Саша с Бархиным приехали на вокзал почти за сорок минут до прихода поезда. Погода была теплая, тихая, солнечная. Они неспешно прогуливались вдоль перрона. Бархин поглядывал искоса на Сашу в обновах, наконец, спросил:
– Причины данной перемены в вас, мадам? Идти невозможно, все пялятся, – изображая недовольство, проворчал Женька, на самом деле ему было невыносимо приятно. Он тоже выглядел прекрасно: узкие джинсы, твидовый пиджак с замшевыми заплатками на локтях, волосы забраны в хвост.
– Жень, ну расскажи, чем все закончилось вчера с Капитолиной? Проводил ее в Москву, договорились дружить, обменялись адресами?
– Я ей предложение сделал, не знал, чем выразить серьезность намерений, но, наверное, больше напугал. Дал ей неограниченный срок на обдумывание. Как ты считаешь, правильно я поступил?
– Женька, Женька, друг ты мой, дорогой! – Саша прижалась щекой к его рукаву и попыталась успокоить, – конечно, ты все сделал правильно, вы же не дети, надо сразу обозначить характер отношений.
Антон вместе со всей компанией занимал отсек плацкартного вагона фирменного московского поезда. Из столицы решили выехать днем, полностью свободного купе не было, соседствовать с чужими не хотелось, поэтому удовлетворились плацкартой. Выкупили и лишнее верхнее боковое место. В вагоне чисто, комфортно, не жарко.
Лейла и Тоня устроились за отдельным боковым столиком. Лейла что-то рисовала для Тони по ее заказу, одновременно переговариваясь с ней. Антон смотрел на девочек, любовался, жалел, что у них с Сашей больше не случилось детей. Вот была бы сейчас такая вторая маленькая Лейла.
Напротив Антона сидели Марша и ее муж, Алексей – Сей Сеич, как все его называли. На вид он был немного забавный, ростом невысок, плотный, почти лысый. Конечно, не совсем вариант для красавицы Марши. Но, пообщавшись с этим человеком, несколько минут, собеседник невольно заражался его харизмой.
Марша сидела вполоборота к нему и описывала приключения в Ротенбурге, иногда обращаясь к Антону с просьбой уточнить какой-то момент. Антон наблюдал, как она смотрит на Алексея, а тот внимательно, заинтересованно слушает и любуется ею. Марша раскраснелась, будто школьница. Антон увидел, что она абсолютно счастлива, и он не имеет к этому никакого отношения. Там, в Ротенбурге, у него не было этого ощущения. Там ему казалось, что ничего не прошло, она взбудоражила его своим появлением, своим обаянием.
Сейчас он смотрел на нее глазами стороннего наблюдателя и видел, что она изменилась за прошедшие с их последней встречи пятнадцать с лишним лет. У нее и речь не такая, словечки новые, но это понятно, наверное, со всеми такое случается в той или иной степени. И внешне она другая, сейчас у нее довольно длинные, до плеч, волосы, и лицо кажется более вытянутым, немного чужим. С возрастом она не поправилась, а как-то осунулась. Нет, Антон не сравнивал ее сегодняшнюю с печальным временем, когда она исхудала после похорон матери и болезни отца.
Антон заметил, что у нее от носа к губам появились тонкие складочки, и ему было это неприятно. Он боготворил ее, а она надумала стареть. Антон вспоминал тот незабываемый день, когда Марша пришла устраиваться к ним на работу и очаровала с первого мгновения, внесла свет и надежду на то, что все образуется. Как друг, он был очень рад, ведь она смогла стать счастливой, у нее такой классный, успешный, любящий муж и замечательная дочка. В эту самую минуту Антон понял, что отпустил ее.
Девочки закончили рисовать, и пересели на длинные диванчики к родителям. Алексей приобнял Тоню, а она доверчиво прижалась к нему и тихо сидела, смотря на Антона.
Лейла, в предвкушении будущей встречи старых друзей, начала фантазировать, как дядя Женя Бархин удивится, когда увидит Маршу, Алексея и Тоню.
