(продолжение)
10. Эксперимент
Утро в четверг ничем не отличалось от любого предыдущего. Оно было тёплым и солнечным. Приведя себя в порядок по стандартному сценарию я вышел из дома.
"Так! Ну и что? – сказал я сам себе мысленно. – Что день грядущий мне готовит?"
Вчера вечером меня посетила мысль, что если у меня возникнет боязнь от неопределённости дня, нужно будет сделать несколько глубоких вдохов и встряхнуться. Но сегодня для меня стало очевидным, что никаких негативных ощущений я не испытываю и дышать можно ровно. Успешный исход первых дней вступительных экзаменов, а также бурная деятельность Третьяковой, поддержка Меньшова, доверие ректора – создавали ощущение полной защищённости. Легко, я бы даже сказал весело, я ехал по городу на машине, зная наперёд, что никаких непреодолимых неожиданностей у меня сегодня не будет.
В институте всё было как обычно. Начали собираться абитуриенты, их родители, болельщики. К этому времени многие из них уже знали "начальника" в лицо, и поэтому, увидев, провожали взглядом. Виктор Степанович уже был в "зоне". Завидев меня, он пожал плечами и развёл руки. Мне стало ясно, что ничего кроме приветствия он мне не скажет. Вскоре Жанна сообщила, что меня вызывают в приёмную к ректору. Впереди был целый час до начала экзамена и поэтому я без особой спешки направился в приёмную.
В кабинете ректора кроме него самого был ещё один человек – мужчина лет 45-50. Он сидел сбоку и перед ним на столе лежал красный пропуск нашей приёмной комиссии. Я вспомнил, что около десятка красных пропусков я выписал людям, которых не знал и никогда не видел. Это были работники департамента образования, правоохранительных органов, служб безопасности. Эти пропуска ректор раздавал сам лично и без моего участия. Теперь было очевидным, что один из них сегодня присутствует здесь.
- Валентин Георгиевич, – начал ректор, – познакомьтесь, это Сергей Иванович Зайцев – член нашей приёмной комиссии.
Мы пожали руку друг другу и я сел напротив гостя. Тем временем ректор продолжал:
- Сергей Иванович предложил мне сегодня внести некоторые коррективы в процедуру экзамена, и в общих чертах ознакомил меня со своим предложением. Я думаю, что кроме пользы это ничего не принесёт, и вступительные экзамены в нашем институте сегодня пройдут также чётко и безукоризненно, как и во все предыдущие дни. Я попрошу вас, Валентин Георгиевич, сегодня провести устный экзамен по физике совместно с Сергеем Ивановичем и его коллегами. Опыта вам не занимать, всей необходимой информацией вы владеете, а Сергей Иванович ознакомит вас со своими предложениями.
- У нас всё готово к проведению экзамена, – проинформировал ректора я. – Мы можем приступать.
- Вот и хорошо, – подвёл итог ректор.
По пути в корпус энергофака Зайцев задал мне несколько вопросов, которые мне показались бесцельными, хотя, возможно, он вёл пристрелку, проводил общую диагностику, слегка прощупывал меня. Но я по-прежнему был невозмутим. Я вспомнил, что сегодня должна выйти вторая газета со статьёй обо мне, и это придало мне ещё больше уверенности. Мне захотелось сказать об этом Зайцеву, но я одёрнул себя. Пока газета реально не появится, даже заикаться об этом нельзя. Ведь она может по каким-то причинам выйти не сегодня, а завтра, а может и вообще не выйдет. Да и моя такая осведомлённость может показаться подозрительной.
Вернувшись в свой кабинет, я предложил Сергею Ивановичу кофе, и тот согласился. Мы пили кофе, время шло. Но Зайцев не знакомил меня со своими "предложениями" и это потихоньку переставало мне нравиться. Однако я делал вид, что это не беспокоит меня никоим образом и что я может быть уже и забыл об этом.
- Мне нужно посмотреть, собираются ли преподаватели предметной комиссии, – сказал я ему, и тут же пожалел.
"Не так надо строить предложение, товарищ секретарь, не так! – сказал я сам себе. – Ведь получилось, что вы отпрашиваетесь у него, просите разрешения, а надо ставить в известность и делать то, что считаете нужным. Или вы волнуетесь?"
- Пойду посмотрю! – добавил я и вышел в коридор, ничего не предлагая Зайцеву.
Физики уже собрались. Председатель приёмной комиссии по физике профессор Андреев Михаил Михайлович вёл неспешные разговоры с коллегами в соседней аудитории. Я поздоровался со всеми и завёл разговор с профессором, ненавязчиво отводя его в сторонку к окну, чтобы наш разговор не был слышен всем.
- Как настроение, Михаил Михайлович? Какие прогнозы по экзамену? – начал я разговор.
- Настроение бодрое, а экзамен – процедура труднопрогнозируемая, – ответил профессор.
- Это верно, но тем не менее оценки некоторых абитуриентов мне известны наперёд.
- Вот как? Почему я об этом ничего не знаю?
- Правильнее было бы сказать, что эти оценки предопределены свыше…
Профессор ненадолго задумался, потом закивал головой.
- Я понял вас… И много?
- Восемнадцать.
