто-то кричал: «Шуба!» И вся толпа бежала на вокзал. Конечно, узбеки могли им оказать сокрушающее сопротивление, но они боялись людей из России. Напомним, что в те времена в городских парках Средней Азии никого бы не удивила табличка с надписью: «Вход собакам и узбекам воспрещен!»
Традиции самарского бандитизма своими корнями уходят в далекое прошлое. Когда-то вблизи города гуляли волжские пираты, которые грабили караваны купцов на суше и на воде. Отличались разбойники дикой жестокостью и беспощадностью. Увидят купеческие суда, подплывут на своих легких маневренных стругах и кричат: «Сарынь на кичку!» Это означало — рабочий люд на палубу, а купцы раскошеливаться. Отдаст купец сколько положено, улыбнется ему атаман и рукой помашет в след. И тут же бандиты у села Переволоки свои ладьи перетащат на другую сторону и ждут все тех же несчастных купцов. Опять встречают и все снова. Купец узнает атамана, возмутится, а тот засмеется и скажет: «Так то не я был, ты барин ошибся. У нас тут все на одно лицо». И не дай Бог, кому из купцов попытаться оказать сопротивление. Сами Жигулевские горы по преданию получили свое название от имени беглого каторжника Степана Жигулина. Тот, говорят, имел свой бандитский стан в районе современного города Жигулевска. Степан хранил преступный общак и вершил суд по разбойничьим понятиям. По всей Руси о нем ползли страшные слухи, например, будто этот лихой человек обвешал стены своего схорона скальпами врагов, а вино пил из чаши, в основе которой лежал человеческий череп.
Душа Самарской луки сохраняется в преданиях, которые и создают удивительный волжский колорит. Вот одно из них, записанное в селе Горяиновка Николаевского уезда в XIX веке воспитателем Епархиального училища Александром Архангельским: «Был теплый, солнечный майский день. В воздухе стоял сырой весенний запах, который придавал какую-то особенную свежесть и бодрость. Лес был в полном цвету. На темно-зеленых ивах лежали золотые тени. Серебристые тополя блестели на солнце. Тихо шумела осина, Изредка слышался крик иволги, нарушавший однообразную тишину, да где-то вдали печально куковала кукушка. Но вот защелкал соловей и, вторя ему, запела пеночка. Лес ожил... Вблизи около леса раскинулась широкая водная гладь. Слышался тихий всплеск воды от ударов весел. Вот показалось несколько лодок, медленно движущихся по гладкой, как сталь, воде. Громко раздалась веселая песня - то пели гребцы. Вольно и плавно неслась она к берегу. Гребцы причалили свои лодки к живописному отлогому холму. Это были Стенька Разин со своими молодцами. Долго атаман гулял со своей шайкой. Заполночь слышались их веселые разговоры и звон чарок. После отъезда атамана была найдена затонувшая лодка, которая впоследствии сгнила, оставив на берегу отпечаток в земле, имеющий форму лодки. Это углубление наполняется водой...». (ГАСО,Ф.558,оп.1,д.249)
Многие сегодня знают приток Самарки речку Татьянку, что течет вблизи города. Некоторые подумают, что это просто женское имя и ошибутся. Татьянка от слова «Тать», то есть вор, бандит. Именно с той стороны на город нападали разбойники, в том числе и многочисленные отряды кочевников. Для того чтобы представить себе жизнь крепости в те далекие времена, достаточно посмотреть американские фильмы о ковбоях и освоении дикого Запада. Русские осваивали Восток так же, правда вместо ковбоев были казаки, а роль индейцев с успехом выполняли ногайцы и киргизы. Однако Россия не сумела снять свои вестерны о героях первопроходцах.
Традици волжских разбойников в какой-то мере продолжали местные хулиганы. Они пользовались тем, что правый берег Волги вместе с селом Рождественно административно относился к Симбирской губернии и не попадал под юрисдикцию местной полиции. Вот как об этом вспоминает М.И. Семенов в книге «Революционная Самара 80-90годы», Куйбышев 1940г.: «Часто пьяные дебоши устраивались в Рождественно…воровали у крестьян барана, увозили его на отмель или остров и устраивали ночное пиршество.» Газеты регулярно публиковали криминальную хронику: «В Новогодние праздники в магазине Бокарева из ридикюля владелицы мехового магазина С. И. Наткиной вытащили 13 руб.», или читаем другое: «В июле 1910 г. у самарского мещанина Н. В. Пахомова в гостинице «Восток», что на углу Панской и Набережной из кармана брюк похитили 655 руб.
Самарские мазурики были весьма интеллигентны, о чем свидетельствуют места их деятельности. Газета печатала: «В январе 1912 г. у потомственного дворянина Александра Николаевича Вунча в 21.00 в городском театре после спектакля из кармана брюк похитили кошелек черной кожи с 426 руб ». «Театралы» работали профессионально. Так, у землемера землеустроительной комиссии Н. Г. Кутаева, также в городском театре, во время спектакля из кармана брюк украли кошелек с 43 руб. Кража совершена в декабре. Самарские воры были демократами, тащили у всех — дворян, крестьян, мещан, у полицейских и чиновников. Жулики были всевозможных национальностей. Например 13 сентября 1915 г. в 15.00 был доставлен в управление неизвестный китаец за кражу юбки из магазина Салемова. При разбирательстве он сбежал.
У самарских воров имелись свои традиционные методы работы с населением. Например, на железнодорожном вокзале появлялся дородный пристав. Он прохаживался по залу ожиданий и густым басом кричал: «Граждане, берегите от воров свои вещи, проверьте их сохранность!» Все начинали ощупывать кошельки, драгоценности и никто не знал, что пристав-то не настоящий и его мундир надел известный вор. А когда ожидающие поезда сами показали места, где они хранят ценности, то здесь уже процесс упрощался. Бывали случаи, когда на ярмарке какой-нибудь мужичок входил в толпу с тяжелой сумкой, а выходил с такой же тяжелой, но вместо сумки на ручке болталось пять - шесть кирпичей. Их в толпе мастерски привязывали местные умельцы. В Самаре могли и часы ручные снять без непосредственного контакта с потерпевшим, буквально на расстоянии.
С развитием капитализма начинается становление организованной преступности. Здесь интересно дело банды Давыдовского, прогремевшее на всю страну. В некотором отношении эта преступная группировка имеет отношение к Самаре. В городе процветало удачливое купеческое семейство Башкировых, которому принадлежали буксирные пароходы, пахотные земли, доходные дома и суперсовременная мукомольная мельница. Члены купеческого клана возглавляли бизнес по всей России - и в Саратове, и в Нижнем. Башкировы вели разработки кедровой древесины в Сибири. Екатерина Башкирова в 70 годы стала известна по всей стране как создатель преступного спрута, опутавшего многие губернии. Свои гастроли в Москве она начала со следующего. Проживая в гостинице Кайсарова на Тверской, лихая мадам украла вещей на 400 рублей у проживавшей в смежном номере госпожи Дубровиной. Дальше – больше. В декабре 1871года мещанка Екатерина Евдокимовна Башкирова выстрелила из револьвера в коллежского советника С.Ф.Славышенского, который не приходя в сознание скончался. Тогда Катя впервые оказалась в полицейском досье - невысокого роста, брюнетка, черные глаза, широкий нос и большой рот. Говорит коротко, но образно и веско. Со своим сожителем Давыдовским она организовала настоящую фабрику преступлений с мощным уголовным конвейером. Афёры, вымогательства, грабежи были поставлены на поток и доведены до совершенства. Банда имела в своём распоряжении адвокатов, нотариусов, своих людей в полиции, жандармерии и среди чиновников всех мастей и калибров от провинции до столицы.