– Расскажи, Антон, про Евгения Леонидовича? – попросила Марша, – Леша, ты же понял, о ком я спрашиваю? Антон, Леша про всех вас знает!
Сей Сеич качнул головой, подтверждая сказанное. Антон немного подумал, как ответить, чтобы получилось не слишком развернуто, но понятно Алексею:
– Да у Женьки все хорошо. Ты же знаешь, он таки ушел из своего строительного треста и работает с нами в мастерской «Сфера». Из всех «круглых» там остались только мы – Кругловы. Шарова и Кольцов покинули нас навсегда, – Антон засмеялся, – помнишь, Марша, ты мечтала Женьку в архитекторы вернуть. Вот вернулся.
Катализатором послужило то, что Таисия Алексеевна и ее сын, Михаил, отписали ему свой дом. Он тогда жил в ведомственной квартире. А потом в тресте кадровые изменения начались. Женька в это время окончательно одумался и решил уволиться. Стал строить на своем участке новый дом. Кстати, квартиру у него не забрали, появилась возможность приватизировать ее, впоследствии продать и закончить отделку.
– Значит, дом Таисии Алексеевны разрушили?
– Ну, вообще-то, тут без вариантов, вспомни, как уже тогда все перекосилось и к тому состоянию прибавь лет семь-восемь эксплуатации без капремонта. Но Женька был бы не Женька, у него все не так просто. Они с рабочими разобрали сруб, плохие бревна выбраковали, а из остальных сложили в конце участка небольшой гостевой домик с баней. Получилось довольно мило. А на месте хозяйского дома он построил новый, кирпичный, по своему проекту, такой, чтобы смотрелся хорошо в композиции с нашим. Дом Полежаевых, конечно, эту картину портит, но мы всячески пытались что-то им предложить по отделке фасадов и материально помогали, когда они кровлю меняли. Потом красивый забор им придумали, вдохновляясь авторской оградой Генриха Вульфа. Вообще-то все три дома вместе смотрятся нормально. Женька удачно свой спроектировал, нет ощущения новостроя и заискивания перед стилями прошлых времен. Он, конечно, человек талантливый, с хорошим вкусом. Знаешь, Марша, я уверен, это именно твоя заслуга, что он не потерял профессию. Сначала ваша совместная работа дала ему снова почувствовать наркотический вкус творчества. Потом, когда ты уехала, он вынужден был помогать нам, ведь мы просто «зашивались». Конечно и Майя Михайловна молодец, ее даже не пришлось уговаривать, она сразу перешла к нам работать, когда узнала о твоей беде. Виталик тоже выручал, не отказывал, кстати, сейчас он в Москве, хорошо там устроился, востребован, занимается рекламой и 3D анимацией.
– Да, Майя Михайловна, как она поживает? Как ее здоровье?
– Да вроде ничего, ну что ты хочешь, вот собираемся ей юбилей праздновать, семьдесят лет. Она не работает, но нормально живет, в гости регулярно приходит. А когда Лейла приезжает на побывку, мы ее сами приглашаем. Они дружат. Ну и на всякие остальные мероприятия, тоже зовем, так что не сомневайся, увидишься с ней.
– Антон, а помнишь дизайнеров Юстаса и Ларису?
– Конечно, помню, я с ними еще один проект вместе сделал, потом они уехали в Прибалтику, а оттуда вроде за границу, тут наша связь прервалась.
