4. На флоте без перемен

Альберт Иванович Храптович
    На снимке: 1988 г. Доктор наук профессор В.И. Дарагань, (справа), и начальник цикла ядерных энергетических установок  А. Гурьянов, (в центре), попросили меня  сфотографироваться с ними на память. Мы пока еще в форме МВД.
  (Предыдущее см. http://www.proza.ru/2017/12/07/638).          

           И вот уже 1986 год, февраль. ХХУII –й  Съезд КПСС. Перестройка в СССР в разгаре, гласность опьяняет, газеты, журналы печатают раньше немыслимое, покупаем их пачками, читаем взахлёб. Очевидно, мой труд попал-таки в высокие инстанции, потому что меня в очередной раз «приглашают» в Главное политуправление ВМФ на «беседу». (Никак не мог понять, причем тут политуправление, если в моих трудах речь идет исключительно о боевой подготовке).  Теплилась слабая надежда – может в свете новых решений Съезда Политуправление ВМФ  меня на этот раз поддержит?

               Увы. Первый заместитель начальника Политуправления, контр-адмирал Панин и на этот раз, в присутствии примерно двух десятков адмиралов и капитанов 1 ранга, (на этот раз с представителями из Управления по Боевой подготовке), долго внушал мне, что я не то говорю и не то делаю. Основным его аргументом был такой:
-  Почему вы говорите, что на флоте всё плохо, что неизбежны аварии, катастрофы, возможно поражение в бою?  У вас что, на руках Акты комиссий, заключения инспекций?  Ах, ваш личный опыт, фактическое положение дел, данные Учебного центра. Но это лишь ваши личные домыслы.

              Сидящие за длинным столом военачальники усердно кивают, поддакивают, негодующе смотрят на меня. Особенно старался какой-то капитан 1 ранга, со значком командира подводной лодки на груди.  Я не выдержал:
-  Ты-то чего выскакиваешь?  Как будто не знаешь, как оно там на самом деле. Что,  так «адмирала» хочется?
             Тот так и сел. Потом молчал, будто язык проглотил. Но и я ушел оттуда, как побитая собака. Хотя виду, конечно, не подал. Как мне показалось, настроение кое у кого из присутствующих там, тоже упало.  Позже мне передали, что один из адмиралов сказал:
-  Как только ему исполнится 50 лет, уволим в запас.

             Такой вот оказался вредитель, враг флота. Непонятно было только одно – а зачем так долго  его терпеть? Почему не убрать с флота, не уволить в запас немедленно?  Лишь много позже один из знакомых офицеров ГШ ВМФ сказал мне:
-  Да только потому, что когда речь заходила о тебе и твоем «Докладе», мы заявляли, что ты прав, и что на флоте об этом все знают. Потому начальство не могло тебя просто так убрать. Тем более, что других оснований не было.

           Разумеется, с упомянутыми выше «аргументами» членов и председателя комиссии ГК ВМФ я согласиться не мог. И продолжил попытки выхода на вышестоящие инстанции. Написал письма Министру обороны, потом в  ЦК КПСС. Как и многие другие, я наивно верил, что теперь, когда во главе страны стал молодой Горбачев вместо прежних больных старцев, теперь всё пойдет по-другому, по-ленински.
          Святая простота! По всей видимости, ни к кому из этих самых, вышестоящих мои письма не попали. Зато опять неприятные разговоры с начальством, разбор на партийном собрании, выкрики специально подготовленных, а может и просто наивно верящих начальству «товарищей»:
-  Чего вы добиваетесь? Зачем очерняете флот?
-  Как вы можете  клеветать на наших моряков?
Безразличное,  оскорбительное для меня молчание коллег из моего цикла. (Какой контраст с офицерами "К-323" на партбюро в 1972 году!). И редкие выступления в поддержку со стороны  преподавателей других  циклов...

          Вскоре последовал, практически, добровольно-принудительный перевод меня с цикла тактики  на цикл  «Управления и живучести подводных лодок». Я не возражал, поскольку, не получив поддержки коллег с цикла тактики, был разочарован. К тому же, на новом цикле мог применить те знания и практические навыки, которые приобрел за коды командования кораблем в морях, по управлению подводной лодкой и по борьбе за живучесть. И мог использовать те бесценные знания, которые в своё время получил на курсах в училище им. Фрунзе.   А моё начальство могло так хоть что-то доложить «наверх» о принятых в отношении меня мерах. Но, видимо, того показалось мало.  Дело дошло даже до подделки моей аттестации.
 