Получив из официальных структур информацию о наследовании капитала, преступники выслеживали разбогатевшую жертву. Купеческих сынков спаивали и заставляли в хмельном угаре подписывать закладные и дарственные, на вдов пускали профессиональных серцеедов с психологической подготовкой. Те даже писали стихи, охмуряя жертву: « И глаза твои чернее, и ресницы подлиннее, голос нежный позвончей, что твой дивный соловей.» Ухаживания заканчивались тем, что вдовушка теряла собственный особняк или фамильные бриллианты.Банда закладывала несуществующие имения, подделывала векселя и ценные бумаги, давала расписки, неприличного содержания типа «Черт тебя побери» или «Пшел вон». Дававший в долг деньги находился под гипнозом аристократического лоска и английских причесок. Читаем материалы уголовного дела: « Давыдовский, зная крайность в которой находился разорившийся дворянин Протопопов мало-помалу приобрел над ним сильную власть, обещая достать ему любую сумму денег…Давыдовский в присутствии помощницы Марьи Петровой убеждал Протопопова , что можно продавать и закладывать его несуществующее имущество…Ложные сведения о состоянии делПротопопова, подкрепленные фальшивыми документами, распространялись членами банды Шпейером, Калининым… Иван Давыдовский от имени Протопопова делал займы, заставляя его выдавать безденежные векселя и дисконтируя их потом разным лицам».Своих кровных средств лишились благодаря этой афёре сотни добропорядочных граждан. Тех, кто пытался сопротивляться мошенникам и требовал назад деньги, полиция находила сгоревшими в своих особняках или замерзшими на улицах. Офицеры, члены банды, некоторых возмущённых из элиты вызывали на дуэль и убивали, с циничной фразой « Вы должны были гордиться, что дали нам в долг и забыть навсегда про эти жалкие гроши, а иначе Вы, сударь – подлец». Преступники действовали цинично, нагло, открыто и долгое время, несмотря на приказ об аресте от самого Обер прокурора империи, полиция якобы не могла нигде их обнаружить. Давыдовский с Екатериной появлялись в лучших ресторанах Москвы и Петербурга, посещали именитые балы. Известно - сколь веревочка не вейся – конец будет. У банды, однако, не было конца. Их посадили в знаменитую Бутырку, и там лихие молодцы начали печатать фальшивые ассигнации и векселя. Их отправили в Сибирь, но богатые родственники Екатерины Башкировой пустили шапку по кругу и выкупили преступную семейную чету, которая поселилась мирно и преуспевающе в бизнесе на одной из центральных московских улиц в собственном особняке.
История имела продолжение, как ни странно, в синематографе. Популярным фильмом 1913 года стала лента «Дочь купца Башкирова» про похождения небезизвестнойгангстерши. 16 декабря в полицейское управление Самары поступило заявление от потомственного почетного гражданина Матвея Емельяновича Башкирова с требованием «о воспрещении демонстрировании картины, дающей повод к разного рода неблаговидным намекам на род Башкировых».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.7).
В самарском архиве немало дел хранится о раскрытии местных воровских малин. Так знаменитыми ворами - рецидивистами были: самарский мещанин Алексей Петрович Зайцев, Михаил Васильевич Колесов, их подельниками являлись: Захаров, Рожков. Банда ограбила с 10 по 27 декабря 1911 г., со взломом замков потомственную почетнуюгражданку Акулину Ермиловну Благовещенскую, .проживающую по ул. Самарская в доме 145, взяв 24 руб. 50 коп. В этот же день, 10 декабря, у крестьянина Казанской губернииКарима Забирова, проживающего по ул. Садовой в доме 233/235 похищено вещей на 288 руб,.. 12 декабря ограблена мещанка Анна Денисовна Поспелова, 14 декабря — Титулярный Советник Николай Николаевич Горностаев, проживающий по ул. Соборной в доме 172. 22 декабря — кража у Георгия Тимофеевича Борисова, проживавшего у Лесных пристаней, близ Шадринской мельницы и так далее. Краденое банда сдавала известным скупщикам: самарскому мещанину Алексею Антиповичу Золину, крестьянину Парамону Дмитриевичу Маликову, крестьянину села Крюковки Василию Николаевичу Краснову и другим. (ГАСО,Ф.465,оп.2,д.130.)
23 августа 1906 года около 11 утра в почтовое отделение села Новодевичье к начальнику Евграфову вошли двое неизвестных, вслед за ним еще трое. Закричали: « Смирно», направили револьверы на служащих, связали всех по рукам и ногам. Вскрыли кассу, забрали деньги в сумме 1400 рублей и ушли. Несколькими часами позже бандитов задержали у реки. Лодка, на которой они хотели сбежать, врезалась в мель. Захват самарских гангстеров осуществили полицейские Кирилов, Тетеревников и Горячев. Следователей удивила небрежность, с которой грабители изготовили фальшивые паспорта. Их оформили одним и тем же почерком, причем с граматическими ошибками. Арестанты заявляли, что с пистолетом в руках освобождают рабочий класс от буржуев. (ГАСО,Ф.3,оп.233,д.2099,с.14) Ограбления под маской Робин Гуда в это время становятся настоящей эпидемией. В те годы даже бытовала такая шутка. На экзамене у студента спрашивают – что такое банк? Тот отвечает – самое опасное место для жизни человека. Профессор Бостонского университета А.А. Гейфан приводит следующие данные по так называемым «эксам» в России: «По подсчетам Министерства финансов, с начала 1905 года по середину 1906-го революционный бандитизм обошелся имперским банкам в 1 миллион рублей! А вот данные только за один (!) день: от 30 октября 1906 года поступило 15 донесений об экспроприациях в разных концах страны. Всего за это время (январь 1905 — июль 1906) произошло 1951 ограбление по политическим мотивам. Причем в 1 691 случае революционеры избежали наказания. А если учесть количество как государственных, так и частных учреждений, ставших жертвами революционного разбоя, то сумма конфискованных денежных средств возрастет до 7 миллионов рублей… ограбления банков продолжались и после спада революционной волны. Лишь за две недели - с 15 февраля по 1 марта 1908 года - в руки радикалов поступило 448 тысяч рублей.»
Конечно, не все бандиты прикрывались революционными идеями, некоторые упорно сохраняли чистоту жанра или понятия воровского Закона. В самарских малинах действовали специальные воровские школы. Туда рекрутировали бездомных мальчишек и обучали мастерству. Опытный вор внимательно исследовал задатки подопечного, а потом на всю жизнь давал профессию. Если мальчик маленький, худенький и юркий, ему говорили: «Быть тебе Федька, форточником». Это значит учиться змейкой пролезать в любую щель, будь то форточка или дымоход. Если паренек крепкого телосложения и в глазах свирепость, то говорили: «Это наш «медвежатник», авторитетный бандит, специалист по взлому сейфов» .Рассказывали, что в самарском Поземельном банке был очень мощный сейф с бриллиантами внутри. Его особо не охраняли, зная, что открыть никто не сможет. Самарские медвежатники сумели поднять его и выбить дно. Была еще специализация — «мокрушник». Алексей Пешков, как журналист «Самарской газеты» порой встречался с представителями этой профессии. Про одного такого мокрушника писатель рассказывал, что тот удивлялся, как растет стоимость заказа. Три года назад жена заказала мужа за полтинник, а сейчас уже трешку дают за подобное. Отбоя не было не только в заказчиках, но и в исполнителях.
Подростков из бедноты сама жизнь швыряла в малины. Вот как встречала люмпенская Самара своих гостей. Даем слово Владимиру Александровичу Поссе: «...Я выхожу на палубу. Сквозь утреннюю дымку пестреют церкви и дома NN (Самары), красиво рассыпанные по берегу Волги.
Не успел я выйти на пристань, как был уже окружен толпою нищих. Тут были сгорбленные, трясущиеся старики и старухи, похожие на какие-то связки грязных лохмотьев, тут были и молодые парни с одутловатыми,, бледными и слезящимися красноватыми - глазами; тут были и ребятишки с замаранными, миловидными рожицами, и смуглые татарчата с черными, лукавыми глазенками... Все это назойливо теснилось к выходящим с парохода пассажирам и на разные лады клянчило милостыню. Я быстро роздал всю имевшуюся у меня «мелочь» и поспешил усесться на извозчика.
В эту минуту ко мне неуверенной походкой приблизился высокий, несколько сгорбленный сухой татарин. Он протянул темную, как бы засохшую руку и что-то забормотал потемневшими губами... Я взглянул ему в лицо. Неподвижные черные глаза смотрели безучастно, апатично. Должно быть, он уже давно голодал и стал привыкать к мучительному состоянию голода. Я пошарил у себя в кармане: «мелочи» не было, и я велел извозчику ехать.»(Поссе В.А. На холере. 1896). Голод на фоне пресыщенности, нищета рядом с роскошью – что может разлагать сильнее? В этих безнравственных условиях на преступный путь вставали даже малолетние дети. Газета «Волжский день» в 1916 г. писала: «Владельцы местных лесопильных заводов жалуются на, достигшее небывалых размеров, воровство с заводов мелких вещей — горбылей, срезов и так далее. Воруют дети от 10 до 15 лет. Толпами бродят у заводов. Удалось поймать десятилетнего. Он сказал, что краденое меняют на папиросы и конфеты и тут же сбежал».
