Воробьёв

Людмила Дейнега
               
Никита Воробьёв вырос в обыкновенной сельской семье. Отец сутками пропадал  возле своего комбайна, который он не называл иначе, как «кормилец», потому что завоёвывал на нём все призовые места во время уборок летом. Всё оставшееся время Егор заботливо ухаживал за своим другом-комбайном. Он за женой никогда так не ухаживал. Пришел с фронта и на первой же вечеринке  сказал самой симпатичной девчонке: «Пойдешь за меня? Я тебя не обижу…» А Оля погладила рукой его награды на груди и вдруг заплакала: «Мне защитник нужен. Я сирота круглая. Всех фашист проклятый поубивал…!» Вот так и привёл Егор Васильевич в дом зарёванную невесту… Наутро собрали соседок, посидели с хромым Артемом на завалинке, посудачили. А потом выпили первача со вдовушками, дружно кричавшими «Горько!»…       Никита родился ровно через девять месяцев в морозную февральскую ночь, когда Егор  чинно расхаживал перед небольшой районной больницей   с папиросой во рту. Волновался страшно, как перед первым боем…  А потом  вдруг услышал детский крик… Слёзы счастья так и брызнули из глаз, сам себе не поверил…   И вдруг понял, как сильно он любит жену и сына… В том, что  закричал  именно  сын, Егор не сомневался…
 Оборвав  на окнах  соседей почти все  комнатные цветы, прибыл за своими через десять дней. Председатель по этому случаю выделил газик…  Неделю праздновал с вернувшимися с фронта ребятами. А потом опять отправился к «кормильцу»…
Особыми успехами в школе Никита не отличался. Ему больше нравилось находиться  рядом с отцом. Егор по натуре был сдержанным и скрытым, но сыну позволял всё…  Когда Никита подрос, стал помогать на комбайне и зарабатывать первые колхозные трудодни. Мать не могла нарадоваться на этот дружный союз…
  В Армию Никиту не взяли, врач сказал, что с сердцем что-то не так… Никита был удивлён, потому что сердце его не беспокоило…  А об армии он тогда  мечтал, хотелось быть похожим на батю…
   С хохотушкой Людкой он познакомился на речке. Она была дочкой новой учительницы, что приехала недавно к ним в колхоз и сразу получила комнату в новостройке. Людмила оканчивала строительный техникум в краевом центре и прибыла на каникулы. Вот с удочками и прошли их встречи. Людмила могла ловить рыбу лучше, чем получалось у Никиты, и он от этого только злился.  А однажды кареглазая, симпатичная, невысокая  Люда, смеясь, спросила: «Когда целоваться будем?» Никита осмелел, схватил Люду в охапку, за что сразу получил оплеуху…
 Они расписались в районном загсе, когда Людмила окончила техникум, и ей грозило распределение в Сибирь. Решение подсказала мама Люды. Потом сыграли сельскую пышную свадьбу, и Людмила была самой красивой невестой-блондинкой. Поссовет через год выделил им квартиру, которую Люда сама отделала по последней моде. А еще через год у них родился белобрысый Петруха, очень похожий на маму. Никита даже обиделся: почему не на него. Петька сразу стал любимцем бабушек и деда, и пользовался этим весьма умело. Уже с детства у него были самые лучшие велосипеды, а потом и мопеды. На восемнадцатилетие сыну вручили крутой мотоцикл. При первой ночной прогулке у Петьки забрали права: он был пьян. Никита на другой день влепил сыну пощечину и сразу осел на пол…  Пришел в себя в больнице. Рядом сидела плачущая Людмила…
  После первого приступа был второй и третий… Его еле спасали…
 Людмила сразу потемнела лицом. У неё и на работе были неурядицы, и дома.  На работе  подставила директор, Люду чуть не посадили за махинации своей непосредственной начальницы…  Потом на судах наконец-то разобрались… А дома с сыном начали происходить невероятные вещи… Сначала он пил, потом Люда нашла под кроватью шприцы…
 Мужу говорить об этом боялась, зная его состояние… Сказала своей маме. И напрасно. Старая учительница надолго слегла в больницу…
   После очередного укола с большой дозой героина Петр не проснулся. Людмила обнаружила сына только через трое суток дома, когда пришла из больницы, где ухаживала сразу за мужем и матерью…
