Автор – Лидия Косарева
Название – Сашка
Вечер
1
Сегодня я пришла от подруги довольно поздно, уже к вечеру. Засиделись с уроками, точнее, с болтовней о мальчиках: кто, где, с кем. А у нас-то, оказывается, Сашка! Вхожу в прихожую: что-то синее мелькнуло в проеме двери. Заглядываю в комнату, поворачиваю голову туда, куда нырнуло пятно – батюшки, друг детства! Высокий, красивый, в синем вязаном свитере. И улыбается, словно солнышко светится.
Сашка — это одноклассник моей сестры. А еще он бывший сосед по подъезду в доме, где мы жили на старой квартире. Славный это дом. Стоит точно напротив парка, которую огибает протока. А на берегу протоки через дорогу – наш бывший дом, с двором-треугольником, по сторонам которого и стоят два длинных дома-близнеца с аркой посередине, единственные на весь город такого типа. Близость кусочка естественной природы в центре города соблазнительна,– вот почему мы с сестрой все детство провели в парке. И Сашка с нами. Меня он ждал часа полтора, уж очень хотелось меня увидеть. Я пришла и сразу организовала чаепитие, поставила чайник на плиту, стала расставлять чашки и раскладывать ложки. Сашка вызвался помогать. Болтая и жестикулируя, он забыл, что пространство кухни маленькое, и – бац! – одна чашка слетела на пол, расколовшись.
– Аккуратней нельзя? – недовольно буркнула я, собирая осколки.
– Подумаешь, чашка! У вас их много. А эта была с трещиной.
– Сам ты с трещиной, – едва не разозлилась я, удивляясь такой наглости. – Теперь комплект станет неполным. Кто-нибудь шестым будет, и придется ему наливать в кружке. Некрасиво получится! И цветок ты сломал.
– Какой цветок?
– Фуксу. Мешала она тебе, что ли?
– А чего у нее тонкий стебель? Я только понюхал.
2.
После чая мы пошли гулять. Я, Нина и Сашка! Звезды уже разгорелись, соперничая с фонарями. Ветра нет, только слегка морозит, и луна над крышами зависла воздушным шаром, на котором, как мне показалось, изображена лукавая мордашка Сашки. Было немного прохладно. Середина октября все-таки. Идем по улице, а я удивляюсь сама себе: какое прекрасное настроение! Это в противовес обычному: грустно-тоскливому. И виной этому Сашка. Он так смешно рассказывает истории из своей курсантской жизни, так ярко вспоминает школу и наше босоногое детство, что мы втроем поминутно взрываемся от хохота. И я уже готова ему простить и чашку, и цветок, и что угодно, и даже третью, по-моему, сигарету во рту, хотя терпеть не могу табачного дыма. Наверное, я в лице как-то менялась, раз выпуская дым, он старался-таки дышать в сторону. Молодец, конечно, но лучше бы курить перестал.
Когда впервые достал сигареты, то спросил нас, предлагая:
– Вы курите?
– Нет, – говорю, – а что?
– А то,– отвечает, – что я по губам бы отшлепал!
– А ты сам?
– Мне можно, я – парень.
И я подумала: странный народ – мальчишки! Нас, значит, по губам бы отшлепал, а сам дымит как паровоз. Вот и пойми их души! Дойдя до парка, мы зашли к нему в гости. Бабка нас быстро узнала, ведь мы с сестрой почти не изменилась. Похорошели, разве что….
