Невысокая, ладно скроенная русская женщина, с открытым приветливым немного скуластым лицом, добрыми серыми глазами и боевым характером. Светло – русые в отдельных прядях пшеничные волосы всегда были заплетены в косу и ловко уложены на затылке. Обязательная косынка или небольшой платок покрывали её голову. Так всегда поступала замужняя женщина на Руси, свято верившая в Бога.
Её походка была лёгкой. Ходила она быстро и всегда торопилась делать какую – либо работу. Будь – то работа в «совхозе» или работа по домашнему хозяйству. Она не могла сидеть спокойно. Немного крупноватые, разбитые непосильной мужской работой руки, постоянно, что ни будь, делали. Если она присаживалась под вечер отдохнуть, всё равно, что - то вязала, штопала, порола, перебирала крупу или сбивала масло. Если работала на огороде, то работала таким задором, что поневоле, появлялось желание встать с ней рядом и попробовать не осрамиться.
Имя моей родительницы – Тюмина Степанида Степановна. Родилась она в холодном ноябре, 11 числа, в 1920 году. Деревня Таборы, Абатского района, Тюменской области, стала её малой Родиной.
Отец мамы, Степан Васильевич Ситников – крепкий хозяин: имел свой лес, пахотную землю, водяную мельницу. Занимался сельским хозяйством, мукомольным делом и торговлей на Дальнем Востоке.
Официально, по документам, с 14 лет от роду начался её трудовой колхозный стаж. Девиз – «Всё для фронта, всё для победы», всей непосильной тяжестью прошёлся по её девичьим молодым плечам. Работали в колхозе в ту пору и за лошадей и за себя и за того парня. Работали до изнеможения. Пахали на коровах. Порой бабы и сами молодые девчонки впрягались в бороны. За подобранный на поле и утаённый колосок пшеницы зажали в тюрьму. Если на войне за преодоление страха и подвиг ты становился героем, то в тылу, в колхозе страх витал везде. Любая необдуманная провинность подростка уже каралась безоговорочно.
Мама, рассказывала мне, что она лучше и больше всех за смену могла навязать снопов. Срезая серпом и ловко завязывая сноп пшеницы, ржи, жгутом из соломы. Став постарше на год, работала прицепщицей на тракторе. Но всё равно главной тяговой силой оставались в колхозе лошадь, бык, да корова. Страшный голод во время войны и сразу после войны смогли осилить только за счёт коровы. Эта кормилица спасла жизнь огромного количества детей военного лихолетья. Помог выжить в голодное время и лес со своими дарами. Носили охапки дикого лука, саранок, медуницы, крапивы, сныти и многого другого разнотравья. Со слов матери я знаю, что собранную картошку чистили, резали на ломтики, сушили и отправляли на фронт. Сами варили очистки и питались ими. Да разве перечислишь все тяготы и лишения, что испытали колхозники и колхозницы в эту тяжёлую годину. Разовый трудовой подвиг Алексея Стаханова кажется баловством, по сравнению с тем, что делали русские бабы в колхозе. По - своему спасая нашу страну от голода во время фашистской чумы. Каждый выжитый день уже был подвигом.
Сразу, после окончания войны, выхлопотав в колхозе справку вместо паспорта, уехала мама в город Бобруйск, искать своё счастье. Паспортов в то время не выдавали и мама, отдавая дань тогдашней моде, изменила имя и стала Фаина Степановна. В этом городе работая парикмахером в мужском зале, встретила моего отца. Фронтовик, герой, старшина с весёлым характером он сразу покорил её сердце. При таком количестве орденов и медалей на груди, конечно, была любовь с первого взгляда. Возвратилась на родину с маленькой дочкой и мужем. Жили они в доме родной матери. Тут и появилась на свет вторая дочка.
Город Астрахань проводил моего отца на фронт с родного завода. Очень муж хотел побывать там после войны. Да и родные края тянули к себе. С тёщей отношения как – то незаладились с самого начала, вот и решили родители ехать к отцу на Родину с двумя дочками на руках. Время летит быстро. Опять мама уговорила отца уехать в Сибирь. Вернулись совсем большой семьёй. Дочки ходили уже самостоятельно, а на руках у отца басовито горланил толстощёкий карапуз, завёрнутый в лоскутнее одеяло. Могу уточнить, к великому моему счастью это был я.
Вскоре построили собственный небольшой дом на участке из 25 соток земли. Земля - кормилица всегда имела для мамы первостепенное значение. В этом доме родился четвёртый ребёнок, моя сестра – Наталья. Пятый мальчишка родился уже в 1959 году. Послал Господь родителям хорошенького пацана и светлую мысль. Подумали и решили: долг перед Родиной выполнили, население России восполнили. Маме в то время было уже 39 лет.
