Я не перестаю удивляться народной мудрости, как точно и емко можно выразить многое всего в двух словах!
Моя практика врача подбрасывает иногда такие случаи...
Начинающий молодой хирург, как и положено, несет службу в Новогоднюю ночь. Персонал больницы, соответственно, молодой, веселый народ. Время коротко за одиннадцать, легкое возбуждение в ожидании полночи, все готово к встречи. Больных в отделении не так много, кто спит, кто на искусственном дыхании, немногие с родственниками, все под контролем. В ординаторской раздается телефонный звонок, звонят из приемного отделения, вздыхая встаю с дивана, спускаюсь на первый этаж. Войдя в кабинет неотложной помощи, останавливаюсь, картина развернувшаяся передо мной заставляет напрячь силы не выдать переполняющие меня двойственные эмоции.
Старик, точнее мужчина, но, возраста неопределенного, довольно громко утешал молодого...
Юноша плакал, плачь его напоминал больше мычание быка, глаза были красными, слезы катились по гладким, округлым щекам, рот широко раскрыт, язык вывалившийся изо рта висел чуть набок, слюна текла и зависала длинным ручейком. Плачущий иногда утирался рукавом, отчего рукав был настолько мокрым, что блестел. Присмотревшись, я понял, что юноша болен, болен вероятно "дважды", лицо выдавало типичные признаки болезни Дауна.
На мой традиционный вопрос в таких случаях, что случилось, старик прокричал мне в ответ. Его сын получил подарок к Новому году и был так рад этому подарку, сильно смеялся и вот теперь у него не закрывается рот...
Диагноз был мне ясен, я обматал мои первые пальцы, "большие", бинтом и стал приближаться к страдальцу, он ревел теперь уже, как два быка, хотя, возможно я был неправ, это голос бедного отца вплетался в рев. Отец схватил сзади за плечи сына и стал подталкивать его на встречу мне, это напоминало сейчас корриду. Ловко увернувшись, от моей первой попытки всунуть мои обмотанные бинтом пальцы в рот, пациент теперь стоял ко мне спиной, лицом уткнувшись в грудь старика. Мужчина, пытаясь развернуть сына, неловко повернувшись стал падать увлекая за собой мальчика, а тот в свое время ухватился за рядом стоящую подставку для капельницы, на которой висела бутылка с каким-то раствором и все это рухнуло на кафельный пол. Мужчины ревели, медсестра держала руки у рта, точнее, она зажимала рот, тем самым сдерживала смех. Я стоял замерев в позе, которая требует отдельного описания, но время уже нет, так как я понял по звону разбившейся бутылки, что наступил Новый год! Этот звон я принимал теперь за бой Курантов на Спасской башне...
Вторая попытка удалась. Я с силой надавил на коренные зубы и известным вторым движением вставил вывихнутую челюсть! Но, во время надавливания на зубы почувствовал, что пальцы мои "проваливаются", зубы, как намокшие слегка сухарики, похрустывая разваливаются под силой давления! Я заглянул в рот. Тотальный кариес и моя грубая сила не оставили и следа от двух-трех последних коренных зубов собеих сторон. Я смутился, смотрел на Дауна, который от восторга теперь прыгал, при этом часто хлопал своей нижней челюстью, помогая рукой, мое смущение прошло...
Дорогой читатель, если вы считаете, что я описал случай банальный из практики врача, то вы ошибаетесь!
В Новогоднюю ночь, все должно быть необычным, я бы сказал праздничным, так и было...
Праздник продолжался. Мой счастливый пациент, после вправления, резко изменил ко мне свое отношение, теперь это был уже не бык с корриды, а теленок на тучном лугу. Я стал понимать, хотя и с трудом, его речь. Он подскочил ко мне и стал показывать, как легко он может владеть своей челюстью, в глазах его светилось счастье. Теперь и я улыбался ему в ответ, непосредственность этого блаженного подкупала, я опустил руки, о чем вскоре пожалел...
Моя бдительность уснула, мой юркий добродушный пациент не зная, как выразить свою благодарность, звонко чмокнул меня в щеку! Медсестра упала на стул, ее плечи подергивались, руки, вероятно с большим трудом, зажимали рот, она все-таки прыснула и уже не сдерживая себя стала смеяться. Хохот насторожил отца, он повернулся ко мне и стал, как мне показалось, виновато улыбаться. Я невольно вытер щеку...
