на фото славянофил философ Хомяков, по выражению лица вовсе не довольный ни своей философией, ни положением дел в тонущем Титанике империи.
ПРОБЛЕМА ХОМЯКОВА
ИЛИ УЧИТЬСЯ ПОБЕЖДАТЬ РУССКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Славянофилы и западники, трагический дуализм, вполне по хулигански понятый народной массой как вопрос ломать или не ломать?
Надо не ломать, а строить Россию.
Философское письмо Чаадаева, названного западником обозначило только начало того пути, который проходит всякая цивилизация на пути развития. Древняя и новая Русь прекрасны, но они не ответили на новые вопросы, не решили древних противоречий. А значит решение оказалось вне старых систем.
И дело вовсе не в недостатках русского православия или монархии. Речь Чаадаева идет не о них, а о застое мысли, действия и творчества, ему современных.
Те кто уверен в смерти русской монархии, тому укажем на пример Японии. Там святыня императорской власти сохраняется в неприкосновенности, общество понимает сакральный характер личности императора. Но русский христианский царь был прямо привязан к общественным проблемам и как только они обострились он, избравший путь расстрела 9 января, и не отделивший себя от аппарата чиновников, и не могущий превратится в палача своего народа, стал жертвой волнений и смуты в головах.
Так всемогущество иногда иллюзорно превращается в ничто, если тот кому оно дано просто ничего не делает. А ничтожество, своей бурной активностью достигает иллюзии всемогущества.
Но лица ничтожные не способны заменить никакими усилиями древний сакральный институт. А значит обречены на вечную допустимую коррупцию и перемены, поскольку ось утрачена.
Представление необходимости уничтожения монархии для развития и прогресса напоминает раздавление индейского вождя несущимся паровозом.
Современные социальные институты России безусловно позитивное явление процесса развития, но им не хватает элементов этнических и местных традиций, имеющих самое главное-антикоррупционную суть.
Именно в этом причина того, что 25 лет спустя падения коммунизма мы ни на шаг не продвинулись в возвращении ни к допетровским традициям русского государства, ни к земским традициям эпохи просвещенной монархии, ни вообще куда либо, а таки толкемся на уровне депутат, мэр, чиновник исполкома, в системе как швейцарский сыр проеденной довольными и тихими коррупционерами, у которых нет ни родины, ни предков, ни будущего есть только сытое сейчас, дух которого витает в наших госучреждениях. По сути коммунизм свергли коррупционеры и ренегаты, гнилые по своей сути. Русский Тяньаньмень не состоялся. Он предстоит как слив в системе канализации.
Орел и триколор, так радующие патриотов, увы, обозначают лишь место на котором это здание с евроремонтом стоит. Стояло бы в тундре, на гербе был бы белый медведь.
Известный православный мыслитель Хомяков может вызвать вполне понятное умиление. Он пытается робко синтезировать внутри Церкви исчерпывающее все сомнения и проблемы внутреннее мировоззрение. Это похоже на последнюю речь перед долгим или вечным молчанием. А для его времени такая ночь перед расстрелом станет вскоре вполне вероятной перспективой начала двадцатого века.
Но первая радость после прочтения сменяется вопросами, которые нельзя было предусмотреть в его эпоху. И вообще – нормальное богословие должно быть актуальным - в каждую эпоху свое. Когда сам Иисус ходил по земле высшим богословием было, просто бросив свои рассуждения следовать за ним и стать тем самым Иоанном Богословом, апостолом и прочая…
Но я хотел бы поговорить о том, что Хомяков упустил при всем своем вполне вторичном следовании древней традиции, и цитатам даже из Символа Веры.
Меня не пугают эти цитаты. Они уместны, но они не принадлежат Хомякову. А задача мыслителя прежде всего состоит в том, чтобы найти свое место, свою нишу в истории мысли Церкви. И это место совсем не в том, чтобы повторять чужие мысли святых, или цитировать прекрасные мысли прошлого. Для этого мыслитель не нужен вовсе.
