Укрыта инеем бессонная трава.
Туман крадется узким тротуаром.
И тихо дудочка смеется со двора,
разбив созвездия по парам.
И если хочешь, погляди в окно,
скинь одеяло, высади стекло.
И ты узнаешь, зло или добро
нарочно в старый город забрело.
Сдается мне, не будешь одинок:
вот где-то сердится замок,
затвор, щеколда щелкает и свет,
вот выбегает некто неодет.
Он без примет и будто без лица,
он семенит по улице отца,
наверное, рентгена - и за угол,
где вязь решеток выставкою пугал
и арочный античности портал
проглотят убежавшего. Пропал.
Ты все же остаешься к носу нос
с туманом, превратившимся в колосс,
и с той порой, в которой не занять
ни сантиметра, чтобы устоять.
Сигай смелей, тебя подхватит снег
лоскутным залпом из певучих стрех.
Явись неузнанным, без меток и помех,
посадским платом пав на бьющий свет.
Изгиб реки - одернутый рукав,
в котором кости, лебедями став,
так ничего не вспомнив, не поняв,
лениво движутся, за сон себя приняв.