Леший опустился на траву и похлопал ладонью рядом, приглашая Светлояра. Но тот не сводил взгляда с зарослей орешника и даже вроде как принюхивался к воздуху.
- Ты ведь не один, Севастьян. Вот только не пойму, кто с тобой – и на человека не похож, и нечистью не пахнет. Но до боли что-то знакомое…
- Выходи, жубаштик, хватит траву мять в кустах.
- Да я как бы уже… – плавно отделился от зарослей эльф. – Буду рад знакомству, Светлояр.
- Чудны дела твои, Велес-батюшка! – от неожиданности ведун даже чуть присел. – Эльф! Это же эльф!
- Ага, он самый. Рееваром кличут. А ты что, раньше пересекался с ихним братом, коль признал так скоро эльфа в нём?
- Да был я в ихних краях несколько раз по делам человеческим, - кивнул ведун. – Вот потому и чую, что знакомое что-то, а что… Да, давно я не видел их. И что же занесло тебя за тридевять земель да в земли наши-то?
- Севастьян, ведуны все такие болтливые? – ухмыльнулся эльф, глядя на Светлояра. – У тебя вроде случилось что-то? Девчушка, морок, туман. Вспомнил?
- Ох, прости, Реевар, не каждый же день в лесах наших гостей таких встретишь! Сейчас всё расскажу-поведаю, а вы уж подумайте, чем подсобить сможете.
Севастьян повторно хлопнул подле себя ладонью, после чего вся троица удобно разместилась на прогретой солнцем душистой траве и ведун незамедлительно начал рассказывать.
- Нас несколько семей с юга сюда переехало. Война у нас там… Страшная, не такая, о какой все рассказывают, какую показывают. Я ж нутро её чёрное хорошо чую, поэтому и знаю, что нескоро всё это закончится. Я хоть и ведун, и Силой да Уменьем не обделён, но не всемогущий же. Сам может бы и жил, но семья, близкие, та же Настюшка – боязно за них. Поэтому и решили сюда, на родные земли ехать. Можно было бы и к соседям вашим ехать, но …
- Не любят вас там, Светлояр, не любят.
- Да, Севастьян, не любят, хоть и не виноваты мы ни в чём. А вы, люди ваши… Добрее, что ли, спокойнее. Да и земля родная – не чужбина.
- А девчушка?
- Настенька, - расплылся в улыбке ведун. – Непоседа такая, что глаз да глаз за ней. Думаешь, впервой искать её? То в овин залезет и уснёт на снопах, а все ноги посбивают, искавши её, то на пасеке в борт, что на верхушке вяза залезет, а то и в печке схорониться удумает – чертёнок, а не девка. Я ж всегда чуял, где она, проказница, прячется и родителям намёточку давал, они её и находили. Да и не было ничего серьёзного – так, баловство. А вот вчера утром отец Настенькин вновь тревогу забил – пропала дочка. Ну, мы ж тут не более месяца живём, однако люд добрый здесь – все, кто свободен был, сразу на поиски отправились, а я своим уменьем помочь решил, однако… Не вышло у меня ничего. Люди сейчас по лесу ищут – иногда обычное зрение лучшую службу сослужит, нежели моё. Вижу я след Настюшкин чётко, что до леса твоего идёт, а дальше – как в тумане всё, как сизой дымкой с чёрными всполохами покрыто. Морок, да и только. Но жива она, жива – это я хорошо чувствую.
- Всполохами? – раздалось сверху и ведун с лешим с удивлением обнаружили, что Реевар стоит за их спинами с потемневшим лицом. – Как взмах крыла вороньего, да?
- Ты знаешь, что это такое? – подскочил Светлояр.
- Возможно, - ещё больше потемнел лицом эльф. – Ты прав, ведун – морок это. А вот тот, кто его навёл… Ты сказал, что след девочки у леса обрывается – может это место показать?
- Да тут саженей сто до вскрайка леса, там след я и потерял. Ты знаешь, что происходит, эльф? – повторил вопрос Светлояр.
- Ещё не знаю, но догадываюсь. И было бы лучше, если бы я ошибался.
- А тут я ещё есть, - подал голос леший. – Вы не забыли обо мне?
- Не забыли, Севастьян, не забыли, - пробормотал эльф, разглаживая оперенье на стрелах. – Ты же следы умеешь читать? Без магии, обычно. Умеешь? Вот и подсобишь, если я что пропущу. А теперь веди нас, Светлояр к следу.
Троица на одном дыхании преодолела сотню метров по лесу, перемежаемом зарослями малинника и папоротника, и остановилась на самом его краю, откуда открывался вид на широкое поле, разрезанное пополам небольшой речушкой. От деревни, расположенной неподалёку, к лесу вела наезженная дорога, вилявшая по полю, поднявшаяся на добротный деревянный мост через речушку и уходящая дальше, касаясь края леса, опоясывая его.
- Вот, смотри, - присел на корточки Светлояр, указывая эльфу рукой. – Тут заросли донника вплотную к лесу примыкают, в них я след ещё чую, а дальше… Как в небо поднялась.
