Видавшая виды "Полуторка" неспешно ползла по ухабистой проселочной дороге, покачиваясь на скрипящих рессорах. В кромешной осенней тьме, тусклые фары выхватывали накатанную в жидкой грязи колею да обочины, припорошенные белым снежком, накрывшим под вечер мерзлую землю и опавшие листья. Осень была тяжелая, морозы стояли по -зимнему лютые.
Водитель, молодой парень с угрюмым и плохо выбритым лицом, крепко сжимал рукавицами "баранку" руля, так и норовившего выскочить из рук и завести машину в кювет. Потрепанный жизнью, груженый под завязку автомобиль, рычал двигателем, словно дыша как загнанный конь. На очередном ухабе машину крепко качнуло в бок и мотор сипло затарахтел, напрягаясь что есть мочи. Притопив педаль газа, парень сильнее схватился за руль.
-Давай, родная, давай... Ну что ты взбеленилась, ну я же тебя просил.
Процедил он сквозь стучащие от мороза зубы. Преодолев кочку, машина проехала еще пару метров, а затем, сердце автомобиля глухо загундосило и внезапно затихло. Автомобиль замер, словно потонув в робком шелесте обступивших дорогу слева и справа пышных сосен и елей и худых скелетов берез. Устало застонав, водитель опустился лбом на руль и отчаянно хлопнул ладонью по приборам.
-Ах ты ж едрить твою налево...
Сквозь зубы процедил он и сипло выдохнул. Клубы пара облачком подались ввысь, растворившись где -то под потолком кабины. Поднявшись и поправив сползшую набекрень шапку -ушанку с красной звездочкой, водитель открыл дверь и ловко спрыгнул на дорожную грязь, переминаясь от мороза с ноги на ногу. Отодвинув за спину висевший на ремне планшет с картой и письменными принадлежностями, водитель приблизился к капоту своего железного "Коня" и, щелкнув защелками, открыл его, обнажив нутро автомобиля.
-Что ж с тобой такое, зараза ты моя.
Почти простонал парень, глядя на замолчавший двигатель.
-Ну вот и надо было мне сейчас рваться, поехал бы утром. Так нет, бляха -муха! Северьян родимый, Северьян выручай... Не было заботы, купили порося...
Пробурчал он под нос, передразнивая голос своего командира и, сплюнув вязкую слюну в сторону, снова вернулся в салон, чтоб взять инструменты, о которых он с досады и не подумал.
Забравшись на свое место, Северьян наклонился вперед, нащупывая под ногами заветный ящичек. Уткнувшись подбородком в теплую телогрейку, водитель прикрыл глаза и позволил себе немного расслабиться. Усталость навалилась бурым медведем, придавив и не давая шевелить коченеющими конечностями.
-Прикорну маленько, а потом за работу.
Прошептал он, прижавшись плохо выбритой щекой к рулю и, поддаваясь усталости, провалился в сладкую дрему.
Спустя пару мгновений, как ему казалось, Северьян проснулся и отпрянул от руля. Спросонья ему померещился небольшой слабый огонек в конце дороги. После того, как потер заспанные глаза ладонью, водитель тщательней вгляделся в даль. Нет, не померещилось.
-Дурь какая, а. Кому бы тут быть в такое -то время.
Подумал он, тревожно ухватив за цевье лежащего на соседнем сиденье ППШ.
Огонек становился все ближе, постепенно превращаясь из размытого пятна света в четкие очертания факела, который нес в вытянутой руке длинноволосый старик в толстом кафтане из овчины. Высунувшись из автомобиля, Северьян окликнул незнакомца.
-Эу, отец, чьих будешь?
Хрипло спросил он, держа пистолет -пулемет наготове.
-Свой я. С леса я, сынок, с леса.
Пробурчал старик и поднял факел выше, осветив лицо, покрытое густой бородой. Лицо было суровым, морщинистым, но светло -серые глаза с добрым прищуром смотрели на молодого человека.
Пожевав губами, Северьян с подозрением спросил.
