В понедельник Бархин вызвался побыть с Лейлой и котами в доме Вульфов. Выходные прошли весело и празднично. Это были по-настоящему счастливые дни для всей троицы. Женька так разошелся, что решил взять отгул и провести день с крестной дочерью, да и котенка оставлять без присмотра было боязно. Лейла хорошо восприняла эту новость, только опечалилась немного, что Марша уйдет на работу.
Марша тоже с удовольствием променяла бы трудовые будни на общение и отдых в приятной компании. Но раз уж это не выходило по объективным обстоятельствам, она решила в обеденный перерыв наведаться к Ольге Викторовне. Та история Вульфов, что поведал ей Бархин в субботу за чашкой вечернего чая, не давала ей покоя, хотелось поскорее поделиться новостями.
Здание Исторического архива находилось в семи минутах ходьбы от места работы, но чтобы все получилось наверняка, Марша по телефону заранее договорилась о приходе.
– Хорошо, что ты позвонила, я как раз в ЦНТИ собиралась по одному запросу. Могла меня и не застать, – приветствовала Маршу Ольга Викторовна. Она перебирала фасоль, вооружившись лупой и пинцетом.
– Ольга Викторовна, чем вы заняты, вот уж не ожидала от вас!
– Обеденный перерыв же, просматриваю свой семенной фонд. Это фиолетовая фасоль с красивыми лиловыми цветами, плетистая, я ею украшаю палисадник. Да вот боюсь, если моль заведется, то испортят личинки весь запас. Ты торопишься, наверное? Чай будешь?
– Да, на работе сейчас обстановка сложная, все руководство в Москве, в командировке. Меня назначили ответственной. А сегодня же понедельник, так подрядчики и смежники особую активность проявили после выходных, в очередь выстраивались.
Марша с удовольствием отпила крепко заваренный чай:
– Как хорошо, прямо то, что нужно для бодрости! Больше нигде такого вкусного чая не пробовала, только у вас!
– Говоришь, новости есть? С нетерпением тебя ждала, фасолью занялась, чтобы время быстрее прошло.
Марша вкратце рассказала все, о чем узнал Бархин. Она не посвятила Женьку в тайну любовной переписки Вульфа, тем не менее, он в своем отчете упомянул, что в КГБ Николаю Генриховичу отдали пачку вскрытых писем, которые не дошли до адресата. Марша решила, что это были письма от Грэты.
– Думаю, ты права. Мне сразу показалось странным, что переписка хранилась в доме и в ее тайну вовлечены родственники. Но одно удивительно, ведь по тексту писем не создавалось ощущения, что отправитель не получает ответов, правда, и диалога настоящего как бы не прослеживалось. А может, это были заведомо письма в «пустоту»? Грэта смирилась и посылала их на всякий случай, обуреваемая чувствами, думая, что Генрих уже забыл о ней в своей далекой России.
– А как же альбомы со снимками зданий?
– Ну, фотографии для сына-архитектора, возможно, представляли особую ценность, он их собрал в одно место, чтобы пересматривать, тем более, это происходило уже после смерти его матери.
– Значит, всё, тайна разгадана! Никакого романа не было? Просто влюбленная юная Грэта писала маститому архитектору лирические послания. А он об этом и не подозревал?
– Мы не знаем, так или нет, да, собственно, по-настоящему еще не пытались выяснить. Ты потеряла интерес? Хочу напомнить, что одно письмо было от Вульфа Грэте, значит, какая-то переписка между ними велась.
– Ага, это письмо, которое точно до нее не дошло.
– Да, чем дальше копаем, тем все запутаннее.
– Я сомневаюсь, что мы сможем найти нить Грэты в наших источниках, если она была непримечательная чертежница. Женщина-архитектор в те годы редкость. Вот Маргарита Враницки, точнее Маргарете – так и хочется для простоты ее Ритой назвать – про нее хоть отрывочные, но есть сведения.
– Для простоты ее лучше Марго назвать.
– Ну, пусть Марго. Она-то явно была с ним знакома. Вот на фотографии они рядом.