Уголовные преступления в сельской местности часто были связаны с конокрадством. Этот темный бизнес был поставлен на широкую ногу и чем-то напоминал современный угон автомобилей. Орудовавшие шайки имели четкое разделение «труда»: одни угоняли лошадей, другие прятали их, третьи через некоторое время перегоняли за пределы губернии и передавали в руки перекупщикам. Вот что о подобных злодействах писал судебный следователь Я.Л. Тейтель: « Эти татары часто наводили конокрадов, татар же, и те уводили у меннонитов лучших лошадей. Рядом с хорошими чертами у меннонитов, как ярых собственников, была жестокость. Иногда возникали дела о пытках, учиненных ими над заподозренными в краже татарами. Интересная психологическая черта: будучи ярыми собственниками, в особенности, когда дело касалось кражи лошадей, они свои принципы ставили выше всего.» Конокрадством занимались также цыгане, которые отличались выдумкой и смекалкой при совершении преступлений. Волжанин И.В. Смольянинов рассказал нам такие истории. Ехал барин с барыней в телеге по лесной дороге, вдруг колесо сломалось о большой камень, неизвестно как там оказавшийся на пути. Что делать? До ближайшего жилья далеко, а барыня уж притомилась от езды. Тут на счастье откуда не возьмись – цыганенок- Барин, у меня тятька недалеко, он починет колесо..- Ну так сбегай, приведи его. Да нет барин, он пешком не пойдет, давай лошадь, я за ним съезжу.- Я с тобой поеду - говорит барин. Тут барыня как закричит- Да что, ж я одна в лесу останусь? Так цыганенок ускакал на барском коне за тятькой. Говорят, что колесного мастера ждут до сих пор. Другая история связана с рыбной ловлей. В центре большого села был грязный старый пруд с лягушками. Несколько цыган пришли с бреднями и стали вытаскивать огромных лещей. Новость облетела все селение. Собрались жители: и стар, и млад. Цыгане вытаскивают рыбу, да вытаскивают. Потом они собрались и ушли с уловом. Жители разошлись по домам и о ужас. Пока они глазели на чудеса в решете, цыганские воры украли у них кур, гусей, увели свиней и коз. Оказывается псевдорыбаки лещей на Волге наловили и незаметно набросали в болото.
Регулярно статистические сборники давали количество преступлений по городу и губернии. Вот данные за 1904 год. В разделе преступления и проступки преобладают кражи. Их совершено 4825, то есть 77%, увечья и побои—5%, поджоги—4%, нарушение питейного устава—3%, преступления по службе—2%, т. е. 112. В нарушениях участвовало 20 дворян, 1 духовное лицо, 26 почетных граждан и купцов, 1112 мещан, 5057 крестьян, 252 военнослужащих, 181—другие сословия. Самарским преступлениям были все возрасты покорны. До 17 лет было совершено 252 преступления, с 17 лет до 21 года—1046, с 21 года по 51 год—5094, с 51 года по 60 лет—251. Одно дело числилось за уголовником, которому перевалило за 60 лет.(Адрес-календарь Самарской губернии на 1904.с.147)
Уголовщина прочно вошла в самарский фольклор. Лихие песенки распевали горчишники. «А на Сызранском вокзале кто-то крикнул ераплан, все глазельники задрали, а я свистнул чемодан!» Или вот: «В магазине над прилавком лампочка погасла, в темноте и суматохе кто-то тиснул масло!» Уголовный мир — это, конечно, изнанка общества, дно. Порадовать может лишь одно: раз действовало много воров — значит, было, что украсть.
Порок
Лысый фонарь сладострастно срывает
С улицы черный чулок.
В.Маяковский.
Среди московского и петербургского студенчества в начале 20 века регулярно проводились анонимные опросы. В результате выявлялись потрясающие факты: некоторые молодые люди начинали вести половую жизнь с 5-6 летнего возраста, а многие - с 12-летнего. Большая часть молодежи еще в гимназические годы познавала различные извращения и успевала переболеть всем венерическим букетом. По всей стране действовала мощная индустрия чувственных наслаждений, дававшая огромные прибыли.
А кстати, что мы знаем о царстве самарского порока прежних времен? Самара, как женщина, любила менять свои наряды. Днем она была деловой и строгой. По улицам носились клерки, купцы зазывали в свои магазины и лавки, биржевые маклеры заключали сделки на миллионы. Кто-то богател, кто-то проигрывал. Когда вечерело, и сумерки поглощали улицы, дома, деревья, Самара надевала на себя чарующую вуаль отсветов газовых фонарей. Начиналась другая таинственная жизнь, пропитанная пороком. И какая из этих жизней — та древняя или эта вечерняя, была настоящей, сказать трудно. Все самарцы знали и уважали губернского секретаря почтенного дворянина Николая АлександровичаЧемодурова. Репутация разлетелось в прах, когда его супруга ворвалась однажды ночью в тайный вертеп на Алексеевской улице. Она застала многоуважаемого отца семейства в объятиях молоденькой балерины. В соседних номерах кутили офицеры, взвизгивали девочки, стелился дымок дорогого английского табака... Разбила гулящая Самара семейное счастье и благополучие. На всю недвижимость и капиталы гуляки дворянское собрание наложило опеку, обвинив в мотовстве и разложении.
Как пьянил воздух ночной Самары! Каждый гулял как умел, а разгуляться-то было где. Манили рекламы ресторанов «Эрмитаж», «Град-Отель», «Националь», « Сан Ремо», «Яр»…Кавалер мог покорить сердце своей спутницы, заказав ужин стоимостью до 100 рублей. Если же ваша дама - любительница экзотики, то в ресторане «Бристоль» на Дворянской среди живых тропических растений, вы могли отведать изысканные африканские блюда. В вечернее время салонный струнный оркестр дарил посетителям лирическоенастроение.В перерывах ставили граммофон. Из огромной медной трубы звучал сладостный голос Александра Вертинского: « Здравствуй, здравствуй, моя одинокая, глупая девочка, кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы. Вашу тонкую шейку слегка покрывает горжеточка, облысевшая, мокрая вся и смешная как Вы..» Сюда любила приходить самая богатая и изысканная публика; было много иностранцев, желавших насладиться русской экзотикой. Шикарные девочки могли поддержать беседу как по - французски, так и на английском, немецком, испанском, польском языках. Вечер обычно завершался чашечкой кофе в самых дорогих номерах стоимостью в б рублей. А тот, кто хотел прокатиться с ветерком по ночной Самаре, заказывал в гостинице автомобиль.
В Самаре признанными королями эротики были братья Ивановы.(ГАСО,Ф.1оп.12.д.4564,с.7) Вот что мы о них знаем. Иван Федорович Иванов родился в 1859 году в городеБежецке Тверской губернии, получил образование в частной школе. С одиннадцати лет служил в буфете при станции "Бежецк". С раннего детства он наблюдал человеческие пороки: на его глазах охмелевшие купцы отдавали бобровую шапку за бутылку шампанского, проворные девки обшаривали многочисленные карманы клиентов, тут же добросердечные матушки сдавали своих малолетних голубиц стареющим ловеласам-дворянам. Смышленый Ваня понял, что максимальная прибыль получается от продажи вина, водки. Не менее выгодно продавать и женское тело. Однако настоящее золотое дно наступает там, где удовлетворяются самые буйные фантазии похотливых лысых толстячков. Главное в истинном пороке - не удовлетворение его, а бесконечно растягиваемое желание. Оно манит, окутывает тонкими, прочными сетями, из которых уже нельзя выпутаться. Пресыщенные дяденьки не жалели сотенных за женское утонченное дыхание, за небесное прикосновение, за слегка обнаженную ради них ножку в изящном черном чулке. Не грязные проститутки с подбитым глазом, а кружевные бабочки, симпатичные и умненькие, сводили с ума.
Так Иван Федорович пришел к идее создания индустрии стриптиза. Подкопив на службе денег, он вместе со своим братом Григорием Федоровичем приехал в Самару и открыл Торговый дом. В их ведении насчитывалось около десяти буфетов по Самаро - Златоустовской железной дороге, а также центральная гостиница, располагавшаяся па улице Дворянской. При отеле братья открыли театр-варьете "Аквариум". Читаем "Волжское слово": "Со 2 июля в гостинице братьев Ивановых, что в доме Журавлевой, 132, где зал охлаждается электрическими веерами, начнутся дебюты интернациональной труппы "Кармен". Дебюты Лидии Федоровны Грибоедовой".
Иван Федорович добился, что его ресторан и гостиница получили славу самых престижных заведений в городе, ведь он арендовал лучшие дома. Старший брат не раз отправлял Григория в Западную Европу. Монте-Карло, Ницца стали учителями самарских бизнесменов.
В 1913 году братья специально построили на улице Самарской здание для своего знаменитого театра-варьете "Аквариум".( ГАСО,Ф.4940,оп.1,д.12,с. 10). На концерты известной каскадной артистки мадемуазель Кетти Фру-Фру съезжалась вся городская знать. Дворец самарской эротики строился в соответствии с духом вpемени. Он напоминал чемодан с двойным дном. В роскошном освещенном зале девочки танцевали канкан, показывая ослепительные ножки, а чопорные господа в смокингах пили маленькими рюмочками коньяк. Нравственность, казалось бы, соблюдалась полностью. А внутри особняка всегда поджидали уютные комнатки, как принято, с розовыми занавесками. Доведенные желанием до исступления купцы из зала устремлялись на ложе любви.
