(Предыдущее см. http://www.proza.ru/2017/12/04/470)
В Запорожье по адресу на конверте разыскал квартиру, где жила Вера, (сама она была из Мелитополя, здесь училась в техникуме и с теми же подругами они снимали комнату у хозяйки). Позвонил, вошел. Вера от неожиданности просто онемела, подруги растерялись. Мы обнялись, поцеловались, я рассказал как здесь оказался. Позже девочки ушли, оставив нас одних. Уже к утру, в постели, после долгих рассказов и воспоминаний, когда я окончательно понял, что это она, та самая моя половина, которую удается раз в жизни встретить, а, главное - не упустить, я, наконец, решился. Если это можно было назвать предложением руки и сердца:
- Ну что, Вера, я тебя люблю, выходи за меня замуж. Но учти - жить придется черт знает где и как, я буду часто уходить в море, тебе придется ждать, то и дело будем переезжать с флота на флот, своего жилья нет, денег не густо… Хочешь?
- Хочу-у-у…
- Ну, тогда собирайся, сегодня же поедем к твоим родителям.
Вера пошла в техникум (я её проводил туда) забрать документы и попрощаться с подругами. Спустя некоторое время, пришел к ним прямо в аудиторию с большим пакетом конфет и бутылками шампанского. Молодая преподавательница не растерялась, распорядилась закрыть дверь, нашлись стаканы… И я увел Веру под улыбки и слёзы подруг. Как оказалось, навсегда.
Родители Веры жили на окраине Мелитополя в собственном доме. Когда мы вошли, нас встретила мама Веры, Мария Семёновна, потом вышел отец, (капитан авиации в отставке), за ним показались улыбающиеся лица двух братьев, сестры, снохи… Вера представила меня, как своего жениха. Дружный смех вызвал момент, когда Александр Ильич вдруг вытянулся и представился: «Копосов!», обстановка сразу разрядилась.
В просторном доме всем находилось место, нашлось оно и для нас. Семья оказалась на редкость дружелюбной. Когда мы заявили, что времени у нас не так много, что мы хотели бы в ближайшее воскресенье сыграть скромную свадьбу и уехать на пару недель на юг, так сказать, в свадебное путешествие, все отнеслись к этому с полным пониманием и сделали всё возможное, чтобы нам помочь.
Нас расписали в ЗАГСе без всякого испытательного срока, и уже в воскресенье состоялась свадьба. Были только свои, семья, соседи, подруги Веры со своими парнями. Моей маме мы дали телеграмму о событии, пообещали приехать и отметить соответственно в следующем году, а пока просили не обижаться. (Обид, конечно, особенно со стороны многочисленной родни, было много. Но разве мы по молодости о том думали!). И уехали в Ялту.
В Ялте сняли номер в гостинице, (в такое время там было свободно), номер теплый, уютный с душем и телефоном. Погода стояла по-южному солнечная, правда временами еще дул холодный ветер, и даже срывался снежок. Днем мы ходили по музеям, ресторанам, в кино. Я иногда бегал на местный стадион, где команды высшей лиги, которые были здесь на сборах, играли в футбол. По вечерам мы любили, прихватив с собой бутылочку хорошего крымского вина и всякой закуски, вернуться в свой номер, всласть поговорить, пообниматься. Иногда, особенно после футбола, когда я для согрева прихватывал и бутылочку «Столичной», мы пели дуэтом украинские, в основном, песни. Нам казалось, что негромко, но на следующее утро дежурная по этажу улыбалась нам особенно душевно, видно пели мы неплохо, если ей нравилось.
В конце отпуска дал телеграмму в часть друзьям, что еду с женой, мы взяли в руки по чемоданчику и полетели на Камчатку. Интересно, что мы тогда летели, практически в неизвестность, но никакого беспокойства не испытывали. Были уверены, что сумеем всё наладить и жить не хуже наших семейных товарищей. Слава Богу, Валентин Федорович, (он в первую очередь), и мои друзья восприняли мои слова всерьёз, позаботились о нас, нашли для нас комнатку в посёлке и принесли туда всё самое необходимое на первых порах. Я до сих пор им очень благодарен.
