Был он выше среднего роста, астенического телосложения, русоволосый, с длинной, худой и жилистой шеей, которая даже из воротника зимней одежды торчала, как у ощипанного гуся. К тому же он был близорукий и носил очки с толстыми двояковогнутыми стёклами. Лицо худощавое, пропорциональное. И ещё одна заметная особенность была в его фигуре – длинные, почти до самых колен руки.
Я его узнал поближе в конце сороковых годов. Он тогда уже был женатый и имел двоих детей, мальчиков – погодков дошкольного возраста. Работал он в колхозе по наряду, а в пятидесятых годах заведовал птицефермой, если так можно было назвать это предприятие. На этой ферме работали три человека: он, его жена и ещё одна женщина. Постройки фермы состояли из двух больших сараев. Один для кур, другой для уток. Учёт там был поставлен из рук вон плохо. При такой организации содержания птицы и ухода за ней практически невозможно было наладить мало–мальски нормальный учёт и поголовья, и яиц. Вероятно, поэтому он так перекормил своих детей яйцами и мясом птицы, что у них на головах стали расти шишки. Да такие крупные, что некоторые достигали размеров куриного яйца. Местные врачи только руками разводили – не могли понять, отчего это. Выдали им направление в областную больницу. Там их осмотрел профессор.
— Ваши дети много потребляют мяса, яиц? – Спросил он у Василия после осмотра.
— Яиц они едят ежедневно, сколько хотят. И сырых, и всмятку, и вкрутую, и яичницу, да и курятина у нас почти каждый день, - с гордостью за свои деловые и хозяйские качества ответил тот.
— Ясно. Перекормили. С этого дня убрать из рациона детей яйца и мясо на всё время лечения, а в последующем давать не больше одного яйца в день и, желательно, варёных или в виде омлета. Это у ваших детей наросты от излишнего потребления животного белка. Так называемое «дикое мясо».
Но это было во времена Хрущёва, а я хочу рассказать о периоде до середины 1953 года.
Василий как-то незаметно, понемногу пристрастился к пьянству. Не то, чтобы он стал алкоголиком или, как говорят, горьким пьяницей, а просто стал чаще выпивать и, что самое плохое, в состоянии опьянения, даже не сильного, он начинал конфликтовать с окружающими. А попросту говоря, затевал ссору и драку. И делал он это неожиданно для окружающих. Безо всяких видимых причин вдруг набрасывался на человека с кулаками, а часто вцеплялся, словно клещ и кусал, за что попало. Одному мужчине он едва не откусил ухо, так что тому пришлось ехать в больницу, где ему наложили швы. Второму – прокусил нос, тому тоже накладывали швы. Так за ним и закрепилась слава кусачего.
Правда ему и доставалось за эти психопатические выходки, но он не успокаивался. Несмотря на своё астеническое телосложение, он слабаком не был. Как и любой крестьянин, он работал в колхозе на различных работах и в домашнем хозяйстве трудился, как все. Сила в руках была.
Однажды Виктор Касаткин со своим отцом ездили в другую деревню за три километра к своему родственнику. Дело было зимой в декабре. Темнеет рано. Часов в шесть вечера собрались уезжать.
—Андрей Александрович, заберите с собой Ваську–гуся отсюда, - обратился к отцу Касаткина Филипп Андреевич, у которого они были в гостях.
— Не понял. Откуда он тут. Как это его сюда занесло, - удивился тот.
— Да я и сам не знаю. Может быть, он со своими деревенскими ездил на мельницу и там поднабрался, а потом как-то отстал от своих или они его бросили. Я боюсь, как бы ночью его мужики тут не покалечили. Он же бродит по деревне, ко всем придирается, а силёнки у него нет, как я заметил. Он даже ко мне полез драться, ну я его ладонью в спину и толкнул. А он полетел носом в сугроб. Так что лучше вы его заберите с собой от греха подальше.