До чего же чудесно писали в книжках про красивую жизнь. Какая заманчивая и завораживающая любовь глядела в глаза матери с киноэкрана сельского клуба. Как хотелось верить словам партийных руководителей, расписывающих безоблачное будущее и твёрдую дорогу к коммунизму. Прямо к рогу изобилия. Если говорить правду, то всем хотелось светлого будущего. Огромные, большие и маленькие лозунги писали на разных щитах и многих километрах красной материи. Кричали воззвания со стен заводов и фабрик, на заборах и домах. На всех и всяких демонстрациях призывали народ. Смысл воззваний – Да здравствует то, во имя чего мы несмотря ни на что! Одним словом – Даёшь! Но всё, на что призывали и всех, кого призывали - строилось на основе народного энтузиазма. Безвозмездно, т.е. даром. Даром - только со стороны рабочего люда. Со всех репродукторов проводилась основательная агитация.
Все газеты буквально кричали заголовками о подвигах и достижениях советских людей. Что бы было с кого брать пример. На самом деле всё выглядело иначе. Изнуряющий многолетний труд. Примитивные условия жизни. Если безропотно пашешь, как лошадь и при этом голосуешь только «За», «Политику партии одобрямс!», то - в лучшем случае: была красная грамотка; премия в 7 - 10 рублей; или по головке могли погладить, т.е. – похвалить. Упаси Господи – если голосуешь «Против».
Попробуем разобраться в прошедших событиях. Я, очевидец того времени и напишу правду, которую видел собственными глазами. Разобраться проще на примере трудовых подвигов колхозников и рабочих, в частности – моей матери. Это рядом и более наглядно.
Фаина Степановна работала в тот момент в Абатском совхозе. Судя по плакатам, должность занимала высокую – рабочая или точнее разнорабочая. В её функции входило многое: ходить на общие совхозные собрания; голосовать от имени народа только «За»; приходить к семи часам утра летом и восьми часам зимой. Приходить без опозданий в контору, узнать - куда сегодня пошлют. Послать могли хоть куда. Всё зависело от настроения бригадира и вышестоящего начальства.
В уборочную страду на совхозном току сушили, веяли, перелопачивали огромные кучи зерна. В полусогнутом состоянии нужно кидать ведёрной плицей, не останавливаясь на транспортёр тяжёлые спелые зёрна пшеницы. Минут двадцать – двадцать пять одни бабы резво кидают зерно к транспортёру. Потом делают вид, что переходят на другое место. В момент перехода ойкают, охают, ахают, разгибаясь, отдыхают, держась за спину, передвигая занемевшее тело. Идут, в намеченную сторону и опять двадцать минут озверело, кидают, гребут и кидают зерно. Ишачат, таким образом, целый день. Смену передают в семь часов вечера, таким же женщинам. Бригадиры – только мужики. Они подбадривают и ведут учёт.
Ещё опишу один день, один из тысяч дней, что вошли в трудовой стаж моей мамы.
В Абатском «Заготзерно» заканчивали строить новый элеватор. Точнее – сушильно-очистительную башню. К моменту уборочной компании была не готова нория, по которой зерно попадает в главный бункер. Бункер находился на самом верху сушильной башни. На зерновом току грузилась машина Газ 51. Грузоподъёмность её составляла 1,5 тонны. Загружалось зерно в мешках. Насыпали бабы примерно, половину мешка. Килограмм этак тридцать, может чуток больше. Загружали бабы.