– Марго – известный архитектор, приехала с мужем. Кстати, Враницки ведь еще жива. Вот кто может нам помочь! А вдруг она знает Грэту?
– Интересная мысль, представляю, как мы ее разыскали и начали расспрашивать про Вульфа и его любовь в городе Магнитогорске, она, если вообще вспомнит кто это такой, точно решит, что мы сошли с ума. Считаю, не стоит подобными вопросами беспокоить пожилого человека, тем более, мы даже фамилию Грэты не знаем. И что это за Грэта, ее, скорее всего, звали Грэтхен или Гертруда?
– Да, не будем отчаиваться. Ведь все, что мы находим, связанное с прошлыми событиями, интересно и никогда широкой огласке не предавалось. Я нашла письма (через немецкий архив, естественно, на немецком языке) Вальтера Швагеншайдта, архитектора из группы Мая, который, будучи в России, спроектировал «барак с растущим благоустройством». На первом этапе это было одно помещение с нарами на двести двадцать два человека. На последнем, третьем этапе – «законченный культурный барак» со спальнями на сто мест, уборными и умывальниками. Швагеншайдт разрабатывал проект целого города из одноэтажных бараков практически до отъезда из России в октябре 1933 года. Вообще-то интересно посмотреть на эти спальни на двести двадцать два человека. Но самое удивительное то, что немецких специалистов пригласили для строительства массового жилья, а весной 1932 года вышли новые архитектурные нормы, практически перечеркивающие идеи обеспечения граждан отдельным квартирами. Их строили в небольших количествах, в основном для руководящего эшелона власти.
– Да, конечно, все, что мы узнаем о Вульфах и связанных с ними событиях – это сведения, о которых я не подозревала, – Марша посмотрела на часы,– к сожалению, мне надо уходить, перерыв кончается, благодарю за чай! Вкуснейший, как всегда!
– Давай я фасоли отсыплю. Посеешь, у тебя же участок большой!
– Я там не считаюсь хозяйкой, скорее, сторожем, уборщицей, дворником, вернее, помощником дворника. Да, про дом надо что-то думать. Не дай бог попадет под снос.
– Я была в отделе культуры. Разговаривала без конкретного запроса, в общем. С чего начать, например. Во-первых, требуется собрать материал и подтвердить документально, что этот дом историческая и культурная ценность. Потому разведку не прекращаем. Твой друг Евгений нам очень помог. Взять хотя бы такой факт – Вульф приехали в наш город в связи с получением заказа на работу. Это многое проясняет. Значит, он был уважаемым человеком, архитектором с приличным гонораром. Если учесть, что Елена служила при нем переводчицей, видимо, такая ставка ему полагалась. Правда, не пойму, он работал как одиночка или с проектной бригадой? Труд архитектора всегда коллективный, он не мог справиться сам, особенно в тот период. Нужны еще чертежники, копировщики, смежные специалисты. Думаю, надо попытаться найти следы этого здания, разрушенного во время войны. Его изображения должны сохраниться в частных архивах, на семейных фотографиях жителей. Вот и дом свой они смогли возвести, значит, хотели здесь осесть, приглянулся Вульфу город. И материалы для строительства из Германии выписывал, что недешево и можно было сделать только официально, и он этим правом пользовался.
– Да, конечно, продолжаем расследование. Как уходить не хочется! До скорой встречи, Ольга Викторовна! Загляну к вам через пару дней, Антон Григорьевич и Саша приедут, немного освобожусь, а то я ведь еще и за маму для маленькой Лейлы оставалась, – Марша улыбнулась, вспомнив про девочку.
Назад Марша возвращалась почти бегом, время обеденного перерыва заканчивалось, сейчас должен был приехать специалист по электрике и наружному освещению. Нужный комплект чертежей Марша готовила два последних рабочих дня. «Да, нелегко отвечать за такой крупный объект», – думала Марша.
