После смерти престарелого царя на кипрский престол взошел молодой восемнадцатилетний царевич по имени Пигмалион. Первое, что он сделал, это начал выдавать своих сестер замуж, ибо именно это завещал ему папа. Сестер было семь штук и все они были особами взбалмошными, склочными и завистливыми, особенно между собой. Зная их характер и амбиции, окрестные цари маленьких островков брать их замуж не желали либо просили за них огромное приданое. Промаявшись семь лет и опустошив государеву казну, царь все-таки их замуж выдал и только-только вздохнул с облегчением, как случилось страшное землетрясение. Поскольку тогда дома были одноэтажные и в основном деревянные, то жертв было мало - погиб только один старичок, да и то от инфаркта, узрев развалины своей лачуги. Плохо было другое - полностью был разрушен храм Афродиты, находящийся аккурат напротив царского дворца. Перед Пигмалионом сразу же возникли непростые вопросы. Откуда взять средства для восстановления храма? Где найти архитекторов? Строителей? А материалы? Тем не менее, царь посчитал восстановление храма наипервейшей задачей. Из Италии пригласили модного архитектора, из Турции - бригаду строителей, а мрамор, к счастью, был обнаружен в местных карьерах. Работа велась с утра до позднего вечера и была за два года завершена. Белоснежный храм, построенный в стиле барокко, напоминал знаменитый Римско-Католический собор, разумеется, гораздо меньших размеров. И все равно. Зрелище было бесподобным. Наблюдая за храмом из окон дворца, Пигмалион испытывал невероятное волнение, особый эмоциональный подъем и точно знал, что должно произойти нечто, способное изменить его жизнь.
Пигмалион в молодости любил девушек и даже хотел жениться на одной из них, прекрасной Эгиноппе. Однако вовремя узнал, что та водится не только с ним. Очень многие киприоты, заплатив небольшую сумму, запросто могли познать ее прелести. Разгневался молодой царь, вскипела гордая его кровь и он приговорил ее к наказанию кнутом - столько раз, с каким количеством мужчин она водилась. Однако судья так и не смог определить искомое число, поскольку всякий раз выходили разные числа, а эта тварь вовсю множила свои преступления. Наконец, царь озверел и велел высадить ее на необитаемый остров Блидос неподалеко от Кипра. И что? Через несколько лет остров процветал! Вовсю цвели фруктовые сады, сотни человек работали на фабриках и заводах, а на вершине холма строился дворец для царицы Эгиноппы. Пигмалион, конечно, остров завоевал и присоединил к царству, но тварь пришлось простить, - столь существенны были поступления в бюджет страны. Следствием стало то, что молодой, симпатичный царь возненавидел женщин - старых и молодых, красивых и уродок, бедных и богатых. Всех. Конечно, во дворце женщины работали - разные прачки, швеи и поварихи. Но царь с ними демонстративно не здоровался. Идет, бывало, по коридору.
- Доброе утро, Эвпалм, как дела?
- Здорово, Никтей, когда на рыбалку?
- Привет, Инах, давно не виделись.
Но увидев шедших навстречу работниц, Пигмалион морщил лоб, отворачивал голову и насвистывал арию герцога из оперы Верди "Риголетто", что работниц ужасно раздражало.
Боги и богини редко показывались людям. Должно было произойти нечто экстраординарное, чтобы бог снизошел до контакта с простым смертным. Обычно ничего хорошего встречи не приносили, если носили деловой характер. Как правило, боги являлись, чтобы наказать строптивого человека весьма неординардыми методами - жаждой, голодом, превращением в лошадку или муравьеда. Был и второй момент. Конечно, каждый бог имел право явиться туда, куда ему заблагорассудится. Но на практике чаще всего в эту область являлся бог-куратор. Поскольку Афродита родилась на Кипре, то таковой она для киприотов и являлась.
В то незабываемое утро Пигмалион, плотно позавтракав, занимался царскими делами - разбирал переписку, диктовал письма другим царям и царькам, утверждал расписание футбольных матчей чемпионата, поскольку по совметительству являлся председателем футбольного союза и размышлял о нелегкой царской судьбе. Утомившись, царь отпустил секретаря, прилег на кушетку и прикрыл глаза. И тут зажурчала нежная музыка (Глюк - тут же подумал царь), наступила необычайная эйфория и Пигмалион в полусне увидел прекраснейшую женщину лет двадцати пяти и тотчас же понял, что это - сама Афродита. Богиня любви была одета в короткое шелковое платье с глубоким вырезом, на шее сверкало колье из крупных брильянтов, а роскошные золотистые волосы спадали на плечи в обдуманном беспорядке.
- Спасибо тебе, Пигги, за этот милый храм, - фамильярно защебетала богиня и лукаво улыбнулась, - успехов и поцветания тебе, малыш.