           Откровенно говоря, вспоминать об этом противно. Но куда денешься – довольно характерный для того времени эпизод, так что придется о нем рассказать.
          Один раз в 3 или 4 года непосредственными начальниками на каждого из офицеров составляется аттестация. Это обычная характеристика, но в конце неё пишутся предложения по его дальнейшей службе.  Утверждает аттестацию вышестоящий начальник, добавляя туда свое мнение и заключение,  чего, по его мнению, заслуживает аттестуемый. После чего, с её содержанием офицера знакомят под роспись. Вот и на меня тоже Ваганов в своё время такую аттестацию составил. Самую обычную, стандартную, типа Коммунистической партии и Советскому правительству предан, дело своё знает, исполнителен, дисциплинирован  и т.д.  Я прочитал, расписался, даже не думая о том, что там написано, поскольку никакого значения в моей дальнейшей судьбе аттестация не имела.
 
             И вот как-то один мой товарищ с другого цикла рассказал мне, что случайно, будучи в секретной части после окончания занятий, видел, что мой начальник, Ваганов, взял там мою аттестацию и пошел с ней в кабинет начальника УЦ. Что засиделись они там допоздна. Мне стало интересно, зачем это им понадобилось, и я попросил знакомого мичмана-секретчика показать мою аттестацию мне.  Был просто поражен, когда увидел совершенно другой текст. Оказывается, я и несдержан, и упрям, и с товарищами и с начальниками груб, и личные интересы ставлю выше общественных!  Это я-то!  И главное –  написано за моей спиной, ни слова мне не говоря.

               Зло взяло, пошел к Золотареву, начальнику центра. Поинтересовался, когда и с кем я был груб, можно ли считать грубостью несогласие с мнением начальников, какие такие личные интересы и когда ставил выше общественных?  Поскольку никаких фактов он привести не мог, возразить ему мне было нечего. Тогда я вежливо объяснил Золотареву, что так поступать нехорошо. Тот не знал, куда глаза девать и что отвечать. Пришлось ему пообещать мне  сделать запись, что он лично с текстом аттестации не согласен.
                В общем, чушь собачья. Зачем тогда надо было её переписывать?  Видно такой заказ был сверху, ослушаться не посмели. Или сами, зная отношение ко мне наверху, решили услужить вышестоящим. Чтобы, если спросят где-то еще выше, там можно было бы показать, кто такой к ним обращается, что он  собой представляет, и стоит ли обращать внимание на то, что он пишет.

                А тут случайное совпадение - буквально на следующий день комиссия из Москвы, от ГШ ВМФ с обычной плановой проверкой состояния дел в УЦ. Во главе её – контр-адмирал Ю.Федоров. (Кстати, сын того самого адмирала Федорова, который когда-то принимал меня в училище). Ну я, пока еще не остыл, взял и рассказал ему о том, что произошло с моей аттестацией. К моему удивлению, Федоров тут же поручил одному из офицеров из состава комиссии Н.Кудрякову проверить это дело. Еще большее удивление у меня вызвало то, что тот действительно добросовестно во всём разобрался, и доложил Федорову, что по отношению ко мне была совершена подлость. Не знаю, что ответил ему Федоров. Но позже, на подведении итогов работы комиссии в актовом зале, Н. Кудряков публично,  в присутствии всех офицеров, изложил всё, что произошло, и в заключение сказал:

-  Альберт Иванович на флоте был одним из лучших офицеров и командиров кораблей, а вы тут с ним такое сотворили!
             И, обращаясь прямо с трибуны к Федорову, заявил, что об этом надо доложить Главкому. Федоров во всеуслышание  пообещал, что сделает это.

             Я не верил собственным ушам. Неужели они оба не знали, что ответил бы им Главком, если бы они действительно ему попытались что-то такое обо мне доложить?  Уж Федоров-то знал наверняка, и вряд ли стал бы ему докладывать, как обязан был по Уставу, да и по совести. Не знаю, что и как там было, но лично для меня ничего не изменилось. Никто мне не сказал, изменен ли новый, или восстановлен прежний текст моей аттестации. Но, видимо, так и поступили, поскольку никто не предложил мне ознакомиться с новой и подписать еще раз. 

             И вот результат:  мой начальник цикла, лично подделавший мою аттестацию, который к тому времени имел несколько неснятых взысканий, в том числе  за потерю секретного документа,  получает к празднику от того самого Главкома  «Благодарность за службу» и ценный подарок!   Даже видавшие виды офицеры, (а все слышали на подведении итогов слова Кудрякова), просто онемели от столь наглого, демонстративного радения своему человечку…

                Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/07/791