ПРОЛОГ.
Проливной дождь. Сильные порывы ветра. По загородной дороге идут два молодых человека и одна девушка. Обочина раскисла от дождя, и поэтому они идут по краю асфальтированной дороги. Они весело переговариваются и смеются. Ребята опаздали на последний автобус и вынуждены добираться до дачи пешком, но их это абсолютно не смущает, и даже холодный дождь и пронизывающий ветер не портят им настроение.
- Ну далеко еще до вашего дома? - смеясь спрашивает девушка.
- Скоро будем на месте - отвечает ей один из ребят.
Но Судьба распорядилась иначе. Младший из братьев, чуть отстал, давая возможность посекретничать старшему брату с его девушкой, когда он обернулся назад и увидел ехавший на них на огромной скорости легковой автомобиль, он быстро толкает двоих шедших впереди с дороги, но сам уйти уже не успевает. Резкий визг тормозов, но это не спасает молодого человека от сильного удара. Его отбросило далеко с дороги. Парень лежит без сознания, но дышит.
Бледный водитель, не молодой уже мужчина быстро и осторожно кладет пострадавшего мальчика в салон автомобиля, другой молодой человек и девушка тоже садятся в автомобиль. Водитель направляется в ближайший населенный пункт в больницу. Он периодически смотрит в зеркало, но пострадавший не приходит в сознание.
Потом водитель рассказывал в суде, что была плохая видимость, скользкая дорога, он был расстроенный и уставший. Нет, он не отрицал свою вину, но уверял, что молодых людей увидел в самый последний момент на дороге. И еще вспоминал о том, что младшая дочка плакала и просила его никуда не ехать, рассказывала о своем страшном сне, связанным с отцом.
Почему я лежу, и где? Мы ведь с Виком и Соней вроде ехали на дачу отмечать получение ими дипломов. Или это был всего лишь сон, а поедем мы сегодня? Нет. Не сон. Дождливая, ветреная и холодная погода. Мы идем по дороге. И эта машина, мчащаяся на нас. Что же случилось?
Я легко поднимаюсь с постели и иду по направлению к двери. Что-то привлекает мое внимание, чувство, чего-то неправильного. Я осматриваюсь, и только тут понимаю, где я, вернее, что я вижу. Белые стены, белая железная кровать с белым постельным бельем, на ней лежит мое тело с подключенными датчиками и приборами... все-таки это сон! Сон, что я умер.
Открываю дверь и выхожу в коридор. На меня тут же налетает пушистый вихрь - это моя собака Флинт, породы дворняга. Я его щенком подобрал на улице, когда мне было шесть лет. А два года спустя его сбил автомобиль. Я тогда помнится, очень долго плакал. Встретил и других своих родственников и знакомых, и все эти люди, как я помнил, были мертвы. Кому то я кивал, кому то улыбался, на кого то даже не обращал внимания. Мне нужно было быстрее попасть в определенное место. Чтобы сократить путь я вбежал в двери открывшегося лифта, Флинт от меня не отставал ни на шаг. Другие люди, которые были в лифте - врачи в белых халатах, не обращали на меня никакого внимания. Вот и хорошо, мне сейчас не нужно ничье внимание, и я ни с кем не хочу говорить, мне некогда. Я хочу найти только Ее. Лифт, начав движение, негромко загудел, а меня накрыло странное ощущение, что будто это и не лифт вовсе, а черный туннель, в который меня затягивает. Вот только света в конце не было. Была темнота, но не кромешная, а скорее вечерняя такая спокойная темнота. И она мягко светилась серебряным светом и звала за собой. Вот я уже не то плыву, не то иду. А потом все резко закончилось, я оказался в светлом просторном помещении с колонами, так мне показалось вначале. Колонны поднимались ввысь, стен в этом помещении не было видно, одна бесконечность где в самом центре, я каким то образом определил, что это именно центр, в тяжелом резном кресле из черного дерева сидела женщина или девушка, закинув ногу на ногу и положив руки на подлокотники кресла. Я так и не смог определить ее возраст. Она внимательно смотрела мне в глаза и ничего не говорила. Я тоже стал ее рассматривать. Все-таки я решил, что выглядит она скорее лет на тридцать, может, тридцать три, не более. Одета в черное обтягивающее длинное платье напоминающее шелк, черные туфли на высоченных шпильках, и черный шарф на голове, ни каких украшений на ней не было видно. У нее были длинные, черные и блестящие волосы, черные глаза, длинные, пушистые ресницы, чувственные полноватые губы, слегка курносый нос, правильные черты лица и бледна, едва светящаяся кожа.
