Муж мой - человек, в общем и целом, весьма покладистый и мои мечты, несмотря на уже преклонный супружеский стаж, старается осуществлять, однако стоило мне заикнуться, что хочу на озеро Титикака, в него будто черт вселился. «Тити меня, разумеется, очень интересуют, а вот каку на дух не переношу», -- сказал, будто отрезал. И сколько я ни пыталась ему объяснить, что «тити» – это и не они вовсе, а «пума» в переводе с кечуа, а «кака» совсем не такая уж и противная «скала» -- в Боливию мы все равно не поехали. Остались в Перу, на той половине озера, которой, по убеждению моего благоверного, принадлежат первые два слога названия.
Говорят, что «с точки зрения» кондора очертания озера, и впрямь, напоминают пуму, однако как я карту ни крутила, ничего похожего на рыжую красавицу не приметила. Это лишний раз доказывает, что я – птица не шибко высокого полета.
Но давайте мы сначала доберемся до города Пуно, что раскинулся на берегах озера, и посмотрим по дороге (а это 400 с лишним км) на то, что покажется нам привлекательным. Дело в том, что про Куско и Мачу-Пикчу знает каждый, уважающий себя, троечник. Ольянтайтамбо и Саксайуаман – тоже у многих на слуху. А вот в Чинчеро и Ракчи заворачивает не всякий туристический автобус. Не знаю почему. Вроде бы и места эти вполне обжитые, но интересны они только тем «приземленным» личностям, которые достоинство камней оценивают не каратами, а тоннами и кубометрами, а шлифовку граней – не их слепящим сиянием, а ювелирной степенью подгонки друг к дружке.
Итак, Чинчеро. Ради него пришлось сделать небольшое «лирическое отступление» от основного маршрута, но, сами понимаете, для повернутого на чем-нибудь путешественника 30 км – не крюк. Чем славен этот крошечный городок? А тем, что одна из своячениц царя Салтана вышла замуж за тутошнего индейца, и теперь все представительницы ее рода ткут. Полотен, покрывал, пончо, скатертей и прочих красот наткали уже «на весь мир», и каждый дом давно превращен в лавку, возле которой сидит хозяйка и самозабвенно продолжает запрограммированную ее прародительницей миссию. Карлос сообщил, что три раза в неделю ткачихи выносят свои товары на рыночную площадь, но это был явно «не наш день», потому по площади гуляли только мы и удивленные местные собаки.
Еще в Чинчеро стоит приехать для того, чтобы оттуда полюбоваться на покрытую вечными ледниками вершину Синчи (созвучно, не правда ли?). Я не нашла в доступных источниках высоты этой горы, учитывая, однако, то, что мы сейчас стоим на отметке в 3762 метра, но при этом не по колено в снегу, а, наоборот, в панамке, -- та значииительно выше. Вот и туча за нее зацепилась...
Все окрестности вокруг Чинчеро разрисованы магическими линиями террас. Когда на них долго смотришь, они оживают, начинают «волноваться», «бегут» снизу вверх, сползают обратно. А может это просто высотная гипоксия…
Главная достопримечательность этого места, разумеется, фундаменты загородной резиденции инкского правителя Тупака Юпанки. Он заказал здесь постройку храмов, ванн, террас и большого царского дворца. Правда, дальше оснований и стены с нишами дело не пошло: вождь неожиданно скончался. Молва поговаривала, будто бы съел чего-то не того. Кладка полигональная, но стопроцентно инкская: камни вполне подъемные, обработаны старательно, но, без сомнения, вручную. Испанцы наследием распорядились по-своему: построили на нем католическую церковь, в которой висят иконы кисти новообращенного индейца Чиуантито. Своеобразная живопись…
На часах полдень, и нас вместе с нагулянным аппетитом поджидает вторая свояченица сказочного царя. Живет она в простом индейском доме со столовой персон на тридцать – вдруг родня в гости заглянет. «Пир» уже на столах: суп дымится, бобы белые и черные, индейский салат из сырой моркови, чищенных зеленых бобов, сыра и лука, шпинат с картошкой и совершенное великолепие – «пушистые» и душистые картофельные оладушки с зеленью. А вот и «коронное» блюдо перуанской кухни – жаркое из морской свинки. И не надо морщиться! Если бы ее принесли не целиком, а уже разрезанную на порции, фиг бы кто отличил ее мясо от кроличьего. Зато пока партия «зеленых» и еще беспартийные, но уже позеленевшие лежали в обмороке, оставшиеся в здравом уме и твердых убеждениях, что протеин фигуре не враг, съели самые большие и румяные куски жаркого. Мммм… Лично я, чтобы аспирину не было одиноко, трапезу завершила чаем из листьев кокаинового куста. Сказывают, что алкалоид, содержащийся в коке, спасает от горной болезни. Ну, это если листочки за щеку закладывать или чай ведрами пить.Я к таким подвигам еще не готова.