Водитель машины и моя мать ждали, когда наполнится кузов авто. Машина трогалась с места и через 20 минут они подъезжали к сушильному сооружению. Именовалось оно по научному - СОБ – 24. Сушильно-очистительная башня сушила, 24 тонны в час. Далее шофёр подавал из кузова, а мама взваливала на горб неполный мешок зерна. Тащила его к лестнице. По высоким железным ступенькам (их было 29 штук), поднималась на самый верх, цепляясь за поручень одной рукой, до железной площадки. Высыпала драгоценную пшеницу из мешка в ненасытное жерло бункера. Пока спускалась в низ – отдыхала. Перетаскав, как можно быстрее более тонны зерна в бункер, приходила в память, пока ехали до зернотока на загрузку. Она не могла даже говорить со мной. Только судорожно отдышивалась и вытирала пот. Минут через 10 – 15 она могла что – то сказать или погладить меня по голове. В кабине я сидел с разрешения водителя. Он после работы получал от матери два стакана домашнего пива. При очередной загрузке машины счетоводы и бригадиры мужского пола опять задорно покрикивали: «Побыстрее бабоньки, навались родимые. Нам вторую бригаду надо обогнать на социалистическом соревновании». И бабоньки упирались, и бабоньки наваливались. Рвали себе хрип за премию в 7 рублей или за красную грамотку. Не приведи Господи, если кто – то скажет: «А вот Фешка, Танька или Машка ленятся, за чужую спину прячутся». Это был позор. «Как же людям в глаза смотреть. Срам – то, какой» - говорила каждая женщина, названная гордым словом - «Рабочая». Никого не интересовало, что ты женщина, что есть у тебя свои льготы подаренные Природой – матушкой. Бригадир – мужик, за выполнение социалистических обязательств в уборке и сохранении урожая премию получал рублей в тридцать. Тяжело ведь баб то контролировать. Не зря же уборку почти вручную называли «Битвой за хлеб». За этот каторжный труд, без выходных, уборочную страду, мама приносила домой рублей шестьдесят, а то и семьдесят. Зарплата женщин зимой составляла рублей сорок, сорок пять. Хлеб сушили и перелопачивали почти до самой весны. Только тогда напряжение спадало.
Для сравнения читателю о деньгах и ценах. На 70 рублей можно было купить в то время 350 буханок ситного хлеба. Стоимость 1 буханки – 20 копеек. Ситный хлеб – это 50% муки 1 го сорта и 50% ржаной муки. Хлеб чёрный -16 копеек. Хлеб белый – 25 копеек. 1 литр молока из - под коровы стоил – 20 копеек. Бутылка настоящей натуральной водки «Особая московская» - 2рубля 87 копеек. Мужской костюм стоил 70 – 120 рублей. Билет в кино на детский сеанс стоил 5 копеек, а взрослый билет – 15 копеек.
В любом случае, когда мама прибегала или приходила домой, наскоро не кушала, а хватала на ходу, как собака (прости меня мамулечка за это сравнение). Потом бежала доить корову. Пока кормила пятерых ребятишек, наверное, отдыхала. Бабушка Прасковья заранее стряпала у себя дома блины или пирожки, целую кастрюлю, для лесорубов. Стряпать при вечно голодных внуках нет резона. Фаина Степановна шла в «совхоз» и брала быка за рога. Запрягала его в телегу и шла рядом 7 километров до места, в «Иванушкино». Там находилась деляна, где валили сорный лес. Отдавала вальщикам в лесу угощение и банку браги. Пыталась шутить и пересмеиваться, доказывая изо всех сил, что Фешка - баба огонь. Мужики грузили ей на телегу тонкие брёвна, будущие дрова для печи и плелась моя родная до своего порога. Часов в 12 ночи разгружала телегу, отводила быка и около часа ночи падала спать, не раздеваясь, где стоит или докуда дойдёт. Если брёвна были уже в достаточном количестве на целую зиму, она стирала нашу одежду, мыла пол, белила стены, печь, штопала, вязала и т.д. Отец, бывало, по месяцу не приезжал домой. Тогда его гоняли по командировкам куда попало. А мама, что мама, на её женских плечах ещё и свой огород в 30 соток. Сажать полоть и копать картошку, была святая обязанность матери. Мы всей оравой тоже толкались около мамули, пытаясь ей помочь, но толку от нас было мало. Для того чтобы накормить пять вечно голодных ртов нужно довольно много всего. Дети росли. Хотелось их одеть получше, накормить послаще, не хуже, чем у людей. Каждый день вставал первый вопрос – чем? И второй – где взять и как это сделать?
Довольно часто в Абатске останавливались или дислоцировались солдаты. Казахстан рядом. Поднимали целину у соседей и у себя. Вот и Абатскому району перепадало от Советской армии. Разбивал армейские палатки на берегу реки Ишим целый авто - батальон. Не от простой жизни бралась мама за стирку солдатского обмундирования, нательного белья, простыней и шинелей. Всё это, в свободное от работы время. В счёт своего сна. Если кто – нибудь, стирал руками, хотя бы простынь, представляет, что такое постирать в ручную солдатскую шинель. Стирала мама в оцинкованном корыте на железной стиральной ребристой доске. Тщательно намыливая каждую вещь хозяйственным мылом. Шестилетним мальчишкой я, хорошо помню, как приходил в наш дом, усатый старшина, позвякивая боевыми медалями и два три солдата с огромными брезентовыми тюками за спиной. Доставал усатый дядька несколько кусков хозяйственного мыла. Выставлял в небольших мешочках сахар, чай, а в мешочках килограмм по восемь - десять – муку, крупу, но обязательно в отдельном мешочке – солдатскую махорку. Светились счастьем глаза детей, когда появлялась из огромного рюкзака на свет тушёнка и ЕЁ Величество – Сгущёнка. Пусть всего несколько банок, но это для нас был праздник. Праздник, оплаченный непосильным маминым трудом. Мама никогда в жизни не пила спиртного и тем более не курила. Смолил самокрутки отец. Для него и делала подарок, когда приедет с командировки.