Бабка – это мать матери Сашки. Мама у него умерла давно, и воспитывала его бабка, хотя родной отец жил где-то в городе с другой семьей. Но бабкой ее называли соседи, так как она всегда ходила в черном и казалась старой. А Сашка называл ее мамушка, потому что любил очень, слушался. Уникальная это бабулька! Я помню по детству, у нее была красивая ажурная зеленая скатерть, на которой красными буквами было вышито: «Бог есть любовь!» Тогда, в детстве, меня очень занимала эта надпись. Помню, я очень смеялась и говорила словами отца, что никакого бога нет, а бабулька сердилась и грозила пальчиком, но ко мне она относилась хорошо, и всегда угощала нас с сестрой чаем с бубликами. Жили они небогато, но у Сашки характер был веселый, общительный, и мы с сестрой часто были у них дома. Бабулька нам не мешала, точнее, это мы не мешали ей. Она всегда была к нам очень добра. И сейчас она очень довольна: и тем, что любимый внук на побывку приехал, и тем, что мы зашли. А то все время какие-то подозрительные девицы около ее внука крутятся. Это я прочитала по её глазам, что она нам рада. И знаменитая скатерть оказалась на месте, что меня тоже порадовало.
Сашка сыграл нам с сестрой на гитаре. И я рот открыла от удивления, как здорово! Живая музыка, и вот она, рядом со мной, звенит, журчит, льется. Хотя, может быть, льется – громко сказано, но песни были красивые. Особенно мне понравилась песня о том, как засыпает осенняя природа.
«Только сонная вода омывает берега, унося с собою наше счастье. Все пройдет, все пройдет, белым снегом заметет…».
Красиво! Как сказал Сашка, у этой песни автора нет, но перелетает она из уст в уста. Вот и мне понравилась.
Потом Сашка расплел мне косички, вернее, заставил расплести. Ему, видите ли, нравится, когда у девушки распущенные волосы. И весь вечер восхищался моими волосами и даже спросил.
– А почему ты не распускаешь косу? Все парни были бы твои.
– А мне не нужны все парни.
– А кто тебе нужен?
– Кто-то один, самый достойный.
– Думаешь, такие найдутся?
– Вот еще, буду я думать!
Через час сестра засобиралась домой, пришлось и мне идти, хотя так хотелось еще посидеть в гостях и песни под гитару послушать. Но время приближалось к девяти часам, и действительно пора было расходиться: в нашем городе слишком поздно гулять небезопасно. Сперва Сашка намеревался нас на автобус посадить – и все, в смысле откланяться. Но мне это не понравилось, и я заставила нас до дому проводить, наблюдая, как этот он все время оглядывается: не идет ли кто за нами, опасаясь неприятностей. Но по счастью, ничего с нами не случилось.
3.
Засыпая, я думала о внезапном госте. Сейчас он учится в мореходном училище, и, кажется, ему нравится, хотя уроки он учит наверняка через раз и много пакостит у себя в казарме. Это мама так Сашку назвала: пакостный! Есть что-то. До всего его рукам забота есть, причем, не по делу. Ладно бы, выключатель починил, или пол подмел – нет ведь, непременно надо что-нибудь сломать или разбить. И никакого чувства вины или раскаянья. Странный народ – мальчишки! Думая о нем, я сделала вывод: а к людям, оказывается, интересно приглядываться! Все такие разные! И не поймешь-то их, особенно мальчишек. Хм-м! Наверное, то же самое парни думают и о нас, девчонках. Как странно! Как давно мы были знакомы. Друг детства. Играли когда-то вместе. Вместе проказничали. Нина когда-то с ним училась. Вот он появился у нас, и мне показалось, что он с собой что-то давнее принес. Будто из прошлого явился, из детства, которого не вернуть. И остались лишь воспоминания….
День.
1.
Звонок в дверь заставил меня оторваться от учебника. Открываю дверь: Сашка! «Наконец-то явился!» Именно это я и произнесла, снова увидев его наглую рожицу. С первой нашей знаменательной встречи прошло уже дня четыре, и я начала забывать дорогого гостя.
Я попросила его сыграть на гитаре, сказав, что у него это получается блестяще, а я люблю живую гитарную музыку.
– Ну, еще бы! – самодовольно сказал он и, настраивая гитару, спросил. – Откуда у вас гитара, кто играет? Кстати, вполне приличный инструмент.
– Нину наградили. Она у нас в вокальной группе поет. В субботу на танцы поедем, услышишь.
– Ты меня приглашаешь?
– Я никого никогда не приглашаю, просто даю информацию.