Теперь в автобус и в путь: переваривать свинку и созерцать окружающую действительность.
Просыпайтесь! Ракчи. Да, 150 км пронеслись бурной молодостью. Выходим, выходим. Солнце светит, ветер веет, 3500 над уровнем моря, торговцев нет, надсмотрщ… я хотела сказать, что смотрителей за архитектурными памятниками, тоже пока не видно – «свезло так свезло»! Ракчи – «…памятник эпохи инков. …Бывший религиозный и административный центр. Состоит из главного здания – храма, посвящённого богу-создателю Виракоча, жилых помещений для священников и складских помещений». Это Википедия. А сейчас наши скромные потуги. Сначала издалека, ибо «большое видится на расстоянии». Сооружение интересно тем, что ни на что виденное инкское не похоже вообще: длинная «дырявая» стена посередине, а с обеих сторон по ряду оснований колонн. Стена довольно-таки хорошо сохранилась и состоит она из «пунктирного» каменного низа, и почти сплошного саманного верха. Нижняя часть с верхней соотносится приблизительно один к трем. «Пунктир» «облегчен» окнами. Все основания колонн одинаковой высоты, имеют 4-5 рядов хорошо обработанных камней, выложенных по окружности. Внутри колонн – забутовка, состоящая из гальки и глины.
Теперь переступим ограждающую веревочку (да не откушу я ничего – коронка и так еле держится) и приблизимся к памятнику вплотную. Что видим: полигональная кладка из андезитовых, тщательнейше «нарезанных» блоков, собранных, нет – «притертых» друг к другу до диффузии. Вот уж точно комар носа не просунет, а если попытается, то останется инвалидом на полном государственном обеспечении. И кто-то хочет сказать, что до трехметровой высоты инки смогли выложить идеально, а дальше ну никак? И потому «наляпали» примитивного самана? Хоть сами в это верите? А, по-моему, это ярчайший пример вторичного использования инками построек предшественников. Те умели, а до инков технология не дошла. Время, катаклизмы – неизвестно что тому причиной, и спросить не у кого, но факт остается фактом. Вот склады построены инками. Кое-где, правда, тоже «уши» предков торчат, но в основном это обтесанные небольшие камни и «толстый-толстый слой» раствора. А заборчики так и вовсе из рваного камня «склеены». По всему видно, что инки очень старались подражать древним мастерам, но вручную они не могли повторить то, что сделано какими-то механизмами. Всё, пересаживаюсь со своего конька в автобус, и прямиком на перевал Абра ла Райя.
Ох, и дует тут! Муж, держи, дорогой, а то меня сейчас на противоположную сторону Анд снесет и мне придется до высоты в 4338 метров без альпинистского снаряжения карабкаться. Запечатлевай скорее заснеженные красоты и давай уже спускаться – страсть как по кислороду соскучилась!
Ура! «Внизу»! Всего-то 3825 метров. За окном Хулиака. Да не выражаюсь я (хотя стоило бы), но очень жалею теперь, что не отгрызла кусок Ракчи, все равно сейчас от тряски не только коронки, -- родные зубы посыплются. Дорожное покрытие, ау! Ты где? Давно мы такую "предполетную подготовку" не проходили. После Хулиаки нам прямая дорога – в космос. А уж какой пейзаж сопровождает это незабываемое путешествие! Броуновское движение горожан по колено в мусоре. До высот свалок Каира, конечно, Хулиаке еще расти и расти, но почетное звание отхожего места Перу она уже вполне заслужила. Расстанемся с ней без лишних сантиментов, ведь «за углом» (всего 43 км осталось) – озеро мечты. Ладно, – пол-озера.
