По средам мы встречались на клетках штаба и обговаривали ставки. Вот уже второй месяц, как «полосатые» выставляли одного и того же бойца по кличке Бенгал, до сих пор никем не побеждённого. Мне пришлось прокочевать по всем камерам усиленного режима в поисках стоящего бойца, но тщетно.
Как-то, посетив прогулочные дворики, я заметил уже немолодого мужчину, который с ловкостью хорошего гимнаста чудил на турнике, без устали вновь и вновь взмывая вверх. Покончив с бесконечными «выходными», «заклепками», «переворотами», он встал у стены и закружился в загадочном танце, умудрившись вписать сложные пируэты айкибудо в прозаический бой с тенью. Не уделить внимание такому интересному подходу к экзотике я не мог, и, присмотревшись, добавил к впечатлению от артистичности абсолютную отрешённость тренирующегося от всего происходящего вокруг и, пожалуй, завидную самоотдачу.
Вскоре, в ходе сбора информации об арестанте, стало понятно кто он, за что попал в крытую, откуда родом и прочие мелочи, которые составляют подноготную каждого осужденного. Из рассказа его сокамерников выяснилось, что супруга недавно намекнула ему на развод, а он покорно принял сообщение и перестал писать. Остальные родственники на горизонте так и не появлялись. Теперь настало время познакомиться поближе.
Как только он закончил долгую тренировку, я, представившись, довольно бесцеремонно предложил спарринг. Выглядел противник тяжелее меня, но его методика ведения боя слегка устарела, поэтому бояться далеко не однозначного преимущества в весе не приходилось.
Техника для понимающих смысл в боевых единоборствах говорит куда больше слов и, можно сказать, мы оказались интересными собеседниками. Он, словно загнанный зверь, выплёскивал гигантские порции энергии, однако, с трудом сдерживая контратаки, мне удалось зажать его в угол и градом ударов проверить внешнюю непоколебимость. Отчаяния я не увидел, но за очевидным спокойствием прослеживались незажившие рубцы произошедшей в его жизни трагедии, и эти язвы мешали полностью выложиться. После боя, пригласив нового знакомого в свою камеру, я услышал его историю. Мы проговорили до рассвета.
Сергей когда-то работал на железной дороге. Поднимаясь до зари, он плотно завтракал, облачался в неизменные кирзовые сапоги, спецовку, оранжевый жилет и выходит на маршрут. Жена, собрав котомку со снедью, провожала до калитки, а после везла детей в школу. Идиллия без особых претензий, но верилось, что они были счастливы.
То проклятое утро ничем не отличалось от других. Поцеловав жену он размашисто зашагал на восток. Солнце медленно поднималось из-за верхушек проявившейся в дымке лесополосы и, слепя глаза, дарило надежду на хорошую погоду. Топая вдоль пары уходящих вдаль стальных полос, Сергей останавливался у перекошенных шпал и, скидывая с плеча пудовую ношу, придавал молотом нужное положение. Этот весьма солидный инструмент уже двенадцатый год составлял ему молчаливую компанию, и путеец давно сроднился с его тяжестью, отдавая должное необходимости такого помощника.
Перебравшись за отметку «412», а это ни много, ни мало – двенадцать километров от дома, Серега засобирался обратно. Присев на рельсе, достал собранный супругой обед и приступил к трапезе. Вокруг, услаждая слух, шумела берёзовая роща. Словно девушка на конкурсе красоты, берёзки изгибались под музыку ветра, доверчиво наклоняясь к единственному зрителю.
Слабый крик прилетел сквозь шум листвы и заставил путейца оторваться от еды и, затаив дыхание, прислушаться. Он не ошибся – звук повторился. Женский голос жалобно звал на помощь. Бросив остатки снеди. Сергей определил направление ветра и впервые за практику свернул с маршрута. Бегом пересёк берёзовый подлесок и, силясь угадать, откуда мог доноситься крик, свернул к опушке. Оказавшись на шоссе, путеец огляделся. Никого. Он вернулся в лес и медленно, стараясь не заглушить грохотом сапог искомые звуки, побрёл вдоль трассы. Мелькнувшая в просвете между деревьями белая машина заставила ускорить шаг. Сергей торопливо выскочил на поляну и, перейдя на ходьбу, направился к публике, собравшейся у автомобиля. Времени на размышление не оставалось, как и на оценку соотношения сил.
