На снимке: первые награжденные орденом "За службу Родине" отцы-командиры подводных лодок 3-й дивизии Юрий Кузнецов, Валерий Гонтарев и ваш покорный слуга справа.
(Предыдущее см. http://www.proza.ru/2017/12/10/313).
Осенью того же 1975 года во флотилию прибыла высокая комиссия из Москвы, из самого Министерства обороны СССР. Естественно, с тем, чтобы показать, как много у нас недостатков и недоработок, (иначе зачем она нужна), наказать нерадивых и в то же время найти двух-трех отличившихся, чтобы поставить в пример остальным. Существовало шутливое флотское выражение: « По результатам комиссии, на флоте приступают к наказанию невиновных и награждению непричастных». По её итогам действительно, можно было, как слететь с должности, так и получить досрочно очередное звание.
Комиссия МО проверяет какой-нибудь один корабль досконально, по всем статьям, остальные выборочно. Ну и, конечно, в том числе и в этом плане, т.е. как подготовлен корабль, проверяется работа штабов флота, флотилии и дивизии. Разумеется, командование выбирает и представляет для проверки один из лучших кораблей.
На этот раз таким кораблем была представлена наша «К-454». И на нас обрушились все силы Инспекции. Проверялось всё, начиная от шнурков на ботинках матросов и прикроватных ковриков в кубрике на берегу до экстренного приготовления корабля к бою и походу с вводом в действие ГЭУ и выходом в море по тревоге. С фактическим выходом из базы, учебной атакой отряда боевых кораблей и последующей стрельбой боевой торпедой по скале у побережья. Интересная деталь: когда нам среди ночи сыграли Боевую тревогу, мы так перекрыли норматив приготовления корабля к бою и походу, что проверяющий адмирал предложил мне увеличить время. «Иначе потом на него придется ориентировать другие корабли, - сказал он, - а не каждый на такое способен».
Уже в назначенном районе мы успешно, (оценку дают посредники из ГШ ВМФ, находящиеся у нас на борту), выполнили задачи поиска, слежения за надводными кораблями, подводной лодкой, атаку надводной цели. Как венец – стрельба боевой торпедой по берегу. Как проверка того, чем бы закончилась атака надводной цели, которую мы завершили стрельбой по ней практическими торпедами, если бы привелось стрелять боевыми.
Мне кажется, о ней надо сказать особо. Не каждому командиру в жизни и службе выпадает её выполнять. Делается это так. После успешной атаки соединения боевых кораблей практическими, (учебными), торпедами,(успешной атака главной цели признается только тогда, когда практическая торпеда пройдет под целью), лодка, не всплывая, переходит в заранее намеченный прибрежный район, где на берегу есть подходящая у самой кромки воды скала. Проверяющий офицер в первом отсеке, по своему усмотрению, показывает пальцем на одну из хранящихся на стеллажах торпед. Мои торпедисты снаряжают её запальным устройством, (взрывателем), заряжают в торпедный аппарат, готовят аппарат к выстрелу. Я, подвсплыв под перископ, беру пеленг на скалу, командую ввести соответствующие данные стрельбы в торпеду. По готовности к стрельбе, даю команду в первый отсек: «Пли!». Торпедисты производят выстрел. Погружаюсь на глубину порядка 40 метров, соблюдая меры безопасности от своей же торпеды на всякий случай. После чего тянутся томительные минуты ожидания.
Всё дело в том, что таким образом проверяется боеготовность всего флота. Если боевая торпеда не взорвётся, флот получит неудовлетворительную оценку. Ведь здесь проверяется фактическая готовность корабля и оружия к бою. То есть фактически это как бы та торпеда, которая только что при атаке главной цели в отряде боевых кораблей прошла под целью. Потому буквально все не только на подводной лодке, но и в штабах на берегу, ждут, произойдет ли её взрыв.
Наконец, наша лодка вздрагивает от далекого мощного взрыва. Грохот его слышит весь Центральный пост вместе с контролерами, так как акустики заранее вывели динамик в ЦП. Визуально взрыв наблюдается с кораблей охраны района стрельбы и с кораблей, имитирующих ОБК "противника". Мы сами, командование на берегу вздыхаем облегченно. Результат по возвращению в базу представляется Председателю Комиссии.
Когда возвратились в базу и подошли к пирсу, только пришвартовались, целая команда людей в защитных костюмах и противогазах засыпала корабль каким-то порошком, взорвали на пирсе и на корпусе корабля несколько взрывпакетов, дымовых шашек. Всё заволокло дымом, без средств защиты не продохнуть. Началось учение по защите от оружия массового поражения. В отсеках подводной лодки проверяющие давали вводные о пожарах, разрывах трубопроводов, выходе из строя механизмов. Поверялись действия личного состава, в отсеках, ГКП, лично командира по борьбе за живучесть подводной лодки. Мы, вроде бы, не подкачали и здесь.
По окончании работы инспекции, возглавлявший её морскую часть вице-адмирал Гонтаев пригласил меня к себе в каюту на ПКЗ. И сказал, что в целом кораблю поставлена оценка «хорошо», и что он решил лично поблагодарить меня за высокую подготовку. Поскольку это был просто разговор между нами, я ответил спокойно, без лишнего энтузиазма, не: "Служу Советскому Союзу!", как принято в таких случаях, а просто сказал: «Спасибо». Гонтаев удивленно смотрит на меня:
- Ты что, не рад что ли?
- А чему радоваться, - говорю, - у меня по всем морским элементам «отлично», а вот общая оценка «Хорошо». Похоже, портянки на базе важнее, они и перетянули.
- Ну ты даешь, командир! - (Это его слова буквально) – В свое время, если я получал на инспекции «удовлетворительно», то прыгал от радости. А ты!
А я так реагировал потому, что у меня такая инспекторская проверка была впервые. И вот первый блин получился, похоже, не комом. Может быть по принципу «новичкам везет». (Есть, правда, и другое мнение о том, кому везет, но здесь всё-таки, мне кажется, не совсем тот случай). Вот я и ожидал высокой оценки наших трудов. Позже так и получилось - по итогам работы инспекции был издан Приказ Министра обороны СССР, в котором, в числе других, и мне была объявлена благодарность.
Надо сказать, что в том году, в числе трех командиров подводных лодок, и я получил орден «За службу Родине» III-й степени. Кроме того, мне было присвоено звание «капитан 1 ранга». К сожалению, пришлось проводить с дивизии сначала контр-адмирала Туманова, а потом и начальника штаба Можайского, (его по здоровью). Талантливые, опытные моряки уходили, на их место приходили другие… Не для них ли освобождали места?
В конце года наш экипаж сдал корабль второму экипажу и на этот раз мы спокойно ушли в очередной отпуск.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/05/580