Кипевшие страсти, изломанные судьбы, разбитые сердца приносили неисчислимые доходы хозяевам заведений. Время от времени возникали городские скандалы и некоторые подробности ночных гульбищ становились добычей вездесущих газетчиков: то офицеры устроят драку с перестрелкой, то кафешантанную певицу обнаружат в Самарке с простреленной головой, то отравятся уксусом горничные. Однако Торговый дом братьев Ивановых пользовался таким авторитетом среди горожан, что никакие мелкие случаи не могли пошатнуть его устоев. Завидев на улице автомобиль королей стриптиза, сам самарский полицмейстер отдавал им честь. Он-то знал, как много денег Иван Федорович и Григорий Федорович жертвовали на нужды полиции. В самарском архиве находим такой документ: жалование отдельного поста городового за полгода стоит 105 рублей 25 копеек, 30 рублей - его квартирные, 25 рублей - обмундирование, 8 рублей 50 копеек - шашка, 11 рублей 25 копеек - револьвер. Братья Ивановы безоговорочно оплачивали любые счета во избежание каких-либо неприятностей.( ГАСО,Ф.1,оп.12, д.4564)
Купцы средней руки, клерки гуляли в номерах «Ташкент», что на улице Л. Толстого, напротив Пушкинского народного дома, в Волжско-Сибирских номерах у Троицкой площади. Эти дома приобрели такую скандальную славу, что их владельцы были вынуждены печатать в «Самарской газете» следующую рекламу: «Имеются телефон, электрическое освещение, центральное отопление, посыльные, образцовая тишина, вежливая прислуга. На вымыслы извозчиков внимания не обращать!» Номера были на разный вкус. Мадам Шадрина, владелица знаменитого красного дома на Соборной не скрывала бордельной направленности своего заведения. В полицейских отчетах это славное местечко выделялось как центр пьяного разгула, драк и повышенного криминогена. Бывали случаи, когда после второй рюмки богатый купец оказывался настолько пьян, что не замечал как у него исчезал бумажник, бобровая шуба или толстая золотая цепь. Не менее скандальной славой пользовался постоялый двор опять таки из красного кирпича на улице Панской, дом 2. Владелица, вновь женщина, мадам Ильина. Caмарцы шутили, что здесь не известно кого больше: тараканов или проституток.
Читая «Самарскую газету» мы обнаруживаем, что пристав составил протокол от 5 марта 1911 года на Алексеева, содержателя меблированных комнат в доме Чалкина по Самарской улице за допущение в них проституции. Самые крутые вертепы находились на Казанской, что когда-то являлась центральной улицей города. Семь красных фонарей над распахнутыми дверями и ярко розовые занавески на окнах сладостно манили. Эротика, секс, любовь, все вперемешку иногда выплескивались на улицу. Газеты возмущались: «Подобные сцены способны разложить гимназистов, снимающих на этой улице квартиры». По фактам, попавшим на страницы прессы, приходилось разбираться самарскому полицейскому. Вот одно из донесений: « Довожу до вашего сведения, что на Казанской есть притоны разврата, на которые за 1911 год составлено 37 протоколов и в 1912году - 14 протоколов. Но до сих пор они еще не разбирались. Борьба с притонами продолжается. Они контролируются чинами полиции I части г. Самары. 11 января 1912 года». (ГАСО.Ф.465,оп.2,д.130,с.9)
Технические новинки 20 века ворвались в самарскую индустрию порока. Тамбовский мещанин М.Л Финк летом 1907 года построил небольшой деревянный павильон на углуДворянской и Алексеевской. Матвей Леонтьевич открыл там первый в Самаре эротический биоскоп, освещавшийся электричеством.( ГАСО,Ф.1,оп.12,д.4626). Молодежь хлынула на предствления. Даже в будни - полный аншлаг. Среди бестселлеров назовем: « Исповедь обольщенной», «Голос плоти», «Честь римлянина», « Компаньонка-авантюристка», «Среди придворных интриг», «Авиатор и жена журналиста»… Старожилы вспоминают, что через каждые пять минут из зала раздавался гомерический хохот, громогласные выкрики: «Жарь ее, жарь!». Вблизи заведения постоянно дежурили полицейские, опасавшиеся, что возбужденная толпа зрителей может сотворить какое-нибудь буйство. В начале сентября страж порядка составил протокол о том, что из-за слишком большого наплыва зрителей обломилась лестница, ведущая на галерку. Никто, слава Богу, не пострадал, но пришлосьзапретить пускать людей на второй этаж. Сюжеты некоторых триллеров просто ошеломляли. Вот на экране появляются два деревянных человечка – ручки, ножки на шарнирах, глаза бешено крутятся. Деревянные налетают друг на друга и совершают немыслимые движения в соответствии с текстом – туда, сюда, обратно; тебе и мне приятно. От трения возникает пламя, переходящее в пожар. На экране резюме - так человечество впервые познакомилось с огнем… Исключительное умиление у зрителей вызывала следующая картинка – злобный купец держит свою дочь взаперти. Та не будь дурой, занимается любовью с мышом. Противный папаша помирает, дочь выходит на свободу. Зрители визжали от восторга, когда видели мыша в смокинге с тросточкой, прогуливавшегося со своей пассией по Невскому. Особенно радовались открытию балагана Финка содержатели публичного дома, что располагался поблизости. Этот небольшой двухэтажный домик из красного кирпича до сих пор стоит во дворе за Домом промышленности. Посмотрев эротический биоскоп, разгоряченная публика покупала на Дворянской дешевого шоколадного лома и устремлялась в номера, где все было просто и доступно.
Самарская голытьба гуляла напропалую в Мещанском поселке, в Запанском, Новом Оренбурге. В Солдатской слободе произошло такое событие. «Самарская газета» рассказывает: «В доме терпимости коллежский асессор С. В. Носов и губернский секретарь А. Г. Пятаев учинили буйство. Носов стрелял из револьвера. Пытался вмешаться городовой, но его вытащили, оборвав портупею и обозвав полицейским крючком. Хулиганы получили месяц ареста».Подобный же случай произошел 24 сентября 1913года с ефрейтором Михаилом Сергеевичем Черепановым в секретке на улице Петропавловской. Клиент дал проститутке за услуги 1 рубль и, ожидая сдачи в 50 копеек, стал пить вино. Время шло, шлюха деньги не несла. Ефрейтор возмутился. Содержательница притона Юдаева попросила его удалиться и вызвала городовых Спиридонова и Тихонова. Началась драка. Солдату наставили синяков на лице и подвергли трем суткам ареста.( ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2637).
В те времена дома терпимости открывали на законных основаниях. Это оказывалось весьма прибыльным делом, поэтому поток прошений следующего содержания не уменьшался: “Самарскому полицмейстеру от крестьянки вдовы Елены Павловны Щербаковой. Прошение. Имею честь покорнейше просить Ваше Высокоблагородие разрешить мне открыть дом терпимости в 3 части по Троицкой улице в доме 255, Котлюхиной. 4 декабря 1898 года. Я неграмотная. Расписался мещанин Николай Телегин”. В свою очередь государственный чиновник требовал письменного подтверждения от владельца недвижимости: “Я, самарская мещанка Пелагея Никифоровна Котлюхина даю собственный дом в 3 части по Троицкой улице в 133 квартале, №255 под дом терпимости”. Затем власти выдавали официальное разрешение на занятие древним бизнесом: “Свидетельство дано крестьянке села ВасильевкиСтавропольского уезда Пелагеи Филиповне Горшковой в том, что разрешается ей открыть дом терпимости в районе 3 части Самары по Сокольничьей улице в доме Валяева с тем, чтобы она соблюдала все правила для содержателей публичных женщин, утверждённых МВД 29 мая 1844 года”.
Аренда помещения под “секретку” обходилась весьма дорого: от 40 до 50 рублей в месяц. Однако прибыли превосходили все расходы. Обычно содержалось 6-7 проституток. За посещение клиент платил от 50 копеек и выше. В конце 19 века самарские граждане повели борьбу за перенесение вертепов из центра города на окраину. Движение возглавил гласный городской Думы Рябов, который обратился 18 января 1898 года с заявлением в Управу: « …Город разросся и где были поля, там устроена Земская больница, ремесленное училище, женские монастыри, казармы и здесь раскинулись дома терпимости. Где были пустыри, там – цент.»(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.1212,с.1). Полицмейстер распорядился перенести притоны с Казанской и Сокольничьей на Троицкую, ближе к Полевой. Нравственность оказалась соблюденной, а казна неплохо пополнялась за счет мужских развлечений.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.1212) Свои деньги на пороке делали неграмотные крестьянки с Оренбургской улицы Тречкова, Рябина, Дементьева, Панина, Кирьякова и многие другие. Вот прошение крестьянки Пелагеи Филимоновны Горшковой: « Прошу перевести дом терпимости на Троицкую улицу в дом269.».24 мая 1898 года она получила свидетельство, где говорится: « …крестьянка села Васильевки Ставропольского уезда Пелагея Горшкова соблюдает все правила для содержателей публичных женщин, утвержденные МВД от 29 мая 1844года. Разрешить.»(ГАСО,Ф.465,оп1,д.1212,с.16).
