Говорят, мол, что все ранее творившиеся безобразия происходили по причине социалистического строя, мол, государственная собственность - понятие абстрактное и когда человек не ведает, чья же эта вещь, она становится как бы бесхозной, которую можно употребить с пользой для хозяйства, да еще подвести идеологическую базу. Действительно, если я хорошо живу, ты хорошо живешь и сами понимаете, также все прочие, то вот тебе и социализм! Так что по этой логике выходило, что утащив с завода банку клея наладчик Валера Лысухин очень даже помогает в деле строительства продвинутого, то есть, развитого социализма. Потому и тырили. А у ихних рабочих понятия были иные, честность все-таки была. Кое-какая, но была. Хотя, неизвестно, в той же Германии немецкие несуны таскали с заводов продукцию или нет? Наверное все-таки, да. Если есть возможность запросто, без риска, вынести хоть что-нибудь, то нужно быть идиотом, чтобы не воспользоваться. А немцы не идиоты, нет. Немцы - люди донельзя практичные и за свое добро могут кому хочешь глотку перегрызть. Хоть тому же голландцу.
Ясное дело, пределы честности все-таки есть. Все в мире относительно. Ежели средний немец увидит валяющуюся на тротуаре купюру в двадцать евро, вряд ли он просто так пройдет мимо нее. Наверняка он ее подберет, исподтишка оглянется, заметил ли кто, и удалится с независимым видом и ликованием в душе. Или пригласи ты француза выпить на халяву - откажется? Конечно, предложи ему стакан теплой водки из немытого щербатого стакан в какой-нибудь подворотне - откажется и может даже обругать. А поведи его же в шикарный ресторан, вручи меню и скажи: "Выбирай, мон ами, все чего душа желает, все оплачено, все!" Да он полресторана закажет и не уйдет, пока все это не сожрет. Или, придет ли официанту в голову доесть нетронутый клиентом венский шницель? Смело отвечайте - да, если официант наш, из бывшего Союза. Разница в подходе руководства. В какой-то там Бельгии менеджер возмутится: "Ах, ты, такой-сякой, да как ты себе, свинья, такое позволяешь? Ты! Ты посягнул на наш священный мусор! Нарушил корпоративные законы гильдии официантов! Вон! Вон отседова!" И больше никто того халдея на работу не возьмет. Прочтут рекомендацию: "Характер нестойкий, неопределенный. Склонен к преступному поеданию пищевых остатков" - и все. Скажут: "Извини, камрад, но отбросы нам самим нужны, а посему - "пшел вон". В России тоже возмутятся, но по другой причине. "Ты, сволочь, съел совсем нетронутый шницель. Ты! А ведь его мы могли бы использовать вновь и вновь! Вон! Вон!"
Понимаете? Разница в подходах, как самого молодца, так и его начальства. У нас как? Однажды водитель троллейбуса (естественно, наш, москвич) соколиным взором разглядел на мостовой ассигнацию в сто рублей. Сей доблестный муж немедленно остановил вверенное ему транспортное средство, перекрыв движение на центральной магистрали, сошел, подобрал драгоценную бумажку и поехал дальше с чувством выполненного долга и предвкушая халявную выпивку. Европеец этого поступка не поймет. Араб - поймет. Еврей тоже поймет. Азиаты не все поймут. Китайцы поймут, японцы - нет. Потому что японцы и европейцы - зажрались, вот что.
Со светом было плохо. Вроде электростанции работали, но электроэнергия, ими вырабатываемая, бесследно исчезала, опровергая фундаментальные законы физики. Люди мерзли, вырубали чужие деревья, а кое-где разбирали на дрова даже свой паркет. Придумали новое слово - реструктуризация, и под прикрытием этого обтекаемого словечка проворачивали свои темные делишки. Централизованное ранее предприятие, вырабатывающее и распределяющее энергию, было раздроблено и поделено на несколько малых, - как по территориальному признаку, так и по принципу разделения труда и обязанностей. С целью строжайшего учета, чтобы не пропала ни одна копейка, новоявленная фирма стала проводить учет жильцов, изымать счетчики из квартир, дабы полностью исключить использование "жуликов", и монтировать их на отдельном стенде, под двумя замками. Повадились менять в микрорайоне проводку два хмыря из электрического ведомства. Работали они не спеша, один - с шуточками и прибауточками, а другой - спесиво и хмуро, и по законам жанра были антиподами. Один был долговяз, с черными, с проседью, волосами и нездоровым желтым лицом. Конечно же этот фрукт получил естественное прозвище "Минус". Второй напоминал гигантского румяного колобка, с вечной идиотской улыбкой на лунообразном лице. Деятеля того окрестили "Плюсом". До того, как стать Плюсом, этот колобок работал методистом-смотрителем краевого музея, однако ввиду неплатежеспособности данного заведения был отправлен в бессрочный отпуск. Горевал Плюс недолго. За время работы в музее он оброс многочисленными связями и легко устроился работать электриком на ближайшую к дому подстанцию. Минус же кое-какое отношение к электричеству все-таки имел, поскольку до того работал в городской бане котельщиком, а посему мнил себя Эдисоном, Максвеллом и Николой Тесла, вместе взятыми. Аналогия с хорошим и плохим следователями напрашивалась сама собой, да и сами они действовали именно так. Эти то ли друзья, то ли сослуживцы были воистине неразлучны. Никто и ни при каких обстоятельствах их порознь не видел. Завидев Плюса, сей же час можно было смекнуть, что Минус околачивается где-то рядом и наоборот. Самое интересное заключалось в том, что так их окрестили не только жильцы этого дома, но и независимо друг от друга и соседнего, а юморист Владислав Степаныч из седьмой квартиры даже придумал новую поговорку: "Незваный плюс хуже минуса", - к тому, что как-то Плюс позвонил к нему совсем некстати, а именно тогда, когда он сидел в туалете и решал кроссворд. Более того, точно так же их называли и по месту работы. Сами они преотлично знали свои прозвища и не обижались.Тактика их была так же незамысловата, как два упомянутых арифметических знака. Плюс всегда был за народ, Минус - всегда против. То есть, если хозяйка квартиры говорила, что, де, давайте-ка проведем проводку вот таким макаром, то Плюс всегда с ней соглашался.