Всё, что выставлял старшина, было платой за выстиранную солдатскую амуницию. Глядел военный старшина на ребятишек, открыто глотающих слюнки и, вздохнув, ещё доставал мешочек сахару. В течение недели мама не отходила ночами от корыта и стиральной доски. Полоскать ночью стирку она брала меня, как старшего мужика в доме.
Я, пытался толкать тележку до озера Власково. Как – то пытался не заснуть, пока полоскала. В обратную дорогу на тележке вместе с мокрым бельём зачастую оказывался охранник. Работу в совхозе тоже никто не отменял с раннего утра. Всё заработанное матерью съедалось ребятишками, как колорадскими жуками, довольно быстро. Дальше вставал извечный вопрос – чем кормить?
К концу месяца приезжал отец на грузовой машине из командировки. Привозил гостинцы для всех ребятишек. Отдавал матери оставшиеся от зарплаты деньги. Получал батя тогда от 90 до 150 рублей в месяц. Садился на завалинке и блаженно затягивался солдатской махоркой. Курил он с семи лет и махра доставляла ему особое удовольствие. Откашлявшись, после табака, шёл париться и брить щетину в баню. После бани надевал всё самое лучшее из одежды и с мамой, нарядные, направлялись парой в сельский клуб. Смотрели советское кино про героику труда, светлое будущее, врагов народа и настоящую комсомольскую любовь. И снова глаза матери светились надеждой.
И снова она шагала в семь утра на каторжную работу, свято веря, что светлое будущее не за горами. Уж если не она, то дети её точно будут жить при коммунизме.
Генеральный секретарь ЦК КПСС, дорогой Никита Сергеевич Хрущёв твёрдо сказал: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме! Мы придём к победе коммунистического труда в 1980 году! Верной дорогой идёте, товарищи!». Вот и шли к коммунизму семимильными шагами. Только вот по дороге - то никто кормить не обещал. Правда, карточки на кукурузный хлеб выдали.
Сейчас 2000 год. Десять лет опять идёт перестройка. Опять во имя светлого будущего уже российских людей. Только в то время действовали ещё Сталинские и добавили Хрущёвские советские законы. Каждый день сестра Валентина ходила на молоканку и сдавала добрую часть молока от нашей коровы в пользу государства. Если держишь корову, сдай ещё и телёночка. Держишь курочек, сдай 50 яичек в год. От одной курицы, 50 штук, независимо цыплёнок это или петух. Обязательной податью в пользу государства была обложена вся живность, кроме клопов и вшей. Этих «кровопийцев – начальников» было у народа в достатке. Хватало кровососов в партийном руководящем аппарате страны. С избытком имелись они в Абатском райкоме, да и совхозе в частности. Жидов, правда, после правления деспота Сталина, заметно поубавилось, зато хохлов при Хрущёве развелось, как саранчи. Но, среди хохлов были очень хорошие люди, хотя не часто. Главным лозунгом того времени было «Догнать и перегнать Америку». Помню такую байку, когда один колхозник сказал на собрании: «Догнать Америку конечно можно, а вот перегонять не советую. Заплаты на заднице видно будет».
Земля вокруг была только колхозная или совхозная. Косить на этой земле частникам строго воспрещалось, а других покосов не было. Пытаясь соревноваться с Америкой по молоку, мясу и т.д., ловчила мать косить на лесных полянках, опушках леса, болотинах, склонах оврагов. Если дома находился отец и его грузовая машина, то счастью не было конца. Привозили скошенное сено домой, и сушили на огороде. Если батя отсутствовал, возили на ручной тележке, порой охапку тащили на горбу. Без коровы была просто гибель. Сена для коровы необходимо на зиму 30 копён или три тонны. Это только сена, а ещё отруби, хлеб или парёное зерно. Как ни крути с зарплатой, а выручало только собственное подсобное хозяйство, чтобы не умереть с голоду.
Очень хорошо помню, как всем хотелось жить при коммунизме. Рог – то изобилия почти рядом и осталось всего, каких - то 20 лет, чтобы дойти. Всего три семимильных шага, как шаг, так семилетка. Сейчас оглядываюсь на пятьдесят лет назад, пишу и думаю: « До чего же была гадостная управляющая верхушка коммунистической партии. До чего же лживой была их политика. Надо было быть отпетым политическим садистом, чтобы так измываться над простым доверчивым с изумительно чистой душой - народом».
