Поздравляем наших доблестных сотрудников полиции с их профессиональным праздником!
Сотрудники полиции – это люди, которые чувствуют свое призвание в защите порядка на просторах нашей Родины.
Это люди, которые зорко следят за нашим спокойствием;
Это люди, которым могут позвонить в 2 часа ночи и сказать: «Срочный вызов, приезжай» и они ворча (а то и матерясь) соберутся и приедут. Потому что это их Долг.
Это люди, которые каждый день сталкиваются с насилием и зверствами.
Люди, которые не пройдут мимо, если услышат чей-то крик.
Это люди, которым не все-равно.
Так почему все вокруг так ополчились на этих людей? Каково это работать на износ, каждый день сталкиваясь с людской жестокостью, ненавистью и жадностью? Видеть, как родители бьют своих детей, малолетние пацаны избивают прохожих только из-за озорства, людей убивают за 100 рублей в кошельке? Каково это ехать на вызов, не зная увидит ли тебя сын завтра? Каково это сталкиваться со Смертью своих друзей? Каково ходить по краю, заглядывая в глаза собственной Смерти? И при этом работать за мизерную зарплату и слышать со всех сторон, что сотрудники полиции – это оборотни в погонах. Что они только берут взятки и решают только проблемы богатеев.
Почему все гребут под одну гребенку и судят всех сотрудников полиции только по оступившимся и опустившимся?
Потому что про других не говорят!
Не говорят о тех Героях, которые выполняют свой Долг в ущерб своему здоровью, личной жизни и семье!
Спасибо Вам за Ваш доблестный труд! Мы это ценим! Мы Вам благодарны! Низкий поклон! Здоровья, сил и мужества!
Я сидел на скамейке в парке и думал. Локти уперлись в колени, пальцы сплетены в замок и поддерживают подбородок. Я смотрел на озеро. Дул легкий ветерок, поднимая небольшие волны. Солнце играло с водой, разбрасывая золотистые лучики во все стороны. Мерное мерцание успокаивало, позволяя мыслям выстроиться в более строгий порядок. Я не раз пытался разобраться в себе, понять, что же со мной происходит. Почему все пошло не так? Раньше мне казалось, что я живу правильно, что так все и должно быть. Так почему же теперь я чувствую себя таким одиноким?
Два года назад мой отец не вернулся со службы. Я помню каждый день, каждый час того страшного времени.
За завтраком отец объявил, что его не будет дня два, не больше. Я только фыркнул. После того, как он увез меня из моего Города, от моих друзей, даже не дав возможности с ними попрощаться, наши отношения с отцом нельзя было назвать особенно нежными. Возможно, будь у нас еще немного времени, я бы его простил. Но переходный возраст не особенно способствовал примирению, да и каждое новое задание отца для меня теперь означало, что мы в любой момент можем сорваться с насиженного места и уехать неведомо куда.
- Валяй, - равнодушно произнес я. – Мне уже до чертиков надоел этот город и его обитатели. Может, наконец, мы уедем отсюда.
Отец посмотрел на меня, на секунду мне показалось, что в его глазах мелькнула тоска и сожаление. Мама, обычно одергивала меня, но сейчас она пропустила мои слова мимо ушей. Она прижала руки, в которых сжимала полотенце, к груди и прошептала:
- Не ходи…
- Что? – отец удивленно посмотрела на маму, я поднял голову от тарелки.
- Прошу тебя, - взмолилась она.
- Оля, ты же знаешь…
Мама всегда волновалась, когда отец уходил на задание, но никогда еще не просила остаться. Он подошел к ней и, присев, обнял ее колени.
- Все будет в порядке, милая, - отец нежно посмотрел маме в глаза.
Она запустила руку в его волосы, по щекам катились слезы. Я заворожено смотрел на эту картину: очень редко родители выказывали свои чувство при мне. Я и не подозревал, что они так любят друг друга. Вся злость ушла. Мне вдруг безумно захотелось подойти и обнять отца, прижаться к матери.
Отец поднялся с колен и нежно провел пальцами по маминой щеке, вытирая слезы.
- Все будет хорошо, - уверенно сказал он ей и поцеловал в губы.
Мама еще раз всхлипнула и кивнула. На лице проступила виноватая улыбка. Отец, будто опомнившись, повернулся ко мне. Наверное, он смог прочитать все нахлынувшие на меня чувства, по крайней мере я на это надеюсь. Иначе он так бы и не узнал…
Отец улыбнулся уголками рта, а я, внезапно смутившись, уткнулся носом в тарелку.
Прошло два дня. Мама вела себя, как обычно: ходила на работу, хлопотала на кухне. Что творилось в эти дни у нее в голове, я не знаю.
Ночью я проснулся, будто от страшного сна. Сердце бешено колотилось. Я прислушался, в квартире было тихо, лишь тиканье часов нарушало тишину. Мама заснула? Я уловил еле слышные всхлипывания. Страшное предчувствие оглушило меня, все мои прежние переживания теперь казались детскими обидами.
Мама горевала, она оплакивала. Будто отец…будто он уже не вернется.