Роль мыслителя в культуре – ответить на актуальные вопросы и увидеть путь развития. Да, именно это самое страшное слово «Развитие» пока не осмыслено, идет стихийно и подобно лавине обрушивает социальные системы, не предусмотревшие его в себе и потому ставшие препятствием.
И вот Хомяков, видя кризис всех уровней сознания общества пытается дать «внутренний ответ» то есть ничего не решить и предложить заменить стратегическое и политическое мышление Церкви, отсутвующее вообще, и тем как бы оставляющее ее без всякой защиты перед другими стратегиями, заменить неким внутренним самооправданием. Решение надо было искать не для церкви только, не в монастырских только землях и стенах церквей, а вокруг хоть трава не расти.
Поменять мысли, не меняя действий. А суть происходящего развития есть именно перемена действия.
И эта перемена действия есть межу прочим и суть покаяния, столь любимого теми, кто постоянно талдычит нам о святых отцах, что они были ретроградами и обходились без перемен. Но это ложь. Если вы внимательно приглядитесь к житиям святых, и не сокращенным медовым версиям, а развернутым, вы увидите, что приходя в реальность святой проявлял себя в переменах на приходе, на кафедре.
Иоанн Златоуст продал весь роскошный дворец архиепископов, Николай Чудотворец спасал от голода тысячи людей на церковные деньги, покупая целые корабли зерна, выдал приданное трем девицам из церковной казны, что до сих пор считается причудой святого исключением и остается новшеством в церковной экономике. Василий Великий изменил сам обряд причащения, казалось бы немыслимо даже представить подобное в современной церкви и так далее.
Они были живыми, нарушая фарисейские правила святости, вы – бездействуете как мертвые, потому, что вам внушали – будешь действовать – непременно ошибешься, согрешишь, а кто ничего не делает, тот не ошибается, не грешит. Самый лучший по этой логике - покрашенный гроб, фарисей, не ошибается и не грешит, не делает. Результат – благополучные обрядоисполнители, бездельники, за выслугу лет получающие камилавки и кресты с украшениями.
Все церковные полемисты эпохи накануне революции вообще не понимали происходящего момента – настолько они парализованы идеей что церковь это ответ на все вопросы. Но такая идея справедлива только для священника, монаха, но даже не для мирянина, живущего в государстве.
Эпоха требовала совсем другого.
К примеру полемист пытается уговорить атеистов веровать в Бога, укрепить веру в Божество усилиями одной полемики, спором об основах, но ничего не получается. Поскольку атеизм не побеждается полемикой, а вера уличного человека –вполне доступна полемическому пересмотру, потому, что висит на волоске и скомпроментирована христианскими властями, и атеизмом хорошо нейтрализуется.
Сам момент вовсе не в споре о Боге, а том, почему церковь проиграла массовую полемику в обществе и стала подобна секте квакеров, где запрещены все удовольствия и царит лицемерие вместо покаяния. Корень атеизма в поиске выхода из противоречий христианского мира во внешнем космосе. Человек сбросил неудобоносимые бремена, предпочел христианских олигархов нехристианским.
Причем эти квакеры как лягушки в болоте спорят о том, как сделать аистов атеистов лягушками, доказав им что они лягушки.
И есть таки Бог для лягушек.
И Хомяков как бы закрывает двери церкви словно Ной в ковчеге накануне потопа. Он ищет ответ внутри древнего храма, но жизнь не ограничивается храмом. Жизнь это еще и государство, и население страны и миссионерство среди людей удачное или провальное. Хомяков как хомяк прячется в церковном подполье от бури революции.
Но кто то должен ответить на потребность реальности. Кто то должен вернуть людей к традиционному образу жизни. Людям нужна не только риторика христианства, людям нужно лучшее мирского христианское общество для жизни. И чем их можно упрекнуть, если они не получают способа жить по христиански, кроме пути монаха и священника.
Церковь на 99 процентов состоит из мирян, и мирян в ней не замечают! Это самое низкое, ничтожное звание, для мирян нет ни наград, ни камилавок, ни каких-либо званий происходящих из заслуг и опыта жизни в церкви. Мирянин часто вовсе не получает помощи из церковной казны, и несет свои скорби, словно он не член церкви и не христианин и церкви для него нет. Миряне постоянно обвиняются в грехах, хотя ни монашество ни священство никто не дерзает подвергать таким обличениям, понимая, что такое обличение скорее является осуждением, чем очищением.