Дети подрастали. С маленькими детьми были маленькие проблемы, с большими детьми начинаются большие проблемы. За ними необходимо присматривать. Их надо, как – то направлять на путь истинный. Общаться надо чаще и больше. Мама уволилась из совхоза. Молодость давно уже была за плечами. Стала она работать простым почтальоном. Таскать огромную сумку с газетами и журналами тоже не мёд, но зная, что в каждом доме ждут письма от родных и близких, пенсию, те, кто уже плохо ходит – эта работа казалась более гуманной. На самом деле, если творчески посмотреть на обыкновенного почтальона, то обязательно ощутишь необходимость и благородство этой профессии. Самым главным винтиком в прослойке биоэнергетического пирога является информация. Не совсем дословно выражаясь устами великих: «Кто владеет информацией, тот владеет всем». Мама являлась носителем устной и текстовой информации. Одним из шурупов положительного информационного поля населения. Сама даже и не задумывалась об этом. Главное - обойти огромный участок, с почтовой сумкой килограмм на 15. Чаще улыбаться людям. Успеть заскочить домой, проконтролировать ребятишек. Всё это для неё было тихой радостью. На самом деле профессия почтальона – это далеко не сахар. Подвесьте на собственную шею пудовую гирю и обойдите, хотя бы домов 100. Добавим под ноги сельскую грязь, а не асфальт. Жару, дождь, холод, ветер, снег, гололёд и т.д. Мне кажется, восторга от читателей в адрес этой профессии я не услышу. Есть такое слово – Надо!
Года три таскала Фаина Степановна сумку почтальона. Были за безупречную работу грамоты к красным праздникам, маленькие премии, даже зелёную форму выдали с серым каракулевым воротником у полупальто.
Были и маленькие радости от общения и встреч с людьми. Каждый сельчанин или сельчанка, завидев почтальона, старается добрым словом перекинуться, может и ласковое слово почтальону сказать. Ощущать себя штатной единицей, материально – ответственным лицом за деньги, газеты, журналы, письма и другие документы на «государевой» службе, в какой - то мере тоже приятно.
На четвёртый год перевели маму в другой отдел. Назывался он отделом доставок почтовых переводов, посылок, бандеролей и пенсий. На грузовой машине Газ – 51 кабине кроме водителя сидел ещё охранник. Звали его Владимир Шпаков. Фронтовик, заядлый охотник и просто хороший человек. Помимо других ранений не было восьми пальцев на руках. Остались, только два больших пальца. Один палец на левой руке и другой - на правой. На фронте разорвалась в руках граната или мина, я точно не знаю. Из охотничьего ружья он стрелял прекрасно, но как он собирался стрелять из штатного нагана? Для всех это было загадкой, хотя он утверждал, что бабахнет запросто.
Мама всегда находилась в кузове, на посылках и переводах, включая бандероли и газеты. От лютой стужи зимой и жуткого ветра плохо спасал даже тулуп. Объехав по деревням километров 70- 80, возвращалась почтовая машина на Абатский почтамт. Суммы переводов и пенсий колебались в пределах 50 – 70 тысяч рублей. Автомобиль «Волга ГАЗ – 21» стоил в то время 5 тысяч 500 рублей. Мотоцикл «Восход» стоил 350 рублей. Случалось, что проезжая по солончакам, в колеях садились на оба моста, в непролазную грязь. Бывало, и зимой зарывались в снег по самую кабину. Тогда охранник – Владимир Шпаков и сопровождающая Фаина(Степанида) Тюмина весело плясали возле застрявшей машины, умаляя Всевышнего оградить их в глухом лесу от случайных налётчиков и бандитов. Про пистолет никто и не вспоминал, надеясь на русский авось, да на Господа нашего - Иисуса Христа. В чистом поле и глухом лесу надежда больше на себя. Больше боялись не разбойников, в этих краях, такие случаи редкость. Больше боялись волков. Этого зверья было больше чем достаточно.
Не раз были случаи на моей памяти, когда волки загрызали деревенских школьников. Загрызали редких одиноких пеших и конных путников на зимней дороге, Это бывало не раз. Шпаков так и говорил: «Фаина, кады волки те налетят, покуль меня грызут, ты в кабинёшку резво заскакивай. У тебя ишо робятишки маленьки и множина их. Хватай таматка на сидушке левольверт и пуляй все заряды в зверьё, со смертоносного нагану. Хоть одного да умертви, для свидетельского факту. Иначе моей бабе страховку, цельну тыщу рублей не выплатють». Притопывали и прихлопывали они себя на морозе до тех пор, пока водитель не возвращался с трактором или вездеходом. Бог, правда, миловал маму, за все годы работы такой страсти не было. Смешные и горькие были.
