Я люблю осень. Уж и не знаю, когда это началось, как пришло ко мне ощущение этого чувства в себе, но вот уже лет семь старательно отсчитываю (нет, не дни – месяцы!) срок прихода осени. Так случилось, что очередной отпуск (а точнее, его половину) пришлось взять в октябре, иначе отпуск пропал бы. Последние годы всё куда-то ездил, спешил, торопился, а тут… Ну что, не могу разве отдохнуть душевно наедине с осенью? На даче? И больше, чтобы никого… Ни-ни..?
Сказано – сделано.
И вот я здесь, на даче. Как-то похолодало незаметно, но что мне какой-то холод? Наоборот, дополнительный бонус, ещё одно осеннее-осеннее приложение. Теплолюбивые соседи, испугавшись сей ничтожности, моментально собрались и как-то очень быстро исчезли вместе со своими чадами-домочадцами, жучками-кошками и проч. Отметив своё полнейшее одиночество полубутылкой наливки, случайно обнаруженной в дачном буфете, вдруг сделал замечательный вывод, что одиночество нужно человеку хотя бы для того, чтобы почувствовать свободу от всего и вся… Хотя бы раз за всю свою сознательную жизнь. И тут же сделал ещё более важнейшее открытие: человеку, как вполне общественному животному, но творческих устремлений, обязательно нужно быть в рабочем одиночестве…
И только я докатился до этой, с позволения сказать, мысли, как послышался скрипучий старческий голос:
- Правильно, Хозяин… Лучше поздно, чем никогда. Вдруг за ум возьмёшься. На старости-то лет пора образумиться…
Сделав вращательное движение головой, я обернулся, и… В мой нос упёрся… лапоть. Нет, лапоть – это слишком громко сказано, вернее, лапоток. Предчувствуя неминучую погибель, задирать голову уже не захотелось, лишь медленно-медленно завёл глаза кверху…
- И это правильно, маленьких надо уважать!..
На распахнутой дверке буфета, откуда доставалась наливка, верхом восседал старичок ростом с трёхгодовалого ребёнка, но вполне нормальных пропорций. К ужасу моему, кривляясь по клоунски всем лицом, он дотронулся до моего носа лапотком, при этом как следует оттолкнулся.
-И-е-е-эх! – дверка поехала, лицо старичка выразило сладчайшее удовольствие.
Это происшествие вывело меня из секундного транса, и я, как можно ехиднее, произнёс:
- Озорничаем, дедушка?
- На тебя глядючи, добрый молодец! Почто всю наливочку выглушил? Я её, родимую, можно сказать, молекулярно принимал, для души, с самого апреля месяца, а ты… Варвар, и больше ничего!
- Буфет-то… Дверку не вырвете? Экий вы наездник лихой…
- Сколько лет катаюсь, и ничего; почитай, с самого начала существования буфета твоего на этом месте!
А ну-тко… в другую сторону…
И он у меня на виду оттолкнулся уже от буфетной полки и… Тут я проявил непозволительную смелость – спасибо наливке! – сгрёб престранного старичка руками и ссадил с дверцы, и, - о, ужас! – не ощутил его веса…
- Ну, что, потешился?
Моментально покрывшись испариной на лбу, из меня автоматически выполз вопрос:
- И что теперь делать?..
- Не парься, Хозяин; давай жить дружно, тем более, что выхода у тебя всё равно нет!
Чертовщина какая-то…
Между тем старичок продолжал:
- Раз уж приспичило тебе влюбиться в осень, так полюби, дорогой, и меня! Мы с ней большущие друзья!
Теперь это недоразумение сидело на столе и по-детски болтало ногами. Его живое личико было чрезвычайно довольно и светилось озорством и весельем.
Вот так фрукт! Некое подобие гнома быстренько оглянуло моё скромное застолье, не поленившись открыть тяжёлую для себя, по моему наблюдению, крышку от сковороды. Обнаружив под крышкой остывшие макароны, он почему-то уныло хмыкнул, и, вымолвив - не то! - перевёл уже свой хитроватый взгляд на меня…
- Так кто вы, дедушка?
