Фандом: BBC Sherlock
Пейринг: все оригинальные персонажи, строгий канон + авторские персонажи, никаких Мэри Сью
Жанр: детектив
Рейтинг: G, максимум PG
Размер: макси
Содержание: Время действия (кроме эпилога) - между "Скандалом в Белгравии" и "Собаками Баскервиля", т.е. первой и второй сериями второго сезона. Знаменитый актер обращается за помощью к Шерлоку Холмсу. Кажется, его преследует весьма навязчивая поклонница и, кажется, она чем-то сильно недовольна. И сам клиент, и его ничтожная проблема не вызывают в Шерлоке ничего, кроме раздражения. Пока на его телефон не приходит новое сообщение от неизвестного абонента: "Выходи, поиграем. - Дж.М."
Лицо: от первого лица, Джон Ватсон
Статус: само произведение закончено, но выкладывать буду по частям
Дисклеймер: не получаю за это никаких денег, я вообще не писатель, я просто учусь
Размещение на других ресурсах: только с моего авторского благословения :)
Предупреждение: спойлеры на первые два сезона
От автора: Это сказала, об этом предупредила. Кто не спрятался, я не виновата. :)
***
Глава одиннадцатая
Прошло несколько дней, прежде чем Доминику разрешили посетителей не из числа ближайших родственников. В субботу я, облаченный в больничный халат, переступил порог его палаты. Он выглядел намного лучше. Еще не так, как при нашей первой встрече, но уже и не так, как при последней. На прикроватном столике стояли цветы и открытки с пожеланием скорейшего выздоровления. Оглядевшись, я понял, что, на самом деле, цветы и открытки, объединив усилия с мягкими игрушками, оккупировали не только столик, но и большую часть палаты.
- А ведь я еще даже не умер, - улыбнулся Доминик, откладывая в сторону стопку скрепленных листов, которую читал, и проследив за моим взглядом.
Я присел на стул рядом с кроватью, выселив на пол большого плюшевого медведя.
- Как вы себя чувствуете? – спросил я.
- О, лучше, сейчас уже намного лучше, - покивал головой актер, - когда я пришел в себя, то поначалу вообще не понимал, где я, и что со мной происходит. Думал, что умер и попал в ад.
- Помните, что произошло в бассейне?
- Нет, - Доминик отрицательно покачал головой. – Я не помню ничего из того дня. Последнее, что помню - как вечером накануне договаривался с Джеком о съемке. Дальше все. Пустота. И сразу ад.
Я помолчал, раздумывая, как бы поделикатнее задать вопрос, не оставлявший меня в покое после нашего разговора с Джеком, но Доминик опередил меня:
- Спрашивайте. Я читал газеты - заставил Веру принести «Дейли Миррор», хотя она и упиралась – и знаю основную версию происшествия. Эпилептический приступ, спровоцированный приемом наркотического вещества.
- Это правда? – осторожно спросил я.
Доминик грустно посмотрел на меня:
- Хотел бы я сказать, что нет. Но, как мы с вами только что выяснили, я ничего не помню.
Он запустил руки в волосы и энергично встряхнул их, словно стараясь подтолкнуть заартачившуюся память, но безуспешно.
- Вы были на волоске от гибели, - сказал я. – Дайте себе время. В большинстве случаев память восстанавливается.
- Я знаю, знаю, - Доминик отвлеченно махнул рукой. – Доктор Вернер тоже так говорит. Но это отвратительное чувство, когда у тебя из жизни выпало несколько часов, почти полсуток, и ты понятия не имеешь, что с тобой все это время происходило, а самое ужасное, не уверен, не наломал ли ты дров. Или не причинил ли кому-то вреда.
Последнее предложение было произнесено тихо, словно оно не предназначалось для моих ушей, а было просто пугающей мыслью, неожиданно вырвавшейся наружу. Доминик закусил губу и замолчал.
- Послушайте, - сказал я, слегка наклоняясь к актеру, - у вас нет никаких причин предполагать ничего подобного. Это был самый обычный день. С какой стати вы бы вдруг, ни с того, ни с сего, причинили кому-то вред?
Доминик невесело усмехнулся:
- А с какой стати я вдруг взялся за наркотики?
Справедливый вопрос, и я не знал, как на него ответить. Вместо этого я решил увести разговор в другое русло:
- Вы не выглядели под кайфом там, в бассейне.
- Все так говорят, – Доминик пожал плечами. – Джек, Вера... Но трудно поспорить с фактами. А факт в том, что в моей крови обнаружено – не знаю, что именно, я не запомнил, но это был наркотик.