– А-а, – как мне показалось, разочарованно произнес Сашка, – что сыграть?
– Про осень. «Сонные берега» и еще вторую, про журавлей.
Пока Сашка играл на гитаре и пел, он все время заглядывался на значки. У нас их целая коллекция, и мы ею гордимся, как-никак с самого детства собираем. А пока он пел, а я его рисовала. Хотя, что значит – «рисовала»? Просто взяла альбом, простой карандаш и стала набрасывать контур его фигуры. Мне хотелось изобразить человека с гитарой в момент игры, но кисть руки, обнимающий грифель, я «схватить» не могла и уже почти до дыр дотерла альбомный лист. Сашка увидел мои мытарства, отобрал у меня карандаш и в пять секунд исправил то, что мне минут двадцать никак не удавалось изобразить. Я была в восхищении: какой парень! И поет, и рисует, и байки рассказывает так, что со смеху помрешь. Кажется, моя голова от восторга начинает немного кружиться. Правда, я это ему ни за что не скажу и вида не подам. Уж такая у меня натура.
Потом Сашка жарил яичницу. Он захотел есть. Я говорю:
– Яичницу жарить умеешь?
– Умею.
– Жарь.
– А почему не ты?
Я рассказала ему, что у нас сестрой есть ритуал такой для нового гостя — показать себя на кухне. Немало уже тут народу у нас яичницу жарило.
– И у кого вкуснее? — спросил Сашка, закидывая в сковородку восьмое яйцо.
– Не скажу, — ответила я, улыбаясь. Не пропадет в жизни такой парень, это видать по всему. Все остальные гости максимум ограничивались тремя-четырьмя яйцами, этот размахался на весь десяток. Ставя сковороду на стол, он поинтересовался, буду ли я кушать? Улыбаясь, я отложила себе в тарелку небольшой яичный треугольник из двух яиц, сказав, что мне достаточно, отчего привела друга детства в неописуемый восторг: все остальное, значит, ему достанется. А уж крепкий чай я сама заварила: в нашей семье это привилегия только моей персоны.
2
В шесть часов пришла мама и послала нас в подвал за дровами для титана: ей захотелось помыться. Что-то в нашем доме построили не так, и газовые колонки в ванной пришлось отключить, установив титаны через год после вселения. Вот так и живём: хочешь помыться – шагай в подвал за дровами. Открыв кладовку, я достала топор и набросала к колоде несколько чурок, предлагая их сначала расколоть, а потом самые длинные еще и разрубить, иначе они не войдут в титан. Сашка рубил дрова, а я собирала их я в большой мешок. Раскалывая поленья, Сашка делал всё возможное, чтобы ему не прилетело поленом по голове, ведь потолок-то в подвале низок. И он так смешно изгибался, чтобы избежать встречи с летающей чуркой, что одна из них непременно приземлилась у него на спине. Я от души хохотала, видя его недовольную гримасу.
– Тебе смешно, а мне больно, – проворчал он, пиная упрямое полено.
– Это потому что ты боялся по спине получить, вот и получил. Когда я раньше колола, мне что-то ни разу не прилетело.
–Ты колола дрова? Такая хрупкая и колола?
– Конечно. А кто еще? У нас мужчин нет. Только сучковатые колоть труднее, вот я их тебе и подсунула. А вообще у нас для этой работы теперь Пашка есть.
– А кто это?
– Увидишь.
Когда мы вернулись из подвала и затопили титан, действительно пришел Пашка. Я их познакомила. Пашка — это… как бы сказать мягче, мой хвостик. Он пытается за мной ухаживать, а я стесняюсь, что он маленький и некрасивый, но позволяю ему всякие маленькие глупости в виде цветов и яблок, и то только потому, что люблю и то, и другое. А у него в Сочи родственники живут, такие пахучие яблоки присылают – ахнешь! Ну, как тут отказаться! Но чтобы отвечать на любовь, это у меня и в мыслях нет. И он об этом знает. Но все равно ходит и ходит, наверное, на что-то надеется. А я не могу его совсем выгнать, у Пашки глаза такими грустными становятся, как только я пытаюсь сказать об этом. И маме он очень нравится. А мне, кажется, начинает нравиться Сашка….
