ЕВРЕЙСКОЕ И ГРЕЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ
Натан Лоуренс (2004)
http://www.hoshanarabbah.org/pdfs/heb_grk.pdf
Что легче для понимания?
Возможно, те, кто получил диплом библейского колледжа или семинарии, прослушали курс библейской герменевтики. Это одна из основ библейского обучения, благодаря которой студенты могут должным образом понимать Библию. "Герменевтика - это изучение методологических принципов интерпретации... Мы истолковываем Библию, чтобы понять ее" (Trimm J.C. Hermeneutics: How to Understand the Scriptures. 2000. P.4).
Есть несколько основных принципов, которые должны применяться для правильного понимания Библии или любого другого письменного источника. Мы должны знать, кто автор, когда он жил, какова его точка зрения, что было культурным наследием и исторической установкой времени, когда он писал, кому он писал, зачем и на каком языке. Все это называется контекстом. Один словарь определяет контекст следующим образом: это 1) окружающие текст или рассуждение слова и фразы, которые могут пролить свет на его значение, 2) взаимосвязанные условия, в которых что-то существует или возникает. Понимание надлежащего контекста - это главное, что требуется для понимание смысла вести, которую автор пытается донести до своей аудитории. Если библейски безграмотный человек прочтет Послание Павла к Римлянам, не понимая, что оно было написано около 2000 лет назад, но сочтет, что Павел был англоязычным евреем ХХI века, живущим в Нью-Йорке и написавшим группе христиан в современном Риме, то каковы будут его шансы правильно понять, о чем действительно писал Павел? Ответ очевиден. Таким образом, правильное понимание контекста имеет много общего с пониманием авторских намерений.
В богословских кругах существует много споров относительно того, чему Павел действительно учил, во что верил и что практиковал. Некоторые считают, что он намеревался отменить большую часть Моисеевых законов, а другие утверждают, что он был соблюдающим Тору мессианским евреем, который поддерживал эти законы. Кто здесь прав? В одном, видимо, согласны все: Павел оказался в центре жарких споров, и некоторые из его сочинений бывает очень трудно понять. Апостол Петр предупреждает нас в Писании, что в посланиях Павла "есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания" (2 Пет.3.16). Как указывает Тримм, "Павел знал, что его учение может быть извращено, как он сам говорит об этом: "Праведен суд на таковых" (Рим.6.8). Он развивает эту щекотливую тему: "Что же скажем? оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак. Мы умерли для греха: как же нам жить в нем?.. Станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак. " (Рим.6.1-2, 15). Более того, после посещения Иерусалима в Деян. 21.20-21 Павел снова сталкивается с той же клеветой на его жизнь и учение. "Они же, выслушав, прославили Бога и сказали ему: видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они ревнители закона. А о тебе наслышались они, что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям".
Так что, если мы хотим иметь какой-то шанс правильно интерпретировать сложные послания Павла, крайне важно, чтобы мы поняли контекст, в котором он действовал: кто он, где он жил, культуру, в которой он жил, языки, которые он употреблял, и способ, которым он мыслил. Целью данного исследования будет прояснить некоторые особенности еврейского мышления, непосредственно связанные с языком. Как мы увидим, иврит и еврейское мышление весьма отличны от греческого, которое легло в основу мышления всего Запада.
Афины или Иерусалим?
Марвин Уилсон задает следующий вопрос: «Что такое внутренний мир библейской мысли? Что такое культурное мышление авторов Священного Писания? Должны ли мы воспринимать Библию, главным образом, глазами эллинизма (греческая мысль и культура) или глазами иудаизма (еврейская мысль и культура)? Очевидно, последний вопрос фокусируется на Новом Завете. "Большинство ученых утверждают, по существу, еврейское происхождение Евангелия, жизни и учения Иисуса. Но наука повсюду спорит о другом - об основании трудов Павла, "апостола народов" (Рим.11.13) (Wilson M. Our Father Abraham. Grand Rapids,1989. P.5). Уилсон продолжает: "Действительно, сегодня убедительные доказательства бросают вызов ранее широко распространенному убеждению, что сочинения Павла содержат специфические черты платонизма. В целом, современные христиане имеют веские основания подвергнуть сомнению любой подход к Павлу, который находит первичные корни его теологии в эллинизме, гностицизме или нееврейской мистике. Павел оставил в силе все добрые традиции еврейской Торы. На самом деле он воспринимал всю христианскую жизнь по образцу иудаизма: она была для него не антитезой, но полнотой и расцветом еврейской веры. Как еврей диаспоры Павел был глубоко укоренен в еврейских Писаниях и раввинистической мысли. Он гордился тем, что он еврей (2 Кор.11.22), и был, по его словам, "евреем от евреев, фарисеем" (Фил.3.5). Как во всем древнем Израиле, мышление Павла было глубоко теоцентричным. Если кто-либо желает понять учение Павла и, на самом деле, все Писание правильно, он должен понять контекст, в котором писал Павел. Кристер Стендаль мудро заметил, что "задача библейских исследований и даже богословия в том, чтобы не просто описать, а пережить предпосылки текстов, как они были предназначены авторами для их современников". Внутренний мир Павла отражает в первую очередь его еврейское наследие, и питается из источников, берущих начало в Иерусалиме. Все ядро его богословия является существенно древнееврейским" (Wilson. P.8).