- Ну что ж, приказы не обсуждают… В этом смысле у меня тоже есть кое какие прогнозы… М-м-мда…
В этот момент в аудиторию вошёл Зайцев. Было похоже, что он не из наглых проверяльщиков, которые идут напролом как бульдозер. Чувство меры, уважение к людям были известны ему не понаслышке. Тем не менее он выполнял здесь вполне определённую задачу.
- Сергей Иванович, – обратился я к нему, – а в чём суть ваших "предложений" обратился я к нему, – ознакомьте.
- Да да, конечно, – спохватился он. – У меня есть информация для преподавателей.
Я представил Зайцева физикам, и он выступил с короткой, но неожиданной речью.
- Уважаемые преподаватели, сегодня вы будете принимать устные экзамены по физике, но не здесь, а в университете, в свою очередь ваши коллеги из университета будут принимать экзамены здесь. Вопрос этот с ректорами обоих ВУЗов согласован. Автобус за вами уже подошёл. Я прошу вас всех пройти со мной, я провожу вас, а вы, Валентин Георгиевич, встречайте гостей. Они уже все собрались в фойе корпуса. Ставьте задачу и разводите по аудиториям.
Лёгкий гул прошёл по аудитории. Никто не ожидал такого поворота событий. Однако пришлось подчиниться. Команда физиков нестройными рядами пошла вслед за Зайцевым к выходу. Я пошёл следом.
- Валентин Георгиевич, – услышал я голос профессора Андреева, – там… на подоконнике я оставил… ну… в общем не оставьте без внимания просьбу моих коллег.
- Хорошо, Михаил Михайлович, я всё сделаю, – заверил я его.
В это время перед корпусом собралось максимальное количество людей. Собственно, собрались все, и манипуляция преподавателями происходила на виду у всех и, как позже выяснилось, это стало самым слабым местом "предложений" Зайцева, так как многие "заподозрили неладное". Я отметил это, и хотя суть эксперимента стала мне ясна, в панику я не впал. "Раз вы здесь напортачили, Сергей Иванович, значит и дальше у вас будут "косяки". Кстати, то, что вы идёте впереди преподавательского корпуса, а не сзади, тоже не есть хорошо для чистоты вашего эксперимента…"
Я встретил делегацию университета. Мы познакомились, и я по отработанному сценарию и при помощи секретарей факультетов развёл преподавателей по аудиториям. В 8:00 экзамены начались. В аудитории, где мы ознакомились с "предложениями" Зайцева, я нашел список Андреева Михаила Михайловича и переписал все фамилии из него в свой "сводный список". Его листок я порвал, но сунул в карман брюк. Его тоже предстоит уничтожить.
В "предбаннике" опять появился Зайцев. Мне пришло в голову напомнить ему, что он здесь гость и, немного поколебавшись, я это сделал.
- Жанна, – обратился я к секретарю в его присутствии, – Сергей Иванович помогает нам сегодня проводить экзамены. Он сегодня побудет некоторое время здесь. Ну и… там… чай, кофе… сами понимаете.
- Хорошо, Валентин Георгиевич, – ответила Жанна.
- Сергей Иванович, – обратился я к Зайцеву, – экзамен успешно начался, преподаватели работают, – сказал я совершенно невозмутимо, как будто Зайцев проводил у нас свой эксперимент ежедневно. – Если я понадоблюсь вам, дайте знать. А я пока организую обработку результатов вчерашних экзаменов. Нужно к обеду вывесить результаты на доску объявлений. А то абитуриенты уже скоро начнут подходить, – и я демонстративно посмотрел на свои наручные часы. – О-о-о-о! – многозначительно произнёс я. – Время, время, время!
Я быстрым шагом вышел из кабинета, оставив Зайцева вдвоём с Жанной. Мне нужно было уединиться и обдумать сложившуюся ситуацию. Я вошёл в шифровальную комнату и закрыл за собою дверь.
"Зайцев поменял преподавателей. В целом экзамены идут, и это хорошо. Абитуриенты готовятся. Но теперь мой план работы с моими подопечными несостоятелен, а допустить промах я не имею права. Ректор подчеркнул в разговоре, что опыта мне не занимать, значит по-прежнему верит в мой успех в самом широком смысле. А что у меня? У меня "сводный список", и он экзаменаторам не известен. Что делать? Вечный вопрос… Прежде всего, действительно, нужно организовать обработку вчерашнего экзамена и вывесить ведомости на доску. Что ещё? Да! Надо постоянно держать Зайцева при мысли, что он здесь гость, а мы заняты большим серьезным делом. Нужно найти у него слабое место и взяться за него. Нельзя потерять контроль над ситуацией, нельзя позволить ему чувствовать себя носителем истины и справедливости и активно действовать. Ведь он пришёл и ушел, а отвечать за всё мне! Ведь он может просто-напросто запороть мне всё дело, пожать плечами и уйти. Мало ли у нас таких талантливых руководителей".
Я закрываю шифровальную комнату и иду искать Светлану по аудиториям. В коридорах тишина, в аудиториях тоже. Абитуриенты шуршат бумагой, готовятся.
"Только бы мои не выскочили раньше времени, – думал я".
В аудиториях вижу коллег Зайцева – обладателей красных пропусков, которые пришли сегодня сюда впервые, но с намерением осуществить контроль, навести порядок и, не исключено, найти нарушения и наказать виновных – жгучее и неистребимое желание многих руководителей. Коллеги Зайцева, распределившись по аудиториям, молча и заложив руки за спину осуществляли общее наблюдение. Я столкнулся со Светланой в коридоре.
