Под пальмами Бразилии

Альбина Гарбунова
До сегодняшнего дня совершенно не собиралась описывать нашу поездку в Бразилию (такое бывает), а тут посмотрела передачу об Африке, в которой сообщалось, что «водопад Виктория – самый большой в мире», и сделалось обидно. Но ввиду того, что долго обижаться мне откровенно лень, задумалась: а по каким таким критериям оценивали эту природную диковину, что она выдвинулась на первое место? По высоте? Да любой школьник назовет вам Анхель, который многократно превосходит 120 метровую отметку. По ширине? Ну, что такое 1800 метров по сравнению с 12-13 километрами водопадов Кхон? По объему водосброса? И тут Виктория в пару раз уступает, например, Игуасу. Что б еще такое сравнивать? О! Названия! Анхель наречен в честь летчика, который впервые увидел его с высоты. Игуасу в переводе с местного языка – «Большая вода», с чем трудно спорить. Почему Кхон именуется Кхоном всезнайка-Интернет не в курсе, но, по моему предположению, на наречии аборигенов это тоже нечто метафорическое. А что у нас с Викторией? А вот что: в 1855 году на водопаде побывал шотландский исследователь-путешественник Дэвид Ливингстон, подивился его красоте и могуществу, и Моси-оа-Туния («Гремящий дым») тут же в честь британской королевы превратился в Викторию и вот теперь на фоне плебейских Анхелей и Кхонов он самый-рассамый. Лично мне все это кажется несправедливым, поэтому давайте послушаем, о чем шумит «Большая вода». А она не просто шумит – ревет, грохочет. И не мудрено: 275 двухступенчатых каскадов Игуасу, растянутых в ширину на 4 километра, вряд ли способны втихомолку сбрасывать с восьмидесятиметровой высоты 1750 кубометров воды ежесекундно.

Поскольку цифирью мы с водопадом вас уже обременили, приступим к физике, причем сразу же к экспериментальной ее части. Для этого нальем в ванну воды – это у нас будет размазанная по поверхности лавового плато река Игуасу. Теперь возьмем глубокую миску, поставим ее на воду и надавим с некоторой силой. Получился водопад Игуасу. Если учесть, что 130 млн. лет назад гончарного круга еще не было, художественно-прикладного образования тоже, миска у тогдашнего и тамошнего мастера вышла в некоторых местах кривовата, в некоторых – косовата, да еще и ползуча к тому же. То есть за последние 20 тысяч лет комплекс водопадов переместился от места своего «зачатия» на 28 километров в сторону океана. Посмотрели мы с мужем на карту и решили срочно ехать в Бразилию, не то («сколько ее той Кубани!») не ровён час добредет Игуасу до Атлантики да в ней и утонет. Сказано – сделано. И вот по утренней прохладе мы катим из бразильского города Фос-ду-Игуасу на юг, в сторону сопредельного государства, чтобы сначала осмотреть аргентинскую часть водопада. Нас всего четверо, поэтому пограничные формальности гид оформляет в считанные минуты. К национальному парку прибываем рано – водопад еще «не работает». Но мы не изнываем в ожидании: совершаем «утренний намаз» защитным кремом и контрольный поход (простите за натурализм) в туалет.

Наконец «в окошечке» появляется кассирша, которая интересуется, желаем ли мы добираться до достопримечательности по узкоколейке? Мы дружно хохотнули, послали «тетю» лесом, а сами пешком устремились в субтропическую чащобу. Разве может даже самый открытый и экологический поезд заменить прогулку по джунглям!
 
А они здесь, как и положено, многоуровневые: араукарии устремились ввысь, этажом ниже топорщатся капустные пальмы, на их стволах почем зря паразитируют орхидеи и прочие эпифиты. Все это царство крепко-накрепко переплетается лианами, маскируется папоротниками. Да и фауна не подкачала: пестрые бабочки, не стесняясь, «прилюднодействуют» на первом же попавшемся листочке, 70 видов млекопитающих прячутся от наших любопытных глаз, 400 видов птиц заливаются «в вышних», 40 видов пресмыкающихся «пресмыкаются» пузом к земле. На коралловую змею чуть «собственноножно» не наступила. Спас дощатый настил. Не то несдобровать бы нам обеим: змея хоть и маленькая, но очень ядовитая. А я хоть и не очень ядовитая, зато не такая уж и маленькая.