Как утверждает Уилсон, мы можем установить, что "авторы и Ветхого и Нового Заветов имели свою первичную ориентацию в семитской культуре Востока" и что "христианство не вытекает из языческих, эллинистических источников или спекулятивных мировоззрений, и это не синкретическая религия, которая была бы укоренена в мистериальных культах, гностических сектах, эллинской философии или политеистической мысли. Христианская вера Богооткровенна и надежно закреплена в еврейской Библии - Торе, Пророках и Писаниях. Бог вложил Свое Слово в умы библейских авторов в рамках еврейской культурной среды. Тот, кто игнорирует еврейское мышление, подрывает понимание всей Библии. Следовательно, мы должны сфокусироваться на языке и ряде мыслительных закономерностей, обнаруженных в Писании, и лишь так мы можем проникнуть в мышление древнего народа. Если мы взглянем на его цивилизацию его же собственными глазами, мы увидим яркую, богатую и красочную мысль. Она имеет свои нюансы и особенности" (Wilson. Р.135). Торлейф Боуман, еще до этого рассуждая по сути так же, утверждает: "Новозаветные Писания ясно показывают, что Иисус и апостолы были прочно укоренены в Ветхом Завете и жили в мире его образов. Вскоре после смерти Основателя, однако, центр тяжести нового религиозного сообщества сместился в эллинистический мир, а после разрушения Храма община была полностью оторвана от родины; с тех пор христианство стало религией в основном европейцев. Имеет важное значение то, что при абсолютном авторитете слов Иисуса они были сохранены Церковью только на греческом языке. Это не только два совершенно разных языка - отличаются также способы мышления и образность, присутствующие в них. Это различие заложено очень глубоко в психической жизни; сами евреи определили свою духовную предрасположенность как антиэллинство. Если эта точка зрения верна, ей необходимо следовать полностью (Bowman T. Hebrew Thought Compared With Greek. L.,1960. P.17).
Динамическое мышление в языке
"Если можно охарактеризовать еврейское мышление самым общим образом, то прежде всего можно назвать его динамичным, энергичным, страстным, иногда даже взрывчатым, тогда как греческое мышление является по природе своей статичным, мирным, гармоническим и умеренным" (Bowman. P.27). Об этом свидетельствует сам синтаксис иврита по сравнению с греческим и другими европейскими языками. "Образ действия у евреев (который мы будем рассматривать более подробно позже) часто находит отражение в самой структуре предложения на иврите. Английский язык, как правило, ставит существительное или подлежащее в начале предложения, а затем глагол; в библейском иврите порядок обычно обратный: сначала глагол, затем существительное" (Wilson. P.137). Боман говорит: "В особенности глаголы, основной смысл которых выражает движение или деятельность, выявляют динамический ряд еврейского мышления... Даже глаголы, выражающие позу, как "сидеть" или "лежать", по сути выражают движение" (Bowman. P.28). Поэтому глагол как выражение образа действия является основой еврейского мышления, и западных глаголов, выражающих статику или позицию, в иврите почти нет. Если мы склонны воспринимать движение как уже состоявшееся, то для евреев это скорее переход, длящийся процесс. "Движение и покой не являются противоположностями, как для нас, но они настолько тесно связаны друг с другом, что вместе они могут образовывать единое целое. Движение осуществляется по направлению к покою; с другой стороны, покой рассматривается как результат движения" (Ibid. P.29). "Для иврита и других семитских языков характерно, что все эти глаголы обозначают прежде всего становление условий и качеств. На самом деле будет более правильно сказать, что мы имеем здесь дело не с бытием и не со становлением, но с динамической третьей возможностью, осуществлением" (Ibid. P.31). Боуман заключает исследование различных еврейских глаголов, резюмируя: " Наш анализ глаголов иврита, выражающих позу (стоять, сидеть, лежать и т.п.) показывает, что неподвижное, фиксированное состояние для евреев практически не существует. Только существо, которое стоит во внутренних отношениях с чем-то активным и динамичным, реально; только движение имеет реальность. В той мере, в которой иврит вообще допускает статику, он предполагает как предикат движение, которое перешло в состоянии покоя" (Ibid.)
Динамическая структура символов
В еврейском мире, согласно Боуману, вещи не обладают неподвижностью и статичностью, но они изменчивы и всегда находятся в движении. Он приводит некоторые примеры этого в Писании. Даже камни и скалы здесь подвижны и легко изменяемы. "Вот, Я сделал тебя острым молотилом, новым, зубчатым; ты будешь молотить и растирать горы, и холмы сделаешь, как мякину" (Ис.41.15). "Гора падая разрушается, и скала сходит с места своего" (Иов 14.18). По сравнению с неизменностью Бога на земле нет ничего неподвижного вообще "Потряслась и всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания гор, ибо разгневался Бог (Пс.17.8). "Горы прыгали, как овны, и холмы, как агнцы" (Пс. 114.4 KJV). "Горы трясутся пред Ним, и холмы тают, и земля сожжена" (Наум 1.5). Такие гиперболические образы не могут быть объяснены естественной феноменологией. Они имеют два явных корня: отчетливо личностный характер еврейского мышления и веру во всемогущество Бога. "Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах, посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей (Пс.45.2-3). "Горы сдвинутся и холмы поколеблются, - а милость Моя не отступит от тебя, и завет мира Моего не поколеблется, говорит милующий тебя Господь" (Ис.54.10).
В дальнейшем мы увидим, как работает этот динамичный еврейский взгляд на бытие, в том числе на те его аспекты, которые, как правило, упускает западное мышление, статичное и стационарное даже в своем восприятии Бога. Пока достаточно будет сказать, что еврейское видение Творца гораздо менее соизмеримо с ограниченностью человека и в то же время более открыто и экспансивно. Вместо того чтобы ограничивать Его человеческими определениями и описаниями, Израиль сосредоточил свои усилия на восприятии Его характера и качеств, определяющих способ Божественного бытия. Понимание мира вокруг человека позволяло воспринимать Бога через жизнь, вместо того чтобы тратить время на Его интеллектуальное определение. В этом поиске приходило понимание соотношения между Божественным и человеческим.
Энергетизм и дескриптивность
"Через современные изобретения и откровенную апатию нынешний западный мир становится все более пассивным. Мы сформировали одержимое телевидением и развлечениями, расслабленное поколение, которое в значительной мере настроено наблюдать за жизнью, а не жить" (Wilson. P.136). Это точное описание не только культуры, но и церкви в Америке, которая, увы, в значительной мере стала отражением окружающей светской среды. Типичная церковная служба в "Первой церкви" среднего города в США стала зрелищным видом спорта со стульями в зале театрального типа, где часто платят профессиональным музыкантам, щекочущим уши и нервы исполнителей час-два в воскресное утро. Получая еженедельные дозы религиозных развлечений, прихожане остаются мирскими, немолящимися, библейски безграмотными и в целом чуждыми Евангелию людьми с дивана перед телевизором.