Мысли ее опять вернулись к Антону. Скорее, он просто не отпускал ее ни на минуту, иногда она параллельно с этим ощущением что-то делала, говорила, чертила, а если удавалось побыть наедине с собой, Антон всецело занимал внутреннее пространство. Удивительно, но ее отношение к нему не было болезненным, напротив, было радостным и приятным, она мечтала снова увидеть его, поговорить, если удастся, что-то обсудить по работе, сообща прийти к новому решению. Марше легко с ним разговаривать. К примеру, с Женькой Бархиным надо все время держать ухо востро, его постоянные шуточки и подколы лучше подхватывать или парировать, но если он замечал в человеке слабину или неуверенность в собственном чувстве юмора, Женька входил в дикий азарт, и беднягу ждала мучительная расправа.
Марша вспомнила, как они пошли в пятницу обедать коллективом, с Лейлой и Бархиным. Все было хорошо, Женька еду заказал заранее, справившись у друзей об их предпочтениях, но его стиль общения не всегда адекватно воспринимала Майя Михайловна. Причем у нее было отличное чувство юмора, просто она робела перед ним, иногда отвечая слишком серьезно. В результате обед превратился в сплошную хохму. Смеялись все, включая Майю Михайловну, но Марша тревожилась, что в глубине души она может обижаться на Женьку.
С Антоном, в принципе, такого бы не случилось. Он скорее мог задохнуться от молчания, чем начать шутить над другим человеком, особенно старше себя. Он всегда чувствовал эту грань и не переходил за нее. Говорил Антон серьезно, и его юмор был не менее изысканным, чем Женькин, скорее, он выражался в желании поддержать диалог в заданном тоне собеседника. Он это делал мастерски. Но Антон всегда оставался самим собой, не прогибался, не унижался, он мог только снизойти до неприятного общества и человека, если это требовало дело, работа, но никогда по своей воле не контактировал с людьми, которые ему неинтересны или неприятны.
Марша не могла в словах или мысленно описать это потрясающее обаяние Антона, не надуманное, а какое-то врожденное. Его фирменный взгляд в глубину, своими большими серыми глазами, просто лишал Маршу способности нормально соображать. Бархин болтал по этому поводу, мол, у Антона левоглазие, в смысле, левый глаз немного косит в левую сторону, отсюда такое ощущение, что точка схода взгляда фокусируется не на собеседнике, а где-то внутри него. Может, все это было и так, но Марша никакого левоглазия не замечала, а вот таинственный роковой взгляд ощущала на себе.
Прибежав на работу, Марша увидела молодого человека, стоящего у окна в коридоре. «Опоздала, пришел электрик», – расстроилась она и собралась было извиниться, но не успела, юноша повернулся на звук шагов и стоял ошарашенный и взволнованный.
– Здравствуйте, – он начал говорить первым, я вас никогда раньше не видел, – откуда вы такая!?
Марша совершенно не ожидала подобного развития событий, только и нашлась, что ответить:
– Просто вы давно здесь не были, пошли смотреть чертежи.
Разговор со специалистом-электриком вылился Марше в сущую муку. Он не собирался вникать в проблему, увидев перед собой, как он выразился, «девушку несбывшейся мечты», все время отвлекался на личные вопросы о свободном времени, роде увлечений, семейном положении. При этом на него не хотелось сердиться, так искренне он болтал. Марша беспокоилась, насколько точно он понял задачу, не хватало еще опозориться перед Антоном. Она заставила электрика повторить все, что ему втолковывала, и с удивлением обнаружила – он абсолютно «в теме».
Марша подумала, ведь за эти прошедшие месяцы никто так открыто не обращал на нее внимания, Бархин не в счет. И вдруг представила, а если она тоже нравится Антону? Что тогда будет! От этой мысли на душе стало тоскливо. А вообще-то, чего она хочет? Тихо любить, скрывая чувства, боясь невольно пробудить в нем интерес больше, чем дружеский? Она не знала. Она только хотела снова видеть его. И это обязательно должно завтра произойти.
Продолжение (глава 23):
http://www.proza.ru/2014/05/01/1359