За разглядыванием и прислушиванием незаметно пролетают три с половиной километра пути. Редкие доселе ручейки сливаются в сплошную, плывущую между стволами реку, деревянные дорожки превращаются в бесконечные металлические мостики. Джунгли раздвигаются, и пред нами является мощь природы, описать которую способен только поэт: «Средь лесов-изумрудов слышен голос вселенной, Он бушует в сознаниях, разрушая покой. Грани брызг там сверкают, дуги радуг сияют, Словно соединяя нас с утробой земной». Завидую, конечно, но, сколько бы мы с Незнайкой ни старались, ничего кроме «палка-селедка» у нас так и не сочинилось. Посему лавры преспокойно могут венчать Вильяма нашего Шекспира и иже с ним гениев, а мне придется выкручиваться «шершавым языком» прозы.

Знаете, что поражает больше всего, когда стоишь на мостике, а рядом и под тобою в параноидальном экстазе бьется, рычит диким зверем и шипит вспыльчивым удавом вода? Скалистые ласточки! Их бесстрашный и безумный полет среди устремленного в пропасть потока. Их молниеносное и безошибочное лавирование в ураганной пене. А еще зрение все время выхватывает «кочки» буйной зелени в вихрях воды. Это омываемые «макушки» скал, на которых «цепляются за жизнь» некоторые тропические растения.

Налюбовавшись видом сверху, спускаемся туда, куда еще не ступала нога сегодняшнего туриста (мы ж пташки ранние), и оказываемся напротив «Глотки дьявола» («фамилие такое» у этого, говорят, самого большого каскада). И пока муж щелкает фотоаппаратом, я бездельничаю и слушаю шум воды. Этот гигантский каскад напоминает мне ту страну, в которой я родилась и выросла. Она, как и эти водопады, не просто сильна, -- она могуча, она не только великА, -- она еще и велИка. Как засушливые годы оскудняют водосброс Игуасу, так и предательства, не к ночи будь упомянутых лауреатов Нобелевской премии мира, обескровливают ту страну. И как благодатные дожди по капле наполняют речное русло водой, так и ниспосланное Богом благословение по крупице возвращает России утраченную независимость, а народу ее – веру и достоинство.
 
Не дотянуться мне сейчас до моей Родины, можно лишь издалека сопереживать и гордиться. Не коснуться рукой «Глотки дьявола», хоть и кажется она совсем близкой. Только позволено наблюдать, как рокочет падающая лавина воды. К чему она стремится? К адской бездне или к материнскому лону? Что она хочет постичь: великий рассвет древних цивилизаций или их греховный закат? Неизвестно. Ясно одно: несет с собой вода знание того, что видела в вечном своем круговороте. А видела она, как первые люди появились в этих местах много-много тысяч лет назад. Вели полукочевой образ жизни, охотились, рыбачили, занимались сельским хозяйством. Повоевывали меж собой – не без того. Но все это стало казаться пацанячьей войнушкой, когда к ближайшим берегам пристали «белые боги» -- испанцы и португальцы. Они «подарили» местному населению истинные европейские ценности – колонизацию и рабство. За это в течение трехсот лет вывозили отсюда сахарный тростник, кофе, древесину редких пород, золото и алмазы. В 1821-ом была провозглашена независимость от метрополии, а рабство отменили только в 1888-ом, потому что рабами к этому времени стали уже не только индейцы, но и завезенные сюда африканцы. Ну, и последней на сегодняшний день европейской ценностью в тутошних землях явилась легализация однополых браков в 2013-ом году. Обо всем этом мне поведал водопад, пока мы бродили и стояли под его радугами. Солнышко тем временем поднялось и припекать стало нестерпимо. Пришлось ретироваться в автобус, чтобы переехать на бразильскую сторону Игуасу.
 
Там нас ожидали великолепная панорама всей «Глотки дьявола» (ведь «большое видится на расстоянии») и других каскадов и спасительная тень «под сенью пальм лохматых». А постоянный «душ» при +38;С проливался бальзамом на наши, слегка уже поджаренные души. Любители видов сверху могли полетать над водопадом на вертолете. Любители мокрых штанов (торс избавляет от брызг обязательный спасательный жилет) могли совершить лодочный тур к «подножиям» некоторых каскадов. Ввиду того, что своего адреналина у нас достаточно, а чужого не надо, высоту птичьего полета мы достигли, поднявшись на смотровую площадку лифтом. Счастьем промокнуть до селезенки тоже насладились, прогулявшись к сердцу Игуасу по настилу и мостикам. Непередаваемое наслаждение – стоять оглушенным, то ли в пару, то ли в тумане, чувствовать, как насквозь пропитываешься духом водопада и видеть, как туристы размахиванием рук и выпучиванием глаз делятся своими восторгами с себе подобными. А какие вкусные пирожки с мясом ели в кафе под грохот бушующей воды! Пышные, свежие, теплые, домашние! Такие еще пекут в российской глубинке. Неожиданно, правда?