Уилсон продолжает: "В отличие от нас древние евреи были энергичными, крепкими и суровыми людьми. Это были крестьяне, рыбаки, торговцы, жившие полнокровной жизнью под открытым небом. Для них истиной была не столько идея, сколько дело, живой жизненный опыт. Библейские писатели часто используют словарь, который является весьма красочным, динамичным и ориентированным на действие. Они рассказывают о людях в пути, о людях, чье отношение к жизни - это дерзновенное ожидание... Израиль следовал за Богом, Который был его Сокровищем (ср. Исх.19.5)". Уилсон опирается на Лютера, который видел особую энергетику в самом лексиконе еврейской Библии. "В XVI в. в своей борьбе за перевод еврейского текста на немецкий язык Лютер обнаружил то, о чем гебраисты заговорили лишь 400 лет спустя: его смыслы невозможно передать так сжато ни на каком другом языке. Лютер прямо сказал: "в этом языке (иврите) мы слышим, как говорит Бог" (Wilson. P.136).
"Лень, инертность или пассивность едва ли были присущи древним евреям. Они были людьми действия и яркого чувства... Иврит можно назвать прежде всего языком чувств. Многие его слова изначально выразили конкретные или материальные вещи и движения или действия, которые поразили чувства или же создали эмоции. Лишь во вторую очередь метафоры могли быть использованы для обозначения абстрактных или метафизических понятий. В Библии есть множество идиом, в которых отвлеченные мысли или нематериальные понятия передаются через физические образы" (Ibid. P.137). Уилсон приводит целый ряд таких примеров:
- Взгляд: "возвел очи свои" (Быт.22.4);
- Раскрыть что-либо: "довести до ушей" (Руфь 4.4);
- Не иметь сострадания: "ожесточать сердце" (1 Цар.6.6);
- Готовиться: "препоясать чресла" (Иер.1.17).
Кроме того, евреи часто описывают Бога с помощью антропоморфизмов, усваивая Ему человеческие атрибуты. Живой и деятельный Бог никогда не сводится у них к простой безличной абстракции. Так, Декалог, как сказано, "начертан перстом Божиим" (Исх.31.18). Пророк говорит: "Рука Господа не сократилась, чтобы спасать, и ухо Его не перестало слышать" (Ис.59.1 KJV). Хорошо известная пословица гласит: "Очи Господа везде" (Притч.15.3) (Ibid. P.137-138).
Бытие и небытие в еврейской мысли
"Истинное бытие у евреев обозначается словом давар, которое включает реальность слова, действия и конкретного объекта. Небытие, ничто соответственно есть не-слово, ло давар. Для евреев не-бытие, ничто (не-предметность) также есть определенный образ практики, который является осязаемым, но бескачественным. "От пустословия только ущерб" (Притч.14.23, ср. "пустые слова" в 4 Цар.18.20): слова, которые пусты и тщетны, также пагубны и опасны. Лживые слова лжепророков являются отрицательной величиной по содержанию, но при этом наделены соблазнительной силой. Пророку Михею явился дух прорицания, представший пред Господом, Который разрешил ему быть духом лжи в устах пророков Ахава, чтобы они пророчествовали ложное (3 Цар.22.21). Ложь в иврите не совсем то же самое, что для нас, считающих, что это просто несоответствие истине; например, ложь акушерок в Исх.1.19 таковым не являлась, что обильно подтверждает последующий текст. Ложь здесь - это внутренний распад и уничтожение слова: шекер является противоположностью цедек (Пс 52.5). То, что не имеет смысла, пусто, а сказанное зря есть ложь. Источник, не дающий воды, может называться лживым. По этой же причине ясно, что Бог Израиля не лжет (1 Цар.15.29), тогда как идолы лгут (Иер.10.14). Ложь и фальшь - это видимость, пустота, то, что не имеет никакого содержания, является миражом, бесполезно, ничтожно" (Bowman. P.56). Боуман продолжает объяснять, что иврит имеет много выражений для обозначения недействительности, таких, как призрак, облако, ветер, дыхание, обманчивое мнение, ложь. "Сыны человеческие - только суета; сыны мужей - ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты" (Пс.61.10). "Это тяжкий недуг: каким пришел он, таким и отходит. Какая же польза ему, что он трудился на ветер?" (Еккл.5.15).
"Греки и евреи едины в том, что не-бытие есть нечто ужасное; бытие же есть подлинная реальность, правда и благо, независимо от того, рассматривается ли оно как покой у греков или как постоянное движение в еврейском мышлении" (Ibid. P.57-58). Кроме того, слово Божие не только и даже не в первую очередь выражение мысли; это могучая и динамичная сила (Ibid. P.58). Вот примеры этого: Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь; и разве оно не как молот, который разбивает скалу? (Иер.23.2). "Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способною рождать и произращать, чтобы она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест, - так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, - оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его" (Ис.55.10-11). "Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его - все воинство их... Ибо Он сказал, - и сделалось; Он повелел, - и явилось" (Пс.32.6-9).
"Давар является динамичным и объективно, и лингвистически; это понятие происходит от глагола двар, означающего просто "говорить". Основной смысл здесь - оставлять позади и идти вперед, поскольку слова следуют одно за другим; мало того, это значит более двигаться вперед, чем оставаться позади. Глагол изображает, таким образом, функции речи. Давар - это не только слово, но и дело. Раб Авраама рассказал Исааку все слова, которые он сделал (Быт.24.66). "Остальные слова Соломона, и все, что он сделал, и мудрость его записаны в книге Слов Соломона" (3 Цар. 11.41). Слово есть самая высокая и благородная функция человека и, таким образом, совпадает с его действием. Слово и дело здесь - не разные смыслы, но поступок есть следствие смысла слова, давар. Для израильтянина, если дела не следуют за словом человека, его слово считалось ложным, пустым, подделкой, не обладающей внутренней силой для своего исполнения, и в итоге если чего-то и достигающей, то только плохого. Связь слова с его достижением можно обозначить как его действенность" (Bowman. P.65-66).