Возвращаясь как - то со своего маршрута часа в три после полудни. На этот раз машину маме дали вездеходную – ГАЗ - 63. На развилке, в лесу, где пересекаются дороги конёвского и ленинского маршрутов, заметили они почтовую машину. Она напрочь сползла в глубокий грязный кювет и не подавала признаков жизни. Подъехали по поляне, а в машине нет никого. Все посылки и бандероли на месте, пачки газет опечатаны, банковский мешок с деньгами на месте, опечатан, а кругом ни души. Забегая вперёд, скажу: «В мешке было 67000 рублей».
Как оказалось: мотор от перегрева заклинил; водитель потащился за трактором в деревню за 8 километров; охранник вместе с экспедитором ушли в лес собирать грибы; в лесу подзаплутали. Мама с Володей кричали пол–часа. Потом перегрузили содержимое из поломанной машины в свой автомобиль. Привезли почтовый груз на районный почтамт и сдали по описи начальству. Всё, как положено. На другой день новая машина развезла почтовый груз по конёвскому маршруту без приключений.
Почта и дальше работала в нормальном режиме. Водитель отремонтировал в деревне своего коня и появился с машиной к вечеру второго дня. Вот только охранник с экспедитором исчезли. Пропали с концом.
Милиция с ног сбилась. Искала бедолаг больше недели. Все считали, что это происки «лукавого». Без тёмных чар не обошлось, нечисть их закружила, и утопли мужики в болоте. Болот там хватает. Только всё было гораздо проще. Из рассказа почтовых стражей поломанной машины.
-Мы вернулись, вышли на машину к вечеру, а плутали рядом часа четыре. Груза нет. Денег нет. Водителя ещё нет. Шансов на спасение никаких. Свидетелей и грабителей нет. Нам светит статья. Хищение государственного имущества в особо крупных размерах. Шестьдесят семь тысяч – это не шутка, лет на 10 или на 15 тянет. Решили мы после переговоров напиться водки до самого сыта перед тюрьмой. Добрались на заимку к куме. Она на заимке постоянно самогон гнала. Семь дней жили в лесу, как в сказке рассказал экспедитор.
-Особенно кума гостями довольнёшенька была – добавил охранник.
Через неделю их нашли. За розыск выплатили штраф 87 рублей и уволили обоих с работы по 33 статье – за пьянку. Зато моей маме и главному охраннику Шпакову, выделило почтовое начальство премию в размере 25 рублей каждому. Да ещё годовую подписку на газету «Сельская новь». Так и указали – «За спасение казённого имущества».
Долгое время, проработав на почте, мама уволилась с работы. Очень сильно стали болеть измученные ходьбой и промороженные ноги. Оно и не мудрено. Началось то ещё в далёкой молодости. Моей будущей родительнице тогда было годков семнадцать или чуть больше. Катился по Руси в 1937 – 38 годах страшный голод и нищета. В каждый уголок России заглянула эта беда. Крепко задела она и Абатский район.
В 1990 и вплоть до 2005 года мотались челноки за кордон и по Руси Великой. Мотались за товаром дефицитным. Видимо и в мамину молодость такой способ торговли имел место. Памятуя, что Степан Васильевич, мамин отец, торговал раз в год на Дальнем Востоке своим товаром. Торговал неплохо. Вот и решили пять молодых девчонок из деревни Таборы заняться коммерцией, только исключительно для себя.
Далёкое, всеми забытое село. Дороги только грунтовые. В жаркое время года на дорогах жуткая пыль, а после дождя – ног не вытянешь из грязи. Прилипают они к абатскому чернозёму, как к густому клейстеру. До железной дороги 55 километров, станция Маслянская. Автомобили, если и ходили до города, то по распоряжению и не часто. Ездили и по особой надобности. Но молодость - то не терпелива и прекрасна именно молодой дерзостью. Да и человек не хлебом единым жив.
Каждой юной девушке, независимо от любых политических интриг, революций, НЕПов, всегда хочется быть привлекательной. Просто Мать – Природа дала женщине много завораживающего и мудро решила. Чем обаятельней и сильней девичья красота, тем слабее разумом мужской пол. Я, считаю, что женщина никогда не должна разочаровываться, она должна всегда очаровывать. Очаровывать по мере возможности и в любом возрасте. А если ты в самом расцвете, как луговой цветок, а если поёт молодая душа и тебе уже 18 лет и столько парней холостых. Вот и озорная Стешка со своими подругами, тоже хотели быть более красивыми. Только для этой цели необходимо сначала хотя бы мыло. Но мыло на ту смутную пору было огромным дефицитом. К мылу ещё гребень, и много, много всего, что необходимо для женского туалета.