-Селянин или партизан?
Старик лишь рассмеялся в ответ, махнув свободной рукой в западном направлении.
-Милый мой, до фронта рукой подать. Нет в этих краях селян.
Северьян утвердительно кивнул. Старик все верно говорил. Война стремительно, словно бешеная "тройка", неслась на восток, вынуждая людей срываться с их земель, чтоб ненароком не попасть под оккупацию.
-А ты чего тут на постой то встал? Поломался или еще чего стряслось?
Заботливо спросил старик, с интересом глядя на "полуторку". Северьян насупился, глядя на предательски замерший транспорт, а затем угрюмо сказал
-Да, отец, поломался... Чинится надо, срочно. А то если в сроки не прибуду, мне ж потом голову снимут. Да как тут на таком дубаке, голодному, еще и с этим надрываться.
Старик понимающе покачал головой, а затем, развернулся и засеменил туда, откуда пришел.
-Пойдем до меня, тут недалече. Наешься, отогреешься и дальше в путь двинешься.
Бросил он Северьяну. Парень неуверенно глянул на удаляющегося старца, затем на заглохший автомобиль. Нельзя было оставлять машину тут без присмотра.
-Давай давай, не отставай! Кому тут в такое время твоя повозка сдастся, один черт сломанная. Захотят угнать не угонят.
Словно читая его мысли, с усмешкой добавил старец.
Голодный и уставший Северьян недолго поколебался, но доверился доброму старцу и оперативно выскочил из "полуторки" гулко захлопнув за собой дверь. Повесив оружие удобней на плече, он побежал за прытким не по годам дедом, нагоняя его.
-А звать то тебя как, мил человек?
Спросил старец, сходя с основной дороги на небольшую тропку и углубляясь в лес.
-Северьяном. А к тебе как обращаться, дедушка?
Ответил парень, то оглядываясь по сторонам, то глядя под ноги, то на широкую спину деда.
-Иваном Ярославовичем зови. А по роду ты чей?
Хрипло ответил старик. Северьян про себя удивился говору деда. От его слов веяло чем -то старинным и даже былинным.
-Прохоров. Прохоров Северьян Григорьевич.
Отчеканил он. Старец лишь усмехнулся в ответ.
-А сколько по времени до вашего лагеря идти, дедушка?
Озабоченно спросил Северьян, оглядываясь назад. Лес становился все чаще, скрывая и разбитую дорогу и проклятую "полуторку".
-Кому и долго еще, а нам с тобой уже пора, почти пришли, Северьян.
Ответил старец. Водитель неодобрительно покосился на его сутулую широкую спину, но промолчал, не желая обижать хозяина. Хоть его слова и показались ему пустыми.
Спустя еще несколько минут, натоптанная тропа вывела их к просторной поляне в центре которой был небольшой пруд, окруженный группой ладных аккуратных домиков. Запыхавшийся Северьян окинул поляну недоумевающим взглядом. Избы выглядели так, словно стоят тут не больше недели, местами были разведены большие костры, а все вокруг было ухоженно, словно жители этой деревни готовились отметить какой -то праздник. И это то возле фронта, в разгар войны...
Напрягшись, парень крепче сжал в руках пистолет пулемет, глядя на старца, который завел его сюда.
-Не похоже это на лагерь. Стало быть, вы тут давно. Как ваша деревня зовется?
Спросил он, недоверчиво озираясь.
-Беловодьем называют.
Задумчиво ответил старик. Северьян, кивнув, уже было взялся за планшет, чтоб поискать селение на карте, но старик снова словно знал о чем думает парень. Не оборачиваясь, он прервал Северьяна, сказав
-Не ищи на своих картах, все равно не найдешь. Те, кому до нас еще долго, нас не найдут. А те, кто к нам прибыл в свой час, нас на карту уже не нанесут.
Северьян весь сжался изнутри, схватившись за оружие и аккуратно направив его в сторону старца.
-Неужто к врагу попал. Завел старик шельмец...