Как мы видим из этого обсуждения еврейского слова давар, мышление на иврите больше озабочено сущностью или качеством вещей, нежели их внешним видом или, в случае со словами, звуками речи. Именно поэтому еврейское понятие веры (эмуна) означает не только доверие как умственную установку, но также означает верность, или действия, следующие за исповеданием веры и вытекающие из него. Например, есть слишком много номинальных христиан, которые в какой-то момент в их жизни произнесли слова: "Я верю в Иисуса Христа и принимаю Его как своего Господа и Спасителя" (в соответствии с Рим.10.9-10). Если бы эти слова были просто некой магической мантрой или формулой, которая, будучи произнесена, дает гарантию "вечной безопасности", независимо от последующего образа жизни и действий, еврейская концепция, согласно которой произнесенное слово без последующих действий недействительно, не имела бы смысла. Но именно ее имели в виду авторы Писания, когда они писали такие популярные среди христиан отрывки о спасении. Непонимание истинного значения слов Священного Писания в еврейской перспективе может привести к лжеучениям и ложным обращениям, позволяющим многим думать, что они спасены, тогда как в действительности они прокляты!
По сравнению с еврейским понятием давар греческий логос (логой) имеет буквальный смысл "собирать" или "организовывать упорядоченным образом", а также говорить, считать или думать. Согласно Боуману, глубинный смысл и направленность логоса - это не функция, не четкая формулировка и не динамика речи, а упорядоченность и разумность содержания. Таким образом, это понятие выражает психические функции, что является самой высокой из черт греческого понимания. "Как мы видели, давар выполняет ту же услугу для израильтян; таким образом, эти два слова поясняют нам, что эти два народа считают основным и необходимым в психической жизни: с одной стороны, это действие, динамика, энергия, с другой - мера, расчет, смысл, продумывание, рациональность" (Bowman. P.67-68).
Мы видим, таким образом, что понятие слова есть, так сказать, точка пересечения между двумя совершенно различными способами постижения высокой психической жизни, и факт, который может быть осмыслен с помощью следующей схемы: "Поэтому, когда Четвертое Евангелие (Иоан.1) в самом начале упоминает Логос, оно согласует сразу несколько различных глубоких смыслов и давара, и логоса в красивом и таинственном единстве, понятном как грекоязычным читателям, знакомым с Ветхим Заветом, так и знающим греческий евреям... И когда Иоанн трижды называет Вечного Бога Логосом, несомненно, здесь веет греческий дух, и все же он имеет в виду еврейское понимание того, что Слово действенно" (Ibid. P.68-69).
Я бы, на данный момент, все же добавил в эту дискуссию несколько замечаний, которые, я надеюсь, читатель найдет убедительными и уместными. У евреев Страна Израиля считается центром земли. Географически она находится на самом перекрестке трех основных континентов Древнего мира. Это значит, что Всевышний поместил Свой Израиль там, где он сможет быть светом и примером праведности для всех народов. Накануне и во время прихода Иешуа еврейская и греческая культура соперничали, а порой и враждовали друг с другом, стремясь господствовать над сердцами. Но Слово производило свою работу в умах и сердцах народа. И когда долгожданный Мессия пришел, Он нашел Своих учеников не только в Иерусалиме и Иудее, но и в Самарии и в остальном мире, который был тогда прежде всего греческим по культуре и языку. Он пришел не только с тем, чтобы создать механизм, посредством которого Его весть могла распространиться по всей земле с помощью сообщества верующих в Него и в Его миссию. Его целью было осуществить восстановление человечества, как евреев, так и неевреев. Он совершил это Своей смертью на кресте, и Его последователи распространили весть о Его кресте во всем мире.
Иврит, как мы еще увидим это более подробно, является языком, основной целью которого было помочь людям приблизиться к своему Создателю. Это теоцентричный язык, на котором Сам Бог обратился к израильскому народу. Его сущность духовно-вертикальна по своей природе, и может быть символически представлена в виде вертикальной линии, простирающейся от земли до Неба. Напротив, греческий язык - это язык философии и науки, описания мира, его фактов и причин. Он гуманистичен по своей природе и может быть представлен в виде горизонтальной линии, параллельной земле. Совместите эти две линии, еврейскую вертикальную и греческую горизонтальную - и вы построите крест, который является, по сути, конструкцией по вышеприведенной схеме, в центре которой находится Слово, то есть Мессия Иешуа, Слово, ставшее плотью.
Мессия, Слово Божие, пришел примирить в Себе еврейский и греческий миры. Это совершилось, когда Он на кресте между небом и землей соединил горизонталь мира и вертикаль связи между земным и небесным. Перед Своим распятием Он говорил, что Он должен быть поднят (распят) (Иоан.3.14, 8.28) и что через Него произойдет примирение неба и земли (Иоан.12.32). Вертикальный столб креста, который представляет собой спасение евреев (о чем Сам Иешуа говорит в Иоан.4.22), указывает на небеса остальному, нееврейскому миру. Этот мир, будучи земной, горизонтальной плоскостью человечества, также должен быть примирен с Отцом через Личность Мессии Иешуа, Который повис на крестном пересечении обоих плоскостей. То же самое можно проиллюстрировать через последнюю букву еврейского алфавита - тав, в древней еврейской пиктографии имевшую сходную с крестом форму (ИСТОЧНИК? - Пер.) и всегда означавшую знак или печать завета. Этот знак языка, данного Всевышним людям еще в саду Эдема, задолго до того, как идолопоклонники присвоили крест и превратили его в символ языческого поклонения, означал примирение мира с Богом через еврейский народ, еврейское Писание и еврейского Мессию.
