Октябрь. Воскресенье. Чудесный солнечный день. Иду по Гороховой. Впереди взмыл кораблик, оставив под собой золотой след инверсии. Блуждают туристы, неторопливо прогуливаются местные.
Ветерок с Невы бодрит прохладой. Снимаю шапку, макушку мигом облегает холодок. В руке стаканчик с горячим кофе. Глоток. Горчинка. Половину лица греет солнце, другую студит тень. Контрасты будоражат идеи.
Нащупываю в кармане блокнот. Где бы присесть? В Александровском. Однозначно в Александровском. Там и места больше и спокойнее.
Ускоряю шаг. Мысли пенятся наружу. Надо спешить, не то растеряю. Переходя Малую Морскую - чувствую «лишнее» на голове. Взгляд вверх, вижу улетающую чайку. Рука нащупывает в волосах жидкую консистенцию. Прохожие сочувственно косятся. Хорошо, что слоны не летают.
- К деньгам!- сообщает бомж.
-Сегодня проверим! – киваю.
Спешу ближайшее кафе. Устраняю проблему.
В саду у Адмиралтейства народа, как на вокзале. Места для посадки нет. Придется погулять, благо хоть дорожки свободные.
На изваяниях великих мужей птицы устроили место отдыха. Здесь, в свободное от полетов время, они чистят перья, смотрят на снующих людей и собственно, занимаются основным делом – гадят. На голову, на плечи, и там, где можно удобно для этого расположиться.
Фонтан слабенько струит, двигая воду с листьями и мусором по часовой стрелке. В середине утками заснули камни.
-Ну, что тезка, нам с тобой сегодня как-то не повезло – обращаюсь к Лермонтову. – Тебе даже больше.
- Слушай, какой я тебе тезка? – Лермонтов недовольно поморщился, меня зовут Михаил, а тебя Дмитрий. А, ну разве только по отчеству.
- Смотри, что с тобой сделали птицы, а у тебя даже рук нет, чтобы стереть, – ехидничаю. Будешь в таком виде, пока сотрудники не обмоют.
- Знаешь что, бездарь, будь я живым, вызвал бы тебя на дуэль. И прикончил.
- С чего это я бездарь?
- Потому, что пишешь всякую чушь и позволяешь себе даже её не закончить. Побросал на полпути столько, что достойно большой энциклопедии провинциальной галиматьи. А теперь - иди, поговори с Глинкой, думаю, что он будет более приветлив.
-Здравствуйте, Михаил Иванович.
-Чем это вы не угодили Мише Лермонтову?
-Просто сообщил, что его обделали птицы.
-Но вам, Дима, от чайки на улице Морской тоже досталось. Он и так очень от этого переживает. Каждый день птицы навещают его, а он же офицер, любит порядок и блеск. Меня вот тоже они не обделили, но я им больно рад. Мне нужны их песни, их звуки, лапки на плечах и голове. Они - мой источник вдохновения.
Понимая, что этого парня я не подзадорю, прямиком отправляюсь к Горчакову, вслед ощущаю добрейший «пинок»:
- Дмитрий, а Дмитрий, почему бросил музыкальную школу?
- Дурак был, вот и бросил, - ускоряю шаг.
-Мое почтение, - Горчаков расплылся в улыбке. Знаю, зачем ко мне. Спешу сообщить, что знаком о вашем общении с моими коллегами по фонтану – птицы нашептали. Боюсь, что с таким отношением к себе и другим вам в писатели дорога закрыта.
- Я стараюсь быть лучше. Даже раньше начал вставать. Каждый вечер перед сном прочитываю рассказ.
- Этого мало, любезнейший друг, ох, как мало. Просто научитесь любить себя. Тогда появится вера, опять же в себя. А за верой недалек и успех.
- Вам-то откуда знать, Александр Михайлович? – прочитал я имя-отчество, которое до этого времени и не знал.
- Да вы, батенька, еще и историю не знаете?- Горчаков, усмехнулся, заметив, что изучаю надпись на памятнике. Идите по кругу, и не забудьте свернуть к Пржевальскому, думаю, Гоголь вас сейчас подбодрит.
- Що тоби треба?
- Здравствуйте, Николай Васильевич!
- Що прийшов подивитися як птахи мене обгидили?
- А можно по-русски?
- Добряче…
- Вот ходишь ты по саду, смотришь, кто от птичьего помета поседел больше. И вот добрался до меня. Что ты мне хочешь сказать? Думаю, ничего, так как боишься, что получишь от меня больше, чем от прежних оппонентов. И правильно мыслишь. Язык у меня такой же острый, как и нос.
Понимая, что сейчас Гоголь отправит меня в «нокаут», осторожно отступаю в сторону Сталина с верблюдом. Но вдогонку все равно достается:
- Ты видишь сходство между пометом на своей голове и нами в случайности? Дерьмо на твоей голове случайность, а на наших - закономерность, потому, что мы заслужили большими делами. Вот стоим здесь, и каждый день к нам прилетают птицы. Тебе же от них достается из-за того, что слоняешься без дела…
Пржевальский встретил молчанием. Я не стал здороваться. Вдруг почувствовал на щеке липкое вещество. Черт побери, досталось, второй раз за день. Верблюд ухмылялся. Плюнул-таки, гад. Замечаю ребенка, пускающего мыльные пузыри, и медленно иду прочь.
Тут слышу за спиной:
- Сидишь в своей квартире, за окном деревья и унылый дворовый пейзаж. Сейчас листочки опадают, и ты замечаешь, что кругом появляется куча построек и территорий. Да ты «первооткрыватель»!
Оглядываюсь. «Сталин» улыбается.
Да, кстати, денег в тот день у меня тоже не прибавилось.
Ноябрь 2015