В небольшой комнате с бледно-желтым светом гуляет ветер. Окно, занимавшее большую часть одной из стен, раскрыто настежь, и именно оно впускает холод в эту комнату с грязно-голубыми стенами. За окном – темнота, за окном – дождь.
Дождь я люблю, дождь – любимая погода. Именно он помогает мне успокаиваться, дает право на улыбку. И считается вроде, что дождь – слякоть, а слякоть – это грязь. А я люблю дождь, а значит, люблю и грязь. Может, потому, что я сама такая и есть?
Ходила по улицам темным, дождливым, а сейчас и это право отняли.
Ноябрьский слякотный холод проникает в комнату и остается тут на правах хозяина. Замерзаю, но окно не закрываю. Нельзя. Так лучше. Так проще.
Слезы все еще льются по щекам, оставляя после себя грязные от туши дорожки. И не выплакать всего, не высказать. Лишь отчаянный, безмолвный крик души пытается как-то уничтожить эту внутреннюю боль. Но и у него не получается, а остается лишь только отчаяние и кошмар оттого, что невозможно ничего сделать.
Меня колотит, и теперь я уже и не знаю, от какого холода – физического или душевного? Оба холода соединились и теперь, и в сознании, и в душе он теперь. И страшно от этого, и больно. Холод может спасти, холод может убить. А меня он словно реанимирует время от времени, заставляя просыпаться, заставляя жить.
И ничего не изменить, и только и остается, что жить безвольным существом в этой комнате с грязно-голубыми стенами, с бледно-желтым светом и холодом, ставшим уже собеседником.
И с ноутбуком, на котором и пишу эти строки. Дабы не забыть себя и свою душу.