Отель прямо на берегу. На балконе глубокий вечер, чай на столике и муж, безостановочно щелкающий лунную дорожку на Тити. Действительно, романтично: холодный свет трепещет, манит вдаль, к неизведанному. Вот бы туда «аки по суху».
Утро. Морячка я, конечно, бывалая, но ввиду того, что не знаю наверняка, едят ли титикакские рыбы мюсли с натуральным йогуртом, нарядилась в магнитный браслет и только после этого ступила на борт моторного судна, под названием «Кон Тики» (Ага, у Тура Хейердала одолжили). Отчалили. Держим курс на плавучие острова племени Урос и слушаем лекцию об озере. Конспект я не вела (буквы за борт выскакивали), но некоторые данные за извилины зацепились.
Итак: это высочайшее в мире (3812-3821 метр) судоходное озеро, максимальная его длина – 190 км, ширина – 80 км. Самое глубокое место – 284 метра. Питается талыми ледниковыми водами и осадками. В Титикаку 27 рек впадает и только одна «выпадает». Около ста миллионов лет назад озеро было частью моря, потому до сих пор населено морскими рыбами и ракообразными. При этом соленость – всего около 1 промилле (т.е. в 1 литре воды содержится 1 миллилитр чистой соли). Разбавилось за миллионы лет, но если перевести на алкоголь в крови… ой, лучше не переводить.
Из птиц, населяющих водоем, полюбилась титикакская нелетающая поганка. Мы с ней где-то даже родственницы: меня в юности по причине никакого давления тоже называли поганкой, правда, другого подвида – бледной. Но мое давление в процессе эволюции приобрело видимые очертания, а титикакская как не летала, так и не собирается.
Среди земноводных запомнился свистун. Нет-нет, он не рак, а совсем даже наоборот – лягушка. Где свистуны зимуют, нам так и не показали, свиста их тоже никто не слышал. Так что «Мистер Джеба энд компании» (Теффи, привет!) вполне еще может поправить свои дела. Загадывайте самые горячие желания, господа! Все, что угодно, кроме купания в Титикаке! Это вам все-таки не Северная Гвинея! Всего 10-12 градусов Цельсия круглый год. Соплей не оберетесь. И ничей свист вас от них не спасет.
Ну, разве что Кон-Тикси Виракоча поможет. Это у бога «фамилие такое». В местечке Тиуанако (Боливия) вышел он из глубины озера Титикака и, путешествуя по островам, приказал взойти Солнцу и Луне. Потом вздохнул грустно и создал мужчину и женщину и «отпустил их на все четыре стороны». Что натворила эта парочка, не мне вам рассказывать, но Тиуанако с тех пор считается священным местом, где тоже обнаружены каменные сооружения, над которыми современные ученые ломают головы и копья.
И пока мы слушали были и небылицы, «в лазоревой дали» показались плавучие острова. Пушек, Бог миловал, не видно, зато «бабы-Бабарихи» выстроились «как на подбор» на тростниковом берегу, зовут нас в гости. Пристаем. Выходим. Нет, правда: а куда они своих мужиков подевали? Три довольно округлых женщины вполне еще фертильного возраста и четыре девчонки от трех до двенадцати очень толково показали нам, как они сейчас «плетут» свои острова: отпиливают двуручной пилой куски от старого острова, вбивают в них колья и соединяют вместе веревками. Это основа. На нее настилается высушенный, вымоченный и снова высушенный тростник до тех пор, пока остров не станет устойчивым (толщина до 2-х метров). Естественно, что в воде нижние слои подгнивают, и остров приходится постоянно ремонтировать, т.е. настилать свежий тростник. Из него же (а другого материала там нет) плетут лодки, хижины, WC, мебель, рыболовные снасти.