Пока мама готовила ужин, мы в большой комнате стали кидаться подушками, меня просто завалили ими. Было весело, и я притворно сердилась, а мама кричала, чтобы мы не развалили дом по кирпичикам. И бой подушками тоже организовал Сашка. Весь вечер он был в ударе: сам веселился и веселил нас. Даже сестра оторвалась от своих уроков и присоединилась к нам. Что касается меня, то я вообще забыла, что на свете уроки есть. Только я, только Сашка, и наше хорошее настроение.
Через час мы пошли гулять: Я, Пашка и Сашка. Сначала зашли в парк, полюбовались луной в реке с небольшого ажурного моста, где прочитала какие-то стихи о луне, потом отправились к Сашке в гости. Он побрякал на гитаре, но настрой у него в этот раз был не тот, видимо, все свое веселье у нас выплеснул. Пашка меня начал ревновать и, презрительно скривив губы, произнес: «Я предпочитаю гармошку. А что гитара? Один звон!» Но гармошки у него с собой не было, и блеснуть ему было не на чем. Впрочем, можно было и не блистать, я его песен наслушалась по самую макушку. Весь вечер ребята «издевались» надо мной, спрашивая всякие глупости, проверяя мою эрудицию. Только это бесполезно: сколько я знаю сверх школьной программы, не знают все мои друзья вместе взятые. Правда, я демонстрировать все это не люблю, боясь собеседника посадить в калошу.
В девять часов я засобиралась домой, сказав, что из-за гостей я сегодня совсем не открывала учебники, и Сашка пошел провожать нас до остановки. Стоим, ждем автобус, он и говорит Пашке:
– Давай мы тебя посадим на автобус. Тебе же на тот берег, далеко идти.
– Нет.
– Что, до дома проводишь?
– А как же!!
– А потом как?
– А как-нибудь.
Сашка в ответ промолчал, а я подумала: «Ага, съел? Не любишь провожать, или не привык. Мы бы тебя приучили, да жаль, уедешь. А вот Паша молодец! Хорошо поддел, пусть задавака знает!».
Неожиданно Сашка сказал: «Нравится мне ее улыбка!» Это про меня, вроде. Я уж хотела зардеться, но тут подошел автобус, и мы с Пашей уехали.
3
Вечером, засыпая, я снова думала о нем, о Сашке. Хм. Чуть нагловатый парень. Такой не стесняется. Веселый, балагурный, пошловатый. Но пошловатый, может быть, притворно? Вот будет весело, если его разудалое поведение все от того же стеснения, что и у меня, только я его не прячу, а другие отрешаются от него, как черт от ладана, воображая себя крутыми.
Еще он знает себе цену. А вот другим? И какого он мнения о девчонках? Когда я его рисовала, то спросила:
– Знаешь, чего тебе не хватает?
– Чего?
– Хорошей девчонки.
– Какой, нехорошей? — переспросил он, делая все ту же хитрую рожицу.
– Нет, хорошей. Нехороших у тебя, может быть, хватало. Я права?
– Вообще-то, да! — признался Сашка.
Вспомнив это, я подумала: «Ага! Раскрылся-таки на минуту. Ну, ничего, всё еще будет. Вот только мимо отличной девчонки бы ему не пройти». Я, конечно, не себя имела тогда в виду. Наблюдая за ним вторую встречу, кажется, поняла: с таким нахалом лучше дружить на расстоянии. Хотя сердце в это не верило и сильно трепетало, так и не позволив мне сегодня сесть за уроки.
