Продолжение
15.
Модистка Люси и Дуняша сделали для своего кумира, отца Иоанна, всё, что только могли. Постирали, высушили и отгладили подрясник, определили на ночлег в мансарде ателье. И пока они всё это делали, отец Иоанн с трагическим выражением рассказывал им о том, что произошло в доме купчихи Куприяновой.
Разумеется, рассказывал он свою версию, где купчиха Куприянова выразила по отношению к нему ревность и попыталась отравить его мышьяком, что он это заметил, что возникла потасовка, в результате которой отравленный напиток был прокинут прямо на него. Он, опустив глаза долу, тихо поведал о том, что о купчихе Куприяновой ни в коем случае такое нельзя распространять, что могут её арестовать за покушение, а она - женщина уважаемых лет, слабая здоровьем. Всё это может погубить её, а быть губителем он никак не может, поскольку давал монашеские обеты, да и не по-христиански это.
Модистка и Дуняша сразу и горячо поверили во всю эту историю, и даже не знали, как утешить бедного батюшку. Они потчевали его отварной курицей с пареной репой, квашеной капусткой и солёными помидорами, поили чаем с мятой и вишнёвым вареньем. Батюшка раскраснелся, распарился и с блаженной улыбкой наблюдал на девушками. Модистка Люси была на его вкус слишком костлява и остроноса, да и старовата, пожалуй. Зато Дуняша... Дуняша была - чистый адамант - белоснежная кожа, тонкий румянец, синева глаз и толстая пшеничная коса, точёный стан... Одним словом, такая девка, что глаз не отвести.
На следующий день отец Иоанн, как ни в чём не бывало, отправился на службу в храм. Он был уверен в том, что очарованные им прихожанки быстро сделают деликатной и забытой эту историю с отравлением, поверив скорее его слову, чем слову купчихи Куприяновой. А прислуга... Кто поверит прислуге, да ещё Куприяновской, битой-перебитой, смертельно боящейся её кулаков, как полагал батюшка. Поэтому, ничтоже сумняшеся, он попросил доверчивую, влюблённую в него по уши Дуняшу сходить в дом к купчихе и забрать его вещи.
На сердце у Дуняши скребли кошки. В дом купчихи ей идти совсем не хотелось, но отказать любимому она никак не могла. Пошли он её на плаху, казалось, что и на плаху бы она тоже пошла бы. Но сейчас она спешила и молила Бога, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, чтобы ей просто отдали вещи и она ушла.
Однако самые худшие её опасения сбылись. Как только она попросила у дворовой девки, чтобы та вынесла ей вещи батюшки, как немедленно была легко втащена внутрь прихожей, и откуда-то сверху раздался голос купчихи:
- Ну-ка, давайте её сюда, наверх ведите!
Дуняша вжала голову в плечи и, действительно, как на плаху, стала медленно подниматься вверх по лестнице в покои купчихи.
- Иди-иди, не боись, доверчивая душа, - купчиха с сочувствием смотрела на Дуняшку, думая о том, что до чего же глупы бывают девки, совершенно забыв о том, до чего её саму довела собственная глупость.
В гостиной Катерина Петровна властно приказала Дуняше сесть.
- Вот что, душа моя, мне уж донесли, где этот прохвост приют нашёл. А и по натуре его представить могу, что всё он представил так, чтобы себя обелить. Значит, других очернить надо. Да и очернил, не сомневаюсь в том. Ну, что, небось страсти про меня рассказывал, да? Отвечай, голубушка.
Дарья упрямо молчала, потому что сказать правду не решалась.
- Посмотри на меня, дурочка. Глянь, изменилась ли я за последний месяц?
Дарья взглянула на купчиху и увидела, что та заметно похудела, побледнела и изморщинилась.
- Да, изменились.
- А твой-то голубчик изменился ли так быстро? Небось всё так же красив да румян?
- Да, сударыня.
- А знаешь ли ты, что лекарь засвидетельствовал отравление мышьяком у меня, а не у твоего ангелочка? А? Знаешь?! - голос купчихи набирал мощь от возмущения и обиды. - Я такая же была очарованная! Как и ты, не допускала, что такой-то ангел может чёрные дела творить. Да вот, до чего дошла. Чуть меня саму не погубил! Я, девка, тебя спаси хочу. Не желаю, чтобы этот сатана в рясе ещё кого сгубил. Поняла ли ты меня?!
- Поняла, сударыня.
В душе у Дуняши был ураган. С одной стороны, чувство к своему кумиру было очень велико, с другой – вряд ли купчиха обманывает. Вон, как постарела. Недавно ещё статная была, а теперь согнулась как-то. А ведь не старая ещё так-то. И лекарь... Да и тогда гость что говорил, да и брат с матерью...
И такое противоречие ужасное стало у неё в голове, что она, неожиданно для купчихи, потеряла сознание.
- Этого только не хватает! Что, он ещё и её травит, что ли?! Эй, сюда немедленно лекаря и нашатыря срочно!
На рёв купчихи немедленно прибежала горничная с нашатырём, доложив, что за лекарем немедленно отправлено.
Когда Дуняша пришла в себя, то увидела подле себя лекаря Шварца, который, по счастливой случайности, как раз шёл к купчихе, чтобы осведомиться о её самочувствии, потому как отравление мышьяком просто так не проходит.
- Ню, дэвушк, как самочювствий?
- Благодарствую, всё благополучно, кажется, - с медлительностью и растерянностью ответила Дуняша.
- Так-то лучше. Ничего особенного, сударыня. Обичный девичий дел. Слабость чуфстф.
- Уф, я уж перепугалась. Неужто этот басурман и девку стал травить.
- Нет-нет. Тут чуфстф.
- Ну, ладно, голубчик, за визит и за её осмотр я тебе тоже оплачу. Благодарствую за микстуры, что ты принёс. На-ко, возьми, - и купчиха достала банкноту из поясного кошеля и подала её лекарю.
- Плагодарю, - поклонился тот, взял свой саквояж и покинул гостиную.
- Ну и перепугала ты меня, девка. Ой, перепугала. Ну, ничего, будешь знать, как в басурманов влюбляться.
- В каких басурманов? - не понимая, переспросила Дуняша.
- Да, в этого своего, священника-ангелочка.
- В какого священника?
- Милая, ты что, память потеряла? Ты как звать-то тебя – помнишь хоть?
- А как меня звать?
- Лекаря догнать! - взревела купчиха и крепко стукнула кулаком по подлокотнику кресла.
Шварц был тут же возвращён, поскольку не успел уйти далеко.
- Как ты осматривал? Как ты осматривал, спрашиваю?! У девки память отшибло, а он ни гу-гу!
- Та какой память? Хто бы мог подумать такой? Не исфольте беспокоица, сию минут осмотрю.
Через короткое время выяснилось, что Дуняша совершенно ничего не помнит ни о себе, ни о ком-либо ещё.
- Ну, вот как я теперь девку-то такую домой отправлю? Как-то это совсем уж нехорошо. Послать за братом её, что ли, за Фёдором? За матерью не надо, мне ещё крику тут не хватало, а за Фёдором пошлите тотчас. Девку эту проводите в гостевую да уложите отдохнуть, что ли. Может, всё и наладится.
Продолжение следует