- Света, я поручаю вам организовать обработку вчерашних экзаменов. Вот вам ключ от шифровальной комнаты. Соберите всех свободных секретарей и приступайте. Работа эта вам знакома. К обеду ведомости должны висеть на доске.
- Валентин Георгиевич, я волнуюсь, – сообщила она мне.
- Это почему вдруг?
- Как мы сдадим сегодня?
- К-11 ?
- Да.
- Света, я запрещаю вам сегодня волноваться. Я всё улажу.
Светлана взяла у меня ключ и пошла собирать секретарей, а я вернулся в свою резиденцию. Зайцева не было. Уже прошёл один час, и скоро должен был начаться опрос абитуриентов. Я сел в своё кресло.
"Думайте, товарищ секретарь, думайте! Как быть? Сводный список у меня. Кстати, он неполный! – Я достаю из кармана список и добавляю в него фамилии абитуриентов Ж-19 и К-11, напротив них пишу оценки – 4, напротив остальных шестнадцати человек – 5. Это требование сегодняшнего дня. Но как его реализовать? Как подойти к председателю физиков из университета? Можно ли с ним вообще говорить на эту тему? Где слабое место Зайцева? Где?"
- Валентин Георгиевич, там опять газеты принесли, – прервала мои мысли Жанна.
В её голосе было удивление и недоумение одновременно.
- Жанна, я всё сейчас улажу, – ответил я и поднялся с кресла.
Выйдя к дежурным я увидел всё того же курьера, который приносил мне газеты во вторник и номер моей машины чуть ранее. Он как и в прошлый раз доложил по каким адресам он уже разнёс газету. Но я взял у него только один экземпляр. Я не хотел дать Зайцеву пищу для размышлений. Остальные экземпляры я попросил его разнести по подразделениям нашего института. Тот кивнул головой и ушёл, а я развернул газету. На второй странице я увидел статью в половину полосы под заголовком "Двадцать лет служения профессии". Бегло просмотрев статью, я увидел, что Третьякова делает своё дело безукоризненно, но желания смаковать статью у меня не возникло. Вопрос "Что делать?" не давал мне покоя. Пошёл уже второй час. Надо было что-то решать… И посоветоваться не с кем. Куда девался Меньшов? Вот ведь тоже, тёмная лошадка! Я вышел с газетой на крыльцо корпуса и вскоре услышал голос:
- Здравствуйте, Валентин Георгиевич, я к вам.
Я повернулся и увидел незнакомого молодого мужчину лет тридцати.
- Здравствуйте. Слушаю вас, – ответил ему я.
- Я из университета, – продолжил он. – Ваши преподаватели сегодня работают у нас. Нам с вами надо определиться как быть. Ведь у вас наверняка есть свои интересы, а у нас есть свои. Все наши списки у председателя физиков, профессора Трофимова Анатолия Петровича. Мы не успели ничего предпринять. Их увезли на автобусе. Вам нужно…
- Минуточку, – перебил его я, – вы меня наверно с кем-то перепутали.
"Нет! Нельзя мне с тобой говорить об этом. Есть у меня подозрение, что ты, мил человек, стукачок. Может ты из команды Зайцева и выполняешь сейчас свою миссию. Хочешь, чтобы я вот так запросто спалился тут перед тобой? Не получится, мой золотой, не получится! Человека в окне я расколол, и тебе я не поверю!"
Я повернулся, вошёл в корпус, быстрым шагом прошёл мимо дежурных и углубился в "зону". "Стукачок" остался на улице. Я вернулся в свой кабинет.
"Откуда он? – продолжал размышлять я. – Кто он? Очень возможно, что он – человек Зайцева. В таком случае господин Зайцев слабый игрок. Заслать ко мне незнакомого человека с таким вопросом! Это значит или он сам слабый "опер", или меня за лоха держит. Но возможно, что этот парень, действительно, как сказал Горбатый, "не стукач, а честный фраер", может он действительно из университета? Возможно они в растерянности и второпях не придумали ничего другого? Возможно…
Думайте, думайте, товарищ секретарь, думайте! Наступило время "Ч". Ещё немного, и может оказаться "поздняк метаться" – так кажется выражается современная молодёжь… Кто-то говорил, что для того, чтобы постигла удача, нужно всего лишь оказаться в нужное время в нужном месте. Всё остальное сделает естественный ход событий. Но где оно это место? Где?... Неужели я не смогу?! Нет! Ну-ка, сделай себе обратный отсчёт, как в тот раз сделал Третьяковой!" – я усмехнулся. Но просчитав от шести до трёх внезапно прервал себя. Через приоткрытую дверь я услышал чьи-то голоса. Было похоже, что кто-то с кем-то разговаривает на повышенных тонах. Я вышел. Рядом с дежурными собралось несколько человек, и судя по всему они были чем-то недовольны и выражали свои претензии вслух. Подойдя ближе я понял, что это были родители абитуриентов.
- Что случилось? – спросил я.
- А то и случилось! – запальчиво ответила мне женщина, проявлявшая здесь наибольшую активность. – За что моему сыну поставили "тройку"? Он в школе учился хорошо!
- Наверно он так ответил на экзамене, – предположил я.
