Статистика - наука бесстрастная, впроче, как и все остальные. Что же до того, что науку эту попрекают как самую большую ложь, то упреки эти следует адресовать не к ней самой, а к интерпретаторам сухих цифр, выстраивающих колонки так, как побуждает их цель исследования, а не научная добросовестность. Конечно, ими движут вполне определенные причины, в основном, корыстного характера, однако порой, когда особой выгоды нет, нам преподносят истинные данные. Мы узнаем, что в мире в среднем на сто обычных родов приходится одна двойня, на десять тысяч - тройня, на миллион - четверня и на сто миллионов - пятерня. Нет причин считать, что Россия - исключение и потому спрос на спаренные детские коляски кое-какой все же есть.
Близнецов назвали, не мудрствуя лукаво, Петром и Павлом, хотя родители в набожности подмечены не были. Тем не менее, это было все же лучше - рассказывали, что в каком-то селе отец одного из близнецов назвал Борисом, а другого Борей, но это еще ничего, Прикол был в том, что у них был хряк по имени Борька и будучи в подпитии, отец грозился его прибить. Бедные близнецы всю дорогу меж собой спорили, кого отец имел в виду - Бориса, Борю или хряка Борьку и успокаивались, лицезрев храпящего родителя. Заметим, что гемеллологи (я не ругаюсь - это врачи, специализирующиеся на изучении особенностей близнецов) как раз и не рекомендуют подчеркивать их идентичность, покупать ту же одежду, обувь, одинаково стричь и так далее. Однако в Самаре, где родились маленькие апостолы, таковых врачей не было, а потому Паша и Петька всегда были одинаковы одеты, обуты и подстрижены, с одними и теми же нехитрыми игрушками и, как следствие, отставали от своих сверстников в развитии. К трем годам братья желали общаться лишь друг с дружкой, начисто игнорируя даже родителей и выработав свой специфический язык общения, некий упрощенный диалект русского языка, понятный лишь им самим. С годами, конечно, оба перешли на обычный русский язык, но некоторые слова, обороты в их лексиконе при общении меж собой остались. Разумеется, их полная идентичность служила темой для бесчисленных шуточек и возникновения комических ситуаций в школе, дома, а в дальнейшем и в институте, где они познакомились с сестрами, Леной и Эллой. Девушки близнецами не являлись, но были очень похожи - как внешне, так и по характеру. Знакомство перешло в дружбу, а затем и в любовь, так что две свадьбы справили в один и тот же день.
Окончив институт, братья по распределению попали, естественно, на один и тот же завод, но в разные отделы. Романтика окончилась, начались скучные будни. Сразу же после свадеб завод выделил братьям по комнате в общежитии, а через несколько лет, когда у обоих братьев было по два ребенка, и трехкомнатнатные квартиры в хорошей новостройке. Естественно, помог завод и с мебелью, и с ремонтом квартир, а когда образовался садоводческий кооператив, то братья, как старожилы, проработавшие на заводе свыше двадцати лет, получили участки одними из первых. При этом, на самом заводе "апостолы" себя никак не проявили, так и оставшись на вторых ролях каждый у себя в отделе. Немаловажным обстоятельством, препятствующим их продвижению по служебной лестнице, была любовь к возлияниям, доставшаяся братьям в наследство от отца, который, кстати, был жив-живехенек и обитал на дачах братьев, подсобляя и присматривая за хозяйством. Сестры вначале смотрели на увлечения мужей индифферентно, однако чем дальше, тем чаще возникали синхронные скандалы, потому что, ясное дело, братья всегда пили вместе. В общем, жить братьям стало тяжко, ибо жены наизусть знали места заначки спиртосодержащих жидкостей и беспощадно их уничтожали, а посему взоры братьев обратились к "пампасам".
- Слышь, брат, что Димка мне утром сказал?
- Ну?
- По соседству к его дому азербайджанец приехал, привез цистерну портвейна.
- Да ну эту гадость, Паша, уж лучше нормальной водки возьмем.
- Да ты не дослушал. Конечно, мы ее пить не будем. Смотри. Она же дешевая, всего рупь за литр, а градусов в ней пятнадцать. Если возьмем тысячу литров, то на выходе получим все двести пятьдесят, причем, со второй прогонки градусов под пятьдесят.
- Ну, и кто будет ее гонять? Уж не ты ли?
- Нет, братан, а батя на что?
- Ладно, убедил, а деньги откуда?
- А мы двести литров продадим за пять рубликов, а пятьдесят литров, выходит, останутся нам задарма.
Предложение было слишком соблазнительным, чтобы от него отказаться, поэтому в тот же день начались переговоры с Мамедом, завершившиеся тем, что азербайджанец свез цистерну на дачу и слил в подготовленные емкости заветные тысячу литров. Более того, тот же Мамед согласился произвести бартер - портвейн в обмен на двести литров водки, с которой можно было выручить больше денег, нежели с вина.