– Вот, а я с ними часто вижусь! У Ларисы же родственники в Питере, они приезжают регулярно, и мы к ним в Вену ездили несколько раз с Алексеем, когда еще Тони не было. Знаешь, у них два мальчика, близнецы. Шустрые ребята, им сейчас лет восемь-девять. Лариса такая мать хорошая получилась, прирожденный педагог. Юстас в Австрии открыл контору, семейный бизнес. Ну, там с бытом проще, короче, Лариса имеет возможность работать и воспитывать детей, а все остальное на себя взял Юстас: переговоры с клиентами, поиск заказов и домашние дела. У них все прекрасно и все отработано, но мальчики по сравнению с девочками – это очень сложно, а когда два мальчика, сложно в квадрате. Но Юстас на седьмом небе от их счастливой жизни. Лариса, как всегда, скромно молчит до тех пор, пока не настанет время что-то сногсшибательное выдать. Самое удивительное, один сынок, который Марк, ну точно она в этом плане, юморист невозможный. А второй, Феликс, музыкально одарен. Такой мальчишка смешной. Постоянно прислушивается. Играет на всем, что под руками есть. Учится на ударных стучать. У него хорошее чувство ритма, но при этом любой инструмент дай, и даже не инструмент, он на нем начинает мелодию выдавать. Прямо как Лариса по уровню дарования, но не в художествах, а в музыке. Да, мальчики оба рисуют прилично. Вообще в Австрии немного по-другому все это детское образование построено. Мне кажется, более комфортно для детей.
– Как здорово, хорошо, что зашла о них речь, а у тебя есть их электронки и телефоны, поделишься тогда, ладно. Мы хоть по скайпу пообщаемся.
Марша кивнула в знак согласия. Поезд подъезжал к городу К. Уже пошли спальные микрорайоны, вдалеке, на возвышенности, красовался Дом музыки. Все наперебой стали показывать его Алексею. Зрелище, правда, было впечатляющее. После ремонта и замены старой отделки на новые материалы здание сияло, разноцветные металлические ленты, обвивающие фасад, переливались. В стеклах отражалось вечернее солнце. От вида постройки захватывало дух.
– Антон, это очень достойно! – Алексей хвалил автора от души. Антону даже неудобно стало, он попытался перевести акцент со своей персоны:
– Вот и Марша к этому приложила руки, правда же, Марша! Чувствуешь, как наше совместное детище на солнце играет. Надо туда вечером сходить, когда включают музыкальные фонтаны и начинают функционировать каскады. Концерты бывают почти ежедневно, и они всегда транслируются на внешние акустические системы, это непременное условие для гастролирующих артистов, и каждый день, как стемнеет, там собирается народ, смотреть цветомузыку.
Антон увидев, что поезд скоро прибудет на вокзал, спросил у Лейлы:
– Так какой ты придумала сценарий, давай вводи нас в курс дела!
– Я предлагаю, пап, нам затаиться, пусть Марша и Сей Сеич с Тоней первыми из вагона выйдут. Посмотрим, как наши их узнают, – Лейла все никак не могла успокоиться и готовила встречающим сюрприз невиданного размаха.
Алексей засмеялся:
– Особенно они поразятся, увидев меня! Скажут: «Этот чувак тут неспроста. Ба, да он еще с дочкой!».
– А что, должно же у них быть какое-то предчувствие? – Лейла радовалась его шутке.
– Антон, а мы никакие ваши планы не нарушаем своим неожиданным визитом? У вас как с заказами? – почему-то забеспокоился Алексей.
– Да, прямо скажу, что не очень. Реально одна масштабная работа. Но там настолько трудные заказчики! Бывает, повезет с людьми, за такое же время можно сделать два проекта с большим удовлетворением, чем с этими один. А у вас что?
– Говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Нас прошлый год завалили заказами, как никогда. Чувствуем, просто не справимся нашим немалым контингентом. А тут еще одни бывшие клиенты, уговаривают взять их объект, большой кондоминиум. Мы сопротивлялись, как могли, но они прилипли просто намертво, хотят только с нами. Мы придумали как им вежливо отказать, составили смету в полтора раза выше, чем обычно, они согласились, мало того, немедленно перечислили восемьдесят процентов гонорара. Сказали, что двадцать задержали для проформы. Так вот, получилось, у всех кризис, а у нас большой интересный проект и гарантированная зарплата в прежних размерах, короче, все сложилось как нельзя лучше. Мало того, у нас сейчас нет сверхзагрузки, и мы эту работу смакуем, выполняем ее тщательно, как положено. Картинок понаделали и для просмотра, и для рекламы. Плюс к этому, мальчик новенький у нас увлекся 3D роликами, он им такой фильм намастерил с облетом! Заказчики в полном восторге. Хвалят нас, благодарят. А я только теперь понял, как надо правильно работать. У нас сейчас и люди свободные есть, чтобы отвлечь на небольшие проекты, и договор с нормальным графиком, это кайф. А отдельное спасибо представителю заказчика. Он сам проектировщик в прошлом, подготовил грамотное задание. Мы пожелания клиентов обговорили, до мельчайших деталей. Представитель заказчика записал, составил техусловия. Выдали нам для работы что надо: подосновы, план отвода участка, сети, согласования. Теперь встречаемся на планерке раз в неделю, показываем, что сделано, если вопросы возникают, задаем. Все понемногу отдохнули, вот Марша уезжала, да и я смог вырваться.