- А что, можно. Так даже удобнее и вам, и нам.
Минус хмыкал и небрежно-покровительственно объяснял обоим.
- Существуют строительные нормативы, согласно которым электропроводка должна отстоять от водопроводных и газовых труб на расстоянии..
- Ладно, - соглашалась бедная женщина, раздавленная авторитетом этих нормативов, - но ведь предохранители-то можно смонтировать чуть пониже, чтобы я могла до них дотянуться?
- Нельзя, - отрезал Минус, а впрочем, придем вечером еще раз, посмотрим.
Вечером, прямо к обеду, сладкая парочка являлась в эту квартиру и как бы между прочим намекала, что, мол, решение вопроса зависит единственно от них, и что они, в принципе, не против, но... Наши люди понятливые и сразу же усекали, чего хотят эти прохвосты. А потом на свет божий выставлялась бутылка водки с квашеной капустой и картошкой, и в итоге вопрос решался полюбовно, к вящему удовольствию обеих сторон. Потом выяснилось, что Плюс и Минус действовали по стандартной схеме. Утром они выполняли львиную долю работы, а вечером, к обеду, приходили ялобы доделывать. Наш народ, как известно, простой и хлебосольный, а потому гостей встречали и угощали. В особо удачные дни электрикам удавалось выпить сразу в двух хозяйствах.
Однако сколько веревку не вить, а концу быть. Когда все работы по перемонтажу счетчиков и прокладке новых кабелей подходили к концу, неожиданно пришла беда. В тот злопополучный день антиподы, как всегда, утром провели электропроводку от сети к распределительному щиту, но не подключили, как обычно, а оставили на вечер. Как всегда, напросившись на халяву, электрики безобразно напились. Плюс более или менее еще держался, но Минуса окончательно развезло. Этот дурак еле-еле добрел до электрического стояка, поковырялся и включил рубильник. К ужасу семей, живущих на этом этаже, сразу после подключения у них всех полетели электроприборы - телевизоры, холодильники и прочие блага цивилизации, без которых нормальная жизнь немыслима. Кому повезло - у того сгорели предохранители, а у прочих - сами устройства. У Власьевых напрочь сгорело даже устройство для зарядки батареек, а у Гаричевых - немыслимо дорогой навороченный телефон, привезенный из далекого Таиланда. В общем, грянула буря, буря электрическая, и последствия ее оказались весьма печальны. Во-первых, Минусу тут же набили морду, a Плюс благоразумно сбежал, оставив своего подельника на произвол судьбы. Во-вторых, жильцы дома, проявив удивительное единодушие, составили длинную петицию с подробным перечислением нанесенного ущерба, подписались и отнесли руководству фирмы. Та, недолго думая, взвалила все обиды на Минуса, мол, ответственным за подключение был именно он и, стало быть, обязан оплатить все расходы. Разумеется, механизма принуждения не существовало, и этого Минуса попросту уволили. Несколько раз, под надуманными предлогами, по квартирам ходил Плюс, якобы проверял укладку кабелей и предохранителей, но что-то в нем надломалось. Нет, улыбка по-прежнему не сходила с его лица, но стала как бы вымученной и затравленной. И хотя, как и раньше, отсутствием аппетита он не страдал и охотно поглощал халявные пельмени и водку, попутно, с участием выслушивая жалобы на Минуса, но делал это как-то механически, в силу привычки. Через пару месяцев выгнали и его, а через полгода при встрече с соседями он рассказал, что Минус окончательно спился и умер. С тех пор улыбка с его лица исчезла, и за глаза его стали называть Плюс-минусом, а юморист Степаныч наоборот - Минус-плюсом.
К следующему рассказу http://www.proza.ru/2015/11/05/2195