ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
и последняя, в которой девочка узнает, кто живет в снежном домике,
а начинается она с того, что
Сон решил не приходить
Когда девочка проснулась, было темно. Первым делом она пошарила рукой вокруг себя: вот подушка, вот одеяло, вот деревянная шишечка на кровати. Она снова в своей комнате.
Скрипнула дверь, и темноту разрезал луч света из коридора. Потом – туп, бух, топ! – вошла Кефира Петровна.
– Ага, ты уже проснулась, – сказала она.
– Еще рано? – протирая глаза, спросила Аделя.
– Уже поздно! – буркнула тетушка. – Ты весь день проспала, уже вечер. Так никуда не годится, режим насмарку! Ну ладно, раз проснулась, будем лечиться.
Девочка вжала голову в плечи. Каким лекарством ее будут мучить на этот раз?
– У меня есть прекрасный метод, – продолжила Кефира Петровна и достала из кармана фартука книжку. – Всегда хотела его попробовать…
Тетушка перелистнула несколько страниц и вдруг замерла в возмущении.
– Что это? – воскликнула она. – Какой вздор! Полная ерунда! Беспросветная чушь!
– Почему? – хитро поинтересовалась Аделя, которая уже догадалась, в чем дело.
– Книгу подменили! Моя называлась «Пиявки от всех болезней», а эта – «Бабочки от всех болезней»! И на картинках эти крылатые… такого быть не должно!
– А может, это правильная книжка? – предположила девочка. – Может, бабочки и вправду – от всех болезней?
– Нет! – твердо сказала Кефира Петровна. – Исключено. Как ты себе это представляешь?
– Бабочки красивые. Наблюдать за ними приятно. Разве приятности не лечат?
– Ни в коем случае! Лекарство должно быть горьким, а лечение – тяжелым. Иначе люди, чего доброго, полюбят болеть. Так что от этой книжицы толку никакого – разве что шкаф подпирать!
Тетушка бросила книгу на кровать, обиженно развернулась и вышла из комнаты. А Аделя вспомнила теплую разноцветную шерсть Того-кто-в-темном-углу и чудесный запах лунного чая. И подумала, что Кефира Петровна неправа: красивое, хорошее, вкусное еще как помогает. Если ты сам, конечно, этого хочешь.
Горло у девочки больше не болело, но здоровой она себя не ощущала. Наверное, из-за того, что у нее был горячий лоб и кружилась голова. Значит, должен быть еще один сон…
В картонном домике послышался шорох, и оттуда вылез Лисенок. Аделя даже забыла, какой он на самом деле маленький! Зверек жалобно пискнул и стал нюхать разбросанные по полу игрушки.
– Вот я глупая! – всплеснула руками девочка. – Погоди, я сейчас.
Она встала с кровати, вышла в коридор и осторожно спустилась вниз. Кефира Петровна смотрела телевизор в гостиной. Аделя прокралась на кухню и взяла из холодильника молоко, йогурт, кусок сыра и баночку с винегретом. Уж что-то из этого лисы должны есть!
По дороге обратно девочка не выдержала и заглянула в библиотеку. Там было темно и тихо. Ни сказочных героев, ни маленьких книжных гномов. Но что-то витало в воздухе – что-то необъяснимое. Теперь Аделя понимала: там, где находятся книги, пахнет волшебством.
Она вернулась в свою комнату, положила еду в блюдечки от кукольного сервиза и придвинула к Лисенку. Тот с удовольствием вылакал молоко, пару раз ткнулся носом в сыр и йогурт и категорически отказался от винегрета.
– Молодец, – сказала ему девочка.
Зверек свернулся калачиком на пороге кукольного дома, а Аделя забралась в свою постель. Ей очень хотелось снова заснуть. Там, во сне, она не болела и не чувствовала себя одинокой. Там были приключения и удивительные встречи. И время летело незаметно…
Но сон не приходил. Наверное, потому, что она недавно проснулась – ведь не может человек спать круглые сутки! Девочка вдруг испугалась. Если она не заснет, что же тогда ей делать всю эту длинную и темную ночь?