- В небо, говоришь? – присел рядом леший. – Эх, не всё ты у деда своего перенял, Светлояр, не всё. Ты ж смотри: вот донник заканчивается, а след дальше идёт. Вон, мох чуть примят, а вон и иголочки сосновые ножкой маленькой сдвинуты.
- А вот на пне сосновом сидела – видишь, ниточка белая за кору зацепилась, свежая ещё, дождём не омытая, - добавил эльф. – А вот и … А это что такое? Хлеб?
Эльф с недоумением поднял краюшку черного хлеба, на которой блеснули какие-то крупинки, которые он тут же не преминул лизнуть, отчего чуть скривился:
- Хлеб, да еще и соли кто-то не пожалел.
- Где хлеб? А ну, отдай! – тут же рядом возник леший, выхвативший из рук эльфа краюху и быстренько запихавший её к себе за пазуху. – Не для тебя ложено, остроухий, не тебе и поднимать.
- Ыыы?
- Это у нас в обычае – лешего задабривать, когда в лес входишь, - с улыбкой объяснил Светлояр. – А хлеб этот Настенькин, я его сам испёк, с тмином, её любимый.
- Да уж, его задобришь, - фыркнул Реевар, искоса поглядывая на лешего, крутившегося возле пня, низко опустив голову.
- Коль ко мне с чистой душой да помыслами такими же, так и я отвечу тем же, - назидательно проворчал Севастьян и, выпрямившись, указал вглубь леса, - туда она пошла, след чёткий и видимый. В самый бурелом ушла, на Ведьмину сопку.
- В бурелом? Да ещё и Ведьмина сопка? Чем это может грозить нам и ей?
- Не знаю, Реевар, не знаю. Место не особо-то и гиблое, но и не для прогулок – там раньше ведьма одна жила, хоть и безобидная по большей части, но все как-то стороной её обходили. А бурелом вполне обычный, после урагана весеннего остался, никакой опасности и не представляет. Но после всех этих ваших мороков… До неё рукой подать – саженей триста по орешнику.
- Теперь уже наших, Севастьян. Идём, - эльф забросил лук за спину и вытащил из ножен клинок, - чем быстрее дойдём – быстрее разберёмся в происходящем.
Эльф с лешим будто гончие, опустив носы к земле, уверенно продвигались через заросли орешника, даже не оглядываясь на Светлояра, который не отставал от них. Троица хоть и передвигалась почти бегом, но происходило это практически бесшумно, будто три призрака просачивались сквозь кусты и деревья, ведомые только одной им известной целью. Преодолев обещанные триста саженей на одном дыхании, они остановились у явной возвышенности среди плотных зарослей орешника. Ведьмина сопка напоминала макушку огромного великана, которого по самые уши закопали в землю, а на голове сотворили настоящий колтун из волос – вековых сосен и елей. Деревья, поваленные весенним ураганом, лежали в таком беспорядке, что на первый взгляд пройти через них не представлялось возможным, однако цепкий взгляд эльфа усмотрел в этом беспорядочном нагромождении стволов еле заметную тропку, по которой уже начали подниматься вверх Севастьян с ведуном. Одновременно с происходящим, в голове эльфа начали постукивать маленькие молоточки, всё ускоряя и ускоряя свой темп – такое обычно происходило при определённой опасности, которая могла грозить ему. Бой молоточков он сам выбрал в период обучения как сигнал. Сигнал того, что против него кто-то использует магию. И чем выше Реевар поднимался на сопку вслед за ушедшими вперед, тем громче и настойчивее стучали молоточки, вот-вот грозя перейти в сокрушающий бой кузнечных молотов. Однако сквозь сдавленные перестуком виски и уже вполне осязаемые ниточки и дуновения магии, эльф почувствовал присутствие кого-то живого. Маленького и безобидного, излучающего волны страха и зова о помощи. И в тот момент, когда к Реевару пришло озарение в виде понимания происходящего, Севастьян и Светлояр, по-видимому, так же учуявшие зов о помощи, рванулись вперед, к большому выворотню ели, лежавшему на самой вершине сопки. Понимая, что не успевает, эльф вложил все силы в рывок и оглушающий крик:
- На землю!!!
Однако, вместо того, чтобы покорно свалиться на землю, леший с ведуном выпрямились в полный рост, обернувшись навстречу летящему на них телу эльфа и приближающимся к нему с трёх сторон иссиня-черным шарикам, размером не больше яблока. Два шарика с противным потрескиванием пронеслись у них над головами, а третье с хрустом впечаталось в спину эльфа, отчего его тело выгнулось дугой и свалило их с ног. Уже практически теряя сознание от боли, раздирающей тело на мелкие клочки, дробящей кости и выкручивающей суставы, Реевар заметил под корнями сосны, успевшими обрасти мхом, маленькую девочку, сидевшую на земле, обнявшую колени ручками и испуганно смотревшую на всех троих, комком катившихся по вершине Ведьминой сопки.