Миряне предоставлены собственной совести и произволу, в то время как священство к примеру имеет вполне понятные и четкие требования к своей области служения.
И тут вы скажете мне присловие –врач исцелися сам… Но я говорю не о том смешном требовании для мирян лишь частого причащения, которое само по себе еще не выстраивает сознание и духовную жизнь. Для этого необходимо духовное воспитание, которое пущено на самотек и остается «делом Божим». Даст Бог, будет, но не дает ведь! Если человек никак к тому не стремится что он хочет получить даром?
Богословие 19 века, как кабинетная наука, полагающая спасение в правильной риторике, в правильной формуле, безотносительно практики, отравило этой верой и всю нашу философскую мысль. Никогда никакая наука не возникала в кабинете и немогла в кабинете не превратится в догматику. Кабинет это смерть для живого учения. Жизнь и практика лишь могут дать силу формулам и все проверить в поле.
Православие 19 века, смертельно боящееся жалкого призрака масонства, пытающееся остаться в прошлом, окаменеть, догматизировать все подряд, стремительно теряет путь и жизнь, слепой монархизм уже вполне языческое учение, где не божие помазание от пророка, а плотское родство с Романовыми делается важнейшим при избрании новых царей.
Не так? Почитайте Библию, как был поставлен первый израильский правоверный царь?
По родству? Нет. Его привел к народу пророк, Самуил, и таким образом передал ему власть Бога над народом. Дело совсем непростое. В начале был народный заказ на царя, так сказать социальный запрос пророку и Богу через него. А потом уже ответ Самуила и указание на Саула.
В том то и проблема, что и монархия и революция не дали ответа на главные вопросы русской трагедии. И нашему поколению плавно перешли все болезни прошлого и 19 века-монархии и 20 века-революции, и мы должны наконец разрешить их противоречия.
Правда революции была в том, что положение рабочих и крестьян было поставлено в засисимость от господствующих классов и эти классы не желали ничего улучшать в нем. А властью в стране был представитель класса помещиков -самый крупный помещик -царь. Он обладал любой властью и мог оградить рабочих от тяжелых условий труда и жизни , но вдохновленный примером духовенства, давно забывшего о тяготах народа полагал что все само рассосется и по сути предоставил своим боярам, притеснять народ как им вздумается. Когда ему сообщали о стачках и борьбе рабочих за свои права под лозунгами "Долой самодержавие" он с умным видом воскликнул-причем здесь я(царь)?
То есть можно было притеснять богачам бедняков и это он не считал проблемой своего государства, пребывая в молитвах и богослужении, вполне по фарисейски. Оцеживая комариков, а верблюда пропуская. Вера в личную святость вне зависимости от своих обязанностей перед обществом прилична лишь отшельникам, монахам, ее утверждавшим. И монашество вместо самоизменения давно начало пытаться гнуть всю Церковь под свои идеи, не имея ни культуры, ни социального опыта а только аскетический, узконаправленный и навязывая его всем и вся.
Но этому же монаху в лице Антония великого было видение - после десятилетий аскезы и почти круглосуточной молитвы Бог послал ангела показать ему чего он добился аскезой. Вот видишь, сказал ангел, в городе судью, который так справедлив, что осудил собственного сына как прочих преступников по закону... То есть положение дел в обществе и наличие в нем справедливости важнее всех подвигов для самоспасения монахов.
Люди должны видеть пример правды на земле, это и есть знак присутствия Бога как Законодателя, а не только Творца и Художника.
Мы наивно полагем побеидить атеистов спорами, но может быть не слова, а ситуация в обществе сделала их атеистами?
Ведь глубочайшее разочарование в идее Бога выростает из факта что христиане не смогли предложить современному обществу устройства где проявились бы Правда и Закон Бога. Что христианский общественный идеал остался лишь мечтой полночных воздыханий при грубой и циничной атмосфере реальной жизни? И мы вовсе не в конце истории Церкви, а лишь откатились к началу, поскольку рухнуло здание традиций христианской жизни. И никакая мирская или мусульманская, или научная жизнь не заменит ее и не послужит протезом этого уродства, этого глобального недостатка.
