«Почему?»
Вопрос на грани философии, преследующий человека с того самого момента, когда он, еще маленький человечек, едва научившись говорить, начинает познавать мир вокруг себя.
И так до самой его смерти: миллион, миллиард «почему».
Не на все «почему» находятся ответы, а на те, что находятся... Иногда лучше, чтобы этих ответов и не было как бы... Вовсе!
«Почему? – Потому!»
Как отвечают родители надоедливым почемучкам…
Это от ребенка можно отделаться на какое-то время. А от себя? От своего личного «почему»?
Иногда люто тиранит это «почему». Порой звенит в мозгу комариным писком. Иной раз как бы исчезает, и забываешь о нем, а оно, это «почему», все равно возвращается и напоминает о себе, только более настойчиво.
И приходится искать ответ, который…
Долгожданный? Неожиданный? Предрешенный?
«…Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.
Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем…» (Еккл.1:8-9)
Озарение? Или – воспоминание?
Почему?
Почему Донбасс утопили в крови? Почему те, кто жил с Донбассом в одной стране, говорил на одном языке, одной веры с ним, вдруг полыхнули злобой к нему и злорадством над его горем и болью? Почему?.. Тысяча «почему?»!!!
Харьков. Днепропетровск. Запорожье. Одесса. Херсон. Николаев…
Ладно, Киев: в нем нацисты окопались всерьез и надолго, задолго до трагических событий весны 14-го – зимы 15-го!
Но что не так с этими городами, с этими областями? Почему злопыхательство взяло верх над сочувствием, состраданием, соучастием, добротой – исконно православными, русскими чертами характера?
Почему так? И не только с сантехником Ивановым, продавцом Сидоровой, но и интеллигентом Васечкиным, академиком Петровым? Ведь они не наци, и их деды-прадеды гниль нацистскую танками душили по Руси-матушке да по Европе! И вдруг – фашизм форева! Почему так?
А почему Гитлер пришел к власти?
«…Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было…» (Еккл.3:15)
Потому что молчали. Потому что ждали мессию. Потому что ожидали поводыря, Данко, который бы собственным сердцем осветил путь сквозь нацистскую тьму. Потому что верили, да не тем. Потому что…
Стало страшно!
От слухов, сплетен, новостных строк…
От картинки, показанной в телевизоре и в интернете…
И, в конце концов, – потому что наплевать, потому что «моя хата с краю», потому что…
Совесть, она, падла, – грызет! Немилосердно! Испепеляюще! Безумно!
Ведь там, на Донбассе, не пошли на поводу у Ахмета-Ефрема, не простили пролитую кровь ни в Киеве, ни в Одессе, ни в Мариуполе! Встали, жертвуя собой, своим благополучием и покоем, своими семьями и городами, встали на пути нового, украинского, фашизма! Встали, умываясь кровью и слезами, теряя товарищей, хороня своих близких, стиснув зубы, окаменели в своей неприступности, в своей святой ненависти, в своей вере, в своей правоте и своей памяти!
Они там, на Донбассе, не предали! Себя! Своих предков! Свою историю!
А маленький человечек, там, за пределами Донбасса, забившись в свой угол со своим «а что я один могу сделать?», живет своей обычной жизнью, ходит на работу, сидит в баре с друзьями, а по ночам, вернувшись от любовницы, тискает свою жинку и боится, очень боится, что все это может в один не очень прекрасный момент исчезнуть, что с его домом, с его городом могут сделать то же, что и с городами Донбасса, и даже, очень может быть, его могут убить.
Только вот сознательно ли, интуитивно, но он понимает, что – трус, понимает, что если бы он, его друзья, коллеги, соседи, друзья и коллеги соседей, и соседи друзей и коллег вышли бы все разом на улицу и громко сказали бы «нет!», то Донбасс не утопили бы в крови! Прекрасно понимает, что шакалы, даже сбившиеся в стаю, все равно остаются шакалами – трусливыми, способными питаться лишь падалью!
Понимает, и это его злит. Злит его собственная бездеятельность и его личная трусость. Злит, что его жизнь бежит серой мышкой, и что даже летучей мышью ей уже не стать…
Не то, что там, на Донбассе, где люди – кремень! От мала до велика и без разницы пола!
И уже злость на себя переходит в злость на этих, посмевших не стать на колени, людей Донбасса! И уже их горе, их беды наполняют серого человечка злопыхательством и злорадством: «вы этого хотели – получите»!
Серость…
А в серости, увы, все равны: и сантехник, и академик…
И вряд ли такой серый человечек подумает-задумается, что кровь невинно убиенных на Донбассе несмываемым пятном ложится и на него…
Вряд ли…
Увы…
Как бы «Послесловие»…..
«… К тебе, Господи, взываю: твердыня моя! не будь безмолвен для меня, чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящим в могилу.
Услышь голос молений моих, когда я взываю к Тебе, когда поднимаю руки мои к святому храму Твоему.
Не погуби меня с нечестивыми и с делающими неправду, которые с ближними своими говорят о мире, а в сердце у них зло.
Воздай им по делам их, по злым поступкам их; по делам рук их воздай им, отдай им заслуженное ими.
За то, что они невнимательны к действиям Господа и к делу рук Его, Он разрушит их и не созиждет их.
Благословен Господь, ибо Он услышал голос молений моих…»
(Пс.27:1-6)