Жизнь пошла по новому кругу. Нам для счастья многого не требовалось. Стали ближе семейные пары, особенно мы сдружились с семьей Гены Студенецкого, с его женой Людмилой, живой, энергичной и веселой женщиной. У них уже был сын Володя четырех лет. Мы часто собирались вместе по вечерам, продолжали ходить на танцы, (что теперь мне не очень нравилось – был риск встретить там кого не надо). В апреле Вера почувствовала себя неважно, почти перестала есть, больше лежала, ожидая меня со службы. Лишь тогда немного оживлялась. Стало ясно, что она беременна. Сильно похудела, осунулась, но мы были молодыми и глупыми, нам даже в голову не пришло обратиться к гинекологу или хотя бы посоветоваться с врачом. Думали, что так и должно быть.
Когда ей стало получше, возобновили прогулки на природу. Надо сказать, что природа здесь, не в пример Северу, богата и на растительность, и на живность. Чего стоили бурые камчатские медведи огромных размеров и не такого уж мирного нрава. (Рассказов о том было много). Так что далеко в лес заходить опасались. А когда Вера почувствовала себя совсем хорошо, наша жизнь возвратилась в свою колею. В выходные дни мы ходили за грибами, даже купались в бухте, несмотря на то, что вода в ней была очень холодной даже летом.
Часто рыбаки дарили нам только что выловленную красную рыбу - кету, горбушу. Красной рыбы, икры в те времена на Камчатке было много. Икра, практически, стоила копейки, да и у нас дома она почти не переводилась. Впрочем, на мелочи быта мы тогда почти не обращали внимания. Как говорится в пословице: «С милым, (или с милой), рай и в шалаше», так это о нас.
К сожалению, идиллия продолжалась недолго. Ремонт закончился, мы возвратились в дивизию, погрузили торпеды, ракеты и ушли в море на выполнение курсовых задач и стрельб. Началась обычная военно-морская служба, когда мужья постоянно в море, а дома редко. К великому счастью, в эскадре сдавался новый пятиэтажный дом. И мне, уже старшему лейтенанту, там досталась маленькая, однокомнатная, но отдельная (!) квартирка! Там было почти пусто, матрас на полу и кое-что на кухне, но мы были просто на седьмом небе от счастья – так повезло! Именно оттуда в декабре 1963 года я отвез Веру в больницу для рыбаков в местном поселке Рыбачий, где было отделение для рожающих женщин.
Весь вечер я дежурил под окнами больницы, (меня по такому случаю с лодки отпустили). Заглядывал в окна с двухметровых сугробов под ними, допоздна, но ничего толком не увидел. Когда окончательно замерз, пришлось уйти домой.
Утром пришел в больницу с большой авоськой в которой были бутылки водки, вина, конфеты, (цветов там в это время достать было невозможно). Мне сказали, что ночью Вера родила сына, крепкого и здорового малыша. Меня, конечно, к ней и сыну не допустили. Но рыбаки, которые лежали в той больнице, потребовали меня к ним в палату впустить. Отметили с ними и медсестрами рождение сына. Его мне показали завернутым в одеяльце издалека. А уж дома с друзьями, (заводилой была, конечно, Люся Студенецкая), мы так отметили рождение Алексея, что следы пробок и брызги от шампанского остались даже на стенах нашей маленькой квартирки.
Скоро и Веру с сыном привез домой. К тому времени мне удалось приобрести кое-что из мебели, посуды, и семейная жизнь стала налаживаться.