Вечер
Наступила суббота. День, когда Нина должна была выступать. А потом будут танцы. Я собиралась пойти. Не из-за танцев, нет. Наверняка будет тесно, много музыки, далеко не танцевальной, и немного выпившей молодежи. Парни почему-то считают, что со стаканом портвейна они выглядят привлекательнее. В моем понимании – нет! А вот развязнее и наглее – это точно. Наверное, ради этого и пьют. Кстати, кое-какие девчонки тоже прикладываются. Мне это не понятно и противно. И все сразу забывают, что многие из них комсомольцы и должны нести это высокое звание достойно. Хотя какие сейчас комсомольцы? Дел настоящих нет, а те, что есть, по-моему, давно имитация настоящей работы. Вот где-нибудь на стройке, в тайге, на БАМе и кипит бурная жизнь, какие-то подвиги совершаются, а у нас? И в школе ничего интересного не было, и в институте тоже. Впрочем, это во мне скептик заговорил: надо же о чем-то думать, пока домой идешь.
И только я пришла из института, звонок! Сашка. Ну, словно по пятам шел.
– А мы тебя сегодня не ждали. Ты же в четвертом микрорайоне у друга должен быть, — говорю я.
– Мне там надоело, — ответил он. — С двух часов около вас околачиваюсь, но тебя все не было. Я к тебе пришел.
– Ну, проходи.
Все-таки паренек целый час возле моего дома топтался, если не сочиняет.
Даю ему гитару.
– Давай я тебя на магнитофон запишу. Ты уедешь, а я буду слушать. Слушать и вспоминать.
Он согласился, и я включила магнитофон на запись, попросив его снова спеть любимые песни. Лучше бы я этого не делала: сердце мое опять затрепетало, а чувства взъерошились. И уж так хотелось, чтобы это песня была для меня, и только для меня.
Пока я возилась с магнитофоном, пришла Нина из училища. А следом за ней Пашка. И чего пришел? Хорошо еще, Енисей не замерз, а то он гармошку бы свою непременно притащил. По льду до его дома и пяти минут нет. В прошлую зиму только промолвишь, что скучно стало, оглянуться не успеешь, а он уже гармошку несет. В его репертуаре у меня тоже любимая песня есть, про девушку, которая сгорела в пожаре. Сильно жалостливо Пашка ее поет! Думаю, если бы гармошка была, они бы музыкальный турнир устроили, а у меня от них и так голова кругом. Сашка целый час не расставался с гитарой, все играл и играл, и играл. Видимо, был в ударе….
2
Пока я платья гладила, себе и сестре, парни в магазин пошли, как сказали: «за конфетами». Вот ведь наивная душа, я поверила, а они притащили бутылку водки, и, несмотря на мой протест, хлебанули из нее по паре-тройке стопок, закусывая нашими солеными огурцами. Причем я даже не подсуетилась, они сами залезли в холодильник, сами нужную банку нашли, сами достали тарелки. Поговорку «будьте как дома» лучше, таким как Сашка, не говорить – чревато последствиями. Он у нас так освоился, что впору за голову хвататься и «караул» кричать. Все время говорил какие-то тосты и предлагал мне присоединиться. Этого еще не хватало! Пьяная девушка в моем понимании – преступница! Я ушла в свою комнату, жалея, что Нина куда-то умчалась, какие-то картинки доставать для реферата. Вот ведь характер, пока уроки не сделает, никуда не пойдет. Если бы она была дома, мы бы с ней с распоясавшимися приятелями как-нибудь справились. А так мне осталось только дверь за собой закрыть, прикинувшись, что села учить уроки. Но мой молчаливый протест ничего не дал, они его даже не заметили и продолжали хулиганить: взяли мой альбом, где я собираю рисунки друзей, и стали ляпать чистые листы грязными руками, оставляя отпечатки. И весело при этом смеялись. Я рассердилась не на шутку, зная, что верный Пашка – один! – никогда бы не посмел в моем присутствии так себя вести. Но вместе с нахальным Сашкой и ему захотелось сбросить личину примерного мальчика. Предатель! Получилась нехорошая ситуация: образумить их никак не удавалось, и выгнать вон тоже. Просто хоть плачь!