- Вы что думаете, я слепая!? – продолжала возмущаться женщина. – Думаете мы все не видели как вы тут свои махинации делаете! Преподавателей увезли куда-то! Теперь своих там поставили, и протаскиваете своих! Ни стыда, ни совести!
- Успокойтесь пожалуйста, – попытался разрядить обстановку я, но женщину остановить было уже невозможно.
- Своих тащите не стесняясь, а как приехал ребёнок из села, так ему "трояк" сразу! И на улицу! Ничего! Я этого так не оставлю. Я буду жаловаться! Я выведу вас всех на чистую воду!
Тут меня осенило! Вот оно то самое место, где мне следовало находиться! Оно здесь! И вот оно – слабое место Зайцева. Мне надо ткнуть Зайцева носом в то, что он сотворил, и дальше действовать решительно!
- Как вас зовут, – спросил я женщину.
- Меня зовут Галина Леонидовна!
- Галина Леонидовна, я сейчас приглашу сюда человека, ответственного за замену преподавателей физики на сегодняшнем экзамене и вы задайте ему ваши вопросы. Хорошо?
- Зовите! Зовите зовите! – продолжала негодовать женщина.
Все собравшиеся к этому времени родители одобрительно загудели. Не роняя достоинства, и в то же время быстрым шагом я направился к аудиториям искать Зайцева. Он должен быть где-то там, на экзаменах. Мне нужно было назвать вескую причину, и сделать это так, чтобы он обязательно вышел на диалог с родителями, а не отфутболил это дело ко мне назад.
"Ну, Сергей Иванович, – размышлял я на ходу, – пришло время отвечать на вопросы. Правильный ваш эксперимент, или неправильный, но люди требуют ответа на вопрос, именно люди, родители абитуриентов, а не я. А мне чего ради выслушивать претензии и отвечать за вас? Ваша сегодняшняя акция – есть ни что иное как проявление недоверия к нашей приёмной комиссии и ко мне в частности. Так что извольте отвечать. Ваше право сомневаться в нас, а наше право – сомневаться в вас".
Зайцева я нашёл в аудитории, в которой работал председатель предметников профессор Трофимов. Мой план начал выстраиваться. Я сообщил Зайцеву, что у нас ЧП и что нам с ним нужно срочно пройти к входу. Выманив его из аудитории, я с полдороги начал вводить в курс дела хладнокровно, без эмоций, без интонаций и с паузами между словами.
- Там… пришли родители абитуриентов… с вопросами, на которые я не могу ответить. Мы с вами – одна команда, и наша главная задача организованно провести экзамены. Нельзя допустить, чтобы нашей работой люди были недовольны, чтобы Валерию Владимировичу не пришлось сожалеть о том, что он поручил нам эту работу.
Зайцев слушал молча. К этому времени мы приблизились к входу, где количество недовольных и сочувствующих благодаря активности Галины Леонидовны увеличилось.
- Галина Леонидовна, как ваша фамилия, вернее вашего сына, абитуриента? – успел выпалить я.
- Семёнов! – ответила та.
- Сергей Иванович, – обратился я к Зайцеву, – я пойду, узнаю кому он сдавал экзамен и как отвечал, а вы пока тут…
Я повернулся и быстрым шагом направился назад, слыша как за спиной начался диалог Галины Леонидовны с Зайцевым. Времени было мало и действовать предстояло быстро и решительно. Я вернулся в аудиторию к председателю предметной комиссии по физике профессору Трофимову, от которого только что вывел Зайцева.
"Как начать разговор с незнакомым профессором? Вероятность того, что я на крыльце имел дело с подставным человеком 50/50. Но этот то явно профессор и председатель. И я не дам больше чем один из ста, что у него не остались интересы в родном университете. Один из ста… Я иду на риск – сажусь рядом с профессором, достаю из кармана "сводный список" и выкладываю его на стол.
- Это социальный заказ, Анатолий Петрович. От этого в значительной мере будет зависеть степень удовлетворённости нашей работой власть предержащих.
- Витиевато, – ответил профессор, – но доступно. – Развернув список и окинув его беглым взглядом он продолжил, – Реально, но у нас больше.
- Мы готовы. Время пока позволяет, заверил я.
Профессор вздохнул, достал из вороха своих бумаг лист, сложенный вдвое, и передал мне.
- За этим должен прийти наш представитель. Он должен быть где-то здесь.
- Работаем дальше, – ответил я и, сунув лист в карман, покинул аудиторию.
"Представитель… – размышлял я на ходу. – Уж не тот ли молодой человек, которого я принял за подставного? Вполне… Так… И что теперь? Выйти к нему второй раз? Нет, рискованно. Во-первых, возможно, что он всё же подставной. Во-вторых, возможно, что он не подставной, но факт передачи списка заметят люди Зайцева. Этого нельзя допустить. Ехать самому в университет нельзя и долго. Какие ещё варианты?... Время моё истекает. Я должен срочно идти к Зайцеву! Срочно!"
Сергей Иванович был уже пунцовым от диалога с Галиной Леонидовной и я с ходу включился в бой, делая это экспрессивно, стараясь показать, что я здесь если и не самый главный, то почти самый, и что могу решить любой вопрос.