Далёкий родственник, по маминой линии, жил в городе Ишиме и работал на спиртовом заводе по линии снабжения. Спирт можно с лёгкостью обменять на мыло, мануфактуру, бельё, зеркальце и т.д. Расстояние по прямой линии, через луга, перелески и поля около 70 километров. Загружались молодые девушки копчёным мясом гусей, солёным свиным салом, пивным солодом и другими продуктами из скрытых от местных властей резервов.
Раненько поутру на резвых молодых ногах выходили в город Ишим. Отдавали родственнику продукты в обмен на спирт. Обменивали спирт у барыг на предметы женского туалета. Вздремнув у родственника часа четыре и на второй день по росе счастливые до безумия, топали девки до родной деревни. Обратно, как ни странно, тоже 70 километров. Придя домой, держали ноги в холодной воде, приходили в себя. Отдышавшись, оклемавшись, шли, водить хороводы в новом наряде с запахом одеколона. От одного запаха парни так и падали штабелями у девичьих ног. Кто духом крепче, на коленях смог устоять. Это конечно шутка, но эффект новизны, гордость за себя. Я, смогла! Горящий взгляд деревенского парня, проводы до ворот, случайный поцелуй, были самой желанной и лучшей наградой за 140 километров пешего пути с грузом за два дня.
Сегодня в магазин за 100 метров пешком не ходят, больше на машине, а тогда чуть не полторы сотни километров по бездорожью, из – за одеколона, мыла или косынки – фантастика!!!
Вспоминаю случай из далёкого детства. Совсем плохо с деньгами в доме было. Ели одну картошку да молоко, даже хлеб не покупали. Пять копеек на пирожок или три копейки на пончик мама в школу не давала нам. Брали с собой две варёных картошки и крадучись от друзей, съедали за углом во время большой перемены. Кто то мог принести на обед колбасу. Пирожки или пряники. Я очень стеснялся, есть при знакомых посиневшую варёную картошку. В это время шла Фаина Степановна мимо магазина «Культтовары». Быстро шла. Торопилась домой заскочить, поглядеть, что ребятишки творят. Глянула мимоходом в кювет у пешеходной дорожки и обомлела.
Этаким «барином» лежит толстый кожаный кошелёк в канаве и соблазняет маму пухлыми боками. Подняла, поглядела вокруг. Народу рядом нет, да и подальше, особо никого. Пришла домой и заплакала. Время май месяц, ещё картошку не посадили. По полкам, хоть шаром кати, нет ничего. Посчитала деньги в кошельке. Оказалось сто двадцать четыре рубля купюрами разного достоинства. Подумала, спрятала деньги и пошла, заявила в милицию.
Дежурный милиционер строго заявил: «Гражданка Тюмина немедленно принесите 124 рубля сюда в милицию, мы сами разыщем потерпевшего». Мама просто сказала: -«Благодарствую за оперативное желание, деньги у меня лежат дома, кто найдётся, пусть приходит, а я пойду в редакцию газеты дам объявление». На что дежурный зло сказал: «Дура ты, Фешка». Объявление напечатали, срочно и через день пришла из соседней деревеньки незнакомая пожилая женщина. Сидела она на стуле, с разбитыми непосильной крестьянской работой мозолистыми руками. Мама, как настоящий детектив устроила допрос.
–Что за кошелёк?
-Какие купюры?
-Сколько денег и где потерян?
Ответ незнакомки полностью удовлетворил любопытство матери. Потом пили чай из листьев смородины. На столе стояла огромная банка земляничного варенья и целое ведро всякой стряпнины. Это подарок от потерпевшей женщины. Вели разговор о тяжёлой женской доле и поочерёдно, каждый за своё, роняли горькие бабьи слёзы. Разница в их судьбах была в малом, у этой женщины было шестеро детей. Как приятно услышать в школе на общей линейке, когда директор школы рассказал об этом факте.
Рассказал с воспитательной целью для всех, да и дети этой честной женщины учатся в этой школе. Скромная заметка о мамином поступке имела место и в газете «Сельская Новь».