Проституток рекрутировали из ближних деревень. Им выдавался розовый санитарный билет, с которым они регулярно ходили на приём к врачу, и временный паспорт. Вот типичный документ: “Медицинский билет от 28 сентября 1895 года. Федотова Мария Евдокимовна, крестьянская девица 17 лет деревня Мосякина, проживает на Москательной улице. Отмечается ежемесячно”. С подобными билетами ходили по самарским улицам Агрипина Суконцева из села Мочи Бузулукского уезда 19 лет, Наталья Долженко , мещанка 18 лет, Прасковья Куклева деревни Васильевка Самарского уезда, Анна Самсонова села Котлубановка Бузулукского уезда , 20 лет.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.997,с.1)
Государство жестко регламентировало деятельность сутенеров, в иных случаях даже запрещая заниматься этим ремеслом. В 1899году МВД разослало рескрипт: «…известный поставщик женщин в дома терпимости Лазар Шварц направился со своими агентами в Венгрию с целью закупки девушек для Александрии и Каира. Примеры –45лет, брюнет, ноги кривые, владеет русским, немецким, турецким, арабским, персидским, испанским, португальским, итальянским, греческим языками. При появлении в губернии строго наблюдать».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.991,с.6).В январе 1905года самарский полицмейстер получал запрос из МВД следующего содержания: « Датский национальный комитет для борьбы с торговлею женщинами обратился в департамент полиции с просьбой сообщить сведения, как велико число девушек датчанок, находящихся в домах терпимости. Выявлять и предлагать вернуться на родину с помощью специальных пособий»(ГАСО,Ф.3,оп.52,д.16). Вот другая депеша самарскому губернатору Н.В. Протасьеву, пришедшая уже 27 февраля 1914 года: “Венгерская подданная Серена Гарай, /Голдштейн/ выбывшая за границу, содержит гастролирующую по кафе - шантанам капеллу из девушек от 13 лет. Гарай всячески эксплуатирует хористок, платя им ничтожное жалованье и заставляя кутить с “гостями”, отбирая деньги, которые им дарят. Как появится в городе - принять меры”.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.43). О нравах, царивших внутри и вокруг тихих заводей прелюбодейства, можно судить по эпизоду, описанному в одном из посланий Алексея Пешкова к И.А. Груздеву: « летом 1895года содержательница публичного дома Орина - Солдатова утопила в Волге «на глазах публики Струковского сада и среди белого дня» одну из девиц ее учреждения. В этом акте принимали участие пьяные студенты, дети местных купцов.»
С первой зорькой Самара просыпалась к деловой жизни. Чайные, кухмистерские, трактиры в 5 утра уже встречали первых посетителей. Однако нет-нет, да можно было увидеть следы ночного кошмара. .Вновь «Самарская газета»: «Утро. Заспанный швейцар выгонял из гостиницы Шемякина назойливую девицу, которая кричала, что ей не доплатили. Собралась толпа. Все смеялись. Видно девицу публика только вдохновляла и придавала решимости». Бывали последствия иного рода. В той же газете от 13 июля 1902 года написано, что к дому Сапункова на Самарской улице подброшена двухмесячная девочка. Мать рассчитывала, мол зажиточные хозяева — владельцы кирпичного завода возьмут дитя на воспитание. Однако ребенка сдали в приют.
Хмельные волжские ночи подрывали здоровье мужского населения. На помощь приходили врачи. Газета «Волжский день» рекомендовала препарат доктора Глэза от мужского бессилия. Одна коробка с гранулами стоила 6 рублей. Курс лечения требовал двух — трех коробок. Приобрести целебное средство следовало в аптеке «Гигиена». В том же магазине огромным спросом пользовался препарат доктора профессора Морна «Бленозол». Он прекрасно излечивал гонорею. Если болезнь затягивалась, то брали «Арматин». Всего шесть коробок по 2 рубля 25 копеек - и ты здоров. А вот сифилис лучше было лечить у врачей Я. С. Гуревича и М. Л. Орлика. По воспоминаниям старожилов к венерологу М. Л. Моревувыстраивалась целая очередь толстопузых дядей. Они старались не глядеть друг на друга. Входя к целителю, каждый. подобострастно опускал червонец в специальную урну и дрожащими руками расстегивал брюки. А врач говорил: «Любишь кататься — люби и саночки возить». Но наступало выздоровление, плохое забывалось. Мужчин вновь тянуло послушать певицу Фру-Фру из ресторана «Аквариум». И все начиналось заново.
Дача
Если читатель думает, что речь пойдет о садоводстве, то ошибется. Мы хотим рассказать о губернской тюрьме "Кресты". В конце XIX века Самара удивляла мир своими техническими новшествами, такими как Жигулевский пивоваренный завод, макаронная фабрика Кеницера, мукомольный концерн Башкирова, мост через Волгу под Сызранью. Потрясает, что и самарская тюрьма также являлась одной из самых современных в мире. Еще в 1888 году Инспектор Главного Тюремного Управления Д. С. Бахтеяров, прибыв из Санкт - Петербурга, сделал подробный анализ тюремной системы Самары и нашел ее неудовлетворительной.
В главном тюремном замке угол Алексеевской и Ильинской, арендованном с 1854года у купца 2 гильдии Василия Ефимовича Буреева арестантов содержалось в два раза больше, чем положено по циркуляру, вместо 978 узников - 2000, да и сами условия заключения оставляли желать лучшего: темные сырые камеры с грибком на стенах, недостаток питания, отсутствие дезинфекции, полуграмотный обслуживающий персонал.( ГАСО,Ф.815,оп.2,д.1,с.46).За что же сидели в таких бесчеловечных условиях? В 1867 году в губернии было совершено: 10 святотатств,8 отравлений, 50 убийств, 52 грабежа, 45 поджогов, 13 изнасилований, 37 случаев изготовления фальшивых денег.( ГАСО,Ф.3,оп.154,д.2,с.33). Догуманизации общества, отношение властей к преступникам было поистине чудовищно. Об этом свидетельствуют записки самарского судьи Ивана Алексеевича Второва: « Он раскаялся во всех своих деяниях и сказал о себе все... плакал и стенал под тиранящими оковами. Боже мой, какое поразительное зрелище для чувствительного сердца. Руки затекли у него в тесной колодке. Ужасная цепь истерла его тело и оттянула. Большая колодка была еще и на ноге его. Нельзя ему было повернуться. Болезнь его от сего тиранного мучения видна была на отчаявшемся лице его, и он желал скорее прекратить горчайшую и мучительную жизнь свою. Плакал, вспоминая прежнее состояние свое. Он прежде был в гимназии и обучен наукам; изучал латинский и немецкий языки. За распутство был отдан в солдаты и теперь другой раз бежал из службы, сделав еще фальшивый паспорт. Все утро скорбел я о судьбе сего злосчастного человека. Смотря на него, скорбел, а не в силах был облегчить его участь. Здесь звери!..» ( ГАСО., ф.. 803,оп.3,д.191)
Император Александр III потребовал построить в волжском городе современную тюрьму, которая бы обеспечивала "посадочными местами" и близлежащие регионы, с которыми Самара была связана железнодорожным сообщением. Место под образцовую тюрьму городские чиновники выбирали с энтузиазмом. Остановились на землях Чижева, мерою 633 кв. саженей, располагавшихся на Ильинской между Оренбургской и Полевой. Земли были выкуплены в 1892 году Главным Тюремным Управлением с согласия Действительного Тайного Советника Галкина - Враского за 15 тысяч рублей. Всю проектную документацию 10 января 1895 года представил бывший архитектор Главного Тюремного Управления профессор Томишко. Напомним, что в 1893 году в столице начала действовать знаменитая тюрьма "Кресты", аналогом которой должна была стать самарская темница. Разработку смет поручили губернскому архитектору, гражданскому инженеру Тадеушу Севериновичу Хилинскому, который и руководил строительством. Подрядчиком выступил виленский I гильдии купец Моисей Тимофеевич Пимонов.
