Глава двадцать восьмая
Европа трещала по швам, и Сталин не стал держать Сербина около себя. Вождю не давали покоя планы Гитлера, и он требовал новой и новой информации.
Несмотря на очевидную опасность подобной встречи, Сербин все же вынужден был связаться с адмиралом по телефону и условными фразами договорился с ним о встрече.
Место и время встречи назначил Канарис.
- Ну что, коллега, Сталин все-таки принял план Раковского? – спросил Канарис вместо приветствия, и у Сербина перехватило дыхание. Несмотря на выработанную годами работы за границей выдержку, когда одно-единственное слово могло привести к провалу, осведомленность адмирала поразила его.
- А вы разве не знали, что Раковский – это человек Мира? – снова запустил свой шар Канарис. – Вы ознакомились с его биографией?
- В самых общих чертах! – ответил Сербин. – Возможно, поэтому не обнаружил в ней ничего интересного.
- Вам просто не дали возможности изучить ее, - сказал Канарис. – А между тем, это интереснейший документ. Человек, который в 1917 году сидел в румынской тюрьме за шпионаж в пользу немцев, а в 1918 получил в свое распоряжение целую страну; которого Ленин считал единственным европейцем среди большевиков, а Троцкий буквально боготворил, безусловно заслуживает самого пристального внимания советской разведки.
- О какой стране вы говорите? – Сербин был поражен.
- Об Украине, коллега! Об Украине… Вы и этого не знали? Большевики назначили Раковского сразу на три главных поста: председателя Совета народных комиссаров Украины, наркома иностранных дел Украины и наркома внутренних дел Украины. То есть, один человек сосредоточил в своих руках фактически абсолютную власть. Правда, Украина вновь стала ареной боев и к концу 1919 года была занята зелеными и белыми. Но после победы в Гражданской войне большевики снова назначили на все эти посты Раковского, и он оставался «главным украинцем» до 1923 года. Кстати, вы читали высказывания Троцкого о вашем протеже?
- Конечно, нет. Откуда бы я их достал? Вся троцкистская литература у нас уничтожалась без жалости.
- Так вот, Троцкий писал: «В лице Раковского я встретил старого знакомого. Христо Раковский — одна из наиболее „интернациональных“ фигур в европейском движении. Болгарин по происхождению, но румынский подданный, французский врач по образованию, но русский интеллигент по связям, симпатиям и литературной работе. Раковский владеет всеми балканскими языками и тремя европейскими, активно участвовал во внутренней жизни четырех социалистических партий — болгарской, русской, французской и румынской». Вообще, сам Троцкий буквально боготворил его. Это примерно равные фигуры, разница заключается лишь в том, что Троцкий был теоретиком и публичной фигурой, а Раковский «решал вопросы» благодаря обширнейшим связям по всей Европе. Думаю, его деятельность на этом поприще была настолько успешной, что он был представлен британскому королю! Этот человек весьма свободно чувствовал себя везде: от рабочих кварталов Бухареста до Сен-Джемского дворца в Лондоне.
- Вы описали прямо таки выдающегося человека, - сказал Сербин, поежившись, словно от озноба. – Такой себе идеальный шпион - «интернационалист», который сегодня на приеме у короля, а завтра толкает речь перед рабочими на чужом языке, послезавтра сидит в тюрьме, а еще через день руководит многомиллионной страной. Штучный персонаж…
- Так оно и есть, - улыбнулся Канарис. – Вернее, так оно и было. После ссоры со Сталиным Раковский попал в опалу, вы это наверняка знаете. Времена для таких персонажей тогда были гуманные, они еще могли пригодиться, поэтому Раковского сняли со всех постов на Украине и отправили послом в Британию. Причем Раковский на это сильно обиделся. Только что управлял страной в стране, а тут уезжает послом в какой-то Лондон. Там он продержался всего два года, после чего его перевели во Францию, где он также продержался два года, и был отозван в СССР. В Советском Союзе как раз завершался финальный этап борьбы Троцкого со Сталиным, и как одного из самых активных троцкистов Раковского отправили в ссылку в Казахстан, а потом на Алтай. В 1935 году его вернули из ссылки и восстановили в партии, но уже на следующий год начались репрессии, и он стал фигурантом дела «правотроцкистов». Остальное вы знаете.
- Надо понимать, Раковский был и вашим агентом? – Сербин почти не сомневался в положительном ответе. Но ошибся...
- Нет, генерал! – ответил Канарис. – Он был нашим агентом еще во времена Австро-Венгрии. Затем оторвался от германской разведки и был перевербован англичанами. Кстати, вам известно, что на процессе против троцкистов Раковский признался в том, что сотрудничал с британской Intelligence Service? Вот видите, от вас и это скрыли. А ведь это ключ к пониманию того, как Раковский стал человеком Мира!
- Говоря о нём, как о «человеке Мира», вы, вероятно, имеете в виду связь Раковского с масонами? – Сербин попытался казаться наивным…
- Да полноте вам, генерал! – Канарис криво ухмыльнулся. – Масоны – лишь разменная монета для тех, кто стоит над ними. Масонами, когда придет время, легко пожертвуют на карте сражений за мировое господство. Нет, коллега, Раковского использовали те, кто реально правит миром – банкиры Сити и Уолл-Стрит. Те, кто финансирует Гитлера и, смею полагать, Сталина, давая ему кредиты на развитие советской промышленности из ничем не обеспеченных бумажек, за которые он вынужден будет расплачиваться золотым запасом страны. Те, кто разжигает мировой пожар, надеясь крепко погреть на этом руки. Разве Сталину не намекали, что и США и Великобритания пойдут на значительные уступки, если он сохранит жизнь Раковскому?