– Ну, и оставайтесь одни! — крикнула я, и быстро одевшись, вышла на улицу успокоиться. Через несколько минут, практически следом, выскочил Сашка.
– Ты обиделась?
Я в ответ промолчала, отвернувшись.
– Я завтра уезжаю, и начнутся длинные серые будни, без девчонок и выпивки. Ну, пойми!
Продолжаю молчать.
– Извини, Ксюша, в последний раз.
– Ты эти слова уже раз пятьдесят повторил, а я не привыкла к такому обращению.
– Ну, прости! – повторил он и скорчил такую забавную мину, что я не выдержала и улыбнулась.
– Да, разве можно на тебя долго сердиться? – уж смягчившись, сказала я. – Хотя, согласись, ведете себя некрасиво. Разве так друзья поступают?
– В последний раз,– снова услышала я и не поверила этому.
Пришла Нина, и мы пешком отправились в клуб. Сашка по дороге что-то болтал и все призывал меня не стесняться. Это надо было понимать так: веди себя, как и я, развязно, или хотя бы менее напряженно. Но призыв был бесполезен, я всегда веду себя скованно, особенно в незнакомой компании, и сразу ухожу, если что-то не нравится. Мне и сегодняшняя ситуация поперек характера, но скрепя сердце, пришлось сделать для Сашки исключение — завтра уезжает, придется потерпеть немножко. Всё-таки друг детства. С одной песочницы, так сказать.
3.
В клубе, как мы пришли, танцев еще не было. Минут тридцать мы сидели в креслах, ждали музыки, перекидываясь пустыми фразами. Девчонки вместе с моей сестрой добросовестно спели пару-тройку песен, радуя поклонников. Остальные безропотно терпели обязательную программу. Сашка в клубе чего-то замолчал, как бы стушевался. Конечно, здесь другая обстановка, здесь себя суперменом показать сложнее: на любое действие будет противодействие, и раз притих, значит, понимает. А раз понимает, то…, то все его поведение два часа назад – элементарное неуважение ко мне, к моему дому, к нашей памяти детства, и от этого мне стало грустно. Ведь я почти влюбилась, такой парень! Певец, гитарист, художник! Бабушка такая хорошая, о Боге говорит. И вдруг такое хамство?! Впрочем, может быть, у них в головах просто градусы заиграли? И они не виноваты? Или все-таки виноваты? А вдруг настоящее нутро поперло, высвободилось что-то, так сказать, когда позволили. Я не знала, что думать, но настроение было испорчено, тем более что Сашка все время куда-то пропадал, словно не с нами пришел, а искал кого-то. Вернулся он уже с другом Серегой, тоже одноклассником Нины. Я его знала, и мы поздоровались.
Наконец заиграла музыка. Пятеро длинноволосых парней появились на сцене под общий восторг и аплодисменты. Три гитариста, клавишник и ударник – классический состав. И над головами танцующих поплыла «Чингарес». Протанцевали мы кружком два танца, и Сашка от нас откололся. «Наверное, ему с нами стало неинтересно», – подумала я, жалея уже, что вообще сюда притащилась. Надо было дома сидеть и уроки учить. Ведь изначально идти никуда не хотела, да и не мое это – танцы! Я книги люблю.
Вдруг в фойе завязалась какая-то драка: девчонки завизжали, парни ринулись туда. Примчались дружинники, милиционер откуда-то взялся,– и драку быстро погасили. Народ успокоился, и музыка заиграла снова. А Сашка вдруг куда-то пропал. Совсем. Я специально и зал обошла, и в фойе выходила, и на улицу. Нигде его не было. Пашка спросил Серегу о Сашке, куда, типа, делся. По моей просьбе спросил, сам бы он до такого поступка не додумался. Свалил соперник и — слава богу! Но я его попросила, и он поинтересовался.