Нервно подумал парень. Старик же, обернувшись, неодобрительно покосился на наставленный на него ствол.
-А вот это брось. Я свое получил еще в восемнадцатом году, от комиссарской руки.
Пробурчал он, упирая руки в бока. Северьян весь загорелся огнем, стараясь унять страх и дрожь в руках.
-Ах ты недобиток старый... Не вздумай со мной шутить. Руки в гору, "кулак"! Не смей своих предупредить, застрелю тут же!
Храбрясь, выпалил парень, хмуро глядя на старца. Тот лишь рассмеялся в ответ, широко улыбнувшись.
-Отчего же недобиток. Комиссар меток был, не промахнулся. Верно говорю, Валерий?
Окрикнул кого -то в пустоту старик. Северьян нервно сжал палец на спуске, готовый стрелять, как вдруг из -за ближней хаты вышел статный офицер красной армии.
-Верно, Иван, верно. Как -бы ты не бегал, я по тебе метко засадил. Глаз у меня острый, соколиный!
Похвастался он, оправив форму. Северьян весь онемел, с открытым ртом озираясь на странную пару.
-Товарищ старший офицер...
Начал было он, заплетаясь и время от времени раскрывая и закрывая рот беззвучно, как рыба, как вдруг из - за остальных домов тоже стали выходить люди. В простых одеждах или мундирах. Белой и красных армий, а некоторые и в совсем старинных, шитых узорами красной нити, рубахах. Северьян оглядывался вокруг, сам того не замечая пятясь назад. Шальным взглядом он выхватывал то, что до этого лишь создавало ауру странности. Не заледеневший пруд, костры в прифронтовой зоне без страха налета авиации, свежие ухоженные избы, еще зеленая трава, лишь припорошенная снежком, да и самому парню было не то жарко от нервов, не то от того, что на поляне было не так холодно, как у дороги.
Тем временем, людей все пребывало и все они с ухмылкой смотрели на испуганного Северьяна.
-А ну назад, живым не дамся!
Выкрикнул парень, вскинув пистолет -пулемет к плечу.
-Ты это брось, сын. Здесь зла больше никто никому не чинит.
Послышался со стороны до боли знакомый голос. Северьян дернулся на звук и окончательно онемел. В метрах от него стоял отец, убитый годом ранее. Рассудок ушел из под ног и водитель, выронив оружие, обмяк и без сознания упал на траву, закрыв глаза...
Из тьмы Северьяна вывело приятное тепло и аппетитные запахи. Раскрыв глаза он рывком поднялся, озираясь. Обнаружил он себя просторной избе, сидящим на теплой печи. Перед печью стоял крепкий деревянный стол, за которым пировали несколько мужчин, среди которых Северьян узнал отца. Увидев, что сын пришел в себя, отец Григорий поднялся, с места, приблизившись к молодому парню.
Ну здравствуй, сынок. Вот мы и повидались.
Одновременно радостно и горько сказал отец и взял Северьяна за плечи. Парень все еще не мог вымолвить ни слова, глядя на отца, который погиб на его глазах.
-Как... Не понимаю, ничего не понимаю, снится чтоль...
Ошарашенной шептал парень. Отец лишь рассмеялся, хлопнув парня по плечу.
-Уснул, сынок. Совсем ты уснул. Так и найдут тебя в твоей машине, окоченевшего.
Снова нахмурившись сказал отец. Северьян почувствовал, как ноги предательски занемели.
-Так я что это, помер, батя?
Ошарашенно спросил Северьян и пощупал себя ладонью за щеку. Вроде теплая, как же он тогда мертвый то...
-Помер, сынок. Я свое отвоевал, вот и ты свое отвоевал. Жаль не долго ты на свете пожил. Ну ничего, теперь свободно заживешь. Здесь, в Беловодье, нет больше ни войны, ни нужды не голода. Здесь настоящая безбедная свобода, сынок. Померли мы все. Сложили мечи и ружья, поводья ослабили, костры развели. Нет у нас больше забот.