Если мы последуем этой графической аналогии на шаг дальше, то увидим, что вертикальный столб (представляющий иврит) может существовать без горизонтального поперечного рычага (греческая часть), но горизонталь не сможет существовать без вертикального столба, не падая на землю. Кроме того, ветвям нужен ствол дерева, чтобы он поддерживал их. Ствол может обойтись без ветвей, но не наоборот. Именно об этом говорит, обращаясь к язычникам, Павел в Рим.11.18: "Нет ты держишь корень, но корень тебя". Если еврейская вертикальная часть креста указывает путь к Всевышнему, евреи есть путь для всех народов к истинному понятию о Боге. Как говорит Иешуа женщине-самарянке, "спасение от иудеев" (Иоан.4.22). И это связано не только с тем, что Сам Спаситель еврей, но и с тем, что все первые христиане были евреями, и они сформировали основу для Тела Мессии, в которое впоследствии были добавлены нееврейские верующие. Кто принес от имени Иешуа это послание креста, примирение вертикали и горизонтали, еврейского и греческого мышления, принес Слово Божье, которое дошло от Иерусалима до края земли? Это был Павел, грекоговорящий. имевший римское гражданство фарисей из диаспоры, по тем временам - ортодоксальный раввин! И кто лучше его понял, как соединить лучшие стороны еврейского и греческого мышления и заставить их работать вместе, чтобы создать новое человечество в теле Мессии?
Идентичность Бога и человек. Бог и творение
"Библейские авторы не просто утверждают существование Бога, они исходят из него. Бог не понимается ими философски, но функционально, как Бог действующий. Евреи мыслят Его прежде всего с точки зрения личности и деятельности, не с точки зрения чистого бытия или в каком-либо статическом смысле. Например, чтобы выразить Божественный атрибут любви, евреи, как правило, мыслят Бога, Который любит, а не Бога, Который есть любовь. Конечно, в таком плане еврейское мышление времен Библии не могло испытывать интереса ко многим вопросам, впоследствии обсуждавшимся Церковью на протяжении веков, таким, как теоретические аргументы за существование Бога, природа Бога, свободной воли и предопределения, специфика будущей жизни, достоверность текстов слово в слово и конкретный способ взаимосвязи Божественного и человеческого во вдохновении Священного Писания" (Wilson. P.146).
Брэд Янг пишет: "Еврейское мышление рассматривает Бога совсем не так, как систематическое богословие Запада, которое определяет Бога и Его работу с творением в линейной форме. Трактовка богословия в характерно западном стиле пытается объяснить все несоответствия и систематически гармонизировать противоречия. Еврейский ум наполнен прежде всего удивлением тайной Бога. Божие величие и непостижимость исполнили его благоговением. Все несоответствия и противоречия тесно связаны с человеческим, конечным пониманием бесконечного Бога. Он находится за пределами человеческого понимания. Евреи I в. подходили к Богу через интерактивный, ассоциативный менталитет. То, что Бог непостижим, стало очень важной частью всего процесса еврейского мышления. Западная мысль готова объяснять все что угодно, но очень мало понимает Божественную природу (? - Пер.). Еврейское мышление, с другой стороны, подавлено чувством ужаса и изумления. Оно процветает на противоречиях, внушающих страх перед Богом... Павел имеет концептуальный подход к теологии. Этот подход не линеен. Его богословские мировоззрение является интерактивным. Систематический западный подход, идущий от творения и падения к искупительному страданию Христа и Его Второму пришествию, показался бы ему слишком прямолинейным. Павел является гораздо более сложным и менее линейным и систематичным. С одной стороны, Павел рассматривает историю как путь к достижению цели - Божия плана спасения, который завершится Парусией и эсхатологическим судом; с другой стороны, он рассматривает Бога через призму запутанной тайны, вдохновляемой чудом. Он не проповедует цикл истории спасения, но рассматривает его как динамический Богочеловеческий процесс. В своем созерцании тайны Бога, как и другие еврейские богословы того времени, апостол обладает мужеством оставить часть вопросов неотвеченными, а несоответствий - нерешенными. Он рассматривает богословие как концептуальное целое" (Young P. Paul, the Jewish Theologian. Peabody,1997. P.25).
Янг продолжает: "Как еврейский богослов Павел проводит концептуальный подход к своему учению. Его мыслительные процессы не являются линейными, но круговыми. Его богословские понятия являются интерактивными. Более того, они соединены друг с другом в непрерывное движение. Острый ум Павла работает быстро. Апостол понимает Бога и Его великую любовь к человечеству как единое живое целое. Вся его концепция принадлежит к комплексу интерактивных идей. Каждый термин, который он использует, соединяет его мысль с другими интерактивными представлениями о взаимосвязи Бога и людей" (Ibid. P.41). Для Павла и еврейской мысли, однако, Тора охватывает больше, чем может знать о Боге любое дискурсивное мировоззрение. Павел фокусируется на целом, а не рассекает реальность на отдельные части (Ibid. P.25-26). "Когда мы рассматриваем контуры мысли Павла как цикл интерактивных понятий, а не прямую, где каждая новая идея заменяет и исключает предыдущую, подход апостола к Богу наполняется новой силой. Это еврейский образ мышления. Павел, например, не отменяет Тору проповедью благодати. Разве сама Тора не была мощным проявлением милости Божией? На самом деле благодать и Тора взаимосвязаны" (Ibid. P.42).
Еврейская структура логики
"Использование того, что может быть названо блоковой логикой, является еще одним важным контуром еврейской мысли. Греческая логика, которая в значительной мере повлияла на западный мир, строится иначе. Греки, как правило, использовали плотную, пошаговую логику, проводящую все утверждения от предпосылок к выводу, где каждый шаг связан с другими рациональным способом. Вывод, однако, обычно ограничивается одной точкой зрения - человеческим восприятием реальности... В отличие от этого евреи часто использовали блоковую логику. Иначе говоря, они организовывали понятия в автономные единицы и блоки мысли. Эти блоки не обязательно сочетаются друг с другом в каком-либо очевидно рациональном или гармоничном рисунке, особенно когда один блок представляет человеческую точку зрения на истину, а другой - Божественную. Этот способ мышления создал склонность к парадоксу, антиномии или кажущемуся противоречию там, где один блок стоит в нелогичном или натянутом отношении к другому. Таким образом, полярность мысли или диалектики часто характеризует блоковую логику... Для западного мышления, сформированного в основном греко-римской моделью, особенно трудно понять блоковую логику подхода евреев к Писанию. Когда мы открываем Библию, не будучи азиатами, мы должны пройти серьезную интеллектуальную перемену, чтобы понять мир Ближнего Востока " (Wilson. P.150).
