От кумара до кумира
От кумара до кумира
Самарский край когда - то называли страной кочевников. Каждый наверное знает, что ногайцы, калмыки, а потом киргизы перегоняли по Приволжским степям огромные стада курдючных овец и табуны лошадей. Дети Дикого поля умели производить кумыс, но и… наркотические средства. Кочевники не признавали алкоголя, ему заменой являлись кумар и малага. Кумар производился в результате заваривания маковых зерен, другой дурман создавали, кипятя коноплю в молоке. Наркотические средства в те времена являлись всего лишь частью быта, помогая преодолевать голод, холод и болезни. Кумар, например, в небольшом количестве давали даже грудным детям для успокоения нервной системы и хорошего сна. Местные шаманы и колдуны подобным зельем вводили себя в транс и с помощью галлюцинаций пытались увидеть будущее, поговорить с душами умерших предков. В качестве галлюциногенов использовались некоторые виды местных грибов, среди которых назовем красные мухоморы и бледные поганки. Технология приготовления наркотических отваров из этих грибов утеряна, но, например, в некоторых летописях говорится о том, как воины Золотой орды перед боем употребляли мухоморы, помогавшие убить собственный страх. Такова история.
Люди прошлого не задумывались об обратной, страшной стороне наркотического опьянения. Им просто нужно было выжить в тех трудных обстоятельствах. Средние века прошли, цивилизация, казалось, взяла свое. Наркотические средства степняков стали забываться, уходили из быта и традиций местных народов. И вот в конце Х1Х века наркотики снова входят в моду вместе с всевозраставшим интересом к Востоку. Александр Блок в то время писал сакраментально: « Да, скифы мы, да, азиаты мы, с раскосыми и жадными глазами». Жадными до чего? Столичный бомонд оказывался жадным до опиума и кокаина. Россия превратилась в полигон, где столкнулись два огромных потока наркотических средств. С Востока шел опиум и его модификации, а из Латинской Америки хлынул девятый вал кокаина.
Страна оказалась совершенно не готова к этой интервенции зелья. Самое страшное заключалось в том, что общество и его лучшие представители не понимали, что наркотик несет смерть, что это настоящий подарок дьявола. Наркотические средства продавались свободно, где угодно, даже в аптеках под видом новомодных лекарственных средств, придающих энергию и возвращающих молодость. Сегодня нам дико читать рекламы местных самарских аптек такого типа – аптека Тейтель на Саратовской : лучшее лекарство от сифилиса – блинозол, волшебное омолаживающее средство – латиноамериканский порошок из листьев коки. Некоторые самарские предприниматели почувствовали пульс времени и стали сажать в своих поместьях опиумный мак. Таким продвинутым деловым человеком оказался и писатель Н.Г. Гарин-Михайловский. Читаем воспоминания судебного следователя Я.Л. Тейтеля: «Во всем у него был широкий размах, и как метеор пролетел он над землей… Засеяв 40 десятин маком, любовался, как он цветет…» По осени Николай Георгиевич отправлялся в столицы и возвращался с немалыми деньгами, видимо полученными в качестве гонораров за свои литературные труды. Повторим, однако, что осуждать кого-либо не следует, так как даже медицина в то время еще не выявила страшных последствий наркотических пристрастий. Однако скоро грянул гром. Главврач самарской психиатрической больницы С.А. Беляков в конце Х1Х века столкнулся со странной болезнью интеллигенции: у молодых людей неожиданно начиналось психическое расстройство, галлюцинации, немотивированный страх. Ему порой привозили остекленевших пациентов, находившихся почти в анабиозе. Придя в себя, они испытывали страшные физические страдания, тело их извивалось, так что несчастных приходилось прикручивать к железной кровати. Состояние напоминало жуткую обезвоженность при отказе организма принимать воду. На лицо наблюдалось явное изменение внутри самих клеток. В качестве лечения применялся морфий, но он давал лишь временное успокоение. В дальнейшем стали использовать стрихнин. Самарские миллионеры Курлины, пожалев этих страдающих молодых людей, построили на собственные деньги в Томашев Колке специальный павильон для интеллигенции, обставив его венской мебелью. В то время диагноза – наркомания не существовало. В больничной карточке писали – недееспособность по причине психического заболевания. Лекарства, использовавшиеся в лечении, также не обнародовали, чтобы не придать гласности истинную причину страданий. В январе 1908 года подобные документы без официального диагноза были переданы в самарский Сиротский суд. Рассматривалось следующее дело « Об имении душевнобольного Потомственного почетного гражданина А.Г. Курлина, поступившего в опеку по душевной болезни». Вместо лечебных документов предоставлялись лишь счета на оплату неуказанных лекарств. Блестящий предприниматель, потомок уральских казаков Александр Георгиевич Курлин, член Биржевого комитета, купец 1 гильдии, соучредитель самарского отделения кадетской партии, меценат… И вот в возрасте 38 лет он оказался недееспособным, на обочине жизни. За несколько лет до этой катастрофы по городу стали ползти слухи о странностях, происходящих в особняке Курлина, на углу Алексеевской и Саратовской. По ночам оттуда иногда раздавались дикие мужские крики, револьверные выстрелы, а потом тишина. Заговорили также о странной болезни хозяина дома, якобы у него случается то паралич, то падучая, и он как бы стекленеет и застывает. Александр Георгиевич блестяще закончил самарскую гимназию № 1. По молодости был замечен в связи с марксистским кружком Скляренко. Далее он получил высшее образование в московском университете и с либеральными взглядами вернулся в Самару. Здесь он женился на первой красавице города Александре Павловне, дочери промышленника П.М. Журавлева и в ее честь построил тот самый шикарный особняк в стиле модерн. Модерн – это серебряный век в архитектуре, это декаданс. Декаданс - лимоново – бананный Сингапур, лиловые негры, подающие манто, жирафы, гуляющие у озера Чад. Об обратной стороне чуда и эмоций прекрасно пел А.Н. Вертинскитй « Здравствуй, здравствуй, моя одинокая, глупая деточка, кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы…» Желание разорвать скушный монотонный поток буден с помощью наркотиков привел к страшному духовному кризису русскую интеллигенцию.
А.Г. Курлин умер 8 ноября 1914 года, а вскоре рухнула и вся его Россия.