НАГРАДА - ЖИЗНЬ
«Если случайности не случайны, то и обычности необычны…» - Фартовый
Третьи сутки телефон молчал. Третьи сутки Наташка сходила с ума: где он, что с ним? Только бы на нашей стороне, только бы жив. Всё равно, в каком виде, только бы жив.
Она не заметила, как вошла в храм. Свечи не горели. Время, наверное, было не то. Но отчего горел лик Богородицы? Неужели Она всё знает? Наташа подошла к иконе, поклонилась и спросила:
- Он жив?
Рядом кто-то зажёг свечу, произнеся:
- Во здравие раба Божия…
Наташа обернулась на эти слова. Больше ничего слышать не хотела. Жив. Он действительно жив. Сколько же больниц ей довелось обойти и объехать в поисках любимого. Выходя из храма, она услышала, как молодая женщина говорила старушке в бежевом платочке о том, что в Калининской больнице Донецка открылся госпиталь. И не просто открылся. Туда свозят всех раненых из разных прифронтовых городов. Ходят слухи, что несколько тысяч солдат были спасены врачами и хирургами госпиталя, расположившегося на территории этой больницы.
В Калининскую Наташа приехала быстро благодаря старому другу. Все службы такси отказали ей, не дослушав заказ. Какие вызова? Бомбят не по детски. Никто никуда не собирается ехать. Ради чего рисковать? И тут она вспомнила друга Лёшку, у которого была машина. Надежды таяли, как сладкая вата в руках ребёнка. Она почувствовала, что руки стали липкими. Но откуда вата? Она посмотрела на ладони: они огнём горели. Горело всё тело. Кровь ударила в голову и начала пульсировать молотками сначала равномерно, затем по своему графику. Только бы не свалиться у ступеней храма. Только бы…
- Жди у храма. Через двадцать минут буду. Только никуда не уходи, - затарахтел Лёшка, понимая, что Наташа в любой момент просто может побежать к больнице, не соображая, что она находится на другом краю города.
Дорога была свободной. Ехали быстро. Со всех сторон слышны разрывы снарядов. Прилегающие улицы словно вымерли. Во время бомбёжек люди старались найти укромное место, где можно спрятаться от осколков.
- Я тебя подожду, - сказал Лёша, наклонившись к попутчице, цепляясь в это время пальцами за ручку автомобиля, чтобы открыть дверь. – Сколько надо, столько и буду ждать. Хочешь, пойду с тобой?
- Нет-нет, домой! Ты ещё успеешь до комендантского часа. И не спорь. Спасибо тебе, Лёш.
Наташа помчалась в приёмное отделение. По коридору медленно прохаживались выздоравливающие солдаты на костылях, кто-то передвигался на коляске, кого-то придерживали покрепче под руку для равновесия. Всё тихо, размеренно, спокойно. Никто не обращал внимания на разрывы и «бахи» снарядов. Солдат, прошедших горнило ада, уже ничем не удивишь.
Она подошла к столу, за которым сидела медсестра и заполняла какую-то справку.
- Я ищу своего парня, - обратилась она полушёпотом. Только не говорите, что он умер.
- У нас все живут. Успокойтесь. Имя вашего парня, фамилия, возраст.
Наташа быстро назвала имя и фамилию.
- Восьмая палата.
- Что? – не поняла девушка.
- В восьмой палате ваш любимый.
В палату номер восемь Наташа ворвалась этаким вихрем:
- Нашла! – только и смогла прошептать девушка.
Все на миг замерли. Что это было? А это было простое счастье. Счастье – увидеть человека живым. Поискав глазами стул, она взяла его, придвинула к кровати, и так до утра и просидела, не сомкнув глаз. Она словно сквозь себя пропустила боль каждого солдата. Теперь Наташа знала всё о каждом стоне, вздохе, движении во время сна. Больно было смотреть на бойца, укутанного в гипс. Ещё больнее – на пустое место под одеялом вместо ног.
Утром всем ребятам она заварила чай с печеньем, раздала таблетки и улыбки. А потом растворилась в дверях, оставив после себя чуть уловимый аромат дома.
- Эх, и девушка, - прошептал Саныч. – Ты смотри, друг, береги её. Нашла, ведь, не побоялась.
А «друг» лежал на койке без движений. Третий день после операции был решающим, встанет ли на свои ноги солдат, или выкатится на инвалидной коляске?
- Выйдешь своим ходом, - словно услышал его мысли Саныч. Знаю, что говорю. Любовь творит чудеса.
*
«Вес автомата на войне измеряется не в килограммах, а в жизнях», - сказалФартовый.