Обратимся к некоторым из множества примеров блоковой логики в Писании. Книга Исход говорит, что фараон ожесточил свое сердце, но она также говорит, что Бог ожесточил его (Исх.7.3, 8.15). Пророки усваивают Богу и гнев и милость (Ис.45.7, Иоиль 3.2). Новый Завет относится к Иешуа и как к Агнцу Божию, и как к Льву Иуды (Иоан.1.29-36, Откр.5.5). Ад описывается и как черная тьма, и как огненное озеро (Иуд.13, Откр.19.20). О спасении Иешуа говорит, что приходящего к Нему Он не изгонит вон, и однако к Нему никто не может придти, если не привлечет его Отец (Иоан.6.37,44). Чтобы найти жизнь, ее нужно потерять (Мтф.10.39). Когда вы слабы, тогда вы сильны (2 Кор. 12.10). Лучший способ возвыситься - это смирение (Лк.14.11). "Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел» (Рим 9.13; Мал.1.3).
"Рассмотрение некоторых форм блоковой логики может создать впечатление, что Божественный суверенитет и человеческая ответственность несовместимы. Евреи, однако, не чувствуют какого-либо нарушения свободы в несомненном достижении Божьих целей. По более внимательном чтении библейского текста нередко можно заметить, что Библия с точки зрения Божественной трансцендентности говорит, что Бог ожесточил сердце фараона, а с человеческой точки зрения - что фараон сам ожесточил свое сердце (Исх.4.21, 7.3, 8.15). То же самое в Писании касается предопределения / избрания и свободной воли / человеческой свободы... В целом еврейское мышление смогло справиться с этим динамическим напряжением языка парадоксов, будучи уверено, что "все в руках Неба, кроме страха перед Небом". Божественный суверенитет и человеческая ответственность не были несовместимы*. Евреи знали, что у них ответов на все вопросы. Их позиция была «под солнцем» (Еккл. 8.17), так что нужно ограничиться лишь немногими словами (ср. Еккл.5.2). Они отказались систематизировать или насильно гармонизировать загадки Божией истины и Вселенной в целом. Они поняли, что никто не мог выпрямить то, что Бог сделал кривым (Еккл.7.13). Вещи, таким образом, не должны быть полностью рациональными. Еврейский ум был готов принять истины, лежащие по обе стороны парадокса; он признал, что тайны и кажущиеся противоречия часто являются признаками Божественного. Говоря кратко, евреи знали, что мудрость в том, чтобы научиться доверять Богу в вопросах, которые они не могли в полной мере постичь".
"Поскольку философские предпосылки, очевидно, играют важную роль в современной концепции образования, наша западная культура, особенно на большинстве уровней светского и христианского просвещения, имеет лишь незначительное понимание характера еврейской мысли. Таким образом, мы имеем естественную склонность ввести более рациональные и систематические категории мышления, чем Библия. Библия, однако, как правило, отвергает такого рода попытки схематизации. Ни Бог, ни Его Слово не могут быть легко введены в поле логического или научного анализа. И Бог, и Его Слово имеют суверенный, непредсказуемый характер, который не поддается рациональному, человеческому объяснению" (Wilson. P.150-152).
В заключение Уилсон рассматривает понятие еврейской блоковой логики, когда он утверждает, что «семиты не просто осмысляют истину, они переживают ее... Для еврея дело всегда было важнее, чем вероисповедание. Он не был загнан в угол языком, порождающим противоречия с человеческой точки зрения. Евреи также не чувствуют себя вынужденными пытаться согласовать то, что представляется непримиримым. Они верили, что Бог в конечном счете более велик, чем любые человеческие попытки систематизации истины. Именно поэтому "хождение в истине" есть "живая правда" (ср. 2 Ион.4 и 1 Иоан.1.6). Есть более высокие приоритеты, чем просто рациональный анализ истины. По словам известного библейского ученого р. Йосефа Соловейчика, "мы [евреи] практичны. Мы больше заинтересованы в раскрытии того, что Бог хочет, чтобы человек делал, чем в описании сущности Бога... Как раввин я никогда не пытаюсь решить вопросы, потому что большинство вопросов неразрешимы". Он приходит к выводу, что «иудаизм никогда не боится противоречия ... Это подтверждает, что полное примирение двойственности можно только в Боге. Он совпадение противоположностей" (Wilson. P.153).
Впечатление против явления
"Когда мы наблюдаем и изучаем вещи, мы невольно создаем для себя их образы, несколько сходные с фотографией. Когда мы беремся за описание вещей, мы стараемся развить с помощью слова те же образы в наших слушателях. Греки делали именно это. Израильтяне, с другой стороны, почти не проявляли интереса к такого рода "фотографированию" внешнего вида вещей или лиц. Во всем Ветхом Завете мы не находим ни одного объективного фотографического описания внешней стороны вещей. Израильтяне передают нам свои впечатления от вещи, которая воспринимается ими. Это легко пояснить на примерах. Ноев Ковчег довольно подробно обсуждается в Быт.6, и в этом описании бросается в глаза, что это не вид или образ ковчега, но описание его строительства. Что интересует израильтян - это то, как ковчег был создан. Они говорят именно об этом, и его внешний вид напрямую не упоминается ни словом; по этому описанию почти невозможно составить вразумительный образ ковчега. Однако описание его строительства вполне серьезно и правдоподобно". Боуман показывает, что то же самое в расширенном виде относится к Скинии в пустыне. "Мы знаем, что Бог показал Моисею модель скинии, но ее внешний вид нигде не описан, а только ее строительство во множестве деталей, введенных в систему" (Bowman. P.74-75). Кроме того, Писание точно описывает строительство Храма и дворца Соломона в Иерусалиме (3 Цар.6-7), но умалчивает о готовом Храме и его убранстве. Боуман продолжает: "Молчание источников в связи с появлением знаменитых зданий и их убранства можно объяснить следующим образом: когда израильтянин видит здание, его сознание сразу занято идеей о том, как оно было построено, как у домохозяйки, которая не удовлетворяется вкусом блюда, но ее интересуют его ингредиенты и технология приготовления. Здание, таким образом - это не спокойное гармоничное единство в красоте, радующее глаз, но это что-то динамичное и живое, как человеческое начинание" (Bowman. P.76).