Утром следующего дня ездили в парк птиц. Муж – чтобы наконец-то увидеть живую анаконду (а где же ей еще быть!). Я – к казуарам и гарпиям. До этого самых «одушевленных» тоже видела только по телевизору. Но сначала про рептилию. Ну что про нее сказать? Тюрбаном свернулась. Длинная, наверное, если размотать. И скучная: за 15 минут ни один мускул на ней не шелохнулся. Может отдыхала после утреннего кофе с кроликом… А кролики – это, как известно, «не только 3-4 килограмма диетического, легкоусвояемого мяса», но и ценный мех. Вот и лежит она, томно переваривая «зимнюю шубу» и всех презирая… Не понимаю, что муж в ней (в анаконде, не в шубе) нашел? То ли дело гарпия! Головой вертит на 360 градусов, глазами хищными зыркает, а уж как расправила свои крылья, да как с дерева на дерево перелетела, так фотоаппарат вместе со мною «взрывной волной» и смахнула. А вот казуар малость разочаровал: красивый, но ленивый. Двигается вяло-вяло. Ну, чисто, Обломов на диване.

Были там, разумеется, и попугаи всех цветов и размеров, и балеринно-изящные цапли, и гордый павлин с очень «беззубым» хвостом, и почему-то страусы, и туканы с таааакими клювами, и множество мелких пичуг, названий которых «вжисть» не упомнишь. И среди всех этих ползуче-летающих тварей «порхала» зрелая американская пара, которая, заслышав в нас бывших соотечественников, тут же перешла на всесильные Yes и No, а вместо прежнего «Сеня, щелкни меня возле … » то тут, то там разносилось призывное «Саймон!». Мы не стали портить людям иллюзию и продолжили гордиться своим советско-социалистическим происхождением.
 
Во второй половине дня улетели в Рио. Он встретил нас горячо. Думаю, градусов на 35. Но плескавшийся за окном отеля океан манил, и мы не устояли, перебежали через дорогу и влезли в воду. Та обожгла нас лютым холодом. Я выскочила сразу же, муж героически продержался три минуты съемки и тоже поспешил завернуться в махровое полотенце. И только тут мы заметили, с каким удивлением смотрела на нас гуляющая по пляжу толпа кариоков (так называет себя местный народ). Чтобы узнать, «когда дадут тепленькую», мы вернулись в отель. Развернули карту и поняли, -- никогда. Рио-де-Жанейро находится почти на Южном тропике и морские течения, несущие ледяные воды Антарктики, прогреться еще не успели. Они сделают это на экваторе и прольются теплым дождем или выпадут мокрым снегом в Европе. Вывод: прикладная (особенно к телу) география гораздо эффективнее школьного курса.

Два следующих дня экскурсовод возила нас по городу. Вместе с ней мы побывали во всех тех местах, где бывают поголовно все туристы: на горе «Сахарная голова», в центре с обязательной площадью, в конусном соборе Св. Себастьяна, у лестницы Селарона, на знаменитом самбодроме, возле не менее знаменитого стадиона «Маракана», на горе Корковадо у подножия Христа Искупителя и так далее. Не ждите от меня описания всех этих достопримечательностей, останусь верна давно избранному мною легкомысленно-лекговесному жанру и поделюсь впечатлениями и своей точкой зрения, ни в коем случае не претендующей на истину в последней инстанции. Наверное, она (истина) существует, но каждый постигает ее сам. Я – тоже. Путешествия – лишь один из способов обрести её и себя. А кому интересны имена, даты, цифры, зайдите в Интернет – и да поможет вам Гугль.
 
Итак! В ювелирном  магазинчике на «Сахарной голове» встретили «русскоязычную» красавицу славянской наружности. Разговорились. Она родом из Киева. Знает английский и испанский (теперь, видимо, и португальский). Замужем за бразильцем. Счастлива, вот только душа болит о доме. «О новостях узнаю только из сети. Сведения порой диаметрально противоположны. А что у вас говорят о войне на Донбассе? Вы же там все-таки ближе к Украине», -- наседала она на нас. Что мы могли ей ответить? Что сокращение километров не добавляют объективности, потому что независимых СМИ в природе не существует? Что все официальные каналы Германии оплачиваются и, следовательно, вещают то и так, как нужно заокеанским «партнерам»? Что сами черпаем информацию из разных источников и пытаемся вычислить «среднеарифметическую» правду? Поделились с девушкой тем, что сами недавно услышали от «свежепосетившей» Киев приятельницы: что там (в Киеве) достаточно спокойно, но цены на коммуналку, а, следовательно, и недовольство растут, как на дрожжах. Что «внешнее» управление страной ведет к полному обнищанию и оболваниванию народа.
-- И когда всё это закончится? – то ли к нам, то ли к Всевышнему вопрошала девушка.
-- Когда у Запада закончатся деньги, -- рискнули предположить мы.
-- Разве это возможно, учитывая, что ничем не обеспеченные «фантики» печатаются в неограниченном количестве, а электронные нолики «дорисовываются» одним «мышиным» кликом, – вздохнула неожиданно толково подкованная в этом деле визави.