Я сделал себе мысленную заметку спросить у Молли, что показал анализ крови, проведенный в Святом Барте. Шерлок, прочитав ее сообщение, выглядел таким довольным, словно в очередной раз обошел Мердока. Со мной он, однако, ничем делиться не стал, безапелляционно заявив, что я все равно ничего не пойму. А я так устал в тот день, что не особо-то и настаивал, а потом и вовсе забыл.
- И, знаете, чего я понять не могу? – произнес голос Доминика где-то на периферии моих размышлений.
Я вздрогнул. Кажется, я немного ушел в себя и не сразу заметил, что актер снова начал говорить.
- Почему именно иголка? Я их с детства боюсь!
Я озадаченно посмотрел на него.
- Они нашли след от укола у меня на запястье, - пояснил актер, заметив, что потерял меня, - по всей вероятности, так наркотик попал в организм. Еще один довод в пользу того, что я сделал это сам. Нельзя же незаметно вколоть человеку иголку в запястье.
При мысли об иголке в запястье Доминика передернуло, и он рассеянно потер большим пальцем левое запястье. Что-то в этом, по сути, автоматическом жесте меня насторожило. Что-то требовало моего внимания, что-то отчаянно пыталось докричаться до меня, но, как я не пытался ухватить верещащую мысль за хвост и отдать ей должное внимание, мне это не удавалось.
Между тем, разговор явно утомил актера. Он откинулся на подушку и прикрыл глаза, но, только я собрался встать и попрощаться, как он окликнул меня:
- Вы пытались остановить меня в бассейне. Не дать мне прыгнуть.
Я вздохнул:
- Доминик, это была случайность. Я сделал ошибочные выводы, которые каким-то образом привели нас с Шерлоком в правильное место и в правильное время.
Актер слабо улыбнулся:
- Мне всегда казалось, что случай - это неоспоримое доказательство того, что у Судьбы есть чувство юмора. И все же, мне любопытно.
Доминик выжидательно посмотрел на меня.
Я заколебался.
- Да бросьте, доктор Ватсон, - сказал актер, неверно истолковав мои сомнения, - не ошибается тот, кто ничего не делает.
Я вздохнул:
- Дело вовсе не в том, что мне стыдно за свою ошибку. Но, чтобы рассказать всю историю так, чтобы она была понятна, мне придется сделать отступление и ввести в нее нового персонажа, а я совсем не уверен, что это хорошая идея. Поверьте, Доминик, его имя не приносит ничего, кроме очень больших проблем. И это еще слабо сказано.
- Вау, - Доминик слегка приподнялся и снова принял полусидячее положение, - вот теперь я заинтригован. Но если, как вы говорите, этот человек замешан в моем деле, и от него одни проблемы, то разве я не должен о нем знать?
Это был мой собственный довод, который я привел Шерлоку, и который спровоцировал ссору между нами. Не могу же я сейчас последовать примеру детектива, заявить Доминику, что Мориарти - это моя проблема, вспылить и громко хлопнуть дверью?
Или могу?
Нет, не могу.
- Его зовут Джеймс – или коротко Джим – Мориарти, и он злодей консультант, - сказал я.
Громкий хлопок, раздавшийся с улицы, заставил меня резко вскочить на ноги. И почувствовать себя очень глупо. Обычная выхлопная труба у автомобиля.
- Что значит, злодей консультант? – удивленно спросил Доминик, не обратив ни малейшего внимания ни на хлопок, ни на мою реакцию.
- Это значит, что он как Шерлок, только наоборот, - ответил я, снова усаживаясь на стул.
Доминик нахмурился, обдумывая мои слова.
- Шерлок консультирует полицию и ловит преступников. Мориарти консультирует преступников и помогает им не попасться в руки полиции, - пояснил я. – Представьте, что Шерлок – это доктор Джекилл, тогда Мориарти будет мистер Хайд.
- Мистер Холмс – это доктор Джекилл? - присвистнул Доминик. – Боюсь даже представить, каким, в таком случае, должен быть мистер Хайд.
- Мориарти гений. К сожалению, злой гений, – продолжал я. – Однажды он похитил меня, напялил на меня несколько килограмм взрывчатки, нацелил на меня снайпера и предъявил в таком виде Шерлоку. Зачем? Просто ему было СКУЧНО, сукиному сыну!
Я и сам не заметил, как повысил голос. Доминик смотрел на меня округлившимися глазами и с приоткрытым ртом.
- Которому из них двоих было скучно? – осторожно уточнил он.
- Обоим, - не скрывая горечи, ответил я. - Все произошло в том самом бассейне, в котором вы снимали свой ролик. Хотите услышать историю целиком? Предупреждаю, она длинная.
Доминик, не сводя с меня потрясенного взгляд, кивнул.