- Да, посланник США Дэвис передал эту просьбу товарищу Сталину через Молотова.
- И?..
- Насколько мне известно, Раковского приговорили к двадцати годам лишения свободы. А это означает, что в случае дальнейшего давления со стороны Запада, Раковский может быть освобожден. Да, и Сталин склонен к тому, чтобы план, предложенный Раковским претворить в жизнь. Вернее, кое-что из этого плана уже находится в работе…
- Я так и думал… - сказал Канарис и задумался.
- Вы ведь здесь для того, чтобы выведать у меня, как повлияет на Гитлера некоторая уступчивость Сталина, верно? – Канарис поднял голову и пристально посмотрел в глаза Сербина.
Сербин кивнул утвердительно.
- Должен вас огорчить! – сказал Канарис. – Это даст вам лишь кратковременную отсрочку. Думаю, на срок не более двух лет. Кое-что за это время вы, конечно, успеете сделать, но в целом, война обрушится на СССР подобно смерчу, все сметающему на своем пути. Вы безнадежно отстаете в ударных вооружениях, да и в технике вообще. А воевать против механизированных дивизий вермахта кавалерией, это, простите, безумство. Вы проиграете войну, как бы я не старался предотвратить ее.
- Не будем загадывать, адмирал, - Сербин улыбнулся краями губ. – К тому же, вы зря сбрасываете со счетов США и Англию, которые станут нашими союзниками в возможной войне.
- Вы столь наивны, коллега, или пытаетесь таковым казаться? Вы знаете, что Чемберлен провел тайные переговоры на встрече с Гитлером? Вы полагаете, что он договаривался об отказе Гитлера от захватнических устремлений? А я считаю, что здесь замешано нечто большее… Несомненно, что Чемберлен желал заслужить благодарность фюрера и сделать его более податливым в вопросе именно нападения на СССР. Вы должны знать, генерал, что в лице Гитлера Чемберлен нашел непоколебимого союзника против коммунистической России. Я не буду рассказывать вам о своих действиях по свержению фюрера, вы понимаете, конечно, по каким причинам. Но уже сейчас могу сказать, что Гитлера не могли спасти ни СС, ни гестапо… Это сделал Чемберлен. 14 сентября, в день, когда предполагалось начало операции «Грюн» - вторжения в Чехословакию, а это был одновременно и сигнал к антигитлеровскому перевороту, Чемберлен объявил, что согласен прилететь в Берхтесгаден, чтобы лично обсудить с Гитлером решение чехословацкой проблемы. Чемберлен никогда до этого не летал самолетом, понимаете? Он летел без повестки дня, без переводчика, без детальных инструкций… На самом деле этот шаг был предпринят лишь для того, чтобы не дать Гитлеру вернуться в Берлин, избежав таким образом неожиданного ареста. Признаюсь, я испытал ощущение, что меня предали. Я протянул руку Британии, и меня, точнее, моего посланника, вежливо выслушали. Но результатом явилась не поддержка или сотрудничество, а предательство моих замыслов. И здесь вы должны понимать, что и сообщение Чемберлена «я буду готов отправиться завтра утром», и немедленное согласие Гитлера на их встречу, - все это подразумевало, что ставки были чрезвычайно высоки, и действиями обоих управляла одна и та же невидимая рука. А я… Что ж, вынужден признать, что явно недооценил могущество тайных сил, управляющих этой ситуацией.
- Воистину, дорога в ад вымощена благими намерениями, - сказал Сербин. – Думаю, ваш изощренный ум, коллега, исследовал все возможные варианты событий. Но, как бы мы сейчас не рассматривали происходящее, одно заключение будет неизбежным. Мне известно о визите Клейста в Лондон, и думаю теперь, что это было вашей ошибкой. Те, кто наверху, никогда бы не позволили вам свергнуть Гитлера, ибо это не входит в их планы.
- Вынужден согласиться, генерал, - глухо промолвил Канарис, - Да, с точки зрения разведки, а не с точки зрения наднациональных банкирских кругов, я неправильно интерпретировал намерения англичан, и это стало непростительной оплошностью с моей стороны. В итоге, визит Чемберлена в Берхтесгаден не только отнял у Германии возможность внутреннего решения, но и сплотил вокруг Гитлера тех, кто считал, что Англия не станет воевать из-за событий в Центральной Европе.
- Полагаю, что Венгрия и Польша ввяжутся в недостойную грызню за чешские территории, - сказал Сербин. – Согласны, адмирал?
- Да. Я послал адмиралу Хорти предупреждение, но думаю, он проигнорирует его. А Польша?.. Польша, видя судьбу Чехословакии, должна будет осознать, что в ее интересах заключение союза с Германией. И подачка в виде куска чещской территории окажет положительное воздействие на польское правительство. И тогда поляки вынуждены будут уступить по вопросу Данцига и Польского коридора. А вот как поведет себя Англия, я теперь не берусь предсказывать…
- Позвольте это сделать мне… Если Англия на случай вторжения Германии предоставит полякам хоть какие-то гарантии, то те, в силу своего «гонора» воспримут это как карт-бланш. И это действие, многократно интерпретированное польским правительством, толкнет Польшу на отказ от всех компромиссов.
- То есть?..
- Быть войне! – сказал Сербин. – Большой и кровавой. Даже, несмотря на то, что Сталин и Гитлер собираются вскоре заключить соглашение…
- Но это соглашение не будет работать, поскольку тем, кто выше, нужна война в Европе. Как вы изволили выразиться, генерал, «большая и кровавая».
Продолжение следует -