– Это прекрасно, что вырвался, подходящий момент для знакомства и встречи.
– А я вот думаю, Марша всю жизнь говорит про вас, при этом никаких связей, поездок в гости, вообще прекращено общение. Вы что, поссорились напоследок?
– Да нет, не поссорились, даже наоборот, – Антон улыбнулся, – все не почему-то, а для чего-то. Теперь, я думаю, наверстаем! Скоро уже приедем, нас ждут прекрасные выходные!
Саша и Бархин торопливо шли вдоль прибывающего поезда. Саша разволновалась отчего-то, дыхание сбилось, и она слегка сбавила ход. Неожиданно в движущемся окне Саша заметила лицо Антона, какое-то утомленное и бледное, и у нее сердце заныло от невыразимого чувства тревоги. Она пошла быстрее, поезд остановился, но нужный вагон оказался далеко впереди. Бархин не выдержал, увеличил шаг и скоро смешался с группой встречающих. Саша все время смотрела в окна, надеясь снова увидеть Антона.
Исполняя сценарий Лейлы, первыми на перрон должны выйти Осиповы. Прямо буквально первыми. Для удобства наблюдения Антон и Лейла устроились на боковых местах, за столиком. Антону было смешно смотреть на дочь, как она все это продумала и с нетерпением выглядывала в окно, ожидая увидеть свою маму и Бархина. Сидела она, скажем прямо недолго, соскочила с места и побежала в тамбур, подсматривать за происходящим. В проходе сгрудились пассажиры с дальних мест, они полностью забаррикадировали пространство, отрезав Антона от выхода.
Антон устало смотрел в окно, поезд замедлял движение. По перрону быстрым шагом шла красивая женщина в светлом пальто. Он вдруг узнал Сашу. От неожиданности Антон не успел рассмотреть ее, состав проехал дальше. Мимо окна пробегали встречающие. Поезд, наконец, затормозил, и Антон опять увидел Сашу, она шла, вглядываясь в окна, и вот, обнаружив его, остановилась. Антону показалось, что все происходит, как в замедленном кино. Время растянулось. Он смотрел на Сашу, и у него начало постепенно сводить челюсти, а в глазах защипало. Какая она была красивая! Антону будто в экран телевизора показывали чудесный фильм.
Необыкновенная, молодая, улыбающаяся, его Саша замерла с той стороны стекла. Прошло несколько минут, а они смотрели и смотрели друг на друга. Антон понял, что он не нагляделся в эти глаза! «Саша, Саша моя, какой же я дурак! Я ведь всю жизнь знаю, что ты меня любишь и только теперь понял – как!». Антон ощутил вокруг себя пространство, наполненное счастьем! Ему показалось, что счастье материально, оно обхватило его и сжало так, что нет сил, вздохнуть и выдохнуть.
К Саше подбежала Лейла, повисла на ней. Антон видел, что Саша один раз, между объятиями, украдкой посмотрела на него, будто желая удостовериться, он здесь.
Торопливо подошли Бархин, Марша, Алексей с Тоней на руках. Саша, не веря своим глазам, покачала головой, сделала движение навстречу Марше, они обнялись и прижались щеками, обе что-то пытались говорить, не в силах выразить отношение друг к другу, смеялись.