— Хорошо. Груза у нас нет, в санях места на троих хватит.
Филипп Андреевич пошёл на деревню и вскоре привёл совершенно пьяного Василия. Его уложили в сани вдоль левого борта, Андрей сел посередине править лошадью, а Виктор устроился справа от отца. Погода стояла хорошая. Было тихо, неплотная облачность, иногда в просветы облаков пробивался лунный свет, изредка сыпал лёгкий снежок, морозец несколько градусов.
Вася что-то там мычал, уткнувшись носом в сено. Не проехали они и километра, как вдруг он дико завизжал, да так, что лошадь прянула, и кинулся на Андрея, который от неожиданности даже растерялся и отшатнулся от него. Но тот схватил его за телогрейку и, продолжая визжать, впился зубами ему в плечо. Виктор бросился на помощь отцу. Вдвоём они еле оторвали Василия от плеча Андрея и уложили опять в санях, но он, продолжая визжать, кинулся опять в драку. Тогда они просто столкнули его с саней и поехали дальше.
— Пап, а он не замёрзнет тут? – Забеспокоился Виктор.
— Ничего с ним не станется. На морозе быстро протрезвеет. Да и не настолько он пьян, чтобы ничего не сообржать. Он больше придуряется, псих ненормальный. Да и с дороги тут не собьёшься. Справа – речка, слева склоны балки, да при такой хорошей погоде тут с завязанными глазами на ощупь можно дойти до самого дома.
И точно. Как потом выяснил Виктор, добрался тот домой в течение часа безо всяких приключений. Оказывается, это его свои деревенские мужики, с которыми он ездил на мельницу, специально «забыли» в Ползиково, так как он всё время кидался в драку то на одного, то на другого. Поэтому, чтобы избавить себя от желания дать в рожу этой пьяной свинье, они остановились там, дождались, когда Василий сошёл с саней, и тихо уехали без него.
А Андрей по приезде домой разделся, чтобы осмотреть своё плечо, потому что оно у него сильно побаливало. Там оказался большой фиолетовый кровоподтёк. Даже сквозь ватную телогрейку отпечатались два подковообразных углубления вокруг синяка. Можно себе представить, что было бы, случись это летом, когда человек только в одной рубашке.
Характерно то, что Вася-гусь, видя свою безнаказанность, становился всё более необузданным. Ведь его сильно не били, в милицию на него не заявляли, а просто старались или успокоить, или уговорить, или уйти от него в таких ситуациях. В начале своей «карьеры кусачего драчуна» он задирался, когда был сильно пьян, а со временем стал лезть в драку, уже, будучи слегка под хмельком.
Он не только учинял драки вне дома, там, где пил, но и, приходя домой, начинал избивать домочадцев, если они не успевали убежать на улицу, бил посуду, расшвыривал вещи, мебель.
Как-то в июле 1953 года молодёжь собралась на Кукуевке на пригорке у крайней избы, чтобы потанцевать, поплясать, повеселиться, не нарушая покой сельчан.
Организовали мини-оркестр: гармошка, гитара, балалайка. Солнце уже зашло, были серые летние сумерки. Тихо. Начали появляться звёзды, завели свои ночные трели сверчки. Музыканты настраивали свои инструменты, а остальные в ожидании танцев, образовав круг, шутили, смеялись.
Тут со стороны речки появились двое: мужчина и женщина, Они подошли к хороводу. Это были Вася-гусь со своей женой. Василий был где-то в поездке на парном фургоне. Он распряг лошадей возле конюшни за речкой, привёл их на луг и пустил пастись. Сейчас они с женой шли домой. У Василия в правой руке были две уздечки с удилами. Было заметно, что он выпивши. Жена всё поторапливала мужа домой, зная его буйный непредсказуемый характер, хотела поскорее избавить его от контакта с людьми. Но он не реагировал на её слова. Отмахнувшись от неё, молча, подслеповато вглядывался в лица рядом стоящих людей. Неожиданно он схватил левой рукой за грудки парня, стоявшего рядом с ним, и заорал на него:
— Ты что так смотришь на меня, гад?