Видение исчезло, великая любовь осталась. О, как корил себя Пигмалион за то, что в свое время отказался изучать живопись и лепку, хотя мать готова была выписать из Италии самого Микельанджело или Рафаэля. С какой страстью он нарисовал бы портрет богини на фоне великолепного храма.
- Эй, Иксион, позвал он секретаря, - принеси мне список членов союза художников.
Через десять минут царь тщательно изучал список, выбирая кандидатуру будущих своих наставников.
- Этот слишком стар, - вслух размышлял царь, - этот ослеп, этот оглох, а у этого слишком длинный язык.
Затем царю на ум пришла простая, как репка, мысль.
- Длинный язык можно укоротить, ха-ха-ха. Да-да, обучит он меня премудростям искусства, и чик - станет самым лучшим немым художником острова,
Как видим, отсутствием черного юмора царь не страдал.
- Эй, кто там, позовите мне Тяпкина-Ляпкина, то есть маэстро Астидама.
Астидам в свое время проходил практику у знаменитых греческих мастеров Фидия и Мирона, стажировался в Голландии у самого Ван Гога и по праву считался одним из лучших художников и скульпторов того периода.
- А, маэстро Астидам. Проходи, садись. Тут, брат, такое дело...
Начались упорные занятия. Астидам жил во дворце с тем, чтобы немедленно являться к царю. А Пигмалион оказался очень способным учеником, на лету схватывающим объяснения учителя, который сам удивлялся как царской прихоти, так и скорости обучения.
- Не иначе, как боги ему покровительствуют, - думал умудренный опытом художник. Виданое ли дело - прошел всего год, а он уже рисует лучше меня!
Это было действительно так. Пигмалион стал настоящим мастером и как настоящего мастера, его абсолютно не прельщали разные абстракционисты, сюрреалисты и прочие прохвосты. Так, как-то раз посетив художественную выставку, Пигмалион обратил внимание на картину под названием "Сиреневый икосаэдр" некоего Малепента, выходца из Фессалии. Разгневался царь за такую профанацию искусства и повелел отрубить художнику рабочую руку. К счастью Малепонт вовремя узнал об этом и срочно отплыл в Албанию, с которой у Кипра не было дипломатических отношений.
Завершив курс рисунка, Пигмалион вплотную занялся лепкой. И сразу же обнаружилась удивительная вещь - царь лепил лучше учителя и вообще лучше всех на свете. Астидам упал на колени.
- О, величайший из всех великих скульпторов. Я потрясен твоим искусством. Позволь мне наблюдать за твоей работой.
Но царь не позволил, хотя в припадке милости отказался от намерения вырезать ему язык. Пигмалион щедро наградил Астидама и деликатно попросил покинуть дворец. Естественно, царь оборудовал себе в подвале мастерскую, велел натащить туда глыбы мрамора и принялся за работу. Творческий азарт его не покидал и через несколько месяцев статуя была готова. Работа была настолько же блестящей, настолько совершенной была красота Афродиты. Чем дольше смотрел на нее Пигмалион, тем сильнее влюблялся в нее. Образ Афродиты полностью смешался в его воспаленном воображении со статуей. Не раз и не два скульптор становился на колени, бил челом и молил всемогущую богиню вдохнуть в статую жизнь.
И вот однажды, в самый канун Рождества, Пигмалион, как обычно, бил челом и произносил несвязные мольбы, как раздался загадочный скрип. Пигмалион прекратил молиться и прислушался. Скрип раздавался в том углу мастерской, где находилась статуя. Скульптор не поверил своим глазам. Статуя двигалась! Медленными плавными движениями женщина потянулась и легко, изящно соскользнула с основания. Мраморный цвет тела исчез и приобрел необычайную телесную белизну. Глаза стали синими, волосы - золотистыми, как у Афродиты. Женщина подошла к Пигмалиону.
- Кто ты?
- Пи.., Пи.., Пигмалион.
- А можно, я тебя буду называть Пигги?
Сердце у Пигмалиона екнуло.
- Конечно можно. А как тебя зовут?
- А как бы ты хотел?
- Мне нравится имя Ифигенья.
- А мне это имя не нравится. Есть в этом имени что неприятное. Давай я буду Галатеей, а ты меня будешь называть Галой или Галочкой.
- Хорошо, моя прелесть.
- Милый Пигги, мне зябко, мне нужна одежда. Платье, белье, колготки. В общем, много чего. А еще я очень голодная. Кстати, у тебя в мастерской есть туалет с зеркалом? И не смотри на меня так.
Вот так в жизнь Пигмалиона органично вошла прекрасная Галатея, надевшая корону царицы.
О, как любил Пигмалион свою Галатею. Как он был благодарен Афродите, подарившей ему самую красивую женщину мира. Характер у Пигмалиона смягчился, он подобрел и даже начал здороваться со служанками.