Я встал с кровати и на цыпочках двинулся в соседнюю комнату. На фоне окна виднелся сгорбленный силуэт. Мама сидела на стуле, судорожно сжимая в руках подол халата. Я подошел к ней и положил голову ей на колени, как два дня назад отец. Мама вздрогнула. А потом нежно, погладив меня по голове, прошептала:
- Почему ты не спишь?
- А ты?
Мама не ответила. Я глубоко вздохнул:
- Он вернется, мама. Он всегда возвращается.
- Да ты прав, - она взъерошила мне волосы – Конечно, он вернется.
Так мы просидели, обнявшись, полночи, пока мама не погнала меня спать. Как в детстве она подоткнула мне одеяло и поцеловала в лоб, но я не сопротивлялся. Я чувствовал, что это последний шанс побыть ребенком.
К вечеру третьего дня пришли дядя Валера и дядя Миша, служившие в группе отца. Дверь открыл я, а мама застыла в коридоре. Лишь взглянув в глаза товарищей отца, она закрыла рот рукой и медленно сползла на пол.
Отец погиб на глазах друзей. Но подробности не разглашались. Не помогали ни мои крики, ни мольбы мамы. Товарищи отца опускали глаза, поджимали губы, но стойко выносили все угрозы и обидные слова. Тело отца нам не отдали. Сообщили, что его не нашли. Как это могло быть, если дядя Валера и дядя Миша видели смерть отца. Что там произошло?
В могилу опускали пустой гроб. Все это казалось мне фарсом, нелепой шуткой.
Только когда по крышке загрохотали комья земли, я осознал, что отца больше не увижу. Никогда. Страшное слово стучало в моем мозгу. НИКОГДА. Я раскаивался, за те годы, что злился на отца. Хотел все вернуть, но не мог. Стена рухнула, и к моей боли прибавилось безудержное горе моей мамы. Я не смог, вернее не захотел восстанавливать преграду. Я проходил путь вместе с ней, стараясь утешить, взять на себя часть ее боли. Мы сходили с ума, мы медленно умирали. Это длилось долго, целую вечность. Я стал главой семейства. С тех пор я был не шестнадцатилетним подростком, а опорой, защитой. Защитником.
Однажды вечером мы смотрели телевизор. Мама съежилась у меня на коленях. Мы поменялись ролями. Она была маленькой девочкой, которую требовалось оберегать и защищать, а я взрослым мужчиной, который должен обеспечить это. Внезапно она вздрогнула и подняла на меня глаза. В них лучились прежние веселые искорки:
- Он вернется, - мама улыбнулась.
Четыре месяца я не видел ее улыбки. На минуту я растерялся, а потом утвердительно кивнул:
- Конечно вернется, он же обещал.
Мама смотрела мне в глаза:
- Как же ты вырос…
Легко, будто и не было этих месяцев тоски, мама вскочила с дивана.
- Ты, наверное, голодный. Пойду пошурую в холодильнике! – выкрикнула она, и полетела на кухню
Я ошалело смотрел ей в след: она верила, искренне верила, что отец жив, что он вернется. Стена заняла свое прежнее место, в своем горе я остался один, не смея разрушить веру любимого человека. Позже я понял, что без нее мама не выжила бы.
В дом опять стали приходить люди. Прежние друзья отца. Меня воспринимали как сына полка, потакая моим желаниям. А я хотел служить обществу, как бы пафосно это не звучало. Монах был прав. Я –Защитник. Это мое призвание. Меня учили рукопашному бою, разрешали оставаться на лекциях для офицерского состава. И я окончательно определился в выборе профессии.
Как не странно, мама меня поняла, когда я пошел в школу милиции, и отпустила. Лишь глубокая складка засела меж ее бровей.
Я сидел на скамейке в парке и думал. Первый год обучения подходил к концу, но мне казалось, что я иду по неправильному пути, что я ошибся. Не этого я хотел. Я проверял всех своих лекторов «на вшивость» и лишь немногие могли похвастаться истинной верой в справедливость и желанием защищать и оберегать людей. Остальным же было либо откровенно скучно, либо они преподавали исключительно из-за левых заработков. Так называемых «дополнительных премиях» по окончании семестра. Я их ненавидел, они недолюбливали меня. Со мной они не могли ничего поделать. Отличная учеба, примерное поведение. У них не было повода вышвырнуть меня из института. Используя свой талант, я защищал не только себя, но и своих сокурсников, тех, кто нуждался в защите. Но постепенно это теряло смысл. Зачем? Что изменится, если я все же закончу институт. Одним справедливым следователем станет больше? А кому это надо? В этом мире, в этой стране погрязшей в коррупции и разврате. Милицию тут не уважают, скорее бояться. Все из-за выродков, посмевших испоганить честное имя милиционера. Да и из сокурсников своих я мало с кем пошел бы в разведку. Это не Ромка, к которому можно спокойно повернуться спиной, зная, что он прикроет ее, а не воткнет нож.
А закрыл голову руками. Что же делать? Как жить дальше. Все достало. В институт возвращаться не хотелось. Пойти в армию? И биться против стада баранов, которое живет скорее по тюремным законам, чем по военным. Отец привил чувство гордости за армию. Но действительность разрушила все представление. Все светлое оставленное отцом, исчезло. Кануло в лету. Растворилось. Отца больше нет и нет той страны, в которую он так искренне верил, которой так преданно служил.