При рассмотрении человека израильтянин прежде всего стремится описать его качества. "Нам говорится о впечатлении от человека, и никогда не говорится, как человек выглядит. Может быть краткое упоминание, что человек красив, но о его красоте не принято распространяться, так что мы не в состоянии догадаться, в чем израильский идеал красоты" (Ibid.). Подобным образом можно спросить: как израильтяне воспринимали своего Бога? Все теофании (видимые проявления Божества) в Ветхом Завете антропоморфны, усваивая описываемому Божеству характеристики человека. Например, Господь назван Муж брани (Исх.15.3), Он Царь, Отец и т.д. Есть отдельные зооморфные описания, например, Ему приписываются крылья и перья (Пс.91.4). Очевидно, что такие описания не должны пониматься как фактические, а как образные выражения и поэтические метафоры" (Ibid. P.101-103).
Поэтика в еврейском мышлении
Поэзия составляет треть Библии, отмечает Уилсон (Р.141). Понимаем ли мы это? Зная это, можно, однако, спросить: почему Всевышний так часто использует стих, чтобы передать Свое Слово? Неужели Он не может вместо этого применить простой и прямой язык прозы? Есть, вероятно, много причин, почему Он выбрал поэзию как средство передать Свои наставления человеку. Поэзия - это зык сердца и любви. Она занимает ум и сердце читателя таким образом, каким проза не способна. Поэзия требует от читателя задуматься и поразмышлять о смысле того, что пытается передать автор, и таким образом, читатель входит в языковые и художественные отношения с автором. Поэтому для Всевышнего поэзия есть средство привлечь и подключить интеллектуально, эмоционально и духовно Свой избранный народ, Своих детей, Свою Невесту - Израиль. Рассмотрим же природу этого языка любви в Писании.
"Поэзия оказывает помощь памяти, ибо использует параллельные линии, которые придают мысли определенный ритм. Кроме того, обильное использование различных фигур речи расширяет живость, творческий план и глубину смысла" (Ibid.). Поэзия пророков показывает широчайший спектр эффективной игры слов, например:
- мишпат (справедливость) и мишпа (кровопролитие);
- цдака (правда-милость) и цедка (крик) в Ис.5.7;
- шакед (миндаль) и шокед (смотреть) в Иер.1.11-12;
- каиц (спелые плоды) и кец (настало время) в Ам.8.1-2;
- хелетика (я обременен) и хеэлетика (Я вывел) в Мих.6.3-4.
Другие фигуры речи придают большее разнообразие и творческий потенциал библейской поэзии. Например, Пс.21.3 использует сравнение для описания праведника: «Он как дерево, посаженное при потоках вод, которое дает свои плоды вовремя". Радость выражается через метафору «все деревья в поле будут хлопать в ладоши" (Ис.55.12) и "горы поют" (Пс.98.8). Защита и забота Божия проявляются в зооморфных образах: "Спрячь меня в тени крыл Твоих" (Пс 17.8). Природа олицетворяется, но не обожествляется: звезды сражаются (Суд.5.20), горы прыгают (Пс.113.6), небеса проповедуют славу Божию (Пс.19.1).
"Иногда эмоциональное возбуждение и учащенное сердцебиение поэзии передается через быструю метрику. В других случаях использование долгих гласных дает противоположный эффект. Кроме того, еврейские поэты иногда повторяют ключевые слова для того, чтобы достичь кульминации. К сожалению, однако, в переводе полное воздействие и непосредственность этой поэзии обычно теряются" (Ibid. P.141-142). Уилсон продолжает описывать, как писатели и поэты Израиля умело использовали возможности для рифмы. "Ассонанс есть сходство или имитация звука между двумя словами или слогами например, пелони алмони, "некто" (Руфь 4.1) и тоху ва-боху, безвидна и пуста (Быт.1.2). Звукоподражания дают формирование слов, которые напоминают называемые объекты или действия, например цельцель "кимвал" (Пс.150.5) и зебуб "летать" (Ис.7.18) (Ibid. P.143).
Краски иврита
"Иврит очень красочный язык, и библейские авторы знали, как использовать его с большой пользой. В то же время это не точный аналитический язык, склонный к передаче тонких нюансов смысла, как греческий. Например, в нем нет тонкого оттенка времен. Как правило, он использует несовершенное время неполного действия и перфект для завершенного действия. В общем, синтаксис и грамматика иврита гораздо менее сложны, чем у латыни и греческого. В природе иврита рисовать словесные картины широкими мазками кисти. Еврейские авторы Писания заинтересованы не столько в мелких деталях и гармонии частей, сколько в целостности картины. Их в первую очередь занимает описание того, что видит глаз, а не того, что воспринимает ум. Короче говоря, весь мир - тайна, которая для еврея даже при всем старании не может быть исследована вполне. Он берет вещи, как они есть, как он сам видит их, и принимает их, как и чудеса...
Для того, чтобы получить дополнительную точку зрения на природу еврейского мышления, может быть полезна аналогия с оркестром. Будучи взяты в совокупности, еврейские авторы Писания по сути функционируют как оркестр, который имеет каждый инструмент точно настроенным, каждый из них полностью слышен, и каждый точно согласуется с партиями других инструментов. Вдохновение еврейских мудрецов работало таким образом, что оркестр всегда звучит как целое и нет ничего, что вызвало бы озабоченность из-за одного инструмента, даже если нам кажется, что что-то сфальшивило" (Wilson. P.145).
