ПАНК
В вагон метро шумно вваливается команда панков. Один из них, плюхнувшись на сиденье, начинает громко выть на одной ноте.
– Ты что, с ума сошел?! – толкает его в бок сосед, средних лет гражданин.
– Да. А что, не видно? – отвечает тот.
Единственное признание в свихнувшемся времени.
КОНЕЦ
В пивбаре сидят двое. На липком столе перед ними – несколько кружек пива, рыбьи очистки, каменный сухарь на тарелке. Под ногами перекатываются две пустые бутылки.
Один, рыдая, теребит другого:
– Что же это мы, Вовка? Как же так? Что же это мы, а?!
Из «стекляшки» видно, как по Тихорецкому, разбрызгивая грязь, катят грузовики. Низкое красное небо не пропускает ни глотка воздуха. Пьяный всё не унимается.
Действительно, что же это мы, а?..
БАШНЯ
Порфировы, Ворпулёвы, Петковы... Несколько непривычный для уха ряд фамилий. Последняя – явно болгарского происхождения, в первой звучит отголосок роскоши монархов-порфироносцев. Всё это – жильцы квартиры, которая находится на верхнем этаже дома на углу Таврической и Тверской улиц. Квартиру эту когда-то занимал петербургский поэт, «маг» и «мистагог» Вячеслав Иванов, это его знаменитая «башня» (угол дома действительно имеет вид башни). Здесь находился один из самых известных декадентских салонов десятых годов двадцатого столетия, средоточие жизни символистской элиты. В этой квартире, по свидетельству одного из представителей литературной богемы, можно было затеряться на трое суток. Здесь читали стихи, спорили, пили вино, накапав в него кровь «из наколотого пальца», и белой ночью мимо Таврического сада шли к Неве. Это на крыше «башни» (а раньше был выход на плоскую тогда крышу) Блок впервые читал «Незнакомку». Заглядывала сюда и полиция – однажды она арестовала мать поэта Максимилиана Волошина за то, что та была в мужском платье.
То был «Серебряный век» русской литературы, и закончился он довольно скоро. Судьба по-разному распорядилась гостями и хозяином квартиры. Был награжден советским орденом Брюсов. Долгую и трудную жизнь прожила Ахматова. Сам хозяин квартиры эмигрировал в Италию, принял там католичество и умер в 1949 году.
Ничто не напоминает теперь о том времени, и человек, вычитавший в чьих-нибудь воспоминаниях этот адрес и пришедший сюда, увидит на медной дощечке: Порфировы, Ворпулёвы, Петковы...
ЁЛОЧКА ЗОЩЕНКО
На фасаде музея А.В. Суворова – два больших мозаичных панно, известных каждому ленинградцу. То, что слева – Переход Суворова через Альпы в 1799 году», выполненное Н.Масленниковым по картону А.Попова. Справа – «Отъезд Суворова в поход 1799 года». Автор – М.Зощенко (по картону Н.Шабунина), отец будущего писателя. Оба панно выполнены в 1904 году. И существует старая городская легенда о том, что, помогая отцу, Михаил Зощенко выложил макушку ёлочки, выглядывающую слева внизу.
...К столпившемуся люду вышел на крыльцо в холодный зимний воздух опальный полководец, вскинул непокрытую голову, поднял руку, чтобы осенить себя крестом, – час его пробил, снова призывает Отечество.
Возможно, взгляд его ненароком скользнул по юной ёлочке, растущей поодаль. Сюда, в Кончанское, ему уже не суждено вернуться.
...Впереди у Зощенко – страшный опыт Первой мировой, трудное начало писательской судьбы, шельмование, литературная опала.
А пока семилетний Миша подбирает кусочки зеленой смальты – будет ёлочка.
Опубликовано: "Невские ведомости" №2, 1992.
На фото: мозаичное панно на фасаде Музея А.В.Суворова.