Подвыпившая компания безудержно веселилась. Рядом с машиной лежал парень с окровавленной головой, но причиной диковатого исступления была девушка в изодранной одежде. Какой-то ублюдок, положив её бесчувственное тело на капот, наслаждался лёгкой близостью под похабный аккомпанемент визжащих от восторга дружков.
Подкидывая с руки на руку молот, путеец танком пёр на развлекающуюся троицу. Его заметили. Толстый увалень попросил остальных не отвлекаться, неторопливо двинул навстречу
- Пролетарий, так и быть, я тебя прощаю. По-тихому вали обратно и можешь издалека подрочить.
Мелькнувшая в его руках сталь ножа не произвела на незваного гостя никакого впечатления. Игнорируя угрозу, путеец повернул к машине. Рассвирепевший юнец кинулся на наглеца в оранжевой накидке, взмахнул ножом, но кисть оказалась зажатой в подмышке незнакомца, а через мгновение острая боль в локтевом суставе окрасила солнечный день в непроницаемый мрак. Веселье оборвалось. Синхронно, как по команде вытащив финки, забеспокоившиеся дружки, уставились на приближающегося Сергея. Шансов у них не оставалось.
Путеец, резко выкинул перед собой молот, сбил с ног ближайшего мерзавца и развернулся к последнему. Рукам было не привычно легко без верного помощника, лежавшего на груди неподвижного головореза, и Сергей воспользовался этим, ничуть не уравнивающим игру, обстоятельством. Перепуганный насмерть молокосос, потеряв дружков, судорожно размахивал ножом, потом отчаянно заорал и кинулся на путейца, а тот акробатическими трюками исчезал с линии атаки и кружил вокруг глупца, наслаждаясь позабытым ощущением схватки, знакомство с которым состоялось ещё в армии – в спецроте сопровождения особых грузов. Когда противник начал задыхаться, Сергей обманным движением заставил его сместить тяжесть тела на удобную для подсечки ногу и классически отправил в непродолжительный полёт. Глухой удар головы о бампер прозвучал финальным аккордом.
Пришедшая в себя девушка изумлено хлопала глазами. Пока путеец осматривал тело, она юркнула в салон, завела двигатель и рванула к шоссе. Но ему было не до странности спасенной. Вместе с исчезающим напряжением в душе росла тревога. Сергей привалился спиной к стволу дерева и глухо застонал – двое оказались мертвы…
Затем – суд, точнее театр абсурда в лице одного актера – красноязычного прокурора, нелепые показания свидетельницы, утверждавшей, что она мирно отдыхала с друзьями до появления хладнокровного убийцы… Пятнадцать лет, пятнадцать несправедливых лет оторвали его от семьи. И теперь, когда прошло шесть лет, жена, устав от нищеты и безысходности, попросила расторгнуть брак. Потеря семьи для Сергея оказалась страшнее несвободы.
На следующий день после рассказа я заговорил о главном.
- И что? Собираешься и дальше бестолково пыхтеть на турнике, пока твоя половина охает от чего-то более приятного.
Звериные искры фонтаном посыпались из его глаз, и массивный кулак незамедлительно полетел в мою переносицу. Игра чересчур жесткая, но по-другому и нельзя. Подставленное под удар плечо больно заныло, а я как ни в чём не бывало, улыбался в лицо разъярённого путейца. Наконец он выдавил:
- Если ещё есть, что добавить продолжай.
- Продолжать необходимо тебе. Жить, бороться и стараться что-то изменить. Заставь это дерьмо, в котором оказался, поработать на себя. Заработай денег, отошли их семье, попробуй морально поддержать жену. Она шесть лет ждала, любит, наверное. А сохранишь семью – перейдешь к следующему этапу.
Я видел вспыхнувшую в нем борьбу. Капли пота на лбу, обезумевший взгляд, ходящие ходуном желваки – человек, расставшийся с надеждой, очень недоверчиво впускает её вновь. Ведь всегда легче отказаться от трудного боя, чем рискнуть заново, испытать горечь поражения. Проверяя душевные силы, я получал ответ, способен ли претендент стать настоящим бойцом. Похоже, что угадал. Сергей поднял на меня глаза возродившегося из мертвых человека.
-Как?
-Слышал о Бенгале?
-Нет.
Тут я сделал контрольную проверку.
- В воскресенье познакомишься. Если меня свалят, выйдешь против него следующим.