- Страшно читать и писать о войне правду, но это нужно живым и павшим. Проклятая война…
Как мне хочется, чтобы эти воспоминания были написаны ветераном Великой Отечественной… Не сегодняшним поколением фронтовиков и участником войны. Чтобы нашим детям не читать больше о войне их отцов и матерей, чтобы наши с вами дети не становились детьми войны. Чтобы матери ждали своих детей с работы, а не с фронта. Чтобы мы все с вами не знали слов – бой… фронт… ранен… убит… подвиг… передовая… ампутация… синдром… бомбят… пропал без вести… плен… ад… посмертно… подвал… трехсотые… бомбоубежище… кровь… война…
Вот такая у нас с вами Правда Донецкой жизни на войне. УВЫ… Страшная, продолжил он.
Снайперы, разведка, миномётчики, танкисты, солдаты, солдаты, солдаты. Сколько вас осталось там, в полях…
Сколько вас здесь, на этой, родной территории? Как хочется видеть вас «трёхсотыми». Это в лучшем случае. Как много вас в госпитале.
Кто-то носит на груди ордена, медали и звёзды, кто-то прячет всё это в коробочках, стесняясь и боясь выпендриться перед товарищами. А у кого-то остались дырочки на тельняшке, о которых знает только боец, не желающий показывать свои отличия.
А чем хвастать? Ну, вывезли их в окопы. Ну, раздали оружие. Ну, увидели врага перед собой. Но когда на тебя идёт танк и по бокам – орава солдат, - здесь всякие «ну» теряют смысл. Тогда в ребятах просыпается настоящий солдат и защитник. И в это время ни один из них не думает о наградах.
*
Весь год беспощадных боёв ополченцы принимали бой на себя. Весь год беспощадных боёв доктора, медсёстры, санитары принимали боль на себя. Кровь, раны, стоны, стенания, крики…
Никто не думал о себе. Вокруг были постоянные обстрелы и бомбёжки. Все окна первого этажа здания были наглухо закрыты мешками с песком. В подвальном помещении обустроили на скорую руку операционную, перевязочную, койки для лежачих больных, манипуляционной комнаты не было. Раненые потоком поступали в госпиталь.
Говорят, примерно одиннадцать тысяч солдат прошло через руки докторов. Домой никто не уходил. Их домом был госпиталь. Это был настоящий военный госпиталь.
Но кто тогда думал о себе и своей семье? Надо было круглосуточно спасать раненых.
Лекарств катастрофически не хватало, бюджет города был практически на нуле, люди, живущие в Донецке, как могли, опустошали свои домашние аптечки и всё тащили сюда. Спасибо волонтёрским командам, спасибо неравнодушным россиянам. Всем спасибо. Госпиталь работал круглосуточно не за зарплату, не за награды, а за «спасибо» и «низкий поклон» от родителей раненых.
А зимой, когда бомбёжки достигли своего «пика», медики выезжали прямо на передовую и там, на месте, спасали раненых.
Вот оттуда и привезли Саныча в восьмую палату. Именно в полевых условиях ему сделали первую операцию и дали шанс пожить.
*
Много ещё воды утечёт, пока восстановится документально госпиталь, много будет помех и перипетий по поводу баланса и фонда, много еще будет споров, стоит ли оплатить работу медикам во время боевых действий и какими орденами и медалями их наградить самых стойких.
А пока…
Все ходячие солдаты вышли из палат, держа в руках свои боевые награды.
- Это что такое? – грозно спросил хирург? – Что за парад наград?
- Доктор, нам не нужны наши награды. Мы вручаем вам свои боевые ордена и медали за подвиг, который совершили все медработники госпиталя. – сказал Макс. – Вот моя медаль «За боевые заслуги».
Ребята, как один, протянули к медикам свои награды.
- Отставить! Я приказываю спрятать свои награды до первого парада Победы, - хирург устало развернулся и пошел в кабинет.
Что ещё могли придумать раненые в знак благодарности за спасенные жизни? Только то, что придумали.
А война не закончена. Жить ли госпиталю? Пусть бы он закрылся на веки вечные как знак того, что войны больше не будет. Годами, веками не будет смертей. А пока… Жить ли госпиталю? Оставлю вопрос без ответа…
Но есть слова ополченца Фартового:
«За этот год медики Первого военного вернули в строй почти 11 тысяч раненных! 11 тысяч спасенных жизней! Я – один из этих «трехсотых». Был ранен в феврале под Логвиново. Везли отовсюду: Донецк, Иловайск, Шахтерск, Снежное, Дебальцево, Горловка . Врачи спасали всех. А зимой, когда интенсивность боев в районе Донецкого аэропорта достигла пика, медики оборудовали выездной пункт помощи прямо на передовой (!) и дежурили там круглосуточно. Неоднократно и сами рисковали жизнью, вывозя раненых на «скорых» прямо из-под огня».
04.11.2015