Конец же наступает для той псевдо церкви болтунов, которая как пустой сосуд все дальше отодвигается на маргинальные задворки жизни, вместо того чтобы являть достойное Бога лидерство во всем. Все же здоровое и живое и в священстве и в монашестве ярко светит на этих развалинах, но сохраняя лишь себя а не создавая систему, государство христиан, цель которого каждому помочь найти путь ко Христу...
Самая страшная тайна жизни общества в том, что его можно направить куда угодно.
И даже коммунизм можно было построить если бы возник заинтересованный в этом класс. Каких только общественных устройств не было в истории человечества и великая несправедливость состоит в том что господствующая церковь оказалась неспособна породить ничего кроме христианской монархии, которую , кстати, не изобретала, а наследовала у языческой империи, за что и поплатилась.
Но разве на принципе господства должна быть основана христианская иерархия? Разве не указал сам Иисус здоровую основу христианского пастырства - не господство, а служение. То есть вникание во все нужды народа, во все его скорби и забота, и служение его язвам. И система выстроилась даже интуитивно, все что мешает служить народу - истребить, что помогает поддержать и все сложится. Ведь один человек может жить по христиански, семья, село, а город нет? Страна не из городов состоит? В том то все и дело, что поднимаясь выше Христианство сталкивалось с языческим менталитетом и сознанием верхов, желавших слепо господствовать, с сознанием правителей, которое таки не допустило торжества Христовой правды в мире. Едва оно поднималось от сел и семей в политические сферы как находило врагов и отпор непримиримый, оправданный чем угодно.
Царь Николай Второй парил в благодати и благости.
Но именно его полиция не давала рабочим устраивать шествия и даже расстреливала их 9 января. Между прочим он мог бы, как олицетворение государства национализировать те предприятия,(как кризисный директор), держатели которых утратили доверие рабочих из за садистских условий производства, типа бараков без стенок и кроватей на 12 часов, когда вместо тебя на твою кровать ложился сменщик и это считалось нормой. А на деле приводило людей к психозу, депрессии и истерии, массовой революционной истерии. Терпеть то, что терпеть невозможно призывала к своему стыду, большая часть пастырей тогдашней церкви.
А все это вам подтвердят в музее революции 1905 года, когда все еще было обратимо и народ можно было успокоить, вмешайся власть в трудовые отношения на стороне не кровопийц, а рабочих.
Но оказалось, что такой власти нет, ее надо создать и обрушить традиционную власть ради этого, ставшую прекрасным,но мертвым украшением вместо справедливого хозяина.
Народ требовал и не получал, а потом удивлялись, что же он искал управы на своих мучителей, а не молился Богу и не стремился к святости? Но ведь духовенство то неслучайно потеряло авторитет и интерес к рабочему классу. Оно само не могло научить той духовной жизни и молитве к которой призывало.
И сила молитвы не есть материальная сила. Если вам надо передвинуть стакан, вы не молитесь, а двигаете его. Молитва решает сугубо духовные проблемы и связь ее с реальностью таинственна и мало доказуема. Она призвана изменить и очистить внутренний мир человека. А не сократить его рабочий день с 12 до 8 часов.
Царь повел себя в соответствии с тем образом и практикой духовности, которой был научен, уже вполне отсталой и ослепленной, и никто из духовенства ничего ему не мог уже посоветовать, кроме старой пластинки, ешь Тело Христово, молись, люби...
Нужен был, простите опыт социальной культуры, древне -русский или западно европейский.
Русский состоял в доступности царской власти. Вы заметили царские палаты в Кремле, эти тесные угрюмые терема, приличные скорее простому боярину,чем царю? эти крылечки, с которых царь прямо видел просителей, и не нашедшиеуправына бояр могли найти ее у самого царя. Древний царь был образом Христа и жил скромно и богомольно, сливаясь в этом со своим народом. Боярские заскоки быстро находили предел и пример скромности государя. От древней Руси почти не осталось парадных облачений и предметов роскоши. Сравнительно на Руси царь жил очень скромно и богатство показывал только послам и на церковные праздники, являясь кстати, особой должностью в церкви.