При этом взмахнул правой рукой, чтобы ударить его уздечками. И, когда рука его уже поднялась над головой, Касаткин, оказавшийся рядом, резко подпрыгнул, успев схватить обеими руками за уздечки и дёрнуть их вниз. Подбежали другие ребята и вместе с его женой начали успокаивать его и уговаривать пойти домой. Но тот, что характерно для таких людей, кочевряжился, делал оскорблённый вид.
Но уговорили. Они с женой пошли домой, а Касаткин и ещё двое парней проводили их до полпути и, убедившись, что дебошир не пытается вернуться, пошли к танцующим. Фёдор Савкин, пожилой мужчина, стоя в проёме сеней своей избы, сказал ребятам из темноты:
— Вот он сейчас вернётся. Он вам покажет, где раки зимуют.
— Пусть только попробует, - отозвался Касаткин.
В вечерней тишине, да ещё на вершине склона балки звуки разносятся далеко, поэтому Василий, вероятно, услышал этот разговор, так как они с женой ещё не далеко отошли.
В самый разгар веселья Вася-гусь, о котором уже забыли, появился снова. Остановился рядом с ребятами и стоял, молча глядя на танцующих. Вдруг он схватил двумя руками за отвороты пиджака стоящего рядом молодого парня и, зарычав на него:
— Ты что сопишь тут? А? Ты что сопишь?
Резко швырнул его в круг танцующих. Тот, не удержавшись на ногах, упал. Пока молодёжь приходила в себя от такой неожиданности, Вася-гусь успел швырнуть в круг второго шестнадцатилетнего парня и схватил за грудки третьего. Это был двадцатишестилетний парень, у которого не было правой руки. Он работал сторожем в колхозном саду. Парень он был довольно крепкий и не поддавался Василию, но одна рука, не две, освободиться от пьяного дурака не мог. А тот тряс его и всё кричал:
—Ты почему мне яблок не дал? Почему не пустил в сад? Сейчас ты узнаешь, с кем имеешь дело.
Они кружились внутри круга девчат и парней, а вокруг них бегали Касаткин и ещё двое парней, пытаясь разнять их, но боялись схватиться с Васей-гусем, помня, что тот кусается.
— Вася! Брось Сергея. Оставь его в покое, - кричал ему Касаткин.
Но тот вошёл в раж и не реагировал ни на какие призывы.
Тогда Касаткин побежал к избе, выдернул небольшой кол из плетня и подбежал к дерущимся. Он стоял, не решаясь ударить, так как боялся попасть по своему соседу Сергею или по голове Василия. Наконец, улучив момент, когда Василий оказался к нему спиной, огрел его этим колом вдоль спины. Тот отпустил Сергея и бросился на Касаткина, но сзади к нему подбежал пятнадцатилетний парень Коля Рогожин и ударил его осиновой палкой по спине. Так они лупили его палками, боясь остановиться, потому что тот всё время кидался то на одного, то на другого. В то же время Касаткин старался контролировать свои удары. Во-первых, чтобы не ударить по голове, всё-таки это кол, а не кулак, а во - вторых, чтобы не поломать ему кости. К этому времени прибежала жена Василия. Она бегала там, среди молодёжи и негромко приговаривала:
— Ещё ему всыпьте, ребята, ещё добавьте.
Наконец, когда Василий замахнулся на Касаткина, а тот ударил его по руке, кол соскользнул вдоль руки и удар пришёлся по голове. Вася-гусь рухнул на землю. Виктор отбросил кол и подошёл к лежащему Василию. Тот быстро пришёл в себя и встал на ноги. Жена взяла его под руку, чтобы отвести домой, но он упёрся и начал ругаться, угрожая ребятам.
