Он смотрел вслед рыжей собачонке, бегущей носом вниз по устланной желтыми и красными листьями тропинке сквера и вздыхал... Следуя неприятным мыслям, голова непроизвольно повернулась вправо. Здесь на расстоянии вытянутой руки резко выступает нелепый угол здания... Остановка автобуса как раз за этим углом... Быстро свернуть, сесть в маршрутку и ...
Вот так уйти?
Бросив на произвол судьбы этого очаровательного рыжего чистокровного кокер-спаниеля, исхудавшего до невероятного состояния? Вспомнилась покойница-жена с их спаниелихой на прогулке у дома. Разве можно сравнить их любимицу Анетку с этим замученным существом? Всмотрелся : да это тоже девочка! И, смотри, похоже, ещё и избитая. Людьми? Более крупными и сильными злыми собаками? Как жалко её, неразумную, оказавшуюся в этом жестоком мире без любви!
И как такая красота могла оказаться бездомной на улице? Потерялась? Собачонка заинтересовала. Поэтому пошёл следом. Он ведь может помочь. Всё равно пришёл сюда погулять. В этом милом скверике они когда-то любили с Танюшей посидеть на лавочке и поговорить перед возвращением домой из поликлиники. Нет уже любимой рядом, а ноги всё рано иногда приводят его сюда.
Так-так, где-то за теми, кажется, кустами должна быть будочка. Там пирожки, сосиски, горячие бутерброды, чай и кофе для гуляющих на свежем воздухе. С торопливостью, ему несвойственной, свернул к торговой точке:
-- Мне сосиску, пожалуйста. Нет-нет! Не грейте! Я для собачки!
-- Всё равно платите, как за горячий бутерброд!
-- Да-да! Конечно. Пожалуйста! Давай-давайте! А то убежит!
И вот уже свистом подзывает собачонку. Но та бежит впереди, не обращая на него ни какого внимания.
Ускорил шаг:
-- Анеточка! Детка! Ко мне! На! Покушай!
Разломленную сосиску поглотила вмиг. Но на него не глянула. И даже не вильнула в знак благодарности обрубком хвоста. Обнюхала салфетку, на которой лежала разломленная сосиска, вновь уткнулась в землю носом и, не спеша, потрусила дальше.
Опять засвистел тихонько, как свистел, подзывая их с женой любимицу:
-- Постой! Пошли, Анеточка, ко мне! У меня тепло! Привыкнем друг к другу. Подружимся. Что тебе в одиночестве, всеми обиженной, пропадать без любви!
Догнал, наклонился, протянул руку, чтобы погладить. Собака зарычала и показала зубы. Отбежала на несколько шагов, но остановилась, заинтересованная запахами, оставленными, вероятно, другой собакой, кучки. Нет! Не может быть! Она ест ЭТО!
-- Фу! Анетка! Фу! Нельзя!
Подбежал и протянул руку, чтобы отстранить :
-- Идём! Я куплю тебе ещё сосиску, если не хочешь со мной дружить и жить в тепле моего дома. Пошли, хоть накормлю хорошенько!
В тот же миг острая боль пронзила руку. Укусила. Не до крови, конечно. Но как же больно! И стоит, смотрит в глаза, показывает зубы, приподняв верхнюю губу.
Рядом кто-то остановился.
Молодой женский голос произнёс :
-- Оставьте её! Давно за ней наблюдаю, а иногда и подкармливаю.
-- ?
-- Я страстная собачница. Особенно спаниелей люблю. Живу вон в том доме. Однажды привела её к себе насильно. Пока выкупала и высушила, оказалась искусанной до синяков. Списала на сорванные бездомностью нервы. Откармливала, гуляли её по очереди с мамой по 4-5 раз в день, сама я бы не смогла так много, работаю. Но всё равно она постоянно в квартире гадила. Особенно по ночам. К утру обязательно куча возле моей кровати и пара-тройка луж в коридоре. Дверь в мамину комнату она, к счастью, открыть не умела, а я вот страдала постоянно.
-- Возможно больна? Полечить нужно? И любовью отогреть?
Девушка подарила удивлённый взгляд :
-- Я ветеринар. Здорова. Такое, конечно, редко встречается, но бывают и такие вот немотивированно злые собаки. Тут не исправишь. Спешу. Прощайте.
Сочувственно улыбнувшись и кивнув, случайная собеседница поспешила свернуть по дорожке за угол к автобусной остановке.
А он растерянно смотрел вслед трусящей, уткнувшись носом в землю, рыжей спанинельке. Быстро свернуть за угол и сесть в маршрутку? Прощай, Анет? Но ведь погибнет, неразумная...
Жалость -- его слабое место.
Как быть?