***
После того, как я закончил свой рассказ, актер некоторое время задумчиво молчал. Я подошел к окну и выглянул на улицу. Из палаты открывался прекрасный вид на здание Парламента и Биг Бен. По проезжей части спешили автомобили, такси, красные двухэтажные автобусы; по тротуарам лился непрерывный людской поток – туристы, по большей части. Холод не отпугнул их, лишь заставил одеться потеплее. Обычный день в Лондоне. И все же я не мог отделаться от ощущения, что над этой мирной картиной витает невидимый и неосязаемый до поры до времени злобный дух. Злобный дух, имеющий имя.
- Мориарти, - медленно произнес Доминик, словно пробуя это слово на вкус. – Я никогда не слышал о нем. Странно. Почему о нем не говорят? По телевизору, в газетах, я не знаю.
- Потому что для большинства людей, даже слышавших о нем, Мориарти не более чем миф, - ответил я, поворачиваясь к актеру. – Подумайте, Доминик, готовы ли вы поверить в существование гениального злодея, способного на немыслимые преступления? Не персонажа очередного сериала, а живого человека, дышащего лондонским воздухом, ходящего по тем же самым улицам, что и вы, обедающего в тех же самых кафе, смотрящего те же самые телепередачи?
Доминик нахмурил лоб.
- С трудом, - признал он. – Но я верю вам, доктор Ватсон. Если вы говорите, что этот человек существует, значит, так оно и есть. Хотя я совершенно не понимаю, откуда у него интерес ко мне. Я же просто актер, я не имею никакого отношения ко всему… этому.
Я вздохнул:
- Не думаю, что его интересуете вы. Он помешан на Шерлоке. Эти двое ведут свою игру с таким маниакальным упорством и чуть ли не удовольствием, что мне порой становится страшно, чем же она в конце концов разрешиться, и сколько людей пострадает в ее процессе. Я не знаю, что задумал Мориарти, но не сомневаюсь, что эта его затея также дьявольски запутана и хитра, как и все прочие. И я ничего не могу поделать, кроме как констатировать то, что вы, и я, и бог весть кто еще, не более чем пешки на шахматной доске, на которой разыгрывается очередная партия между великим преступником и великим детективом.
Доминик улыбнулся и покачал головой:
- Вы забываете, что пешка может стать ферзем.
- Даже ферзи никогда не делают игры, они по сути те же пешки, вся разница в маневренности. То, что они ходят, как хотят, не делает их хозяевами партии. Это лишь иллюзия свободы, не более того, - возразил я. - Мне жаль, Доминик. Хотел бы я сказать что-то более вдохновляющее. Вместо того, чтобы подбодрить вас, я вас только расстраиваю.
- О, я не расстроен, - отмахнулся актер, - озадачен, да, сбит с толку даже, но не расстроен. Значит, вы считаете, что Мориарти имеет какое-то отношение к тому, что произошло в бассейне?
- Он оставил на колонне в галерее свой автограф, - напомнил я.
- А машина? Что тогда с машиной?
- Здесь сложнее, - я пересек комнату и снова опустился на стул. – В случае с машиной у нас есть подозреваемые, и я пока не вижу, как они могут быть связаны с Мориарти.
Я коротко пересказал Доминику всю историю с Эмили, начиная от камеры безопасности, запечатлевшей неудавшийся наезд, и заканчивая гибелью Майка Уоррена, по злой случайности умершего в той же самой больнице, в то же самое время, когда сюда привезли Доминика.
- Пятнадцатилетний ребенок? – Доминик недоверчиво покачал головой. – Нет, не может быть. Я слышал женский голос, я в этом уверен.
Я попытался припомнить голос Эмили: можно ли его было принять за голос взрослой женщины? Девочка говорила мало, но все-таки произнесла пару фраз. Звонкий, девчачий голосок, ближе к верхнему регистру. Нет, голос Эмили выдавал ее возраст. Все ее пятнадцать лет от роду. Но, в таком случае, кто была та женщина на тротуаре? Или Доминик все же ошибается? Он ведь даже цвет машины не смог толком вспомнить.
Когда-то я прочел в интернете занимательную статью о том, что наши воспоминания меняются со временем. Это связано с тем, что наш мозг большой любитель завершенных историй, и, как только ему кажется, что история ему понятна, он подстраивает все ее элементы, в том числе воспоминания, под свою «генеральную линию». Все, что не подходит под стройное изложение, попросту игнорируется. Что, если Доминик только убедил себя, будто слышал женский голос, поскольку версия о подростке кажется ему – да и мне тоже, что греха таить – буквально немыслимой?
В кармане моего халата завибрировал телефон – я заблаговременно отключил звук. Извинившись, я вышел в коридор. Впрочем, мог бы и не утруждать себя, это было всего лишь текстовое сообщение.
Святой Барт, морг. Сейчас. – Ш.Х.