- Ты уже проиграл.
- Чего так сразу? – изобразил я удивление.
- Коль заранее обговариваешь возможность проигрыша, лучший совет - не драться. Успех рождается всегда до начала поединка.
- Достойное объяснение.
- Что дают за бой? – не успокаивался путеец.
- Победитель получает штуку. Немного докинут с тотализатора. Остальное тебя не касается.
Он кивнул.
- Обязательное условие боя, - я добродушно улыбался, - полное отсутствие правил. Не сильно сузил рамки твоих возможностей?
- Согласен даже на сумо!
Ответ доказал весомость моей ставки.
На клетках мы появились вдвоём. Познакомил людей с путейцем, оговорили ставки, список приглашенных и разошлись до воскресенья.
Весть о новом бойце, не дрогнувшем перед овеянным славой Бенгалом, разнеслась по тряпочному телефону со скоростью света. Уже к пятнице призовой фонд собрал рекордную сумму. Пройдясь по должникам, я добавил к полученным ещё несколько сотен, сохранившихся от прошлых побед и… задумался на кого ставить? Бенгал – серьёзная бестия. За двадцать лет отсидки у особого опасного рецидивиста случались стычки и с более испытанными бойцами, нежели Сергей. «Полосатый» неизменно выходит победителем. Опыт, конечно, аргумент сильный, но психологически путеец, увидев в конце туннеля свет, настроен добраться до него любой ценой. Интуитивно ощущалось превосходство моего бойца. На него и поставил.
Вот и наступил зрелищный день. Все собрались в спортивном дворике и ждали Бенгала. Сергей спокойно восседал на брусьях и лениво поддерживал беседу, отвечая на интересы новых знакомых. Всё это время я не сводил с него глаз. Вулкан, покрытый обманчивым льдом. Рабочая простота, накинутая поверх неуёмной мужицкой силы.
Бенгал появился в подрезанных до колен спортивных брюках, демонстрируя голым торсом мощь не сломанного тюрьмами тела. Шрамы густо переплетались с набитыми мастями и сквозь рыжую поросль, усеявшую грудь, спину, даже плечи, действительно проглядывали очертаниями тигриных полос. Богатая на кресты многокупольная церковь лучше любой визитной карточки говорила о тернистом пути её обладателя. Увидев противника, он мягко подскочил к брусьям.
«Началось» - поморщился я. – «Старая песня».
Уперевшись в равнодушный взгляд путейца, Бенгал потерся головой о железную стойку.
- Мур… мур-р-р…
Что ни говори, а ошеломлять соперника «полосатый» умел. Едва проделка откликнулась общим смехом, как труба загудела от тяжелого удара ладони, опустившейся в сантиметре от Серёгиного бедра.
Разгорячённые выходкой рецидивиста, зрители повскакивали с мест, образовали круг и впустили в него бойцов. Поединок начался.
Заставив противника запутаться в клубке обманных движений, Бенгал внезапно сократил дистанцию и удачно провел боковой в подбородок. Секундное замешательство обернулось путейцу серией чувствительных ударов по корпусу.
«Спокойно», - телепортировал я. – « Уходи и восстанови дыхание».
Впрочем, я нервничал больше своего ставленника. Лицо Сергея выражало что угодно – ярость, ненависть, агрессивную остервенелость, но только не панику. Он уклонился от «обстрела», моментально пришел в себя и двинулся вперед. Вместо прежней уверенности от него исходила неподдающаяся контролю безудержная злоба – черта бойца, которая не даёт оглядываться на последствия и которая, вырвав его из семьи, привела в тюрьму. Вулкан проснулся. Последнее, что успел ещё сделать Бенгал – это взмахнуть ногой. Сергей нырнул под удар, толчком руки придал летящей ноге дополнительное ускорение и коротким движением настиг голову потерявшего равновесие противника. Отработанная годами оплеуха, которой путейцы расправляются с непослушными шпалами стала красивейшей оконцовкой короткого боя.
Победитель, не оборачиваясь, побрёл к брусьям, обтер лицо полотенцем и осведомился когда новый бой. Оглядев неподвижного Бенгала, возле тела которого причитали испуганные «секунданты», я пожал плечами.
За оставшийся срок моего пребывания на крытой боёв больше не было, попадать под руку путейца желающих не нашлось. Но возвращенная надежда помогла ему сохранить семью и надеюсь, благополучно дождаться окончания срока.