Потом Саша тискала Тоню, знакомилась и жала руку Сей Сеичу. Антон наблюдал через окно эту сцену и отметил для себя, как гармонично Бархин смотрится рядом с Сашей и Лейлой. Прямо идеальная семья. Женька Бархин пожертвовал своей личной жизнью, конечно, не ради Антона, а ради Саши, а скорее, все-таки ради них обоих. Вот стоит теперь красавец, умница, прекрасный друг, отличный архитектор. Но ни жены, ни детей. А Марша, как она мужественно обрезала все возможные контакты с ним, когда поняла, что чувства их обоюдны, ради сохранения его семьи. А божественное явление Лейлы, ее приход в этот мир, разве не было поводом для того, чтобы они с женой Сашей испытали настоящую любовь и радость от совместной жизни! Его друзья делали все для этого. Он же принимал данное ему как должное, наслаждался творчеством, даже позволял себе муки и страдания по поводу другой женщины, ничего особенного не привнося на их общую с Сашей орбиту. Идиот! Неужели он никогда до конца не понимал, с каким человеком ему посчастливилось идти вместе по дороге жизни, с какой совершенной красотой и добротой! Как он мучил ее, наверное, оставляя в неведении, наедине со своими мыслями, позволяя в одиночестве терзаться сомнениями, плакать и ревновать практически на голом месте, потому что у него не хватило бы смелости изменить ей по-настоящему. Как мало он делал приятных сюрпризов, особых знаков внимания, неожиданных подарков. Они жили хорошо, и он знал, что она счастлива. Но счастлива она от своей любви к нему, и ничего больше, казалось, ей не надо. Просто, чтобы он был. А не есть ли это то, что называется высшей формой любви!
Очередь на выход рассосалась, и Антон, вытащив из-под сидения большую дорожную сумку, медленно пошел в сторону тамбура.
Когда он спрыгнул с подножки вагона, Саша и Лейла были уже одни.
– Во, а где народ? – удивленно спросил Антон и, не успев услышать ответ, принялся обнимать Сашу, – здравствуй, красавица моя, спасибо тебе за этот сюрприз!
– И тебе за сюрприз спасибо! Гостей Женька к себе повез, они к нам через час домой придут. А мы уже такси заказали.
– Пап, ну, правда, же мама-Александра самая красивая у нас! Мам, ты меня просто шокировала, такая леди!
– Истинная правда! Самая красивая и любимая девушка всех времен и народов.
Лейла, услышав его слова, даже закружилась от удовольствия и побежала к воротам, ведущим на привокзальную площадь, вытянув руки самолетиком.
– Антон, что вы там, в Германии, сделали с Лейлой? Она отродясь не была такой попрыгушкой!
– А что ты хочешь, влюблена! – Антон снова обнял Сашу, потом вспомнил о задумке Лейлы и стал расспрашивать ее, – Саш, расскажи, как произошла эта долгожданная встреча? Лейла целый сценарий разработала!
– Если честно, у меня все как в тумане. Жду тебя, Лейлу, а получаю подарок. Что случилось, где вы встретились?
– Саша, сейчас соберемся и по порядку расскажем. В двух словах это сделать невозможно. Ну, ты не представляешь, насколько я тебе благодарен, ты сегодня такая красивая. Такая невероятно особенная! Праздничная! Ведь мы скрывали, что гостей везем!
– А я проинтуичила! – Саша радовалась его реакции на произошедшие с ней изменения, – а вон и наше такси, дочка уже обнаружила.
Женька Бархин остановил машину около своего дома.
– Вот, други-подруги, здесь теперь я живу, рядышком с Антошей и Сашей, близко от работы. Поселю вас на гостевой мансардный этаж.
– Женька, какой ты умница, вот чувствую твою руку, твое отношение к мелочам, все продумано, красиво! Эта лестница центральная на мансарду, какая оригинальная! Надо запомнить, потом где-нибудь применить, – Марша хитро заулыбалась, – Леш, тебе нравится?
– Мне очень нравится, это вообще новое понятие – «загородный дом в центре города»! Вот вам и провинция. Нам приходится из нашего дома сорок минут по пробкам пилить на работу, а потом домой. Нет, здорово! Просто здорово!