Первый камень заложили 29 июня 1896 года. Для оказания поддержки такому стратегическому проекту в Самаре возник временный строительный комитет под Председательством вице – губернатора Кондоиди. Отчеты о строительстве регулярно посылал в Санкт - Петербург самарский губернатор Гофмейстер Двора Его Величества Брянчанинов. Уж что, что, а тюрьмы у нас на Руси строить умеют. Рьяно за дело берутся, споро, не жалея сил. И вот уже к 1 декабря 1898 года шедевр тюремного зодчества оказался завершенным и заполненным первыми арестантами.
Чиновники ходили туда посмотреть, как в музей. Увиденное потрясало. Не темница, а настоящий рекламный проспект для фирм - производителей. Устройство парового отопления с вентиляцией осуществила компания "Братья Кертинг"; котлы и машины предоставило общество Бромлей; освещение провело предприятие "Сименс и Гальске". Каждая одиночка имела лампочку 8 свечей, общая камера - 10 свечей, коридоры обеспечивались 16 свечами, снаружи стояли 8 дуговых фонарей по 900 свечей каждый. Фирма "Сангали" оборудовала при тюремной прачечной специальный паровой дезинфекционный блок для обработки арестантской одежды от микробов, бактерий, вшей и гнид. Кожаная обувь и одежда подвергались воздействию формалином. В одиночках на узника полагалось 25 куб. метров воздуха, в общих камерах по 15 куб. метров на каждого. Температура одиночки в любое время года составляла не ниже 15 градусов, в общей камере - не ниже 17,5 градусов. Подвальный карцер предполагал - не менее 12 градусов по Цельсию.
Еженедельно арестанты получали свежее белье. Питание было трехразовым, полагалось не менее I килограмма хлеба на человека в день, на обед первое и второе с мясом или рыбой под соусом. Система медных трубок подводила кипяток на все четыре этажа, и узники могли два раза в день дополнительно пить чай. Самарские предприниматели в праздничные дни присылали арестантам булки, пирожки, крендели, пряники, конфеты, фрукты, а также деньги на содержание обслуживающего персонала .Два раза в неделю разрешалось свидание с родственниками и знакомыми, а также получение передач.
В обязанность арестанта входило: соблюдать порядок, убирать мусор, подметать асфальтовый пол в камере, раз в день выносить ведро с отходами, которое называлось парашей и отделялось от камеры тонкой деревянной перегородкой. Каждый имел железную кровать, которая на день складывалась и пристегивалась к стене. Ежедневно назначались дежурные по учреждению, в обязанность последних входила уборка тюремного двора, а также мытье деревянных полов в административной части здания. Чугунные лестницы и асфальтовые коридоры подметались. Арестанты из благородных сословий освобождались от общественных работ, им разрешалось носить домашнюю одежду и индивидуально питаться на собственные средства.
В камерах разрешалось читать книги из тюремной библиотеки, заниматься ремеслами, писать письма. В подвале имелись мастерские, оборудованные специальными слесарными и токарными станками, где заключенные за определенную плату выполняли различные заказы городских властей. Смотрителей набирали из отставных армейских и по- лицейских чинов, обладавших грамотностью и выдержкой, не склонных к взяточничеству и употреблению спиртных напитков. Охранникам запрещалось пользоваться какими - либо услугами со стороны осужденных, брать у них подарки и, не дай бог, деньги. В то же время арестантам не разрешалось нарушать тюремный распорядок, пить вино, играть в азартные игры, кричать, дебоширить. Нарушителей спокойствия на сутки отправляли в подвальный карцер, лишали встреч с родственниками и ежедневных прогулок, которые полагались с 9 до 12 и с 13 до 16 часов.
Стоимость всего этого тюремного оазиса составляла около 900000 рублей. Напомним, что мост через Волгу под Сызранью стоил 7 миллионов, самарская ликерка не превышала 200000 рублей, а зарплата мастера цеха на заводе фон Вакано была около 60 рублей. Так что считайте сами, сколько стоила тюрьма на Ильинской. Говорят, что выходя из "Крестов" после первого осмотра, губернский тюремный инспектор коллежский советник Фрейганг воскликнул,: - "Да я бы сам здесь посидел!" А в российском уголовном мире про тех, кто попадал в самарскую тюрьму, стали говорить, что поехал к теще на блины, или он на даче отдыхает. Да и, действительно, в какой еще тюрьме можно было найти собственную хлебопекарню, больницу, аптеку, добротную баню с березовыми вениками, электростанцию и кузницу.
В Самару направляли наиболее опасных преступников со всего Поволжья, с Кавказа и из Туркестанского края. Регулярно горожане могли видеть, как на железнодорожном вокзале останавливался специально прицепленный к основному составу арестантский вагон, и солдаты конвойного полка, расквартированного на Набережной Волги под Александровским спуском, выводили очередных узников "Крестов". Их строили в колонну и под штыками трехлинеек заставляли идти по Ильинской улице к месту заключения. В "Крестах" сидели уголовники и политические. Особо опасные "медвежатники", "карманники" , авторитетные воры на долгие годы занимали одиночки без права общения с другими узниками, чтобы не передать вредные для государства знания и опыт.
Говорят, здесь сидели, наводившие ужас на все Поволжье, мокрушники из села Батраки. Сейчас бы их назвали киллерами. В этом поселке с незапамятных времен от отца к сыну передавали виртуозное умение убивать шилом в сердце или в шею, поражая солнечную артерию или дробя основания Черепа. Такие мастера - убийцы за небольшую плату могли отправить к праотцам любого, несмотря на сословие и знатность, силу и ловкость. Они шутили, мол перед Богом все равны. В их устах фраза поменять шило на мыло звучало особенно зловеще. Село Батраки располагалось на переправе и добычей лихих жителей становились купцы, коммивояжеры, а порой и простые смертные с целковым за душой. Молодых принимали в мокрушники старики, заставляя при всем честном народе убить, на кого покажут, порой первого встречного. Убийство происходило так: к жертве подходил молодой человек и спрашивал закурить, а затем, поблагодарив, отходил в сторону, даже не взяв табаку. Жертва, постояв несколько секунд, падала ничком на землю. Сотни людей вокруг, скажем на базарной площади, ничего не могли понять, ведь все происходило прямо на глазах. Полицейский врач фиксировал смерть, а на рубашке несчастного, там, где сердце, из маленькой дырочки выступала капелька крови. Убийца наносил удар настолько быстро, что этого никто не замечал, точность попадания удивляла и бывалых хирургов. Жертва с проколотым сердцем застывала парализованной, не имея возможности сделать вдох или выдох. А старики заявляли молодому: "Учись еще, пацан, чтобы и капельки крови не появлялось". Вот таких "орлов" и сажали в самарские "Кресты". Не случайно охрана тщательно обыскивала посетителей на предмет шила или заточки. Однако начальники тюрьмы все равно боялись за свою жизнь, так как смертоносное оружие профессионалы могли пронести даже в заднем проходе.
Дадим слово самим заключенным "Крестов", В Самарском госархиве имеются воспоминания социал - демократа Ивана Федоровича Демидова, попавшего в сие заведение в 1904 году за распространение антиправительственных листовок: "Не прошло и десяти минут, как начал раздаваться сбоку стук. Стук был настойчивым. Я начал искать везде по сторонам, нет ли где азбуки. Наконец, азбуку я нашел на одной из стенок полки, начал по ней соображать, о чем стучат .Наконец, сообразил: меня спрашивали: "Кто ты?" - Я ответил. Так черезнесколько часов я узнал все. Соседи по несчастью сообщили о методах работы полиции, могут подослать провокатора или наседку, могут подсунуть запрещенные предметы, а потом посадить в карцер, где избить и потребовать стать стукачом, угрожая увеличить срок. Надзиратели постоянно подсматривают в камеру через специальный глазок, называемый иудой, о чем надо помнить. Могут перевести в общую камеру с матерыми уголовниками, так называемую пресхату, где делают инвалидами, а то просто убивают. Тюремщики боятся гласности, а поэтому нужно постоянно пользоваться "тюремным телефоном" и передавать при свиданиях на волю все свои опасения для оставшихся на свободе социал - демократов. Последние подключают в случае необходимости либеральную прессу."( ГАСО,Ф.3500,оп.1,д.118, с.23).