Наверное, ей нужно «устать»! Аделя вскочила с кровати и стала кружиться по комнате, потом попрыгала со скакалкой и даже пару раз перекувыркнулась. Толку это не принесло: голова разболелась еще больше, а Лисенок испугался шума и забился в свой домик. Из коридора донесся скрип ступенек – это Кефира Петровна шла проверить, в чем дело. Девочка тут же нырнула под одеяло и притворилась, что крепко спит.
Когда тетушка удалилась, Аделя снова покружилась и покувыркалась, но гораздо тише. Затем пролистала четыре книжки с картинками, поиграла с фонариком, включила музыку на пластмассовом пианино. И, в конце концов, она поняла, что ужасно устала уставать. Тогда девочка уткнула нос в подушку и заплакала.
Но как следует расплакаться ей не удалось. Потому что она вспомнила о лунном чае, бабочках и счастье и потихоньку успокоилась. Начала негромко мурлыкать под нос колыбельную – просто так, для своего удовольствия. Ведь сон, наверное, еще тот строптивец, не стоит силком тянуть его за хвост.
И вскоре Аделя услышала, что в ее песню плавно вливается нежный звон. Как будто за окном позвякивали маленькие серебряные колокольчики.
– Что это? – негромко спросила она себя, и тут же услышала, как знакомый голос ответил:
«Первый снег!»
Лисенок, снова большой и удивительно пушистый, сидел у ее кровати.
– Я заснула! – обрадовалась девочка.
– И сама не заметила, – подтвердил зверек. – Сон – он как лис. Не любит приходить на зов, ему нравится подкрадываться на мягких лапках. А теперь посмотри, какая красота!
За окном танцевали снежинки – хрупкие, прозрачные и несмелые, как ранние весенние цветы. Ударяясь о стекло, они издавали волшебные звуки.
– Зима шлет нам привет, – сказала Аделя таким тоном, словно раскрыла маленькую тайну. – Говорит, что скоро придет сама!
Внезапный порыв ветра забросил горсть снежинок прямо в комнату.
– Окошко было открыто? – удивился Лисенок.
– Нет, – ответила девочка. – Кефира Петровна тут все закупорила, я сама видела!
Они вместе залезли на кресло, чтобы как следует все рассмотреть. Окно не просто было открыто, оно было распахнуто настежь, а от подоконника прямо в сад спускалась веревочная лестница. И от лестницы куда-то вдаль уходила тропинка, еще не засыпанная снегом.
– Это что же, мне нужно пойти туда? – вдруг разволновалась Аделя.
– Ты боишься? – спросил ее зверек. – Я тоже… самую малость. Но если мы всегда будем бояться, то никогда не узнаем мир, верно?
Он вскочил на подоконник и легко выпрыгнул наружу. Девочка не успела и вскрикнуть от страха, как услышала шуршащий звук. Это Лисенок приземлился на ворох опавших листьев.
– Давай! – донесся его ободряющий голос. – Это всего лишь сон!
Аделя кинулась к шкафчику с одеждой. «Даже во сне нужно быть осмотрительной», – подумала она. Натянув прямо на пижаму курточку и сапожки (теплые штаны куда-то запропастились), девочка решила, что готова к небольшому приключению. Она перелезла через оконную раму и спустилась вниз – довольно медленно, поскольку никогда раньше не лазала по веревочным лестницам.
Снежинки словно ждали ее. Они накрыли плечи Адели тонкой серебристой мантией и стали что-то шептать ей на ухо, разливаясь нежным смехом. Девочка не понимала их языка, но ей хотелось смеяться вместе со снегом.
– Ну что же, – позвал ее зверек, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу. – Пойдем!
И они пошли по тропинке, которая путала и виляла, уводя все дальше…
– Все равно мне как-то не по себе, – призналась Аделя. – На полке шкафа или в библиотеке я боялась понарошку, потому что знала: все равно я дома. Это же мои комнаты, что там может случиться? А теперь… я даже не знаю, где мы. Так далеко я никогда еще не заходила!
– Если тебе страшно, то спой песню, – посоветовал Лисенок. – Вообще-то, песни придумали от грусти, но здесь они тоже не помешают!
Но девочка ничего не смогла вспомнить – даже колыбельную, что пела ей мама. Наверное, все слова выдуло холодным ветром.
– Может быть, ты попробуешь? – спросила она зверька.
– Но я не знаю песен на вашем языке, – ответил тот. – Только на своем, лисьем.
– Хоть на каком-нибудь…
– Ну хорошо, – согласился Лисенок. – Тогда слушай.
Он откашлялся, облизнул нос и нараспев произнес:
– Брр, бррр, яв-тяв-тяв,
Мрр, мррр, мяв-тяв!
Грр, гррр, яв-тяв-тяв,
Фрр, фррр, ляв-тяв!
– Ого! – восхитилась Аделя. – А дальше?
– Это и есть вся песня, – сказал зверек. – В ней поется о лисенке, который решил проглотить солнце. Бедняжка думал, что оно, такое желтое и красивое, должно быть очень вкусным. Лисенок гонялся за солнцем, но так его и не догнал: светило убегало все дальше, а потом и вовсе скрылось за горизонтом. Уставший малыш вернулся домой и увидел, что его мама испекла золотистые блины. Тогда он понял, что солнце не закатилось, а упало прямо к нему в нору!
– А разве лисы едят блины?
– Нет, конечно. И солнце не падает в норы. Но ведь это песня!
Они шли и шли, иногда неторопливо, а иногда пускаясь наперегонки. Наверное, Аделя с Лисенком добрались до самого леса, потому что их стали окружать большие заснеженные елки. Казалось, их маленькому путешествию не будет конца, но вдруг зверек остановился.
– Ты чего? – удивилась девочка.
– Ничего, – спокойно ответил Лисенок. – Просто я уже прошел свою часть пути. А дальше тебе нужно идти самой.
– Без тебя? – чуть не упала от неожиданности Аделя. – Но как же так? Я не смогу. Пожалуйста, не бросай меня!
– Я тебя не брошу, – пообещал ее друг. – Мысленно я буду с тобой, а мысли обладают огромной силой! Но пойми: есть такие дороги, которые нужно пройти в одиночку. Тогда все, что случится на этой дороге, навсегда останется в сердце.
Зверек сел и посмотрел на девочку, но в его взгляде не было грусти – только лисья хитринка. Словно он знал что-то, но не собирался рассказывать.
– Смелее, – сказал он. – Просто сделай первый шаг, а там ноги сами поведут тебя.
– Но ведь я всего лишь маленькая девочка, – прошептала Аделя.
– Нет, – возразил Лисенок. – Ты необыкновенно храбрая и очень смышленая маленькая девочка. А теперь – вперед!
И Аделя сделала шаг. А потом еще и еще. Она шла тихонько и не оборачивалась, чтобы не расплакаться. Зверек, наверное, остался уже далеко позади. Сначала девочка считала деревья вокруг себя, но, в конце концов, она дошла до цифр, которых еще не учила. Тогда она поняла, что осталась
Одна в темном лесу
Аделя огляделась по сторонам. Вокруг были только елки, укутанные в снег. И они выглядели не страшно, а скорее уютно. Девочка немного подумала и продолжила идти – ведь это ее сон! Все равно что собственная комната, только гораздо больше. А ведь в своей комнате ничего ужасного быть не может.
Снег хрустел под ее ногами, словно подбадривал. Его налетело много-много, как будто это была уже не осень, а самая настоящая зима. Между деревьями виднелись сугробы, такие большие, что в них можно было сделать жилище. Хотя… погодите! Аделя остановилась. Вон тот сугроб впереди разве не дом? На его пушистом боку виднелось окошко, в котором горел свет, а сверху торчала печная труба. Издали казалось, будто кто-то соорудил себе домик из белой перины.
Девочка направилась туда, все быстрее и быстрее, а потом и вовсе побежала. Она вдруг догадалась, кого встретит в этом сугробе. В голове прозвучал знакомый голос: «Когда-нибудь я устану быть взрослой и построю себе дом из одеяла, захвачу побольше печенья и останусь там жить».
Добежав до белого холма, Аделя увидела небольшую дверцу. Она распахнула ее, влетела внутрь и крикнула:
– Бабушка!
В домике оказалась уютная комната с камином и мягким креслом, а в нем сидела старушка и вязала. На ее носу были очки в золотистой оправе, а волосы, которые когда-то были рыжими, местами поседели и теперь казались песочно-желтыми.
Она отложила спицы в сторону и улыбнулась:
– Привет, мое солнышко. Я так и думала, что ты ко мне придешь!
Девочка кинулась к бабушке и по привычке забралась к ней на колени. Бабушка Лариса была совсем настоящей – даже от ее кожи, как обычно, приятно пахло мылом. Аделя уже и не знала, сон это или правда.
– Мама с папой сказали, что ты болеешь…
– Что верно, то верно, – кивнула старушка. – Болеть совсем невесело – да ты и сама это знаешь. Дай-ка я проверю твой лоб… – Она дотронулась до лица внучки мягкой прохладной рукой. – У тебя температура! Ну ничего, я мигом ее прогоню…
Бабушка Лариса снова взяла в руки вязанье. Нить ее пушистой белой пряжи не разматывалась из клубка, а тянулась через всю комнату и уходила прямо в окошко.
– А из чего ты вяжешь? – удивилась девочка.
– Из снега. Я делаю снежные шапки для деревьев, чтобы те не мерзли зимой. Ведь это волшебная пряжа, она может согреть, а может и подарить прохладу – смотря что тебе нужно. Я и тебе свяжу такую шапочку, и тогда утром ты проснешься совсем здоровой.
Старушка распутала нить и принялась за работу. Ее пальцы мелькали быстро-быстро, как мотыльки, вьющиеся вокруг лампы.
– Бабушка, – прижавшись к ее плечу, прошептала Аделя. – Это ведь ты послала Лисенка, правда?
– Я всегда говорила, что буду рядом, – загадочно ответила та. – Особенно когда тебе грустно и одиноко.
– А все эти сны… Ведь они не просто так, да? Ты хотела мне что-то сказать?
– Да, хотела – и сказала. О трех вещах, которые считаю очень важными. Вот первая из них: самая теплая одежда для сердца – это доброта.
– Я помню, – сказала девочка. – Тот-кто-в-темном-углу был очень добр ко мне. Он обнял меня и согрел. И я вылечилась, даже перестала носить шарф. Оказывается, ты не чувствуешь холод, если сердце одето в доброту.
– И ты тоже его согрела. Это не так уж сложно, верно? Теперь второе: в погоне за счастьем не забывай о терпении.
– Тут не совсем ясно, – задумалась Аделя. – Но мне кажется, я поняла. Лунное чаепитие! Иногда лучше не носиться сломя голову, а подождать – и тогда чудо само окажется у тебя в чашке. А что тогда третье? Неужели то, что нужно не бояться, когда бродишь одна в темном лесу?
– А вот и нет, – сказала бабушка Лариса и поправила очки. – Настоящий лес тут ни при чем. Но если тебе нужно преодолеть что-то большое и темное, просто сделай маленький шаг вперед. И под ногами тут же появится дорога.
– То есть в жизни, оказывается, все наоборот? Не я иду по дороге, а дорога идет передо мной?
– Именно так, – подтвердила старушка. Она расправила только что связанную снежную шапку и аккуратно надела ее на внучку. – Ну вот, теперь твой лоб не будет таким горячим. Ты готова.
– К чему готова, бабушка?
– Посмотри в окошко – и ты поймешь.
Девочка выглянула наружу, но ничего не увидела. За окном по-прежнему был темный лес с заснеженными елками.
– Нет, я не понимаю, – пожала плечами она.
– А ты погляди внимательнее. Свой путь не всегда легко рассмотреть.
Аделя прижала нос к стеклу. От ее дыхания стал таять морозный узор по краям. Лес не изменился. Тогда она перевела взгляд наверх и заметила, что звезды на небе выстроились в одну линию, уходящую вдаль. Выходит, девочку звала куда-то удивительная
Дорожка из звезд
– И куда она ведет? – спросила Аделя. Ей так понравились эти мерцающие точки, что она готова была пойти по ним куда угодно. Хоть в волшебную страну, хоть за далекий океан. Но бабушкин ответ был неожиданным:
– Домой.
– Нам нужно идти прямо сейчас?
– Тебе нужно, – мягко сказала бабушка. – А я останусь. У меня тут так много дел…
– Ты что, не пойдешь со мной? – Глаза девочки тут же защипало от слез. – Ты меня бросишь? Да как же ты можешь остаться здесь и вязать шапки для деревьев, если еще не рассказала мне все сказки и не научила маму правильно печь пирожки?
– Неужели до сих пор подгорают? – удивилась бабушка Лариса.
– Еще как подгорают! – закивала Аделя. Она изо всех сил старалась не расплакаться, но одна слезинка все-таки просочилась между ресницами и скатилась по щеке.
– И мой день рождения, – едва слышно добавила она. – Не буду его праздновать без тебя. Пусть лучше мне так и останется шесть лет.
Бабушка внимательно посмотрела на внучку и улыбнулась. Потом сложила спицы в маленькую корзинку у своих ног.
– Что же, – произнесла она, оглядев уютную комнату. – Хоть мне здесь и нравится, но ты права. Сказки и пироги куда важнее снежных шапок. А день рождения отменять никак нельзя. Шесть лет – это замечательно, но столько чудес случается и в семь, и в восемь, и в девять, и даже – не поверишь! – в тридцать лет!
– Ну, в тридцать я буду уже совсем старой, – отозвалась девочка, вытирая слезинку. – Наверное, еще старше, чем ты!
– Но все равно дорожка из звезд – только для тебя. Я пойду по своей, чуть позже. И обязательно к тебе вернусь.
– Обещаешь? – Аделя крепко обняла бабушку, зарывшись носом в ее свитер.
– Обещаю, – уверила ее бабушка Лариса. – Теперь ступай. Не бойся!
– А я и не боюсь, – сказала девочка.
Собрав всю волю в кулачок, она помахала бабушке и вышла из заснеженного дома. Ей на самом деле уже не было страшно. Ведь впервые за все время, проведенное в волшебных снах, Аделе захотелось проснуться. Мир грез был прекрасен, но настоящий, взаправдашний мир теперь манил больше. Там были мама с папой, которые вот-вот должны вернуться. И бабушка. И торт с семью свечками. И много новых дней, полных чудес, которые всегда будут с ней случаться – и в семь, и в восемь, и в девять, и даже в тридцать лет.
Дорожка, проходившая по небу, бросала отсвет на снег, и поэтому девочка знала, куда идти. Сначала ей казалось, что она совсем одна. Но потом откуда-то сверху стали раздаваться звонкие смешки и голоса. Неведомые существа подшучивали друг над другом, а потом заметили Аделю и начали осыпать ее загадками:
– Что же это, как зовется: не огонь, а больно жжется?
– Крапива, – сразу же ответила девочка. – Это старая загадка.
– А вот и нет, – хихикнули существа. – Обида! Злишься, плачешь и ругаешь, дырки в коже прожигаешь, только кожа не чужая – так и вспыхнешь, продолжая! Ладно, теперь попробуй отгадать вот это: ускользает, как живое, но не выпущу его я.
– Слышала-слышала! – крикнула в небо Аделя. – Это мыло.
– А вот и нет, – возразили голоса. – Это счастье! Быть счастливым очень сложно – то тоскливо, то тревожно. Как поймать его? Замри! А никак – оно внутри.
– Странные у вас отгадки, – пробормотала девочка.
– Разве твои лучше? – донесся ответ, и небо вновь разразилось смехом.
Аделя, задрав голову, посмотрела на мерцающие огоньки среди облаков.
– Это звезды шалят, – сказал кто-то рядом.
Девочка обернулась и увидела Лисенка.
– Ой, как хорошо, что ты здесь! – обрадовалась она. – А я-то думала, что ты ушел в свою нору!
– Как же я мог оставить тебя? – спросил зверек, отряхнув снег со шкурки. – Нас ждет дорога домой. Еще немного пройти, подняться по веревочной лестнице, лечь в постель – и утром ты проснешься здоровой. Все будет хорошо!
– Почти все, – сказала Аделя и посмотрела на своего друга. – Ведь ты не останешься со мной, правда?
– В настоящем мире я совсем маленький и разговариваю лишь по-звериному, – потупился Лисенок. – Я не смогу уйти сам, если ты меня не отпустишь. Но у меня тоже есть свой дом…
– Понимаю, – кивнула девочка. Действительно, человек в почти семь лет уже должен понимать такие вещи. Но все-таки ей стало грустно.
– Не печалься, – утешил ее зверек. – Я кое-что тебе скажу… – Он встал на задние лапы, шепнул что-то Аделе на ухо, и ее лицо просветлело.
– Запомнила? – спросил Лисенок.
– Запомнила! – ответила девочка.
Дальше они шли молча. Наконец вдали показался знакомый дом. В окошке на втором этаже горел ночник.
– Вот мы и пришли, – вздохнула девочка. – Этот сон такой короткий!
– Зато самый важный, – сказал Лисенок. – Бывают такие истории, после которых все налаживается – как будто само собой. Этот сон той же породы. Ты проснешься и поймешь: теперь все будет так, как надо…
…Аделя уже не помнила, как поднялась по веревочной лестнице. Ей показалось, что лестница сама подняла ее наверх и опустила на кровать. Все перемешалось в голове: звон снежинок, смех звёзд, шум ветра и шорох листьев. И девочка закрыла глаза, зная, что все хорошо, потому что она
Снова дома
Утро выдалось солнечным – Аделя проснулась от того, что яркий лучик щекотал ей нос. Она потянулась, чувствуя себя вполне здоровой и полной сил – ей хотелось прыгать и танцевать.
Но едва девочка встала, как из коридора донесся шум. Она быстро вернулась в постель и с головой завернулась в одеяло – на случай, если придет Кефира Петровна с очередным лекарством. А может, лучше закрыться в своей комнате и подпереть дверь матрасом?
Пока Аделя обдумывала этот план, кто-то снаружи произнес:
– Как такое могло произойти?
Это был папин голос!
– Мы понимаем, что случается разное, – послышался уже голос мамы. – Дети бывают непослушны и любопытны… Но если ребенок оказался по уши в холодной воде, вы должны были сказать нам. И вызвать доктора!
– Ничего страшного, – отрезал бас Кефиры Петровны. – Все дети падают в пруд. Это у них в крови.
– Я вот не падал в пруд, – вмешался папа. – Зато мальчишкой упал с забора и сломал ногу. И если бы меня лечили бабочками, я бы до сих пор лежал в кровати!
– Это не моя книга! – возмущенно закричала тетушка. – У меня были пиявки! Они на самом деле лечат все болезни. Дайте мне неделю сроку, и я вам докажу!
– Нет, спасибо, – твердо сказала мама. – Мы лучше вызовем вам такси.
Голоса родителей и гневные возгласы Кефиры Петровны постепенно удалялись. Потом за окном протарахтела машина, громко хлопнула дверца, снова жужжание мотора – и наступила тишина.
– Ты был прав, – шепнула Аделя, глядя на кукольный домик. – Все стало так, как надо!
Лисенок на мгновение высунул мордочку и снова спрятался внутри. В тот же момент дверь приоткрылась, и в детскую заглянул папа.
– Проснулась! – обрадовался он. – Ну, как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит – голова, горло, животик?
– Ничегошеньки! – заверила дочка и кинулась его обнимать.
Они спустились на кухню, где их уже ждала мама с большими чашками какао. За завтраком Аделя рассказала о своих снах – и о Том-кто-в-темном-углу, и о книжных гномах, живущих в библиотеке, и о лунном чае, и о смешливых звездах. Только умолчала о встрече в снежном домике. «Пусть это останется нашей тайной, – решила она. – Бабушкиной и моей». И без этого историй хватило до самого обеда, а мама так заслушалась, что какао в ее чашке совершенно остыло.
Потом к девочке приходил доктор. Он качал головой и цокал языком, повторяя, что Аделе очень повезло. Ведь у нее могло быть «легкое спаление»… или что-то в этом роде. А папа заметил, что в последнее время кругом сплошные чудеса: вот бабушка Лариса тоже тяжело болела, и никто уже не верил, что она поправится. Но утром она проснулась бодрой и здоровой – даже врачи удивились. Просто чудо!
– Это не чудо, – возразила Аделя. – Это обещание!
Конечно, ее никто не понял, но девочка-то знала, в чем дело.
А потом она познакомила всех с Лисенком. И хотя рыжий малыш очаровал родителей, они стали тревожно переглядываться между собой.
– Детка, – наконец сказала мама. – Ты ведь знаешь, что это не котенок или щенок. Это дикий зверь. Он не может остаться у нас, ему нужна свобода.
– Еще как знаю, – вздохнула Аделя.
Вместе с папой они посадили Лисенка в корзинку для пикника и пошли по дорожке, ведущей в лес. Девочка сама несла зверька и прислушивалась к его тихому сопению.
– Мы можем отдать твоего друга в зоопарк, – неуверенно предложил папа. – И тогда ты сможешь навещать его хоть каждый день.
– Ну что ты! – возмутилась Аделя. – Мы должны отпустить его обратно в лес. Это же не просто лисенок, а настоящий принц Северных лисьих нор! У него есть собственный дом и мама, которая печет блины из упавшего солнца – но только понарошку, потому что на самом деле лисы блинов не едят. Просто так поется в одной песне на лисьем языке.
– Да-да, конечно, – сказал папа. Он был очень мудрым папой: когда дочкины истории казались ему странными и невероятными, он не спорил, а напротив – всегда соглашался.
– Ничего ты не понимаешь, – вздохнула девочка и крепче сжала папину руку. – Только не переживай: ты в этом совершенно не виноват.
Они дошли до полянки возле пруда и выпустили Лисенка. Зверек сначала долго обнюхивал землю, словно не верил, что дом так близко. А потом припустил в лес. Лишь один раз он обернулся – и девочка готова была поклясться, что маленький друг ей подмигнул.
– Не грусти, – ободрил ее папа. – Может быть, ты его еще увидишь.
– Конечно, увижу, – сказала Аделя.
Она прекрасно помнила, что шепнул ей напоследок Лисенок.
«В каждом человеке живет теплый пушистый зверь. Просто представь, что твой зверь рыжего цвета, а хвост у него белый, как молоко. Угощай его чаем и рассказывай ему сказки перед сном, пой ему песни и делись с ним мечтами. А я тогда буду думать, что в каждом звере живет маленький человек. У меня – девочка с каштановыми волосами и веснушками на носу, которая умеет надувать счастьем воздушные шарики и ловить луну чашкой. И мы никогда не расстанемся, потому что так невозможно расстаться…»
– Ну что же, пойдем? – спросила девочка.
– Пойдем, – согласился папа. – Нам ведь тоже пора домой.
Они пошли обратно по тропинке и, если я ничего не путаю, говорили о праздничном торте со свечками – ведь в таком хорошем деле взрослые и дети всегда поймут друг друга.