– Пошел домой спать, – был получен ответ. И у меня окончательно испортилось настроение. Как это пошел домой спать?! А мы? А я?!! Если ты меня, голубчик, на танцы привел, будь любезен – уведи обратно. Это что за манера такая, что за воспитание? А где уважение, или элементарная порядочность?! Нет, мне это уже решительно не нравится. Рассердившись, я позвала верного Пашку, и мы быстренько отправились домой. Потом он, конечно, вернулся к Нине обратно, но меня это уже не интересовало….
Утро.
1.
Встала я часов в пять, ибо еще вчера собиралась проводить Сашку. То, что он накануне исчез, не имело никакого значения, ведь я обещала. А дал слово – изволь выполнять, такая у меня позиция. Встала, оделась и без пятнадцати шесть уже вышла. Темно. Восток алеет. Звезды сияют. Мой любимый Орион светится. Сириус блестит. Красота! Подхожу к остановке, жду автобус. Холодно! Но рассчитала точно: в сторону аэропорта в это время ходит только один автобус, и мы с Сашкой непременно должны в нем встретиться. Воображаю его мину. Но вот подходит автобус, я вхожу, а там и правда Сашка. Как удивлен — не опишешь! Я на это и рассчитывала. Подхожу, сажусь рядом. Конечно же, он был очень доволен, это помимо удивления. А мне такие подвиги – не в диковинку! Это если я захочу…. Правда, это бывает редко...
Начинается неспешный разговор, типа: «Куда это Вы, сэр, вчера слиняли? Нехорошо-с!». И тут выясняются следующие подробности. В драке, которую мы мельком видели, Сашке досталось: ему подбили глаз. (Наверное, не ту девочку приобнял, или сказанул что-то). И он пошел домой отмачивать синяк: ему как-никак в дорогу, а фонари под глазом никого не украшают. Потому он не простился, и ушел рано. Вот оно что! Я вздохнула с облегчением. Ладно, прощаю, веская причина. Хотя все равно нехорошо. Одно только меня утешило: наш непробиваемый никакими шутками мальчик тоже имеет свои комплексы! Он боится насмешек! Это уже легче, а то мне как-то надоело ему все время проигрывать: и там он превосходит, и здесь лучше меня. Досадно! Пока разговаривали, автобус подъехал к аэропорту.
2.
Пока шла регистрация, мы с Сашкой все время перепирались, кому первому письмо писать.
– Ты первая напиши. А то вдруг я напишу, а ты не ответишь, – предложил Сашка, лукаво улыбаясь.
– Я всегда отвечу на хорошее письмо. А написать первым ты должен, ты же парень. Напишешь, а я отвечу.
– А вдруг не ответишь?
– Этого не может быть.
Когда объявили посадку, и мы стали прощаться, пожимая друг другу руки, Сашка, как бы шутя, все-таки спросил:
– Будем целоваться?
– Не будем, – отвечаю я. Этого еще не хватало, до поцелуев, пусть даже шутейных, у нас дело еще не дошло, да и не дойдет, надо думать. Я и с Пашкой-то никогда не целуюсь. Мой поцелуй заслужить надо.
– Ладно, в другой раз, когда встретимся, – проговорил Сашка и быстро пошел к самолету. Я помахала ему рукой. Он ответил кивком головы. Затем сел в самолет, тот взлетел, и я осталась ждать автобус.
Видела восход солнца. Красота! Из-за гор тихонько солнце выплывало! Неспешно так, загадочно... Настроение у меня было хорошее: я решила, что субботний инцидент – явление временное, и если он напишет хорошее письмо, отвечу ему непременно. А вдруг у нас переписка завяжется?