– Вы, давайте, разложите вещи, кому в душ, кому переодеться. Я сейчас чаек–кофеек сварю, попьем и пойдем к Кругловым. Мы ведь не ожидали вас в расширенном сорставе. Саша, конечно, приготовила вкусностей, но думаю, теперь нам этого маловато будет, поэтому пока вы там все осматриваете, я сгоняю в супермаркет. Значит, мы за праздничный стол сядем через энное время и чтобы не голодать, надо перекусить. Так, а детку чем нам побаловать? Уж давно с малышами не возился, что-то Лейла вспомнилась, как мы с ней оставались за родителей? Три дня абсолютного счастья!
– Да, Жень, и я вспоминаю, маленькую Лейлу вообще никогда из сердца не отпускала, а она вон как вымахала!
– Ну да, на полтора метра целых вымахала.
– Нет, это прекрасно, она чудесная, миниатюрная! Знаешь, как ее в Германии мальчик обхаживал! Просто без вариантов, думаю, ей не отвертеться!
– Что там еще за мальчики? Не рановато ли?
– Лучше рано, чем никогда! Мальчик чудесный, правнучатый племянник Генриха Вульфа.
– Ничего себе, это как?
– Мальчика зовут Томас, его мама – внучка родного брата Генриха Вульфа.
– Вот это да! – Женька прямо-таки растерялся, – мне Александра что-то пыталась объяснить, но я вообще ничего не понял.
– Вот все соберемся и дадим творческий отчет. Ведь мы встречались с братом Генриха, ездили в Ротенбург. И узнали, кто на самом деле Грэта. Жень, скажи, а ты-то как? Дом у тебя красивый, с работой хорошо, а с личным, что?
– А с личным? У меня все будет! Я встретил девушку из своей юности и теперь влюблен. Вот так, не захотела со мной жениться! – Женька скорчил рожицу, – ладно, я не в обиде, Сеич твой хорош, принимаем к нам в общак.
– Расскажи про девушку, ну хоть пару слов!
– Зовут Капитолина, живет в Бельгии…
– Круто, только все у тебя, Женька, сложно.
– А мы легких путей не ищем! Мы исключительно по высшему разряду работаем!
Женька не мог отказать себе в удовольствии, сам повел гостей к озеру показывать памятник коту Тамикуле-Вермикулиту.
Марша была по-настоящему удивлена:
– Вот это да! Неужели все получилось! Тоня, смотри, скульптура посвящена одному отважному и доброму котику. Мы когда-то жили в этом доме с ним вдвоем, я его называла Вермикулит, а оказалось, Тамикуля. Вот так у котика получилось два имени. Он спас наш дом от пожара, поэтому ему поставили памятник.
Вермикулит был с огнетушителем в лапах и защитной каске. Такой, немного сказочный образ. На невысоком постаменте сделана надпись: «Памятник бесстрашному коту Вермикулиту, урожденному Тамикуле, за героическое поведение при пожаре в 1992 году».
– Надо же, в бронзе сделали! Жень, разве это в принципе возможно?
– Как оказалось, да. Видишь, каска блестит, все на счастье трут.
Тоня тоже погладила каску, а Марша ее сфотографировала на телефон.
Потом они прошли вокруг пруда, полюбовались видом издалека. Алексей тоже оценил дом Вульфов, как обычно, никто не мог остаться равнодушным к этой постройке. Марша отметила, что он в отличном состоянии, а как вокруг все благоустроено! И парк смотрится живописными кулисами для трех таких необычных домов.
Женька Бархин открыл калитку и провел в гостей во флигель.
– Мы пойдем своим путем!
Марше показалось, что в зале флигеля ничего не изменилось. Правда, мебель стояла иначе, теперь посередине располагался огромный дубовый стол для совещаний и праздников. Рабочие места были без кульманов, но с компьютерами. Только раритетный кульман Антона возвышался возле стены. На другой стене, обитой состаренными, брашированными деревянными досками, висели три гитары, рядом стояла ударная установка.
– Это кто же играет?
– Так мы с Антоном, али забыла, с кем дело имела? Песни пишем, я, извиняюсь, слова, Антон Григорьевич – музыку. Александра иногда нам что-то подпоет, но редко, не балует.