Небольшое отступление. Прошло уже больше 50 (!) лет, как мы вместе. И вот не так давно мне пришлось услышать мини-рассказ Жванецкого «Как выбирают жену», в котором он, с долей юмора, описывает, практически, то, что случилось у меня с Верой: «Умом и глазами как будто и понимаешь, что надо бы пойти за той, что покрасивее, с длинными ногами и мобильником, но всё твое существо, весь организм там, где рыжее и веснушки».
Ушам своим не поверил, и как-то сразу всплыло в памяти детство, а там девочка Вера, и рыжее и веснушки… По-видимому, еще тогда в моем подсознании она осталась. И вот в жизни мне повезло встретить её наяву. Почти та же внешность, характер, даже имена совпали! Как же мне удалось тогда оказаться именно в том месте, где была она, не пройти мимо, не пропустить её! Видно что-то непостижимое вело меня к ней. И как она увидела во мне свою судьбу и без колебаний, решительно пошла ко мне навстречу?
Общение, разговоры с Верой, близость, объятия доставляли мне такое наслаждение, которого я не испытывал до того ни с одной женщиной или девушкой. То, моё сокровенное чувство по отношению к ней, мне кажется, было больше, чем просто любовь. Я никогда не выставлял его напоказ не то, что перед людьми или перед друзьями, но даже перед самой Верой. Наоборот, видимо, инстинктивно опасаясь дурного глаза или зависти со стороны, иной раз не слишком явно, но проявлял на людях, как бы, некоторое невнимание к ней, а то и интерес к другим женщинам. Веру, конечно, это бесило. Она никак не могла поверить, что я, не будучи, надо признаться, в этом плане святым и безгрешным, никогда не допускал мысли, чтобы с ней расстаться. Этого многие не понимали, в том числе женщины, которые начинали на что-то надеяться, (а надо сказать, такие были). Но были и другие. Например, один из моих друзей не так давно мне сказал: «Я всегда с огромным уважением относился к вам обоим, и, признаться, завидовал».
И, видимо, не зря. Все эти годы Вера была мне верной женой, надежнейшим тылом, всегда была для меня другом, понимающим меня даже в непростые времена. Как многие русские женщины, обладая природным умом и тактом, она во многих жизненных ситуациях не только поддерживала меня, но и помогала ценным советом. А порой и критическим взглядом на те статьи, которые я начал писать в зрелом возрасте. Как будто каким-то чутьём распознавала людей, кто есть кто, давала точные оценки прочитанным книгам, фильмам, статьям, в том числе и моим. Потому поговорить с ней о них всегда было интересно. Не всегда и не во всем со мной соглашалась, бывали у нас и споры, и размолвки. Но даже если мы резко расходились во мнениях друг с другом, в конце-концов приходили к взаимопониманию. И сегодня, когда мы уже немолоды, и сильные страсти позади, я могу сказать то, во что мало кто поверит: я люблю свою Веру даже сильнее, чем прежде. Обнять, поцеловать её, пусть уже и не так страстно, как в молодости, мне так же приятно, как и много-много лет назад.
Интересно еще и то, что уже в зрелые годы мы как-то вспоминали время нашей первой встречи, и Вера сказала: «Я как тебя увидела в первый раз, почему-то подумала: "Вот с ним я бы прожила всю жизнь!». И потом добавила: "А через пару дней, когда мы вечером встретились на набережной, я сказала тебе, что завтра у нас выходной и мы с девочками будем загорать на пляже. Вот там, когда мы уже расположились на песке, я увидела как по кромке воды по берегу идет большой, сильный, красивый парень, явно высматривая кого-то из загорающих. Узнала тебя, повернулась на живот и уткнулась лицом в покрывало, на котором мы с подругами лежали. А ты подошел, (подруги, как стая птичек, куда-то упорхнули), лег рядом со мной. Вот тогда я поняла, что всё, пропала"...
Ей не то, что можно, ей нужно верить. Потому что она просто органически неспособна что-то сочинять или привирать. Мало того, она и мне, и детям не позволяет. Чистая и светлая душа. И по сей день такая.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/04/549