Пузырьки или рыбалка?

      
      
      Брат, когда дело касалось рыбалки, становился другим человеком. Амбиции притухали, из военной сущности в гражданскую ипостась переходили они с потерями.
      «Зачем голова нужна человеку?» – наверно, задумывался он, будучи в краткосрочном увольнении.  «Носить кепку», – отвечало ему его командирское сознание. «А кепка тогда человеку зачем?» – пытал он командира. И остроумно отвечал сам себе в гражданском духе: кепка нужна человеку, чтобы хранить в ней приколотые изнутри рыболовные крючки.
      Если мы подходили к водоёму, уши его торчком вставали, прислушивался он к всплескам и в этой луже, оставшейся от пересыхающей речки, засовывал руку в воду куда-то под бережок, отчего меня передёргивало – мало ли кто там кусачий сейчас сидит! А он спокойно, потому что поймал за жабры, вытаскивал на свет божий трепыхающуюся рыбину.
      Крючки были всегда при нём: разного калибра, одиночные и тройники. Леска лежала всегда в кармане. И поплавок, и грузила тоже где-то в одежде при нём жили. А удилище сделать – нет проблем. Это раз плюнуть. Выломал молодую берёзку, ветки ободрал и – вперёд. Крючки в кепке! На подкладке внутри прицеплены.
      Однажды он неосторожно надевал кепку, и крючок- тройник, судьбой уготованный на горе бедной щуке, вцепился ему в ладошку, проколол мякоть и крепко связал руку с головным убором.
      С кепкой в руке побежал к хирургу. Хирург освободил руку от крючка, ценные предметы – шапку и крючки особенно – в целостности и сохранности рыбаку вернул. Дело мирно кончилось, если не считать, что весёлый Толик начал заочно потешаться, называя командира отряда Щукарём, – командиру тихонько докладывали рядовые бойцы.
      У Толика была своя страсть. Он собирал бутылки на помойках, раскапывал дерьмовые залежи, доставая аптекарские пузырьки, мыл в луже и сдавал за копейки в соответствующие заготовительные пункты. Что-то совсем копеечное в аптеку нёс, а что-то и в винный магазин за рубль двадцать сдавал, на чём получал приличный доход. На вырученные деньги покупал конфеты «Золотой ключик» и глазурованные пряники. Ещё и оставалось на чёрный день. Был всегда при деньгах. Постоянно что-то жевал, то пряник, а то конфету, оставаясь, как и положено крупному бизнесмену, стройным, худым и позитивным.
      Позлословил он в адрес командира, и у него самого случилась внезапная беда: попал в больницу с острым аппендицитом. Настала очередь командира. «Так Барану и надо! – говорил он. – Обожрался пряников».
      Не успел командир всласть нарадоваться, наскочил сам на несчастный случай.
      Братья Халимовы ребята дружные. Могли встать брат за брата и отлупасить могли любых обидчиков и в любом количестве. Но это не означало, что между ними не случалось внутренних противоречий, это не исключало междоусобных стычек, а бились они отчаянно и красиво. Худо было тому, кто им подворачивался под руку во время их семейных разборок.
      У Халимовых было обширное домашнее хозяйство. За каждым была закреплена обязанность. Мама корову доила, задавала корм крупному скоту, чистила хлев и многое другое делала. Папа пристраивал новые хозяйственные помещения, заготавливал сено, дрова и ещё, кроме прочего, осуществлял общее руководство. Баней сельской заведовал. Дети тоже были при деле, были расписаны по своим рабочим местам. Где-то их обязанности пересекались, и понятно, что «на спорных территориях» в следствии  не совсем удачной такой организации всегда в коллективе бывает свара.
      В тот день, когда Толика отвели в больницу, брат мой с Витькой Халимовым собрался на рыбалку, и отправились они первым делом копать червяков.
      Было тогда перемирие. Школьная и Горная в союзе готовились к войне с бандой Шуркана, составленной из бойцов с улицы Советской.
      Рыболовы шли мирно в сторону навозной кучи, захватив лопату и жестяную банку. О чём-то дельном важно они беседовали. Сзади обозначились сердитые крики – догонял их Вовка Халимов.
      – Витька! – задыхаясь, кричал Вовка на бегу. – Иди траву кроликам рвать.
      Витька ухом не повёл, а по-прежнему топал к навозной куче, где живут качественные червяки.
      Догнал Вовка, наконец, червячных копателей, отдышался. Он глуховат был, ходили разговоры: папа ударил его неудачно, получил Вова слуховое увечье.
      Слово за слово. Меж братьев по вопросу о кормах случилась горячая дискуссия как предтеча рукопашного конкретного разговора.
      – Иди траву рвать, – орал глухой Вовка на всю деревню.
      – Иди на..! – отсылал Витька его на три буквы, кричал тоже громко, чтобы слышал и глухой Вовка, и вся деревня была в курсе. – Сегодня твоя очередь.
      «Сходились горы, плавилась руда, хлестали молний огненные плети», – писал когда-то поэт о столкновениях стихий на древней планете, в результате чего зародилась жизнь, и мы получили, в конце концов, демократические институты и консенсус.
      Вовка взял хороший булыжник...
      Витька, человек опытный, зная братские повадки и зная уже способы защиты, увернулся от камня вовремя. Вовкин камень , предназначенный брату Витьке, получил другой человек, мой брат, который вообще не имел отношения к разведению кроликов, который больше всего на свете любил ловить рыбу.
      Упал возле ручья плашмя в грязь с травмой головы, не сходив на рыбалку.
      В тот же день, когда позлословил он в адрес больного Толика, его самого отвезли в больницу с сотрясением.
      Толику вечером сделали удачную операцию, брату наделали уколов и в руку, и в попу, обработали рану йодом и зашили. Зажило как на собаках. На пятый день носились дружно по больничным помещениям, нарушая режим. На зависть здоровым пацанам ели вкусные пирожки с конфетами и котлеты, которые им, как и положено, приносили родные и близкие. И сдружились крепко на этой почве.
      Вместе потом ходили в библиотеку. Обменивались книжками про шпионов.
      Получился удачный союз и необычная плодотворная дружба, чему не помешали ни различие творческих наклонностей, ни различие должностей в уличной группировке: один был главный командир с жёстким прозвищем «Гвоздь», полученным от врагов, а Толик с милой улыбкой служил у него в нижних чинах. Быть может, то и была отправная точка, с которой начинаются демократические преобразования.
      Толик стал хаживать на рыбалку. А брат попробовал заняться бизнесом, собирать аптекарские пузырьки, но тяга к рыбным водоёмам и крючкам перевесила желание заработать на пряники. Однажды он подобрал бутылку от шампанского, хотел было сдать, но поленился идти в магазин, придумал бутылке другое применение, связанное тоже с бизнесом, но только в банковском секторе. Бутылку помыл и стал в неё складывать копейки. В 1961 году после деноминации он получил приличный навар: накопленные копейки подорожали в десять раз и остались в ходу.
      За булыжник Вовка Халимов получил внеплановую выволочку от строгого отца. Извинился и покаялся. Потерпевшая сторона извинения благодушно приняла и расценила дело как житейское. На том и закончилось.