- Сергей Иванович! Галина Леонидовна! Уважаемые родители абитуриентов! – пафосно начал я, так, что шум прекратился и все обратили своё внимание на меня. – Приёмная комиссия нашего института делает всё возможное для того, чтобы создать доброжелательную обстановку на вступительных экзаменах, чтобы каждый абитуриент мог раскрыть себя, показать все свои сильные стороны, свои знания и умения. Как для вас, уважаемые абитуриенты и их родители, так и для нас очень важно, чтобы конкурсный отбор прошли самые подготовленные, самые талантливые и, самые, я не побоюсь этого слова, гениальные абитуриенты! И неотъемлемой частью процедуры конкурсного отбора конечно же является апелляционная комиссия. Любой абитуриент, не согласный с оценкой, может написать заявление, которое будет рассмотрено на комиссии в день экзамена, то есть сегодня же. Рассмотрение заявлений абитуриентов проходит вполне демократично. Вы можете пригласить на рассмотрение заявления вашего компетентного представителя, например вашего учителя физики из школы. И его мнение при рассмотрении заявления и ответов абитуриента будет непременно учтено! Приём заявлений в апелляционную комиссию начнётся сразу же после окончания экзаменов в том зале, где вы сдавали документы. А сейчас, уважаемые абитуриенты и родители, я прошу нас извинить, но у нас с Сергеем Ивановичем действительно ещё много работы. Пятьсот человек сдают сегодня экзамен по физике и нам нужно быть там.
Народ загудел, но уже негромко и без зла. Я подхватил Зайцева под локоть и повёл назад.
- Ничего, Сергей Иванович. Рассмотрим на апелляционной комиссии. Если ответ был действительно стоящим, абитуриент получит заслуженную оценку. Конспект его ответа ведь у нас!
- Я честно говоря упустил из вида апелляцию, – оживился Зайцев. – А вы молодец!
- Ну что вы! – скромно возразил я и, легко тронув Зайцева за плечо, добавил, – вы там… в аудиториях, а я проконтролирую ход обработки вчерашнего экзамена.
Лицо Зайцева вернулось в нормальное состояние. Он улыбнулся и пошёл по коридору. Я едва сдерживаясь от того, чтобы перейти на бег, помчался в свой кабинет. В моей голове созрел план.
"Если мне нельзя выходить на контакт с "представителем", то это должен сделать кто-то другой. Кому я могу поручить? Жанна? Нет. Очень засвеченный человек. Её видели все "зайцевцы"… А что если Светлана? Есть ли здесь риск?... Для дела, для неё самой? Если всё пройдёт гладко, то все вопросы снимаются. Если подставной… Не хотелось бы… Если подставной, будем думать".
- Жанна, пригласите мне Светлану из шифровальной комнаты! – бросил я на ходу и, сев на своё место, уложил список в сканер. Создав файл на всякий случай, закрыв доступ к нему паролем и сохранив его, я вынул список, сунул его в карман и вышел в коридор ожидать Светлану.
"Риск есть, – продолжал размышлять я, – но есть и вероятность удачи. Ведь Трофимов сказал, что их представитель должен быть здесь. А больше никого похожего на представителя возле корпуса не наблюдается. Чем рискует Света? Да почти ничем. В крайнем случае пустим в ход тяжёлую артиллерию – Третьякову! Её телефон у меня в кармане. И к тому же она говорила сама "Если я понадоблюсь, сразу же позвоните"
Жанна вернулась со Светланой и я повёл её сразу к выходу.
- Света, вот этот лист бумаги нужно передать молодому человеку, который стоит на улице, я покажу вам его, – я передал ей листок. – Постарайтесь сделать это незаметно. Это очень важно. – И помедлив спросил, – волнуетесь?
- Нет, Валентин Георгиевич, вы же запретили мне сегодня волноваться. Я передам.
В этот момент мы приблизились к посту дежурных у входа, где совсем недавно я произносил пламенную речь для родителей абитуриентов. Народ здесь разошелся и нам было видно через стеклянные двери вестибюля того молодого человека, от диалога с которым я воздержался. Он курил и было заметно, что он нервничает.
- Вон он, – указал я Светлане. – К сожалению мне туда нельзя.
Светлана пошла на контакт, я же остановился возле дежурных и инсценировал разговор с ними. Я задавал им какие то пустые вопросы. Дежурные отвечали мне. Я делал вид, что слушал и кивал головой. Всё моё внимание было сосредоточено на Светлане. Она вышла из корпуса, пристально посмотрела на парня, которого я указал ей, кокетливо повела плечом и зашагала по аллее вдоль корпуса. Парень бросил сигарету в урну и пошёл за нею. Вскоре они оба скрылись за углом. Буквально через минуту, Светлана показалась из-за угла и всё той же уверенной поступью прошла по аллее и вошла в корпус. Парня не было. Со стороны могло показаться, что она заманила парня за угол, грохнула его там и завтра в газете в криминальных сводках появится короткое сообщение о том, что возле корпуса энергофака найден труп молодого мужчины с признаками насильственной смерти.
Я закончил "диалог" с дежурными и направился в свою резиденцию. Светлана догнала меня на полпути.
- Я передала, – сообщила она мне полушёпотом. ¬– Это Климов Игорь, я у него паспорт проверила, и пропуск свой он мне показал, и удостоверение универовское. У него машина там стояла. Он уже уехал.
Я был потрясён как рассказом Светы, так и её технологией выполнения моего поручения.
- Вы молодец, Света! По К-11 я принял меры. Думаю что все будет хорошо. Как там ведомости?