Отец близнецов, Егор Терентьевич, жизнь прожил в основном бездарную, нигде толком не зацепившись и специалистом не став. Конечно, в потреблении "зеленого змия" батька был профессионалом еще тем, но это, сами понимаете, не в счет. Ну, и в самогоноварении тоже отец "апостолов" кое-что смыслил, а потому для него не составило никакого труда привычно собрать аппарат, нагреть наглухо закрытую огромную кастрюлю с гремучей смесью и начать свое черное, антиобщественное дело. Работа продолжалась два дня - с утра до ночи - и завершилась полной победой. Как братья и рассчитывали, в итоге вышло двести пятьдесят литров самогона крепостью сорок пять градусов, а самогонщик заслуженно отметил это славное событие грандиозной попойкой с соседом, уменьшив конечный выход продукции не менее, чем на три литра.
На следующий день, когда опухший батя вяло прибирал следы своей деятельности, к нему зашел местный сторож Иваныч - всезнающий, бдительный, но благоволящий к Егору Терентьевичу.
- Ты, друг, будь начеку. Сегодня или завтра участковый придет с проверкой.
- А чего?
- А то не знаешь.
- Ну, а он сам как узнал-то?
- Сорока ему на хвосте принесла.
- Спасибо, Иваныч, за мной не станет.
Предупрежден - значит вооружен. Батя бродил по садовым участкам братьев и никак не находил подходящего места для сокрытия такого объема жидкости. Егор Терентьевич, было, отчаялся, когда, наконец, нашел блестящее и оригинальное решение. Разумеется, никакого забора между участками братьев не существовало, а посередине возвышалась импровизированная душевая с нержавеющим баком на триста литров, правда, то ли ради маскировки, то ли для повышения теплоемкости выкрашенным в черный цвет и вдобавок покрытым асфальтовым лаком. Перекрыть воду и отсоединить резиновые подводящие шланги было минутным делом, после чего Егор Терентьевич слил находящуюся в баке воду, приволок стремянку и, пыхтя и вполголоса ругаясь, принялся заливать бак самогоном. Работал винокур часа два и полностью выдохся - не так-то просто подняться с десятилитровым ведром по шаткой лестнице и аккуратно - чтоб ни-ни - вылить содержимое через воронку в бачок. Разумеется, батя был не так прост и литра два заначил, чтобы наградить себя за проявленную изобретательность, что было претворено в жизнь в компании с везучим соседом.
Участковый заявился ранним утром. Представляться капитан милиции с багровым носом счел излишним.
- Ну что, Егор Терентьевич, сам расскажешь, или как?
- Ты о чем, капитан?
- О ней, родимой, которую ты вчера пил. По запаху чую.
- Ну да, пил. Вон бутылки.
Участковый хмуро посмотрел на разнокалиберные бутылки.
- Значит, сам выдать аппарат и самогон отказываешься?
- Да нет у меня ничего.
- Посмотрим, посмотрим.
Из частей аппарата только лишь змеевик мог вызвать в участковом нехорошие чувства, а посему батя заранее его унес и спрятал его в придорожных камышах. Конечно, был риск, что кто-нибудь из поселка случайно натолкнется на него и конфискует, но выбирать не приходилось. Участковый целый час осматривал и срубы, и сарай, и погреб, естественно, без всякого успеха. Все это время батя сидел на крыльце и курил, хотя под ложечкой все-таки сосало, особенно в те тягучие минуты, когда "багровый нос" сунулся в душевую. Но все обошлось. Раздасадованный капитан лишь напоследок погрозил бате пальцем.
- Смотри, Егор Терентьевич, доиграешься.
На вызов батя не откликнулся, вспомнив поговорку "не тронь, и пахнуть и не будет".
Тем же днем это событие наряду с похмельем было отмечено с соседушкой, вследствие чего довольный жизнью самогонщик прилег в тени на травку и доблестно уснул и, натурально, не слышал, как приехали братья с семьями. Будить отца никто не спешил. Братья распаковали узлы и занялись исследованием участка, терзаемые недобрыми предчувствиями, а жена Паши, Элка, захватив полотенце, прошла в душевую, откуда через несколько минут раздался истошный вопль, а еще через секунду показалась и она сама, обмотанная полотенцем, с растрепанными волосами и выпученными глазами. Подбежав к мужу Эля обрушилась на него.
- Не хватит вам пить, алкаши несчастные. Уже и купаться невозможны, ироды.
Всхлипнув и причитая, дама устремилась в избу, а братья одновременно кинулись в душевую. От неожиданности Эля оставила краник открытым и на бетонный пол с приятным журчаньем лилась тут же учуянная водка. Мешая друг другу, краник, конечно, тут же перекрыли. Случившееся было более, чем очевидным, а потому батю будить не стали, а, посоветавшись, решили, от греха подальше, водку одномоментно свезти клиенту. Запихнув в видавший виды ЛуАЗ бесчисленные канистры, штофы и бочонки, братья довезли и вручили товар азербейджанцу, после чего спокойно вздохнули.
Остаток водки в три литра струхнувшие "апостолы" вместе с отцом распили в тот же вечер. После подобными экспериментами близнецы не занимались, а спокойно покупали из магазина печатную водку, несмотря на уговоры бати.
К следующему рассказу http://www.proza.ru/2015/11/05/2206