Видимо с возрастом начало сказываться пройденное и протопанное расстояние на маминых ногах. Вот и приходилось подбирать работу по здоровью. Устроилась Фаина Степановна в районную больницу, санитаркой. Мыла пол, подносила утку, сидела ночами около тяжёлых больных, стирала халаты, красила окна и стены. Делала всё, что попросят. За жизнь, она научилась делать любую работу. Работая в больнице, получила с десяток поощрений. В 55 лет проводили маму на заслуженный отдых. Общий трудовой стаж, включая колхоз, составил 44 года. Прошу только вдуматься – 44 года каторжного труда. Без единого отпуска, без прогулов и опозданий. Она всегда брала компенсацию за отпуск и снова выходила на работу. Даже родив ребёнка, долго не находилась в декрете. Довольно скоро выходила на работу. Прибегала из Заготзерно кормить грудью младшую сестрёнку, это я хорошо помню.
Я пишу про мою маму для своих детей и внуков. Хочу, чтобы знали они, какой тяжёлый и честный путь остался за плечами у их бабушки и прабабушки. Пусть не будет кривотолков и догадок о её жизни. Живя практически в нищете и только честным трудом, свято верила в партийную сказку. Честно ожидала светлую жизнь, обещанную руководством революционных и после революционных кровососов разных рангов. Получилось так, что партийные товарищи сами себе перегрызли ненасытные глотки. Теперь уже многие давно превратились в траву. Мать – Земля всегда зло превращает в добро.
Пришла пора дописать рассказ. Видно время пришло.
Сейчас мамулечка жива и здорова. Ей в этом году исполняется 95 лет. Стала совсем старенькая, хотя юмор и беззлобная шутка всегда рядом с ней. Она ещё тихонько копается в огороде, плоховато, но ходит и плохо видит. Старается всё делать сама. Гордится своей трудовой пенсией, практически, самой маленькой в нашей стране. С радостью делится пенсией между внуками, правнуками, а то и младшими детьми, не оставляя себе почти ничего. Дети давно уже взрослые. Гордость мамы составляют 10 внуков и внучек. И самое прекрасное - это пока, 7 правнуков и правнучек. Считает, что главное счастье в жизни это здоровые дети, внуки и правнуки, любящие мать дом и Россию. Жалеет, что нет всех рядом. Иногда достаёт из коробочки бронзовую награду – Медаль материнства. Вспоминает, как вручали и конечно вспоминает о том, как растила и воспитывала детей, а потом внуков да правнуков. Я никогда не слышал от матери плохих слов в адрес руководства Страны.
Умудрённая сединой, по-крестьянски думая, почему Государство не может или не хочет понять истины воспитания детей. Воспитания семьи и идеологии крестьянской жизни на русской земле. А ведь всё гениальное довольно просто, если задуматься. Мир развивается по закону Животворящего Креста. КРЕСТь – ЯНЬ – ИНЬ.
Крестьянин, несёт в себе крест - (символ веры). Мужского (янь) и женского (инь) - семя жизни от ТВОРЦА. Всё содержит в себе семя и одновременно является семенем жизни. Семья – это семя жизни. Каково семя, таково и племя. Государство блуждает в трёх соснах и никак не может найти мирную дорогу к неуправляемому и непокорному народу. Но!... Эта дорога - в Вечность; она проходит по земле, через семью и ведёт к Храму. Наверное, так и думает моя мама, простая, покорная глубоко верующая русская женщина. Ведь воспитала – то меня она. Дай Бог дожить ей до 100 лет.
Уже в который раз она видит, как возвращается всё на круги своя. За её долгую жизнь уже сменилось 12 руководителей страны. Каждый чего - то перестраивает, обливая грязью бывшего павшего царя. Новые кровососы крутятся у государственного корыта и опять сами себе рвут ненасытные глотки. Разворовывают они Русь, стараются, только не получатся. Подавятся и сдохнут. Превратятся и они в удобрение. Памяти народ о них не оставит. Русский человек больше помнит только хорошее. Теперь уже я, свято верю в это недалёкое светлое будущее. Надеюсь что дети и внуки мои, будут жить лучше, чем я. Очень бы хотелось увидеть это в период правления Государственных мужей В. Путина и Д. Медведева.
Сегодня, с высоты шестидесяти трёхлетнего возраста смотрю на прожитую тяжёлую жизнь мамулечки и ей подобных соратниц по труду. Остались которых очень редкие единицы. Совершенно ясно открывается картина прошедших и настоящих событий. Россия всегда держалась именно на таких вот простых и честных людях, имя которым - НАРОД. Именно они составляли опору и самый надёжный низовой оплот нашей Страны во все её времена. Исходя из этого я, с полной ответственностью могу заявить: «Моя мама - Тюмина (Фаина) Степанида Степановна и есть Государственный человек».
Московская область. Г. Ногинск. 08. 11. 2015 года.