Сей Сеич сел за барабаны, спросил:
– Можно?
– А то!
Алексей выдал сначала негромкую пробную дробь, а потом длинный активный пассаж, что-то из Бонзо, барабанщика Led Zeppelin, может, он был и не так хорош, но на его стук в зал незамедлительно выскочил Антон.
– Женька, подключайся! – Антон надел гитару и мгновенно поддержал тему.
Импровизированный концерт длился недолго, но это было похоже на клятву кровью, Антон и Женька слегка постучали Алексея по спине, в знак одобрения, изумлялись, откуда у него такая техника.
– Слушай, Сеич, тебе, придется переезжать к нам, смотри, как мы сыгрались! Бог даст, споемся!
– Только бы не спиться! Да, хорошо иметь возможность вот так расслабиться после работы с единомышленниками. Жаль, у нас это сделать нереально, народу много, кому-то обязательно помешаешь, трудовой день ненормированный, вечно кто-то допоздна торчит в офисе.
Марша продолжила осматривать мастерскую. Стены были завешаны планшетами с проектами, макетами. На одном подрамнике размером метр на метр разместились четыре большие фотографии, а посередине четко виднелась надпись: «АПМ «Сфера». Марша разволновалась. Фотографии были из того времени. Одна – новогодняя, день, когда они решили создать свою мастерскую и придумали название «Сфера», вторая – подготовка к открытию, все в рабочей одежде, с какими-то палками, ведрами, веселые, молодые. Третья – сделана во время праздника, посвященного образованию мастерской, запечатлен момент выступление мэра. Четвертая – с ребятами-архитекторами из Голландии и Лейлой. На всех снимках присутствовала Марша. Значит, она была с ними все эти годы. Марша не верила глазам, рассматривая монохромные фотографии, выдержанные в сепии, отличного качества, что ее особенно поразило, при таком-то увеличении! Сзади подошел Антон, потянул ее за руку.
– А вот твое рабочее место!
Он подвел ее к столу без компьютера, на нем лежала подборка СНиПов, несколько журналов «Иностранки», ее фирменная готовальня и небольшой заветный блокнотик, в котором когда-то давно маленькая Лейла написала послание своей любимой Марше и нарисовала живые и неподражаемые истории.
– Блокнотик, вот о нем горевала, жалела, что сразу не забрала. Антон, зачем это все? Зачем ты место мне сохранил? Ты же знаешь, я поступила верно, это было надо, ради всех вас, в первую очередь!
– Я ждал тебя, так мне было легче, но я понимаю, ты все сделала правильно. А место сберег еще и потому, что вещи ты свои не забрала. А здесь все в целости и сохранности. Вот в ящиках стола, посмотришь потом, может, что-то увезешь с собой. Ну, пошли в дом?
Марша с Антоном через небольшой коридорчик, отделяющий жилую часть от флигеля, попали в зону гостевых комнат.
– Как здорово, вы все отремонтировали!
– Да, но мы старались ничего кардинально не переделывать. Полностью поменяли проводку и кое-что из инженерных сетей. Обои искали долго, хотелось все выдержать в стиле, согласно времени постройки. Это же памятник, помнишь, сколько сил приложили, чтобы дом в реестр внести, а этим сами себе руки повязали, ничего трогать не имеем права, – Антон засмеялся, – но я особенно не горюю, мне, чем меньше проблем, тем спокойнее. Зато Евгений Леонидович такие хоромы себе возвел, что и нам хватает!
– Да, Женька молодец, я рада за него и не только из-за дома…
Они спустились на три ступеньки и оказались в зоне гостиной. Здесь Марша тоже оценила ремонт:
– Я смотрю, вы и мебель оставили!
– Ну да, все максимально реставрировали, кое-что перетягивали, красили. Мы так, по-хорошему, года четыре, как ремонт завершили. Много дел на участке было, но вроде и там все доделали.