Как это ни печально, но мы вынуждены были с ней согласиться. «Вся надежда только на то, что достигший критической массы долларовый пузырь не взорвется в одночасье, а потихоньку «испустит дух»», – сказали мы и стали прощаться. Девушка протянула нам два агата – голубой и зеленый: «Пусть удача всегда сопутствует вам, – пожелала она. – Спасибо за то, что поговорили со мной». В ее глазах стояли слезы, мы тоже чувствовали себя удрученными.
 
Следующая встреча – с чилийским художником Хорхе Селароном, вернее, с его творением – лестницей, которую он выложил изразцами и керамическими плитками. Он прожил в Бразилии 33 года, 20 из них в одиночку украшал 215 ступеней возле собора Св. Терезы мозаикой, выдержанной в цветах национального флага: желто-зелено-синих. Часть сюжетов создавал он сам, остальные кусочки керамики дарили Селарону туристы со всего света. Его не понимали, ругали за то, что он рисует себя в образе беременной женщины. Называли это низким, недостойным художника, бездуховным. И в то же время завидовали его известности и… угрожали. А в январе 2013-го Селарона нашли на ступенях его детища мертвым. Говорят, убили. За что? Полагаю, за то, что ему удалось обрести себя, что соответствовал Божьему предназначению, – то есть за Духовность, за то, чего были лишены судьи его искусства.

Мы сидим в тенечке на ступеньках знаменитой лестницы и ощущаем ее особую ауру не богемности, как следовало бы ожидать, а, как ни странно, намоленности. Ту, которой нет на Корковадо. На гору нужно подняться для того, чтобы увидеть Рио с той стороны, с которой его не видно с «Сахарной головы». Там есть громадная статуя – символ города – Христос с распростертыми в благословении руками. Первоначально пьедестал монумента намечался в форме земного шара, но что-то по техническим причинам не срослось. И это, скорей всего, закономерно. Не может этот бетонный колосс благословлять человечество хотя бы уже потому, что оно (и я не исключение) поднимается на Корковадо совсем не за этим: посмотреть вниз на живописную бухту, на пляжи Копакабана и Ипанема, на самый большой в мире городской лесной массив Тижука; посмотреть вверх на одно из современных чудес света и сфотографироваться на его фоне. А мысль, как известно не пустая энергия. Коллективная мысль (около 2 млн. туристов ежегодно) – тем более. Совсем не обязательно лезть за благословением в гору. Реальнее его найти там, где пониже и потише. Истинно верующему человеку религия, с ее пышными атрибутами, ни к чему. Он может пообщаться с Всевышним и сидя в бюро за компьютером, и в лесу на пенёчке, ибо Бог рядом. Потому нас нисколько не удивила просьба двух остальных коллег по путешествию поскорее спуститься и посидеть в укромном месте. Таким неожиданно оказался почти безлюдный собор Св.Себастьяна. Совершенный в своем аскетизме: из убранства лишь четыре витража, сходящихся у купола-креста, что и создает атмосферу гармонии, внутреннего покоя и созерцательности. Мы разбрелись по огромной площади храма, каждый облюбовал себе уголок. Не знаю, какие заботы витали в головах других, мне же вспомнилась девушка из ювелирного магазина, ее искренняя тревога за судьбу своей родины. Подумалось: как хорошо, что есть молодые люди, которые не обвиняют оголтело ту или другую сторону конфликта, а пытаются объективно разобраться в ситуации. Как хорошо, что они видят не только внешние проявления, но и понимают, кто и что за этим стоит. Как хорошо, что они смотрят не только на «поверхность» современности, но и вглубь истории, – сравнивают, анализируют. Знания препятствуют одурачиванию народа, поэтому, чем больше будет здравомыслящих, тем быстрее закончатся войны.
 
И в заключение: путешествия – это не только встречи с природными и рукотворными чудесами, это еще и встречи с людьми. Порой пессимистами, порой оптимистами, порой мудрыми от рождения, порой умудренными жизненным опытом. Иногда твоя точка зрения совпадает с точкой зрения нового знакомого, иногда они противоположны. Однако любая встреча – это повод задуматься, заглянуть внутрь себя, понять по тому ли пути ты идешь, не ошибся ли когда-то «у развилки двух дорог» (вспомнился Роберт Фрост). И это одна из неоспоримых ценностей путешествий