Папаша вдруг прокричал фразу, которая была, как елей, для молодого врача.
-Доктор, вы настоящий доктор!
Мои щеки загорелись, я с гордостью посмотрел на медсестру, та продолжала, теперь уже совсем откровенно, хохотать. Я снова был повержен в смущение.
Я хотел было уже сказать всем до свидания и поздравить всех с наступившим Новым годом, как тут мужчина схватил меня за руку, видимо почувствовав, что я сейчас уйду и проорал мне практически в ухо.
- Доктор, посмотрите пожалуйста мои уши.
Я знал, когда люди громко кричат, это значит, что они плохо слышат и тут, у меня проскользнула мысль.., сестра все еще смеялась.
Задетое ее мое самолюбие, не давало мне покоя и так, как Новый год уже наступил, я решил не отказать в такой малой просьбе пожилого, больного человека, тем самым задержать сестру к праздничному столу в соседней комнате. Месть моя была изошренной. Я попросил сестру приготовить набор ЛОР - врача. Смех моментально исчез, лицо ее теперь напоминало не преступную крепость. Приказ врача-закон для медсестры! Она сопя стала натягивать перчатки, в лоток полетели с шумом инструменты. Я нацепил рефлектор и стал осторожно вводить в правое ухо смотровую воронку, но она не хотела входить в ухо, упиралась во что-то твердое. Я убрал воронку, сфокусировал свет, моему взору открылась серная пробка, которая полностью выполняла просвет слухового прохода, она от времени была похоже на желтоватосерого цвета камень. Осторожно проведя по верхнему краю пробки специальный крючок, развернул его и легкими покачивающимися движениями вынул пробку, она была не менее двух сантиметров, бросил ее в лоток. Пациент молчком выполнил мою команду, когда я дернул его уже за левое ухо, повернулся ко мне левой стороной. Манипуляция повторилась.
Новогодняя ночь! Должно было быть какое-то чудо или хотя бы вознаграждение за то, что я в эту чудесную ночь работаю, оказываю срочную и не совсем помощь. И чудо произошло!
Вынув пробку из левого уха, я отметил, что она имеет форму необычную, представьте себе пулю, но по бокам у нее что-то напоминающее крылышки...
Я разломил пробку, удивлению моему не было предела, на мои действия смотрела медсестра и вдруг мы встретились взглядами. Наш смех было слышно на третьем этаже! Пациент, которого я только что избавил от глухоты, страдавший видимо последний десяток лет, стоял зажав уши, широко раскрытые его глаза выдавали страх, ужас и недоумение одновременно. Он не понимал, что происходит теперь с доктором и медсестрой. Я не имея возможности вымолвить слова от смеха поманил его пальцем к себе и все тем же пальцем показывал на лоток, на только что разломленную серную пробку. Две половины напоминали теперь янтарь в котором был замурован обычный желтый таракан! Сколько лет прошло с того момента, как этот бедняга погиб под пальцем хозяина уха, явно желавший почесать ухо. Старик кисло улыбался, я совсем тихо прошептал, в надежде, что моя шутка не будет услышана мужчиной, но он все расслышал и, как мне показалось автоматически от всей души повторил мною сказанные слова.
-Да пусть сера будет ему пухом...
Новая волна смеха захлестнула кабинет. Из соседнего отделения пришла санитарка узнать что случилось и просьбой вести себя поспокойнее. Она смотрела на нас и лоток, потом нагнулась, нацепила очки и затряслась издавая при этом стон, смех ее напоминал агонию умирающего от столбняка, тело ее выгибалось, на лице сардоническая улыбка и только стон. Так продолжалось еще не менее пяти минут. Только теперь отдельные всхлипывания раздавались из за стола, где сидела и делала записи сестра.
Мои здоровые пациенты стояли и переминались с ноги на ногу, продолжая при этом благодарить меня за оказанную помощь, я посмотрел на сестру, она опустила голову... Я принял это за поклон и признания меня, как состоявшегося доктора. Сын стал что-то говорить отцу, отец обнял его и сказал обращаясь ко мне.
-Леша, показывая на сына пальцем, продолжал отец, хочет вам доктор подарить что-то и приглашает вас к нам в гости.
Я смотрел на эту пару, пару очень простых и непосредственных людей, открытых душой и даже не осознающих свою "беду". Насколько сложна и трудна их жизнь...
Первая ночь нового года уходила, часы показывали три.
...смех и грех, как много в этом...