"Словесные картины, описанные еврейскими авторами в Библии, остры и прямы. На самом деле слово земля (арец ) используется в Ветхом Завете пять раз чаще, чем небо (шамаим). Для евреев ежедневные события в жизни людей стоят на втором месте после Бога. Нигде больше так, как в еврейской Библии, не встречается человечность и даже чувственность некоторых словесных картин. Западный вкус может счесть это приземленностью. Тем не менее большая часть богословия в Библии происходит от терминологии, которая коренится в опыте повседневной жизни. Эта особенность иврита подчеркивает снова, как сильно Бог заботился, чтобы принести Божественное Слово Писания полностью на нашем человеческом уровне, где мы можем понять его... Эта яркость библейских образов напоминает нам о том, что еврейский народ жил ближе к природе, чем мы; он не боялся повернуться лицом к тем областям жизни, что люди в западном мире обычно либо упоминают эвфемизмом, либо стараются уклониться от обсуждения вообще. Не должно показаться странным поэтому, что обрезание все еще выполняется в синагоге в присутствии группы людей, иногда всей общины. Легко представить, как среагировали бы западные христиане, если бы это совершалось в церкви, если они не готовы обсуждать с амвона такие темы, как нечистота нутряного жира или месячные у женщин, или просто читать целиком Песнь Песней, что тоже было бы для многих неловко. Такая реакция еще раз подчеркнет тот факт, что с культурной точки зрения современные церкви западного мира резко отличаются от семитского Востока, который дал рождение Церкви. Но что еще более важно, это также напоминание о постоянной потребности в изучении еврейского мышления среди христиан " (Ibid. P.146-147).
"Один из способов, с помощью которых словесные картины окрашены в библейской литературе - это искусство рассказа. Еврейский рассказчик обычно позволяет своей истории ожить, давая персонажам возможность говорить самим за себя. Кроме того, он может оживить рассказ, используя причастие на иврите, которое обычно передает идею продолжающегося действия... Таким образом целый ряд действий может быть значительно оживлен, уподобляясь кадрам фильма, как они прошли перед глазами рассказчика. Сам Иисус обеспечивает поразительный пример в этом отношении. Как и большинство Его предшественников и современников, Он не всегда отвечал на задаваемые вопросы, позволяя слушателям самим делать выводы. Он, как правило, ответил, рассказывая историю, часто в форме притчи. С помощью этого метода Он достигал Своей аудитории, обеспечивая ее участие в ответе самым ярким и личным способом. В то же время Он ясно проводил Свою точку зрения, делая это обычно тонко, изобретательно и косвенно. В живом общении Он не всегда говорил напрямую, но позволял слушателям делать выводы самим, правда, порой делая значительные намеки. С помощью этого творческого подхода слушатель обычно приходил к суду над самим собой. Этот общий раввинистический способ наставления, более завуалированный, чем прямое наставление, был тем не менее весьма эффективен" (Ibid. P.149-150).
Место богословия
"Для еврейского ума богословие охватывает все. Иначе говоря, евреи не делают различия между священной и мирской сферами жизни. Они видят всю жизнь как единство, ибо она принадлежит Богу. Он совершает все, что происходит, будь то испытания или радости. И люди должны осознавать Бога во всем, что они делают. Псалмопевец четко говорит об этом: "Господь всегда предо мной" (Пс.16.8 KJV). Или Притчи: "Во всех путях твоих познавай Его, и Он сделает наши пути прямыми" (3.6). Таким образом, для евреев все обстоятельства жизни, добрые времена и трудные времена, приходят не случайно, а в соответствии с суверенной властью Бога Всемогущего" (Ibid. P.156).
"Молитва является средством, с помощью которого евреи - как древние, так и современные - настроены на концепцию, что вся жизнь свята. Еврейские молитвы, как правило сравнительно короткие, потому что ими перемежается весь рабочий день. Более ста благословений (брахот) обычно читаются в течение дня... Божье присутствие признается во все времена во всех сферах деятельности в мире. По словам Талмуда, "человеку запрещено наслаждаться чем-либо в этом мире без благословения, ибо так он совершает святотатство". Этот способ находиться в общении со Всемогущим ведет к благочестивому взгляду на всю жизнь. Он означает непрестанную хвалу Богу за все и вознесение молитв в течение всего дня. Святость не состоит лишь в конкретных действиях, например, в дополнительных молитвах, но соотносится со всеми действиями, одновременно пребывая во всех делах, сопровождая и формируя всю жизнь и деятельность. Действительно, сегодняшние христиане не смогут понять наставление Павла "Непрестанно молитесь", то есть, "молитесь постоянно" (1 Фес. 5.17), если они не понимают, что главная особенность еврейской молитвы - это ее постоянство" (Ibid. P.157-158).
Религия как образ жизни
"Кто-то может определять религию как систему этики, кодекс поведения, идеологию или вероисповедание. Для еврея здесь нет ничего из этого; такие определения вводят в заблуждение, недостаточны или неточны. Скорее, евреи понимают повседневную жизнь веры с точки зрения пути или странствия. Это религия, равносильная всей жизни. Даже перед потопом, такие люди, как Енох и Ной, "ходили с Богом" (Быт.5.24, 6.9). Если человек знает, что он ежедневно в распоряжении Бога, он ходит по жизненному пути в тесном общении с Ним. Церемонии и обрядность сами по себе не есть богоугодная жизнь (Ис.11.11-14, Ам.5.21-23). Но те, которые поступают справедливо и любят дела милосердия и смиренно ходят с Богом, приняты Им (Мих.6.8). Таким образом, мы возвращаемся к тому, что сущность религии - это взаимоотношения; это хождение с Богом на пути мудрости и праведности, и служения ближнему...
В период раввинистического иудаизма, еврейский термин Галаха (буквально хождение по пути) принял особое значение. Он обозначает религиозные законы и правила, которым должно следовать, чтобы идти прямым и верным жизненным путем. Это, так сказать, карта дорог от начала до конца, "путь жизни" в противоположность пути смерти, пути строптивых и развращенных, которые нарушают Божью Тору и должны раскаяться и вернуться к ней. Еврейское слово тшува (покаяние) предполагает "поворот на 180 градусов", возвращение назад на путь Торы; это дает направление и руководство, необходимое, чтобы остаться на этом пути" (Ibid. P.159-160).
* Следует предостеречь от очень распространенной ошибки, что недиалектический взгляд на такие вещи присущ западному христианскому мышлению, и, в частности, кальвинизму.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn