Издав последний механический вздох, поезд прибыл на Юнион Стэйшн ровно в восемь часов вечера. Плавное покачивание вагона убаюкало меня, и теперь затекшая спина и затылок нестерпимо ныли. Люди заторопились к выходу. Многих уже встречали родственники и друзья. Женский голос объявлял о прибытии. Закинув сумку на плечо и сдвинув бейсболку на глаза, я смешался с толпой.
Чикаго встретил теплым осенним вечером. Погода явно была на моей стороне. Солнце медленно садилось, мягким золотом сверкая на крышах домов. Вся палитра октября переливалась на улицах города. Вечернее небо мерцало нежно-розовым сиянием. Опавшая листва струилась по тротуару, и голые ветки сиротливо дрожали, отбрасывая колючие тени на фасадах домов. Я шел, озираясь по сторонам, в надежде набрести на небольшой отель. Улицы были полны народу. Мимо меня быстро прошел высокий мужчина в шляпе и пальто, девчушка в короткой юбке, покачивая бедрами, проскользнула рядом и скрылась за поворотом. Все спешили куда-то: пожилая женщина с собакой, бегущие трусцой спортсмены, влюбленная парочка. И куда бы они ни торопились, каждый из них этим вечером окажется дома, рядом со своими близкими. И я мог бы коротать вечер с Тони, перебирая снасти, поужинав свежеприготовленной жареной рыбой. Но жаловаться не приходилось, этот путь выбрал я сам.
Вскоре людская толчея и гомон остались позади. В небольшом проулке я увидел трехэтажный дом с серой крышей. Неоновая вывеска гласила - отель «зеленая долина». Мне понравилось название, к тому же краски вечернего неба сгущались, а безмятежное дуновение теплого ветра превратилось в холодные порывы. Поэтому, недолго думая, я толкнул тяжелую дверь и вошел в холл. Колокольчик жалобно тренькнул, администратор за стойкой лениво взглянул на меня. Это был немолодой уже человек, с цепким взглядом маленьких, глубоко посаженных «буравчиков» глаз. На голове красовалась блестящая лысина с остатками каштановых волос на висках, но зато фисташковый костюм безупречно сидел на статной фигуре. Накрахмаленный воротничок и бабочка приятного светло-зеленого цвета свидетельствовали о том, насколько серьезно этот человек относился к своим обязанностям. Порывшись в рюкзаке, я достал документы.
- Мне нужна комната до утра, сказал я и широко улыбнулся.
Администратор окинул меня наметанным взглядом, привыкшим оценивать посетителей с самого порога. Ни старые джинсы, ни потрепанная куртка его нисколько не смутили. Если у вас есть, чем заплатить, сервис вам обеспечен. Американцы знали и неизменно соблюдали это правило.
-Есть одно место на втором этаже. Номер с подселением, там остановился мужчина, проездом в Чикаго. Хотите заполнить карточку гостя, - отчеканил фисташковый костюм?
Видно он не сомневался, что целый номер мне ни к чему. Что ж, я был благодарен за экономию моих скромных средств и молча, кивнул в ответ.
- Желаете расплатиться картой?
А вот это явно насмешка. Единственная карта, которой я владел, была карточка нашего супермаркета.
- Спасибо, нет. Наличные подойдут?
- Как пожелаете.
На лице администратора не промелькнуло даже тени улыбки.
- Шестьдесят пять долларов восемьдесят центов.
Пока я отсчитывал деньги и забирал ключи, фисташковый костюм с интересом рассматривал свой маникюр. Очевидно, он его волновал гораздо больше, чем незадачливый постоялец. Наконец с формальностями было покончено, и я мог отправиться в свои «апартаменты». Посмотрев невзначай на стойку регистрации, я увидел табличку с именем лысеющего джентльмена: с вами работает Джеральд Райс. В стеклянной вазе красовались зеленые яблоки, тугие и матовые. Во рту тут же собралась слюна.
- Можно, - спросил я и тут же взял одно?
- Конечно, мистер.
- Спасибо, Джеральд, кстати, отличный костюм!
Последние слова сопровождались громким хрустом откусываемого яблока. Реакцию Джеральда я так и не увидел. Очень уж хотелось сбросить тяжелый рюкзак и, повернувшись к лысине спиной, я невозмутимо проследовал на второй этаж.
Открыв комнату своим ключом, я вошел в полумрак гостиничного номера. Похоже, мой сосед спал. На кровати вырисовывался его силуэт, из-под одеяла доносилось тихое похрапывание. Прислонившись к стене, я некоторое время стоял неподвижно, словно не понимая, где нахожусь. Потом машинально снял куртку и, нащупав вешалку, повесил ее на крючок. Тут мой взгляд упал на тонкую полоску света от уличного фонаря, пересекающую комнату. На пороге стояли тяжелые армейские ботинки. Сердце судорожно сжалось. Я внимательно всмотрелся в силуэт на кровати. Бред, конечно, не может этого быть! В письме ясно сказано: «скончался - сердечный приступ». Мало ли в Чикаго, тем более в Америке людей, которые носят армейскую обувь. Но все же руки предательски задрожали. Я прошел в комнату, намеренно громко топая, и загремел дверцами шкафа. Вдруг этот человек проснется, и я узнаю в нем своего вояку-отца! А как же письмо? - прошипело подсознание. Это возможно ошибка, банальная, глупая ошибка одними губами ответил я самому себе. Это ты глупый, не унимался внутренний голос. Прими все как есть, такая уж у тебя судьба.
Я открыл окно, в комнату ворвался порыв ветра. Сосед заворочался на кровати, недовольно мыча во сне. Конечно же, это был совершенно посторонний человек. Наваждение исчезло, и я в полной мере ощутил реальность происходящего. Мой отец умер, матери нет и в помине, ближайшие родственники и друзья остались в Висконсине. Тяжелая волна одиночества захлестнула с головой. Не раздеваясь, я лег на свою кровать и погрузился в раздумье. События прошедшего дня калейдоскопом кружились в голове: призрачное утро, темные окна покинутого дома, вокзал, шумный вечерний Чикаго, Джеральд в фисташковом костюме и, наконец, эта комната. Я не представлял, что буду делать завтра. Зачем я затеял этот побег? Ведь у меня даже нет денег на существование. Это безумие, Дэвид, опять проворчал внутренний голос, но я сдвинул брови и отвернулся к стенке. Будь что будет, мне теперь все равно. Зря видно старики тебя растили, неблагодарный эгоист, не унималась совесть. Я вернусь, еще крепче нахмурился я, разговаривая с самим собой, и они меня поймут. Разыщу Мелани и вернусь. На этот раз внутренний голос молчал, зато сосед издал такой музыкальный этюд носом, что я невольно вздрогнул, и грустные мысли растворились в полумраке, как рой испуганных мотыльков. Сладко потянувшись, я закрыл глаза и представил себе этот большой удивительный город, в который так незадачливо попал. Может мои поиски будут более приятными, чем я себе представляю? Все-таки Чикаго интересный город, какие приключения меня здесь ждут? Работа подождет пару дней, а завтра я начну день с осмотра достопримечательностей. И я представил, как увижу «Уиллис тауэр» и башню Трампа, прогуляюсь по Лассаль-стрит. Обуреваемый противоречивыми мыслями, я почувствовал, как тяжелеют веки и с облегчением закрыл глаза, негромко засопев в унисон с соседом.
А за окном бежали темные облака, заслоняя серебряный диск луны, как будто чья-то тень опустилась и укрыла собой ночное небо. Вот она уже у окна второго этажа маленькой гостиницы. Заглядывает, холодным сквозняком пробирается сквозь щели в окнах, покачивает занавески, подкрадывается к спящему юноше и, обдав лицо ночной прохладой, что-то шепчет на ухо. Какой странный сон, подумал юноша и окончательно провалился в забытьи.
Утро разбудило моросящим дождем, хмурым небом и тусклым сиянием октябрьского солнца. Еще вчера осень ласкала теплом и ясностью, а сегодня проливала слезы, оплакивая уходящее лето. Вот так и в жизни. Веселые празднества сменяются серыми буднями, и ничего тут не поделать. Остается ждать следующей светлой полосы, и, если она не спешит к вам на встречу, придется подсуетиться самому. Как говорится: «хочешь жить, умей вертеться» или смирись. Другого пути нет, а, впрочем, философ из меня никудышный.
Кровать манила своим теплом, хоть лежебокой я не был. Дома в Бойде привык подниматься рано. Дела обязывали, а потом это вошло в привычку. Встанешь позже обычного, и голова тяжелеет, как чугунная болванка. А сегодня все было непривычным, другим, и, если честно, вчерашняя решимость немного поубавилась. Хмурое утро принесло с собой такое же хмурое настроение. Моя затея стала казаться невыполнимой и совершенно безумной. Но дело в том, что с самого детства я рос очень упрямым и характер мой отличался своенравием. Так как родители не принимали участия в моем воспитании, я всегда позволял себе немного больше, чем сверстники. У Чарлза с Сарой (родителей отца) хлопот было предостаточно и без моих проделок, к тому же бабуля испытывала глубокую жалость к своей сиротинушке. Так она втайне меня называла, разговаривая с дедом, думая, что я не слышу их шушуканий. Тот фыркал в ответ.
- Какой он тебе сирота, при живом отце, да и мать живет, где-нибудь, здоровехонька.
- А что толку! Вот именно, полный набор, а толку никакого! Вертихвостка эта неизвестно где, а сынок наш из-за нее совсем ум потерял. Ну, мало ли женщин на свете, чтоб так убиваться?! Подумал бы лучше о Дэйве, ему ведь тоже нелегко.
- Сара, хватит причитать: «женщин, женщин»! По мне лучше вообще без вас оголтелых! Будешь еще обстановку накалять, или тебе внук надоел!?
- Да что ты! Господь с тобой! Как только язык поворачивается такое говорить!? Только и осталась одна радость, эх ты.
И бабушка укоризненно качала головой.
- Тогда и не болтай лишнего. Мы ему вместо отца с матерью, и хватит языком молоть, пока парнишка не услышал твою болтовню.
Но я все слышал, и нисколько не сердился на своих стариков. Во всем я винил Мелани, только ее! И все же, избалованным ребенком я не был, просто чувствовал стремление все изменить. Много позже я пойму, насколько прекрасна и удивительна жизнь, и даже темные ее стороны нужны, чтобы осознать это. Но, увы, к этой истине приду я очень и очень нескоро. И обстоятельства, благодаря которым мои взгляды изменятся, будут крайне загадочными. Но не стану забегать вперед, поскольку между этими событиями и настоящим днем пройдет еще немало времени.
В девять тридцать утра, я спускался в гостиничный холл, коря себя, за то, что проспал уйму времени. Просмотр достопримечательностей отменялся из-за плохой погоды. В такой серый денек, как сегодня, только делами и заниматься, а не бродить по городу, разинув рот. Спустившись вниз, я сразу решил поинтересоваться насчет работы у Джеральда. Правда не был уверен, что он обрадуется такой перспективе. Но Джеральда на месте не оказалось. Вместо него я увидел девушку, которая стояла возле бюро и разговаривала с клиентами. Я обратил внимание на ее улыбку, открытую и приветливую. Теперь на табличке красовалось имя - Кэролайн Бушеми. Униформа Кэролайн также была выдержана в светло-зеленых тонах и очень выгодно оттеняла ее изумительные берилловые глаза. Пожалуй, с девчушкой разговаривать будет куда легче, чем со спесивым лысеющим господином, подумал я и зашагал прямиком к ней. Мысленно думая, с чего начать, я заулыбался, как Чеширский кот, справедливо полагая, что улыбка поможет найти общий язык.
Подойдя ближе, я разглядел на шее девушки маленькую родинку и неожиданно разволновался. Кожа у нее была гладкая и бархатистая, нежный румянец разливался по лицу. Да она совсем ребенок! - подумал я. Наверное студентка и подрабатывает в свободное от учебы время. Кэролайн, все так же улыбаясь, посмотрела на меня.
- Здравствуйте, чем могу помочь?
- Привет, Мое имя Дэвид. Есть проблема, решил прогуляться, но в Чикаго впервые, может у вас есть карта города? Я бы взял ее, так сказать в аренду до вечера. Не хочется, знаете ли, бродить наугад.
Глаза Кэролайн засветились искренней радостью. Видимо, помощь ближнему доставляла ей огромное удовольствие.
- Да, конечно! Вот, пожалуйста, путеводитель по Чикаго, здесь все маршруты и отмечены достопримечательности. С помощью этого путеводителя вы легко найдете любое нужное вам место, и всего за пять долларов. С этими словами она достала из шкафчика пеструю книжонку. Да эта девчонка - сама доброта, подумал я, продолжая растягивать рот в улыбке. Всего- то пять долларов! Вообще-то я надеялся на безвозмездный дар. Может заодно купить футболку «Люблю Чикаго», бейсболку «Чикаго Булз» и фирменный туристский рюкзак, чтобы сложить все это добро?
Закончив внутренний монолог, я уже протягивал пять баксов, и запихивал путеводитель в карман. Все ж таки сам попросил. Вздохнув, я направился к выходу. Керри проводила меня ласковым взглядом заботливой мамаши. Насчет работы поинтересуюсь вечером, решил я. Оказывается, начинать самостоятельную жизнь не так- то просто, или это Кэролайн на меня так подействовала? В родном захолустье я не очень - то уделял внимание противоположному полу. Серьезных отношений у меня не было ни с одной девчонкой. Да и к чему они, когда тебе всего восемнадцать лет? Я вообще, если честно, побаивался этих писклявых розово-пушистых созданий. Сегодня она по тебе слезы льет, а завтра уже подмигивает твоему другу. Ничего кроме шмоток и новой помады их не интересует. Может я слишком предубежден, но скромный опыт и фиаско моего отца говорили о том, что настоящих женщин мало, и лучше держаться подальше от разряженной, сладко пахнущей, крикливой половины человечества. Конечно, глядя на Кэролайн, трудно было представить ее, кривляющейся перед зеркалом или бегающей по распродажам. Но внешность обманчива. Не стоит доверять первым понравившимся зеленым глазам. Так что, хватит терять время, думая о всяких глупостях. День течет минута за минутой. И в подтверждение своих мыслей, я рванул дверь и решительно вышел на улицу.