- Мы скоро заканчиваем, – ответила Светлана.
- Хорошо. Как закончите, сразу вывешивайте.
Я вернулся в свой кабинет. В "предбаннике" меня встретила Жанна.
- Как вы всё успеваете? Валентин Георгиевич! – спросила она. – Весь день бегом, бегом…
- А я и не успеваю, – ответил я.
"…Лена. Я обещал ей находить время и ни разу не показался. Может позвонить? Нет. Что-то много слушателей у меня нынче. Придётся отложить… Надо как-то встретиться… Надо… Надо…
Ёлы-палы! Там же Санька Смирнов! Нужно срочно найти его!"
- Жанна, я пройду по аудиториям, – предупредил я секретаря и вышел столь стремительно, что её ответа уже не слышал.
В аудиториях полным ходом шёл экзамен по физике. В каждой аудитории работало два преподавателя из предметной комиссии по физике из университета. И кроме этого за последним столом сидели "зайцевцы", где в одиночестве, где по двое. Они не вмешивались в работу преподавателей. Кто-то что-то читал, кто-то что-то писал, кто-то шёпотом что-то обсуждал между собою. Упрекнуть их было не в чем. Разве что спросить: "Ну зачем вы здесь время теряете?! Тот, кто должен поступить, всё равно поступит! Это неотвратимо! Мои возможности пошире ваших будут, но и я не в силах остановить эту машину…"
Пока я с видом "начальника" прохаживался по аудиториям в поисках Саньки Смирнова я придумал "новую технологию", которая позволила бы мне не вызывая подозрений у "зайцевцев" осуществить задуманное. Когда я его нашёл, для меня стало очевидным сколь своевременно я выбежал из "предбанника" Жанны. Еще бы минут пять и Санька бы уже вышел с экзамена. Не исключено, что он получил бы хорошую оценку, но также не исключено, что ему могло бы и не повезти.
Делово осмотрев аудиторию и многозначительно покивав головой, я приблизился к столу экзаменатора, за которым уже отвечал по билету Санька Смирнов. "Ведь и его мне надо не обидеть, – подумал я. – Может парень сам прекрасно отвечает".
Заглянув в его билет, я увидел в списке вопросов:
1. Энергия связи атомных ядер.
…
- Простите ради Бога! – обратился я к экзаменатору из университета. – Пока он не убежал, – я кивнул на Саньку и продолжил уже обращаясь к нему, – Саша, после экзаменов зайди ко мне. У меня есть свежие соображения. Нам их надо обсудить с тобой до начала занятий в сентябре.
Санька с удивлением посмотрел на меня, но всё же сказал:
- Я зайду, ладно.
- Извините, – ещё раз я обратился к преподавателю, и ещё раз делово оглядев аудиторию, удалился.
"Пусть теперь только попробует не поставить ему хорошую оценку! – думал я. – Хотя… что это вы, товарищ секретарь, развоевались нынче? Может он и сам сдаст без вашей помощи, как это сделали Ж-19 и К-11. Сочетание слов "если вы, то я" – нехорошее сочетание. Если что не так, вы проведёте парня через апелляционную комиссию с нашими преподавателями и поправите оценку, только и всего…"
"Зайцевцы" сидели до конца. Не мешали и не помогали, они просто сидели. И только после того, как последний из абитуриентов закончил свой ответ и покинул аудиторию, они стали расходиться. Ко мне подошёл сам Зайцев.
- Валентин Георгиевич, я хочу поблагодарить вас за хорошую организацию работы приёмной комиссии. Мои коллеги разделяют моё мнение. Но у меня к вам есть просьба.
"И этот туда же?" – подумал я. Но Зайцев заговорил, как будто бы, о другом…
- Вы проконтролируйте, пожалуйста, действия этого Сидорова.
- В смысле, Семёнова? – переспросил я.
- Да. Нужно чтобы на апелляции все точки над "и" были расставлены, дана объективная оценка, и чтобы недовольных, желающих жаловаться не осталось. Вы понимаете меня?
- Да, Сергей Иванович, понимаю, – заверил я и подумал: "А ведь вы, товарищ Зайцев, сейчас не о Семёнове печётесь, а о себе. Ведь если Галина Леонидовна поднимет шум до потолка, то возможно она и не добьётся ничего, но ваше руководство вам по шапке настучит за неаккуратную работу. Обязательно настучит!" – Я сделаю всё необходимое, – добавил я.
Зайцев ушёл. Едва я собрался пойти в свой кабинет, как меня кто-то потянул за рукав, и я обернулся.
- Лена! Ты как сюда попала? – удивился я. Передо мной стояла она – моя Лена.
Лёгкое платье, плотно облегавшее стройное женское тело, знакомая причёска, знакомое лицо, – никак не хотели быть в согласии с тем, что окружало нас в эту минуту. Она была моя Лена, а моя работа была моей работой, и никогда я не видел то, и другое одновременно. Если коридоры и аудитории института всегда дисциплинировали меня, делали моё лицо строгим и серьёзным, то Лена пробуждала во мне желание снять с себя галстук, забросить его куда-нибудь, расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке, подхватить её и приподнять так, чтобы она завизжала от страха и удовольствия одновременно. Но сейчас мне нельзя было этого делать.
- Ты случайно не из Андижана? – продолжил я.
- Нет. Я с работы.