И. Ф. Демидов написал в воспоминаниях, что стены камеры хранили не только азбуку Морзе, но и различные послания предшественников к будущим сидельцам, такие как: "Тюрьма не х..- садись не бойся" или "Не тот в дерьме, кто на тюрьме", "Без баб - и парашка баба", "Начальник тюрьмы - петух" и многое другое, "Крестообразное построение тюрьмы, - писал Иван Федорович - фактически исключало возможность побега, так как зарешеченные окна камер в основном смотрели на тюремный двор. Кроме того, у охранников было все, как на ладони, к тому же, они имели право стрелять из мощных трехлинеек с утяжеленными пулями без предупреждения. Некоторые узники поплатились, когда пытались высунуться в окошко и что-либо бросить на улицу товарищам. Убитых свозили в покойницкую, и дело закрывали как несчастный случай. Узники чувствовали себя зверями в зоопарке, опутанными со всех сторон сетками, не дававшими возможность прыгнуть с галереи или в лестничный проем.( ГАСО,Ф.465,оп.1,д.1313)
Латиняне говорили: "Да будет выслушана и другая сторона". Сегодня мы имеем уникальную возможность узнать мнение о "Крестах" не только со стороны осужденных, но и с позиции государственного чиновника. Вице - губернатор Иван Францевич Кошко писал следующее: "Тюремным инспектором состоял пожилой человек, по профессии бывший земский врач. Это был очень нерешительный господин и страшно боялся революции, а потому тюремные порядки при нем были никуда не годны... Камеры политических арестантов оставались все время открытыми, а потому они находились как между собой так и с другими заключенными в свободном общении. Если не было массовых побегов из этой тюрьмы, то это благодаря тому, что тюремное здание было новое и к нему применены все указанные опытом меры предосторожности."
И все - таки один такой громкий побег И. Ф. Кошко описывает. События относятся к лету 1906 года: "В день свиданий к одному из серьезных политических арестантов явилась какая-то дама, приехавшая к тюрьме в своей парной коляске. Свидания оказывается производились не из - за решетки, отделяющей заклюнных от посетителей, а в общей комнате, якобы, под наблюдением стоящих у дверей надзирателей и одного из помощников начальника тюрьмы. Одновременно в комнату свиданий было допущено столько народу, что тамстояла чуть ли не сплошная толпа, никакого учета впущенных и выпущенных из комнаты арестантов и посетителей не производилось. При такой обстановке нисколько не удивительно, что приехавшая дама, оказалась переодетым мужчиной. Она сняла с себя женский костюм и переодела в него арестанта, который совершенно беспрепятственно прошел через всю стражу и вышел из тюрьмы, сел в коляску и бесследно скрылся. Бывшая дама, теперь уже мужчина, тоже ушел, не обратив на себя внимания. Только через два часа стражники спохватились».. Лишь при вмешательстве Столыпина порядок в тюрьме восстановили. Снова даем слово И. Ф. Кошко: "Когда тюремный режим становился строгим, таким, каким он должен быть по существующим инструкциям, арестанты пытались, и часто не без успеха, протестовать путем объявления голодовки...Мало того, голодовки эти часто бывали лишь показными, то есть арестанты не ели казенной пищи, но зато потихоньку подкармливались товарищами за счет приобретения съестных припасов с разрешением тюремной администрации за собственные деньги..."
Всего при режиме Николая 11 в самарской тюрьме содержалось 368 арестантов в одиночных камерах и 530 - в общих. Министр внутренних дел Петр Аркадьевич Столыпин лично следил, чтобы количество заключенных соответствовало нормативам.
Психушка
Помимо тюрем, к министерству внутренних дел относилась система психиатрических лечебниц, где также закрывали от общества различный асоциальный элемент. Для убийц и маньяков порой неизвестно, что было страшнее - оказаться в камере или в палате.
В эпоху крепостного права, когда вся страна была похожа на огромный концлагерь, психически ненормальных людей держали на положении зверей. Главным лекарством считались кандалы, которыми несчастных просто-напросто приковывали к полу и потолку. Дверцы устраивались так, что в случае попытки открыть их изнутри, срабатывалиспециальные пружины по типу мышеловки, сносившие напрочь череп любому пытающемуся сбежать. Время шло и отношение к умалишенным менялось. По всей России стали строиться заведения, в которых, действительно, пытались лечить. В 1860 г. при содействии губернатора А. А. Арцимовича на частные пожертвования была построена первая такаяпсихбольница в Самаре. Она имела вид барака из тонкого леса. Губернская земская больница также открыла свое психиатрическое отделение на улице Полевой, где имелось 16 коек. В расположенной рядом церкви Пантелеймона Целителя близкие ставили свечки за скорый уход хвори.
Проводившиеся в стране реформы ломали прежние устои жизни. Переход к рынку давал свободу, но, в тоже время, неуверенность в завтрашнем дне. Это создавало благоприятную почву для возникновения психических эпидемий. Болезни охватывали представителей разных сословий, возрастов, национальностей. Не многие помещики сумели перестроить свои хозяйства на капиталистический лад. Потерявшие состояния, могущество и привилегии, дворяне часто заканчивали больничной палатой или спивались под забором. В тоже время и крестьяне, не сумев воспользоваться, дарованной инициативой оказывались без земли и дома. Они уходили в города, пополняли рынок рабочей силы. Другие нищенствовали, спивались и оказывались в больничной палате. Бывали курьезы, когда бывший крепостник и его крестьянин встречались в приютах для умалишенных. В условиях жестокого рынка туда же попадали обанкротившиеся купцы, растратившие казенные деньги чиновники. Порой свобода не безвредна. Она ни чуть не меньше ранит психику, чем самое беспощадное рабство.
Видя, что количество психических болезней резко возрастает, самарские власти приняли решение в 1880 году начать строительство новой психиатрической лечебницы вТомашев Колке. Это местечко было выбрано не случайно. Оно находилось в стороне от города, и возможные побеги буйно помешанных не могли представлять угрозу горожанам. Кроме того, там было достаточно сырья для производства кирпича хозяйственным способом. Повсюду раскинулись плодородные поля, к обработке которых можно было привлечь больных. Труд считался элементом лечебного процесса.
Из трех предложенных проектов больницы поначалу выбрали план врача Хардина, смета составляла 157.919 руб., вместимость —120 больных. Однако Министерство Внутренних дел отклонило этот проект. Правительство считало, что в Самарском крае следует построить больницу, общеимперского значения и было готово взять половину расходов на себя. Член техническо-строительного комитета МВД профессор архитектуры Штром выдвинул иной проект стоимостью 242.597 руб., вместимостью — свыше 200 человек.
27 ноября 1888 г. в 10 верстах от Самары открылась Самарская Губернская Земская лечебница для душевнобольных. Построенные здания состояли из двух каменных корпусов, административного отделения, двух деревянных павильонов для хроников и служб. Больница в целом могла принять 250 человек. В клинику завезли специальное оборудование: гальвано - фарадический стационарный аппарат «Шарди», гальванометр, реостат, большой фарадический аппарат, весы Фербэнкса, микротом, оборудована гистологическая лаборатория. Кроме того, для исследований куплена фотографическая камера Мак - Келен с тремя кассетами и объективом Цейса и так далее. Палаты для буйных снабдили специальными корабельными стеклами толщиной в два сантиметра. Такие же стекла врезались и в двери для наблюдений. Применялось цветосветолечение. Три рамы с цветными стеклами на колесиках двигались по рельсам, сменяя одна другую. КРАСНЫЙ цвет лечил психозы, сопровождающиеся подавленным состоянием. ФИОЛЕТОВЫЙ и ЗЕЛЕНЫЙ воздействовали на возбужденную нервную систему. В больничной столовой выдавались тупые ножи, слегка заточенные в конце. Вилки имели острие лишь два сантиметра в длину.
В декабре 1888 г. в клинике содержалось 115 мужчин и 72 женщины. За последующие 15 лет-общая численность пациентов составила 4966 человек. Больные прибывали со всей России: Астрахани, Варшавы, Вильно, Владимира, Вологды, Вятки, Дагестана, Сибири, Средней Азии, из Области Войска Донского... Лечились в больнице иностранные поданные, а также российские евреи, выдворенные из районов Синайской пустыни. Например, в октябре 1916 г. Российский Имперский Консул в Александрии был уведомлен медицинской комиссией, что российские граждане Ривка Шимшева-Пинхасова Фрейндлих, Яков Вевюрка, Рувим Абрамович Халецкий признаны умалишенными. (ГАСО,Ф.465,оп.2,д.54). Несчастных отправили в Самару на освидетельствование и лечение. Количество сумасшедших возрастало, и требовались новые больничные места. Так в 1895 г. был построен деревянный павильон для 50 рабочих мужчин, в 1898 г. деревянный барак на 40—50 спокойных хроников мужчин, в том же году, на средства благотворительницы В. А. Курлинойсооружен деревянный павильон, обставленный венской мебелью, для интеллигенции. Например, с лета 1912 г. в стационаре содержался подполковник в отставке Александр Иванович Емельянов. Государство перечисляло ему пенсию в размере 595 руб. 40 коп. в год на счет больницы. Военное ведомство не бросило своего офицера на произвол судьбы, а собрало все необходимые документы для оформления ему почетной пенсии в сумме 1204 руб. в год. Коллеги по службе сделали все возможное, чтобы отыскать его родственников. ( ГАСО,Ф.465,оп.2,д.130).