— Вы хулиганы. Я пожалуюсь прокурору, вас всех посадят. Я пьяный человек. Вы должны были меня уговорить, а не бить.
Тогда Касаткин, подойдя вплотную к своему противнику, ударил его ладонью по левой щеке, потом по правой. Опустил руки и, стоя спокойно перед ним, говорит:
— Вася, что же ты меня не бьёшь? Ведь я ударил тебя, а ты даже не среагировал на это. Когда мы стояли мирно и тебя не трогали, ты пришёл и начал избивать нас. Вон сколько свидетелей. А когда я тебя ударил, ты даже пальцем не шевельнул. Не понятно что-то.
— Вы бандиты. Я вас всех пересажаю, - зло ответил тот.
— Ах! Мы бандиты. А ну, ребята, дайте мой кол. Я ему покажу, какие мы бандиты.
Но тут набежали девчата, стали стеной между ними и просто потребовали от жены Василия, чтобы она увела его домой. Вечер танцев был сорван. Все разошлись по домам.
Василий с женой тоже ушли домой. Ему всё-таки крепко досталось от ребят. Он целую неделю отлёживался дома и не выходил на улицу.
И всё же Василий ходил жаловаться на ребят к прокурору района, когда тот по каким-то делам приезжал в правление колхоза.
— Кто вас бил? – Спросил он, выслушав жалобщика.
— Да вот Касаткин и Рогожин.
— Что же они вот так просто напали на вас и начали избивать?
— Ну, нет, - замялся Василий. – Но я был выпивши. Они должны были уговорить меня, а не бить.
— Я всё знаю, - оборвал его прокурор. – Там было много свидетелей и абсолютно все свидетельствуют против вас. Эти парни не хулиганы. Это вы затеяли драку и спровоцировали ребят. Если вы ещё будете замешаны в драках – сядете в тюрьму. Всё. Я вас не задерживаю пока.
В октябре того же года Касаткина призвали на службу. Вернулся он только через четыре года. Как-то друзья его спросили.
—Витя, а ты помнишь, как вы Васю-гуся проучили?
— Конечно, помню. Глупо это было, но он заслужил того.
— А ты знаешь, ведь после этого случая он ни разу больше нигде не подрался и даже не пытался дебоширить и, что самое интересное, он сейчас и дома ведёт себя тише воды, ниже травы. И уже так сильно не пьёт. Жена не нарадуется. Говорит, что после того случая он сильно изменился в лучшую сторону. Как будто другой человек стал, так на него это подействовало.
Да, подействовало. Но почему? Разве до этого он мало затевал драк? Много. И били его не один раз. А вот не действовало почему-то?
Да потому, вероятно, что до этого времени ему всё легко сходило с рук. И били не так сильно, и милиция не привлекала. Всё больше уговаривали, успокаивали. Это же для таких, людей как он, что доза для наркомана. Кайф сплошной. А тут его, здорового мужика, двое юношей, один из которых несовершеннолетний, отлупили, как упрямого вола, палками прилюдно, да ещё унизили, отшлёпав по щекам при всём честном народе, а он всё это покорно снёс. Струсил. И главное он понял, что могло быть гораздо хуже, если бы были не эти свои ребята, а чужие, да притом такие же пьяные, как и он, то могли бы и насмерть прибить или жестоко покалечить.
Вот у него и сработал предохранительный клапан инстинкта самосохранения.
А что дома перестал учинять погромы и избивать своих домочадцев, тоже, я полагаю, понятно. Осмысливая случившееся, он представил себе, как выросшие сыновья избивают его, родного отца, и выгоняют на улицу, как он сам родную мать и жену с детьми выгонял. Обезьяне жутко станет от такой перспективы, а не то, что человеку.
Выходит, что лечение по «методу Касаткина» более эффективно действует, чем лечение у психотерапевта.
Инквизитор. Фото из интернета