- А-га-а-а-а, переходим к конструктивному разговору. А что дальше? Выработка диспозиции, равноправный диалог, а там и к консенсусу доберёмся, к уважению сторонних интересов. А консенсус - это хорошо. Вот, положим, у тебя деревянный дом, ты - хозяин, а я – всего лишь душа этого дома, я родился с ним, и помру с ним когда-нибудь. А вот о своей душе ты задумывался?
- Насколько мне известно из… (господи, откуда же мне известно… из литературы разве что!) душа - понятие нематериальное, имеющее отношение к… нематериальной сущности человека (ничего себе загнул!)...
- Раз уж ляпнул такое, значит, мы с тобой договоримся. Между двумя душами найдётся кое-что, о чём можно потолковать на досуге. А то, знаешь, иногда такая тоска возьмёт! Всё ждёшь и ждёшь вас, когда на дачу приедете, всё выглядываешь из-под крыши, где вы там, как у вас там. Однажды чуть дуба не дал – чужая машина у ворот остановилась, на морду хищная, не ваша. Ну, думаю, нашкодил мой хозяин на стороне, щас дом жечь будут… Куда деваться? А тут ты выходишь ворота отпирать… Люди-то могут себе позволить и колесницы, и дома менять, не то, что мы...
Эх, жизнь!
Помнишь, ты занозу засадил в мастерской своей тесной, чуть пониже спины, а твои ещё и не подъехали, только соседка одна была, так ты до неё побёг. Только она за тебя взялась – тут и твоя выходит… Так это я был, я всё подстроил!
- Со мной три дня не разговаривали после этого, как вы могли…
- Друзья познаются в беде, вот хотел посмотреть, как твоя Светка познаётся… Ничего, ей доверять можно, уж теперь-то я точно знаю.
Да и скушно бывает! Живёте-то в городе, зимой вас нету, а летом только в выходные; со скуки и не такое учудишь!
Вот по декабрю, один, оглядываясь, через забор лез, хотел стекло выставить, отвёртку совал в раму. Я и хмыкнул ему в ухо… Ох и бежал он, ох и бежал;как заяц! А что бежать-то, на снегу следы всё одно остаются, на сторожа как раз и нарвался, а у того две собачки… Ну, вот ежели тебя на четвереньки поставить, так оно похоже в самый аккурат, в размер то есть, и сойдётся… Такие собачки…
Да ничего с ним страшного не случилось, не делай глаза! Для его же блага отвели куда надо, там всё теплей, чем по холодным домам лазить!
Разговор грозил затянуться, но я теперь уже несколько со стороны смотрел на забавного дедка; не так уж он прост, этот дед, совсем непрост.
- Вот ты, можно сказать, сбежал от людей ко мне, наверное, шевельнулось в тебе нечто, что тут душа загибается безучастно, может, чувствовал ты меня шестым чувством своим человечьим, догадывался. А знаешь, есть такой сигнал на море – SOS называется, а расшифровывается – спасите наши души, не душу отдельно взятую, а души, и их спасают! А одну душу разве спасут, коль одна заблудится? Тяжко одной душе, ох, тяжко! А если вдруг… И тут он меня как-то смерил взглядом с ног до головы, и продолжил:
- Ну, тебе ещё рано; вот тоже и пословица жизненная попалась – на миру и смерть красна! А откуда она, эта пословица? Опыт, жизнь поколений, обществ. Человек-одиночка – что палец, раз – и сломали, а сожми пальцы в кулак… То-то!.. Человек живёт, покуда у него душа жива; есть ведь и бездушные люди, но разве они живут? - существуют! Разные люди есть…
А то, что ты хотел один побыть тут – так в этом ничего страшного нет, побудешь, и я тебе мешаться не буду. Вот вылез тебе на глаза – уж прости, так получилось! – но ты хоть будешь знать, что рядом с тобой есть некто, есть душа живая, пусть и не телесная вовсе, да пусть и бессловесная совсем, но душа настоящая, хоть и не похожая на иные души.
Заговорил я тебя, совсем заговорил, да прости старика, это я так, с душой живой очень поговорить захотелось, только поговорить…
03. 11. 2015.