 Хоронила единственного сыночка  со свекровью и свекром, ничего не говоря Никите и маме, так как боялись за жизни обоих.
 С поминок пришла еле живая. Подошла к завешанному зеркалу, чтобы открыть, и вдруг закричала, испугавшись собственного лика: она стала совершенно седая. Чтобы не испугать этим Никиту, побрела в парикмахерскую покрасить волосы…
  О случившемся с сыном муж узнал через три месяца на рынке, куда медленно пошел за продуктами. Кто-то подошел к нему с соболезнованием…
  Воробьева в больницу  привезла скорая помощь. Инфаркт был тяжелым… Люда не отходила от мужа полгода. Из веселой хохотушки она превращалась в замкнутого человека, которому нужно было смотреть за  не ходячей  умирающей матерью
и за поседевшим красивым полным мужем, которого она боялась потерять больше всего на свете.  Сама она лечилась дома. Приходилось делать уколы в соседней квартире, где жила добрая Вера Самойловна - врач - терапевт.
 Маме, лежащей  у себя  в своей квартирке, наняла сиделку, но сиделки без конца менялись: мама была капризная. Никита работал всё последнее время завхозом тубгоспиталя, что был рядом  с их селом, а потом его оформили на пенсию по инвалидности. Трудиться  Никита больше не мог.
Вечерами он прогуливался вдоль дома, а потом сидел и успокаивал жену, которая гораздо чаще начала плакать возле портрета Петьки.
  В пятницу  последнего октябрьского дня они с Людой поехали проведать  старую учительницу. Пока Людмила чистила  матери кастрюлю, Никита вышел на воздух. Во дворе возле газона увидел своих соседей: «А Вы как здесь оказались? Я вот тещу проведывал. Девяносто два года. Не дай, Бог, жить до такого возраста. Сама уже ничего не может. Людку запарила совсем. Сама на себя не похожа. Тут я такой дохлый, так еще и сын подвел… А теща-друг родной - стойкий солдатик. Всех рядом строит… Вы на автобус? Так я Вас довезу. Все поместимся. Не чужие…»
  Никита  Егорович всю дорогу до дома рассуждал о ненужной глубокой старости, когда становишься в тягость своим близким. Он  быстро и уверенно вел свою новую машину и всё шутил над болячками, рассказывая кучу анекдотов, которые слышал от больных  в госпитале.
 В субботу утром Людмила заторопила мужа ехать опять  к маме: «Постирать надо. День солнечный. Не хочу домой тряпки тащить. Пока дочищу кастрюли, бельё там высохнет . По дороге селедочки возьмем, картошечки отварим.  Мама сама так предложила. Скучает она одна с этими дурацкими сиделками…»
   Никита нехотя поплёлся к своему  гаражу. Он уже ждал Людмилу в машине, когда она с полной сумкой продуктов вышла из подъезда. Заботливо наклонился открыть дверцу…
   Проклятый оторвавшийся  тромб не дал Воробьёву вздохнуть последний раз. Он жадно хватал ртом воздух, а потом  вдруг повалился на руль…
 Людмила дико закричала. Приехавшая скорая спасти Никиту Егоровича Воробьёва  не смогла.
 Хоронили Никиту все соседи уже в воскресенье утром, потому что приближался народный праздник и Казанская… Всё то, что Люда приготовила на всякий случай своей старушке -  матери пригодилось на похороны мужа. Люди, молча, подходили  и удивлялись броской мужской красоте покойного: «Будто уснул…» Только один из соседей громко сказал вслух: «Нас довозил позавчера вечером, так всё не хотел стариком умирать… Вот Господь, видно, и услышал его пожелания… А не дай Бог этот самый тромб оторвался бы  тогда, когда мы ехали на скорости… Нас бы всех сейчас хоронили… Вот, жизнь - то какая, непредсказуемая…»
   Погода стояла на редкость теплая и солнечная, тихий ветерок сдувал с веток последнюю листву и гнал её впереди похоронной машины, в которой, прижавшись  друг к другу, сидели, бледные, как лунь, выцветшие старики-родители Никиты, шептавшие прощальные молитвы красавцу - сыну. Ничего не видевшая и не слышащая Людмила гладила мужа по голове и всхлипывала, глядя на живые хризантемы с черными траурными лентами…
               
                05.11.15