Мы побродили по острову: тяжело, ощущение, что утаптываешь сено на возу. Заглянули в хижину. Убранство там нехитрое: топчан с шерстяными одеялами и подушками, да вешалка с одеждой на стене. Понятно, что ближние острова – аттракцион для развода туристов, а настоящие урос живут подальше, в тишине и покое. Вот что рассказал нам о них гид:
"До 15-го века урос жили на берегу озера, но пришли инки, пожелавшие занять их земли. Чтобы не становится рабами, мужчины племени сделали из дерева плоты, погрузили на них свои семьи и поплыли. Приставать к другому берегу было бессмысленно, так как инки были всюду, и урос остались на плотах. При помощи тростника они научились увеличивать свою «жилплощадь», плести укрытия от солнца, холода и ветра. Так появились на Титикаке плавучие острова, на которых, питаясь рыбой и птицей, веками жило целое племя индейцев. Теперь чистокровных урос почти не осталось: молодежь уезжает «на материк», там заводит семьи с представителями других племен, национальностей, что, разумеется, идет на пользу здоровья перероднившихся между собою урос."
Ну, а наша участь, ничем не отличилась от участи остальных туристов: прокатились на тростниковой лодке к соседнему плавучему острову, послушали, о чем поют местные «бурановские бабушки», купили пару сувениров и отправились на «Кон Тики» к острову Такиле, в почти коммунизм. Понимаю, что не верите, но судите сами: здесь не убивают, не воруют, не лгут, да еще и трудятся в придачу. Как следствие всего этого, здесь нет собак, чтобы охранять имущество, и полиции, чтобы ловить преступников. И нефти с газом не обнаружено, потому с демократией все в полном порядке. Во главе острова стоит избранный жителями «авторитет», который в случае необходимости собирает народное «вече», где и решается все наболевшее. Живут там 2200 островитян, занимаются натуральным хозяйством и используют только то, что вырастили или сделали своими руками. Женским рукодельем считается прядение и ткачество, а вот вязание – чистое мужская забота. Пацанов в восемь лет сажают за спицы и это на всю жизнь. Сидят себе мужички на земле, прячась от полуденного солнца в тенечке, из сумки через плечо перекинуты разноцветные нитки, а в руках спицы мелькают. И такие головокружительные жаккарды они ими вытворяют, что ЮНЕСКО объявил текстильное искусство Такиле «Шедевром устного и нематериального творчества». С данной формулировкой можно согласиться только по части шедевра, а вот в каком месте текстиль устный и нематериальный – на совести у ЮНЕСКО.
Почему коммунизм «почти»? Потому, что на острове нет ни советской власти, ни электрификации, а по известной ленинской формуле наплевать на высокую мораль и справедливость.
А еще вместо дорог там тропинки и ступеньки. Правда, из наземного транспорта там водятся только ламы, которым автобаны ни к чему. Все, чего островитяне сами не производят (кока-колу и туалетную бумагу для туристов) они доставляют с «материка» на лодках. От пристани несут все это по ступенькам наверх. И резво так бегут с тяжелой ношей на плечах. А ведь высота Такиле более 4 тысяч! И откуда в них столько духу берется?
Мы провели на острове всю вторую половину дня. Сидели на площади, наблюдая, как чинно, попарно вошли в церковь мужчины, за ними все в одинаковых черных «круглых» юбках гуськом протрусили туда же прихожанки. Мы не удержались и тоже вошли, долго слушали дивные песнопения, представляющие собой гремучую смесь фламенко, григорианских хоралов и чего-то еще «до боли» незнакомого. Потом пообедали. Жаренная озерная форель оказалась просто объеденьем. Её тут никто не откармливает по специальному рациону (как в европах, например), потому она такая же вкусная, как бывала давеча в кавказских горных речушках. Мне достались аж две порции – моя и моей соседки, «блюдущей» диету по случаю несварения. Высота, знаете ли, штука коварная: кому спасительная гильотина снится, а кому и вовсе не до шуток.
После форели побродили по текстильному рынку. Он на втором этаже продуваемого всеми ветрами крытого здания. На прилавках разложены изумительной красоты тканые и вязаные изделия «…и тишина…». То есть никто ничего никому не «втюхивает», не торгуется. Продавцы безмолвно прядут или вяжут, посетители разглядывают замысловатые орнаменты, выбирают, платят деньги и тихо идут дальше, наверх, на крышу. А оттуда, куда ни глянь – безбрежная синь поднебесного озера: перуанская его часть на западе и боливийская – на востоке.
В общем и целом, муж мой оказался прав: на плавучих островах мы побывали, с Текиле увидели все остальное, а с культурой цивилизации Тиуанако когда-нибудь еще познакомимся. Если богу Виракоче будет угодно…