Флинт, выбежавший в это бесконечное место первым, спрятался за моей спиной, он даже слегка поскуливал от страха. Я это понял, наверное, почувствовал.
Ресницы женщины вздрогнули, она едва заметно улыбнулась и начала говорить. И я растаял, нет, не в том смысле, что влюбился с первого взгляда до беспамятства, но на душе стало так хорошо и спокойно, я мог бы целую вечность смотреть на ее улыбку.
- Конечно, я не тебя ждала, а того, другого. Но то, что пришел именно ты, это тоже хорошо. Ты лучше, чем он. Я вот все жду, когда ты начнешь задавать мне вопросы. Ты хоть знаешь, что с тобой произошло, и куда ты попал?
- Знаю. В прекрасный сон.
- Да, смерть действительно чем-то можно сравнить со сном. А на сколько он будет прекрасным или кошмарным, все зависит от предыдущей жизни.
- Я не умер, я не мог умереть.
- Конечно, ты не умер, все вы в этом возрасте считаете, что будете жить вечно. Ты мне очень нравишься, малыш, и только поэтому я хочу сделать тебе подарок, я могу вернуть тебя обратно. Мы не должны были так скоро встретиться. Вот только тогда я точно заберу твоего брата, и никакой ошибки не случиться.
Я задумался, вернуться, это конечно хорошо, но вот брата жалко. Нет, если уж угораздило попасть сюда именно меня, то пусть все так и остается. Тем более, что я все равно не чувствую себя умершим, и изменений никаких я пока не заметил, все так же, и цвета, и ощущения, и запахи. Пахнет дождем какими-то цветами, хотя их здесь и нет, и дождь не ощущается, но там, в другой жизни, сейчас идет дождь, я это точно знаю. А еще... мама плачет, стоя около моего тела, и брат клянет себя, на чем свет стоит, из-за того, что он придумал эту поездку. Я резко развернулся и побежал обратно.
- У тебя есть время, но не много, возвращайся, я тебя скоро жду. - Услышал я вслед.
И сразу же оказался в палате, выпал в нее прямо из стены. Меня, естественно, никто не заметил, а я, кажется, начал осознавать, что действительно умер, и назад дороги уже не будет. Я внимательно смотрел на своих близких. На плачущую маму, она все гладила меня по щеке дрожащей рукой, на отца, разом постаревшего и поседевшего, на брата, который изо всех сил старался сдержать слезы. Я их такими никогда не видел, не такими расстроенными, но вот так, в таком свете. Раньше я так остро не ощущал их боль, а сейчас я это понял, и почувствовал эту боль как свою, и их любовь ко мне, и захотелось сказать, как сильно я их всех люблю, почему я раньше этого никогда не говорит, а доставлял им только неприятности и заботы? А сейчас уже не было возможности ни сказать о своей любви, ни попросить прощения за все...
Я поцеловал маму в щеку, она вздрогнула и начала рыдать еще сильнее и горше, прикоснулся к руке отца, обнял брата, я прощался, откуда-то я знал, что я их больше не увижу, а если и увижу, то не узнаю, и ничего не вспомню. В последний раз взглянул на свое тело, на губах застыла полуулыбка.
- Прощайте...
Мгновением позже я оказался в колонном зале, как я назвал это место, и подошел к женщине на троне. Она милостиво позволила называть себя Госпожой, сказав, что больше о ней мне не требуется ничего знать. Мы обменялись ритуальными фразами.
- Хочешь поступить на службу Смерти?
- Да...
А потом я опустился перед ней на колени, она положила свои холодные руки мне на виски, долго и внимательно, выворачивая мне мозг и душу на изнанку, смотрела в глаза, сама тьма смотрела на меня, пока я не растворился в ее бездонных, бесконечных глазах, мозг взорвался пронзительной вспышкой боли, и я потерял сознание, окруженный одной лишь непроглядной темнотой.
- Добро пожаловать на службу Смерти, Вест.
Только я этого уже не слышал.
Так появился еще один Вестник Смерти.