Марша прошла на кухню. На лежаночке, внизу уникальной немецкой газовой печки, на своем законном месте, спал кот. Марша села на пол, погладила его и ласково, тихо проговорила:
– Котик, Вермик, ты не помнишь меня уже. Бедненький мой, кто же тебе так разорвал ушко? Больно, да?
Кот поднял голову и посмотрел на Маршу большими, немного тусклыми, глазами. Потом медленно встал и перешагнул к ней на колени, она стала гладить его, приговаривать, жалеть. Кот принюхивался, долго пристраивался, как лечь поудобнее, а потом уткнулся в сгиб локтя и затих.
– Вермик, дружочек, прости меня, – Марша расплакалась, – слезы все время наворачивались, пока я во флигеле была, когда дом рассматривала, но вот Вермикулита увидела, и он так уткнулся мне в кофту, как раньше, я поняла, что очень скучала. Простите меня! Простите меня! Я так вас всех люблю!
Подошедшая Тоня растерялась, застав Маршу в слезах, она решила, что с котом случилось страшное.
– Мамочка, котик раненый что ли? – Тоня с опаской смотрела на зеленое ухо кота, – после пожара, да?
– Нет, деточка, на него злой соседский кот напал, но ты не волнуйся, он поправится. Мы обязательно с ним поиграем и покормим чем-нибудь вкусненьким, он яички любил, желточек. Марша сидела, слегка покачиваясь, будто баюкала кота, потом аккуратно переложила его на печку.
– Ты, погладь котика, не бойся, он добрый!
Тоня осталась гладить беднягу, вскоре к ним присоединилась Лейла, она тоже жалела и успокаивала Вермикулита.
Бархин привел Алексея, предупредив Антона, что они с Сашей по-быстрому сгоняют в гастрик – подкупят продуктов.
Антон подумал, что самое время показать кабинет архитекторов Вульфов.
– Это наш музей, здесь все, что мы смогли найти о семье Вульфов.
На стенах висели большие портреты Генриха и Николая, фотографии их архитектурных произведений. Кабинет переоборудовали, оклеили новыми обоями. Кульман был отодвинут к окну и приведен почти в вертикальное положение, доска отмыта от краски и отшлифована. На нее приколот эскиз, выполненный карандашом на кальке.
– Все-таки вы это сделали! Какие молодцы! Какие вы молодцы, ребята, – Марша разволновалась и еще не пришла в себя от недавних слез, – а вы это кому-то показываете?
– Показываем, в основном иногородним гостям, тем, кто, так или иначе, связан с архитектурной деятельностью. Обычно они приезжают в наш Союз архитекторов, а руководство их сюда привозит, улицу демонстрируют и нас заодно. Так что наш стол в мастерской не просыхает. Шучу, но отчасти это так. Особого желания у остального народа ходить сюда, нет. Несколько раз Ольга Викторовна, по предварительной договоренности с нами, приводила экскурсии. Ты, Марша, верно поняла, этим музеем в основном занимается она. Мы все делали по ее рекомендации, заказывали рамки, вырезали паспарту, оформляли альбомы с работами. Отреставрировали стол и стул, кульман. Книги хозяев поставили, плюс то, что удалось достать по этому периоду времени. Тут вот дневник Николая, а письма Ольга Викторовна хранит под замком. Этот чертеж на кульмане подлинный, нам краеведческий музей подарил, они случайно у себя нашли в запасниках. Я теперь над этой калькой трясусь, думаю, как ее сохранить? Формат большой, может стеклом прикрыть?
Марша внимательно осматривала экспонаты, многое она видела в первый раз. Ай да Ольга Викторовна!
– Антон, ты даже не представляешь, какие чувства переполняют меня! Я вспоминаю сложный период своей жизни, когда приехала в этот город и узнала историю замечательной семьи Вульфов. Не смотря на то, что ниточка этого рода отчасти прервалась, дело их не пропало, мне кажется, мы все будто приняли эстафету у Генриха и Николая и продолжаем его. Мы помним их. Мы любим и боготворим нашу профессию. Я точно знаю, что звание архитектора дается авансом, мало называться архитектором, надо еще суметь стать архитектором!
Окончание (глава 50)
http://www.proza.ru/2013/11/27/773