В Москве не было возможно стрелять в народ, масса людей не оставляла выбора на соборной площади кремля -либо удовлетворить людей в их просьбах либо быть раздавленным толпой.
Все это Петр первый уничтожил переехав в Петербург. Дворец Зимний был первым шагом к французскому варианту революции в России.
Столичная и местная коррупция освобожденная Петром 1 от древних русских институтов ее сдерживания расцвела и легла бременем на трудящихся. Уже при Петре 1 бояре воровали безудержно, Петр только бил по вершине айсберга, не понимая его природы и причины разгула.
Западный путь был революцией, поскольку доступность монарха там отсутствовала также и власть от народа давно удалилась в Версали и Монплезиры.
И Путин и его финансовая эманация и тень Медведев, как представители правящего класса наступают по тем же граблям неосознанных и не искорененных ошибок 19 века, когда отдают решение социальных проблем своим "боярам" из структур и корпораций.
Пытаясь вернуться к русским традициям и укрепить ими свой имидж, Путин слепо доверяет патриарху, не формируя социального заказа на христианский образ жизни для всех, не предъявляет к Церкви никаких внятных требований, никак не борется с церковной коррупцией, победившей все и вся, и не защищает лучших представителей духовенства, предоставленных случаю, от притеснения коррупционерами.
Церковь должна учить людей саморазвитию, поднять их культуру и веру, но то что осталось от Церкви таких задач не выполняет, а только собирает жертвы и производит обряды по календарному кругу, пребывая в сне и усыпляя всех.
А тут одно из двух, либо крысы, либо кошки. Вместо патриаршего престола великий проповедник Александр Мень получает в России жалкий приходишко на станции Семхоз и терновый венец топором по голове, и его убийство не раскрыто до сих пор, а значит виновные на свободе. И полагают что за смерть такого важнейшего человека равноапостольного мастера слова в России не накажут и значения его смерти не предадут, а ведь именно такие люди в истории сдвигали национальное сознание а сознание определяло и бытие...
Понятна такая позиция в период предательства государством всего русского мира, но сегодня ему в лице тандема надо выбрать с кем оно с крысами или с кошками.
Проблема то еще глубже, вывеска не всегда соответствует содержанию. Заменить православием развитие, откуда это? Не из монашеского ли менталитета, когда все в жизни обменивается на монашество и в монашество превращается? Стремление к спасению приводящее к гибели все остальное есть ли истинное стремление или вид слепоты разрушительной и беспощадной?
Истина созидательна и на все полезна, по словам апостола. Греки приняли Христа на добрую почву, возделанную греческими философскими диспутами, Сократа, Платона и Аристотеля. А мы , русские, воспринимаем христианство уже готовое крайне догматично и узко, постоянно впадая в слепую уставщину и диктат иерархии. У нас не хватает культуры для воплощения всей красоты и сложности греческого христианства. Главное не молчать, не потакать бескультурью и деревенщине в церкви, в иерархии, из всех сил насаждая образование и воспитание не риторики, а поведения христианского.
Работая над этим эссе я осознавал недостаток у себя социального и научного опыта для выхода из этих тупиков. Путь есть, как есть достижения и успехи, но задача в том чтобы слить все их в стройную систему государственного служения.
Возвращаясь к проблемам церкви решение внутреннее вижу в опыте древних соборов. Всегда в истории можно было постулировать в догмат некоррупционное поведение, тем самым уточнить и прояснить православие там, где избыток свободы позволяет проходить морально и духовно слабым людям в управление церковью.
Далее само поведение начальствующего в церкви можно постулировать и тем сдерживать тьму, подобно оборотню проникающую в свет. Символ веры далеко не завершен и логика строительства церковного порядка предполагает продолжение его формулирования.
Неразрывность учения и дела диктует необходимость стандарта не только в богословии высоком,но и в действиях, являющих веру или нет.
Продолжение следует...