- Да? А то последнее время ко мне зачастили люди из Андижана, и прямиком через дежурных ко мне.
- Ты знаешь сколько сейчас времени? – спросила она.
- Сколько? – поинтересовался я.
- Пол шестого!
- Не может быть!
- Может! А знаешь какое число сегодня?
- Число не знаю, но знаю что четверг.
- И ты полагаешь что это нормально? Я не вижу тебя уже почти месяц! А ты тут гостей из Андижана встречаешь так, что ход времени тебе неведом!
Нет. Она не злилась. Она просто говорила. Говорила что соскучилась на только нам двоим понятном языке. Только об этом, и больше ни о чём. Мне стало стыдно за то, что я не выбрал времени, чтобы встретиться с ней хотя бы на час, хотя бы на пять минут.
- Солнце, я тоже соскучился… правда, – ответил я.
Паузу прервала Лена.
- Ну… ну… я слушаю тебя… говори дальше.
- Ну… это… давай… ну… например, в воскресенье мы посвятим себя друг другу. Я пока не знаю куда мы отправимся, но я придумаю что-нибудь.
- Даже если ты ничего не придумаешь, но хотя бы не забудешь до воскресенья то, что пообещал мне сейчас, и мы встретимся на пару часов, мне будет приятно.
- Я обещаю, – заверил я.
Лена глубоко вздохнула.
- Верю. И знаю, что тебе уже надо бежать, и что я мешаю.
Мне опять стало неловко. "Довёл женщину до того, что она соскучившись была вынуждена сама напомнить мне о своём существовании. Но ведь я тоже хотел встретиться с нею! Хотел… но не встретился. Много работы? Да. А может я взял на себя непосильную ношу? Может я неправильно построил свою работу, что выматываю себя до изнеможения так, что не смог за месяц ни разу встретиться?"
- Сердишься? – спросил я.
- Нет. Горжусь тобою.
- Вот как?
- Я тут минут пятнадцать наблюдала со стороны как ты носишься по коридорам, как все ищут тебя, хотят тебя… И я подумала, что ни у кого из них нет таких прав на тебя, как у меня. Только я могу потянуть тебя за рукав, заставить остановиться и стать самим собою, растаять…
- Солнце!…
- Молчи, несчастный! Всё. Я пошла.
- Я провожу тебя до остановки.
- У тебя много работы.
- Работа нескончаема. Пошли!
Лена улыбнулась. Мы вышли из корпуса и пошли по аллейке в направлении остановки. Примерно на полпути я заметил немного в стороне чёрный БМВ Третьяковой. "Значит предстоит встреча с родственниками из Андижана", – подумал я. Сквозь тонированные стёкла машины было не видно людей в салоне, и поэтому я мог только догадываться видит нас с Леной она сейчас или нет. "Скорее всего видит! Она видит всё…" На обратном пути, когда я приблизился к БМВ, из него действительно вышла Третьякова.
- Здравствуйте, Валентин Георгиевич, – приветствовала меня она.
- Здравствуйте, Ольга Владиславовна, – ответил я вполне добродушно и, предупреждая её вопросы, пояснил, – это была Лена… Елена Викторовна.
- Да, Валентин Георгиевич, да… – и помедлив добавила. – Это то, чего мне как раз не хватает в моей жизни.
- Чего? Лены? – удивился я.
- Нет. Бескорыстной верности, преданности. Знаете… бывают иногда минуты слабости, когда хочется быть просто женщиной, хочется принадлежать кому-то, кому нужна я и только я, и нужна больше жизни. Но всякий раз я вынуждена себя одёргивать и возвращаться из мечты в реальность.
- Почему? Что вам мешает?
- Что? Вечно летать в мечтах? – Третьякова улыбнулась и продолжила. – Валентин Георгиевич, мы с вами однажды говорили о том, что живём в параллельных мирах. В моём мире этого нет и никогда не будет. Вся наша жизнь – сплошная череда решений. Когда-то давно я сделала этот выбор. Обратной дороги у меня нет. Я погибну в том мире, в котором живёте вы. И не потому что он плох или агрессивен. Нет. Это не мой мир, другой, чужой. Он меня не примет никогда.
- Но ведь у вас есть Олег. У вас ведь наверно раньше было то, о чём вы говорите?
Третьякова задумалась и, улыбнувшись ещё раз, ответила.
- А-а-а! Вон вы о чём!… Кстати, вы с ним знакомы. Это тот человек, который приносил вам газеты. Это Сан Саныч, отец Олега.
- Ваш муж?
- Нет. Просто отец.
- Понятно.
- Сомневаюсь.
- Почему?
- Сомневаюсь, что вам понятно, и вообще, сможете ли вы это понять.
- Это почему же?
- Извините. Не хотела обидеть вас. У вас мужчин в большинстве своем не всегда логичное и я бы сказала не всегда здоровое мышление в отношении женщин. Глядя на женщину мужчины видят почему-то её ноги, совершенно не думая о том, чем эти ноги могут закончиться. А если и думают, то в голову им как правило приходит неверный ответ.