3
Письмо, которое пришло от него, меня удивило, и даже не тем, что оно пришло через полгода: мало ли что, может, у них учения были. А тем, что оно было какое-то тоскливое, можно сказать, пропитанное слезами: он жаловался, что его бросила «любимая девушка, самая дорогая и лучшая», и что ему плохо. Мне это читать было неприятно. Наверное, когда мы с ним общались, у него про меня создалось впечатление, какая я хорошая, добрая, понятливая. Можно сказать, «своя в доску», что-то типа сестры милосердия, или жилетки для бурных слез. Со мной хорошо, можно непринужденно общаться, гулять по городу, говорить на разные темы, или кидаться подушками. Можно привести меня на танцы, бросить посреди зала, и через минуту забыть обо мне совершенно. Конечно, кто я такая? Просто бывшая соседка по дому, сестра одноклассницы. Приехал, кометой сверкнул, растревожил девичье сердце, обидел, обманул ожидания и даже этого не заметил. Обещал писать и не написал, и не подумал, конечно, как ждала почтальона, как верила и не верила, как мечтала и тосковала, как сочиняла про него стихи и выбрасывала их в корзину. Конечно, кто я такая? При его кипучей деятельности просто маленький эпизод из жизни, маленький такой штришок, ничего не значащий. А я-то себе нафантазировала, а я-то размечталась!! Впрочем, сама виновата: видела же его отношение, видела…. Нечего было ждать и надеяться. Тем более, что и я ему на любовь не намекала, и он мне ничего не обещал. И вдруг я подумала о Пашке, вспомнила неожиданно. А ведь я сама дрянь порядочная, если брать мои отношение к нему: издеваюсь, кручу как хочу, и ничего ему не обещаю. Да и не могу обещать. И он об этом знает. Или не знает? Боже мой! Ведь я сама ни разу не подумала, что ему тоже может быть больно. И даже очень больно, вот как мне сейчас, очень, очень больно!
И я ответила Сашке, что мне его очень жаль, муку его сердечную понимаю, знаю, что это такое, помнится, как-то даже испытывала. Сочувствую, так сказать, но ничем помочь не могу: Пашка сейчас в дверь стукнет, чай будем пить. Некогда мне чужие слезы вылизывать….
====================
От автора:
Посылка: Человека характеризуют не красивые слова, и даже не набор способностей, а поступки, хорошие или плохие.
Разбивка сюжетов по дням и местам действия:
Вечер.
1. Встреча
2. Ответный визит
3. Думы
День.
4. Сонные берега
5. Яичница
6. Колка дров
7. Прогулка
8. Думы
Вечер.
9. Запись на магнитофон
10. Бутылка водки (конфликт)
11. Танцы в клубе
Утро.
12. Встреча в автобусе
13. Проводы
14. Письмо (развязка)
Мне самой нравится воспоминание о заветной скатерти, эпизод с яичницей и концовка. Считаю ее удачной. А вот кульминация, то есть конфликт, возможно, прописана слабо.
***
Вопросы для обсуждения:
1. Как, по-вашему, построено повествование:
- идет плавно по нарастающей (напряжение последующих сцен выше предыдущих, финальная – самая сильная)
- действие развивается скачкообразно (идет чередование сцен с сильным напряжением и со слабым)
- все сцены одинаковы
2. Есть ли в рассказе центральная сцена? (на которой держится все повествование).
- да, это 1 сцена (указать, какая)
- да, сцен несколько (указать, какие)
- не обнаружил таких
3. Распределите сцены, обозначенные автором по группам:
- сцены с большим внешним напряжением и большим внутренним
- сцены с малым внешним напряжением и большим внутренним
- сцены вообще без всякого напряжения
4. На основании чего вы отнесли определенную сцену к определенной группе? (может быть несколько ответов, но ВСЕ с примерами!)
- ориентировались на сюжетное событие как таковое (независимо от изложения)
- ориентировались на лексику изложения
- ориентировались на способ изложения (диалог, описание, перечисление, действие, передача мыслей и чувств
- другое (расшифруйте, на что именно)
5. Есть ли в повествовании сюжетные повороты?
- Да (примеры)
- Не обнаружил
6. Считаете ли вы, что выбранная сюжетная схема полностью соответствует выбранной посылке (развернутые пояснения будут встречены с благодарностью)
- да, вполне
- скорее да, чем нет
- скорее нет, чем да
- совсем нет
Ваши мнения пишите под данным рассказом. Чем подробнее будет отзыв, тем больше пользы он принесет автору.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215110302072
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/11/03/2072