Врачи старались создавать больным вполне сносную полноценную жизнь. На питание выделялось 12 -13 копеек в день. Каждый мог найти в соответствии со своей профессией и способностями работу: крестьяне обрабатывали землю, рабочие трудились в мастерских, женщины шили, ткали сарпинку. По вечерам больные собирались и играли на гитаре, пели, танцевали, звучал рояль фабрики «Генш». Регулярно показывались движущиеся картинки с помощью биоскопа, причем сюжеты врачи выбирали весьма поучительные. Так как среди больных было много с алкогольным психозом, то через картинки велась пропаганда против пьянства. Вот один такой незамысловатый сюжет: «Возвращение пьяницы из кабака домой», «Ночлег пьяницы», «Пропивание домашних вещей», «Пропивание вещей с себя», «Буйство пьяницы у себя дома», «Скорбь и радость в мире невидимом, гибнущего от вина», «Пьянство на кладбище», «Фабричные и заводские после получки жалования», «Буйство в трактире», «Проматывание на вино казенных вещей», «Лишение нижнего чина нашивок», «Пьяница арестант», «Потомство пьяницы» и другие.. Кроме того, сами пациенты ставили спектакли такие как «Грехи, а не женихи», сцены из купеческой жизни в 1-ом акте, «Бедность не порок» комедия в 3 отделениях Островского, «Американский дядюшка» водевиль в 1 действие А. А. Бостром, «Синяя борода» водевиль в 1-ом акте Рутковского. Самое интересное, что главного героя женофоба играл кто-нибудь из хроников, который в той жизни прибил свою законную жену, например, поленом по голове. Говорят, такой актер добивался аваций. Да и актрисы, игравшие с ним в паре, были не промах. На сцену выходили дамочки, отравившие мышьяком в рисовой каше или лепешке мужа со всеми его родственниками. В этих спектаклях выдумка и быль, игра и сама жизнь сплетались воедино.
А какой был в больнице медицинский персонал. Эти люди каждый день выполняли свой гражданский долг, не требуя высокой зарплаты. Врачи, санитары, нянечки рисковали каждый день за 15—20 целковых жалованья. Опасность считалась обыденностью, и от некоторых материалов больничного архива просто стынет кровь в жилах. Вот только один случай: у больного в прямой кишке обнаружили деревянный цилиндр в два вершка длиной и два сантиметра диаметром, на конце которого было вбито остриями внутрь несколько металлических перьев. Этим предметом психопат собирался ударить по голове врача в случае, если тот запретит ему курить по ночам. Однако больные покушались не только на жизнь медперсонала, но и на свою собственную. Один эпилептик стал слышать голоса, угрожавшие ему отгрызть половые органы и пришить женские. Несчастному становилось страшно, стыдно, и он неоднократно пытался повеситься. Одна больная ощущала себя собакой, лаяла и норовила всех перекусать. Когда она пришла в себя, то объяснила, что внутри явно ощущала битву черта с Богом. Кусая людей, она спасала Бога.
Врачам удавалось снимать очень сложные психозы и возвращать больных к нормальной жизни. Не менее трудной, чем лечение, была деятельность врачей по проведению судебно-медицинской экспертизы. Директору больницы, доктору медицины, С. А. Белякову как эксперту приходилось решать подчас не только медицинские, но и нравственные задачи. Преступники симулировали сумасшествие, чтобы уйти от ответственности. Их родственники пытались давать взятки, давить на врача, используя служебное положение. Мимо человека, давшего клятву Гиппократа, проносились все российские проблемы, и он должен был давать им свой медицинский приговор. Здесь были и эсеровские террористы, и большевистские экстремисты, и дезертиры, святотатцы, растратчики, убийцы, насильники. Читаем архив больницы: «26 ноября 1900 г. поляк Минской губ. мещанин КорженскийК. И. 50 лет, холостой, сапожник, в вагоне у пассажира из жилета украл золотые часы с тремя брелками и чемодан на сумму 220 руб. с вещами, обвинен по ст. 1651. Пробыл в больнице до 13 марта 1901 г. Признан психически здоровым. Дело передано прокурору.». Вот еще один случай: «Зот-в Е. Н., крестьянин Ставропольского уезда 60 лет, женатый, повредил икону Михаила Архангела ножом и огнем: глаза и нос были выколоты и вырезано лицо, а ноги выжжены. Психически здоров. Действия совершены в беспамятстве, в период алкогольного психоза. Судебное преследование прекращено». А вот пострашнее: «Овчинни-в П. Ф., крестьянин Нижегородской губернии, 25 лет, холост, .неграмотный, шапочник, покушался на растление четырехлетней девочки. Признан психически здоровым. Судебное дело передано прокурору». Врачам приходилось копаться в кошмарных душах. «Пашк-в Н. М., крестьянин Курской губернии 41 года, женат, грамотный, торговец , однажды вынес на двор свою дочь 9 месяцев и положив на дровосек, топором без ручки перерезал ей горло. На вопросы собравшихся он отвечал, что подобно Аврааму, принес Богу жертву. Обвинен по ст. 1451. Ему поставили диагноз галлюционарного помешательства. Судебное преследование прекращено».
Психиатрической экспертизе подвергали иногда не только обвиняемых, но и свидетелей. Именно в Томашев Колке было выявлено специфическое явление, которое получило название «загипнотизированный свидетель». Судебный следователь Я.Л. Тейтель вел дело о пожаре в Елховке. Подозревали в поджоге крестьян Ивана Хохлова и Ивана Хренова. Свидетельницы заявляли, что именно эти мужики сломя голову бежали от хаты, которая загорелась. На деле оказалось, что подозреваемые в то время были уже арестованы за драку в Старом Буяне и не как не могли оказаться в Елховке. Психиатры выяснили, что оба Ивана так сильно пили, дебоширили и угрожали «красными петухами» соседям, что никого другого в поджигателях кроме них, свидетели не могли узнать.
Самарские психиатры проводили широкие научные исследования причин психических заболеваний. Ежегодные статистические отчеты тщательно анализировались, выявлялись закономерности. Возьмем к примеру 1902 г. Среди пациентов -клиники оказалось крестьян 297, мещан — 129, купцов—3, отставных офицеров—7, лиц духовного звания—17, дворян—8, личных почетных и потомственных граждан—11, чиновников— 28, разночинцев—16. На тот же год количество больных по вероисповеданию: православных — 467, старообрядцев и сектантов — 11, лютеран — 15, католиков—5, магометан—18, иудеев—2. На этот период распределение больных по национальностям: русских—483, мордвы—7, чувашей—4, татар—18, башкир —1, немцев—16, поляков—6, евреев—3. Распределение больных по уровню образования: высшее —18, среднее—40, начальное—239, неграмотных—240. По семейному положению следующая картина: холостых и девиц —150, женатых и замужних—326, вдовых—48. Градация по возрасту выявилась такая: от 10 до 15 лет — 5, от 16 до 20 —46, от 21 до 30 —161, от 31 до 40 —160, от 41 до 50 —100, от 51 до 60 — 39, от 61 до 70 —11, от 71 и далее —3 человека.
Главный врач лечебницы С. А. Беляков среди причин заболеваний на первое место ставил наследственный фактор, затем алкоголизм. Он писал: «У кузнецов, пекарей, кочегаров, машинистов, рабочих на чугуноплавительных заводах и вообще у лиц, работавших у огня, вредно влияние высокой температуры воздуха и ведет к заболеванию». Очень пагубно влияло на психику «чрезмерное раздражение нервной системы половыми излишествами, связанными с профессиональной деятельностью... Усиливает это бессонные ночи, разгул, пьянство и сифилис». Ломало психику унижение людей работодателем. Психические расстройства среди военных увеличивались в период боевых действий. Кроме того, на расстройство психики влияла муштра, чрезмерное переутомление во время похода. Уже в начале века самарские психиатры стали разрабатывать методику по возвращению ветеранов военных кампаний к нормальной гражданской жизни.
Врачи из Томашев Колка вели широкую пропаганду против кликушества, шаманства, пророчеств всевозможных юродивых. Они стремились всячески очистить психику российских граждан от суеверия и невежества. Доктора вскрывали причины массовых психозов, разрабатывали противоядия от различных экстрасенсов, злоупотребляющих гипнозом. .Трудно себе представить, какой ужас и разочарование испытали ученые психиатры, когда увидели, что Император сделал своим советником и бесконечно приблизил к трону экстрасенса Григория Распутина. Они, возможно, первыми поняли, что это начало конца, раз эта эпидемия бесовщины проникла в святая святых Российской державы.