Много лет прошло с тех пор. Тогда ему в голову пришла дурацкая мысль. Он почему-то решил, что его тогдашнее благополучие – есть следствие его незаурядных способностей. Потом кто-то сказал ему, что каждый мужчина имеет право на лево. В общем, загулял. Спутался с какой-то шваброй. А девки ведь сплошь и рядом одни. Либо сопли пузырями пускает, либо вытянет все бабки и отвалит. Женщин, которым нужен мужчина, и которые способны содержать его в порядке, немного. В общем ему досталась вторая категория. Вынула бабки, научила пить и отвалила. А мужчины в таких случаях сразу начинают играть роль великомученика и страдальца, подло обманутого злой и непреодолимой силой. Сядет такой за стол на кухне, склонит буйну голову, сведёт брови, слеза к нему подкатит, комок в горло – ну всё как положено. Потом грохнет кулаком по столу так, что чашки зазвенят, и залпом выпьет стакан водки. Потом второй, потом третий…
В общем, валялся под забором, подыхал. Мне было нисколько его не жалко. Сам сделал выбор. Заслужил. Но я не могла допустить, чтобы отцом Олега была такая мразь. Подняла, помыла, накормила, одела, работу дала. Но держу на расстоянии, на поводке. Пусть всю свою оставшуюся жизнь знает чего он стоит и живёт с этой мыслью. Теперь он понял где его место и никуда не дёргается. Сам по себе он ни на что не способен. Гонора в нём больше нет. Привлекаю его к таким вот подсобным работам, чтобы корм не задаром получал.
"Да. – Подумал я. – Вероятность того, что она может поставить сына на путь истинный, похоже, существует. Но почему она его "упустила"? Ах, да! Ведь прежде чем спохватиться, нужно допустить оплошность. Да и сегодняшний её опыт, надо полагать, был у неё не с рождения. Жизнь научила".
- Ну зато надёжный партнёр у вас есть, – продолжил я. – Ему можно доверять как себе самому.
Третьякова улыбнулась.
- А по моему во все времена можно было верить только себе самому, и то до обеда.
- Да! Ольга Владиславовна, а не будет ли пищей для размышления тот разнос газет, – спросил я, меняя тему разговора.
- Будет. Но здесь нечего стесняться. Во-первых, не вы разносили газеты, а совершенно незнакомый вам человек. Может это ваш бывший ученик, так сказать, поклонник вашего педагогического таланта. И вы не в ответе за его действия. Во-вторых, всё, что там написано, – чистая правда. Ну а в-третьих, пусть сделают то же самое. Пусть опубликуют материал о себе. Никто ведь не против, и никто не отрицает их заслуг на ниве образования.
У вас как всегда всё идет по плану? – обозначила она цель своего визита.
- Да, – ответил я и утвердительно кивнул головой. Хотя ведомостей я ещё не видел, но я твёрдо знал, что эту машину не остановить, и что сводный список будет отработан от начала до конца и ничто этому не может помешать. Ни Меньшов, ни Зайцев, ни я, если захочу этого…
- Тогда я не буду вам мешать. Но если понадоблюсь, тут же звоните мне. И ещё, – она выдержала паузу, – пожалуйста не расслабляйтесь до конца экзаменов. Понятно, что главные испытания позади, и тем не менее. Иногда случается, что причина поражения в преждевременном, пусть даже самом лёгком, головокружении от текущих успехов.
Мы попрощались и я вернулся в свой кабинет.
К вечеру, после просмотра экзаменационных ведомостей мне стало ясно, что "сводный список" отработан полностью. Как это удалось физикам я мог только догадываться. Санька Смирнов сдал экзамен на "4". Ко мне подошла Светлана.
- Приходил Игорь, сказал, что у них всё в порядке.
- Какой Игорь? – переспросил я.
- Климов Игорь из университета, которому я передала бумагу по вашей просьбе.
- А-а-а! Да! – вспомнил я. – Хорошо хорошо! Давайте-ка мы посмотрим что у нас по К-11.
- Я уже смотрела, – сообщила Светлана. – У нас на математике был большой отсев. Больше половины "двоек"! Сейчас по физике многие слабо сдали. На его специальности ситуация близка к недобору. У него сейчас две "четвёрки" и ему достаточна любая положительная оценка по языку.
- По-моему ему не нужна наша помощь, – предположил я. – Идёт сам, ровно и стабильно. Но мы конечно без внимания его не оставим.
Вечером на заседании апелляционной комиссии выяснилось, что абитуриенту Семенову была выставлена оценка "4", а не "3", как утверждала Галина Леонидовна. Истоки ошибки установить не удалось. Возможно парень переволновался и сам что-то напутал. С двумя "четвёрками" у него был реальный шанс поступить на выбранную специальность.
Подошёл Меньшов.
- Как прошёл день, – поинтересовался он.
- Как обычно, – ответил я. – Сил пришлось потратить немало, но всё не понапрасну.
- У моей Надюхи в понедельник химия. Несмотря на значительный отсев на математике конкурс продолжает оставаться высоким. Кстати, дочь потомственного металлурга получила "четвёрку" на математике и забрала документы. Что скажете?
- Ничего нового, Виктор Степанович, я сделаю всё, что в моих силах.
- Мне известно, что у декана технологического факультета есть намерение проявить в понедельник активность и лично обеспечить чистоту экзамена на этой специальности. Конкурс нешуточный и борьба идёт нешуточная.
- Вы сказали, что у вашей дочери хорошие знания, а я это отношу к главному фактору, от которого зависит успех. Ну а от случайностей мы её защитим. Давайте доживём до понедельника.
(продолжение следует)