«А белый лебедь на пруду… – катилось над посёлком, – качает павшую звезду»... Сосед дядя Коля вновь выставил во двор старые советские колонки, невероятных размеров и мощности. Вся округа третий день разделяла обострившуюся дядиколину ностальгию по его золотым годам.
Я вышел на крыльцо. Хорошо, что каникулы летом! Как можно учиться в такую жару?! А кто-то сейчас даже работает. Ужас! Солнце парило нещадно, словно утверждая: никакого клёва до вечерней зорьки! Но мы-то с Мишкой упёртые - раз решили на рыбалку, то пойдём! Точнее, Мишка упёртый. Он уже стоял у моей калитки, продолжая свистеть. Тундра заливалась, выплясывала на цепи - на дух не переносила посторонних возле нашего забора.
– Роман, ну что так долго?
– Да нормально, не слышал просто. Телек орал! - оправдался я.
На самом деле свист его я слышал прекрасно. Но не спешил. Почему-то Мишка чаще заходил за мной, чем я за ним. Я любил посидеть дома с книжкой, ещё чаще просто пялился в телевизор. Иногда сам себе придумывал какое-нибудь занятие: пересчитывал огурцы на грядке, цыплят в курятнике или тома в папиной библиотеке. А Мишке было тесно в родных стенах, его тянуло на приключения. А для них нужен напарник. Другие пацаны в посёлке, в основном, постарше, со своими интересами. Потому Миха постоянно вытаскивал меня из моего уютного мирка. Я неумело сопротивлялся. Доводы о том, что мне и дома неплохо, разбивались о железный аргумент: «Так и протухнешь тут!»
– Может, просто купаться пойдём? - предложил я.
В свои десять я имел приличный, на мой взгляд, рыбацкий опыт. И он шептал о безнадёжности нашего предприятия.
– Да я зря что ли у бати телескопичку брал! Пошли! Я червей уже накопал.
Куда деваться - пошли! Миха имел какой-то дар убеждения. И действовал он лучше всего на меня. Честно говоря, я немного побаивался своего друга. Мишка занимался самбо и держал не последнюю строчку в пацанском рейтинге «кто кому даст люлей». А я в рейтинг не входил и со спортом особо не дружил. Я хорошо учился.
С недавних пор у меня имелась собственная удочка, лёгенькая, трёхметровая. Сосед дядя Витя Баранов подарил, когда купил себе пару новых. Ох я и радовался! После тяжеленной дедовской бамбучки эта казалась верхом совершенства.
Лес начинался сразу за домом. Мы весело шагали по тропинке, сочиняя на ходу песенку:
Бабы, бабы, любите мужика!
И мужик от радости
Командир полка!
Дорожка привела нас на Марьино. Так все в посёлке называли ближайший пляж. Когда-то там росла осина, напоминавшая Марью то ли из «Вечного зова», то ли из «Тени исчезают в полдень». В общем, некую киношную девушку, которая сбросилась с обрыва. Дерево как-то по-пьяни погубили залётные отдыхающие, развели костёр у его основания. Ствол выгорел изнутри, крона засохла. Марья-осина умерла очень быстро, за пару недель. Потом её срубили на дрова другие туристы. А название осталось.
Справа от пляжа росли густые камыши, и вот в окошках между зарослями неплохо клевали окушки. Но ещё издалека мы заметили, что там кто-то купается. Подойдя ближе, увидели, что это Филя и Морзе.
– Ну, блин! Всю рыбу расшугали, наверно! – возмутился Мишка.
– Действительно, делать им нечего в такую жару купаться! – поддакнул я.
Миха моей иронии не уловил.
– Э, рыбаки, айда в плешку! – весело заорал из воды Филя.
– Ну! Как раз народа не хватает! – поддержал его Морзе.
Я глянул на друга. Ребята же дело предлагали!
– Порыбачим с полчасика, и к вам, наверно, – ответил за нас двоих Мишка.
– На течение пойдём, – сообщил он уже мне.
Что это за рыбалка, когда всего на полчаса? Суета, да и только. Ну ладно, убеждал я себя, может, кошке чего поймаю. А потом и накупаемся!
Мы прошли до того места, где берега сжимают речку тесными объятиями. От этой тесноты она бежит быстрее прочь, успокаиваясь лишь в тихом Марьинском затоне. Не помню, чтоб хоть однажды я поймал на Течении что-нибудь путёвое.
Разматывая леску, я уже прикидывал - куда буду забрасывать. Чуть дальше вон той кувшинки, чтоб потоком поплавок сносило в аккурат к ближним кустам, минуя торчавшую корягу. Мишка справился со снастями быстрее и запулил поплавок, куда хотел я. Мне пришлось уйти ниже.
– Хорошо тебе, Важен, – как меня называли Романом из-за фамилии Ромашкин, так и ему соорудили прозвище из фамилии Важенин. – У тебя леска короткая. Раз! Натянул, да забросил!
– Да-а-а, – не отрывая взгляда от поплавка, самодовольно произнёс приятель, – я специально так сделал!
– Зато я забросить могу дальше!
– А я быстрее!
Когда рыбачишь на течении, скорость играет роль, ведь поплавок всё время норовит уплыть куда подальше и распластаться на поверхности воды. Приходится доставать и закидывать его вновь. Мне такая дерготня не нравится. Как-то за всеми этими рывками теряется смысл рыбалки. Вот с батей мы всегда приходим к тихой заводи. Закидываем, ждём поклёвки. Михе я наше коронное место не показываю, нечего делать. Ещё начнёт туда других пацанов водить. А там как раз с прошлой недели сорожка хорошо пошла… Тут же стоим, как ненормальные: туда-сюда, туда-сюда! Хоть бы одна синтюшка попалась, что ли! Эх, надо будет вечером на папино место сходить. Он сегодня до работы прикормить собирался, значит - перед сумерками там самый клёв будет! Мишке скажу, что по дому делами озадачили, гулять не пускают.
От коварных планов меня оторвал резкий возглас:
– Ай-ё, блин!
– Чё, щука сорвалась? – не глядя, бросил я Важену.
– Да какая щука, блин! – с жалостливыми нотками протянул он в ответ.
Я посмотрел в его сторону и обалдел. Удочка валялась на песке, а Мишка сидел, прижав к себе ладонь, и причитал:
– Ой, за что?! Чёртова рыбалка! Нафига попёрлись!
– Покажи руку, – я ожидал увидеть что-то из ряда вон.
А там всего лишь указательный палец левой руки, как раз где подушечка, пронзил крючок. Правда, червяк попался живчик, продолжал крутиться.
– Лёня, сделай что-нибудь!
– Ты как так умудрился-то?
– Да как-как… Так! Закидывал и цепанул!
– Вот видишь! Это потому что леска короткая!
– Да понял я, блин! Что делать-то? Больно же!
Я нашёл осколок стекла, перерезал леску, чтоб случайно не дёрнуть, не усугубить плачевное важеновское положение. Он тут же сунул пострадавший палец в речку. Я собрал свою удочку и снасти раненого друга. Мы побрели в сторону посёлка. Несчастный палец Мишка выставил вперёд, как знамя. Так и шёл с вытянутой рукой.
– Как думаешь, Лёнь, что теперь будет?
– Заражение, – веско заявил я. – Червяк грязный же был!
– Да ну, не может быть… – лоб Важена покрылся испариной, глаза забегали.
К моему удивлению, на его лице не проскользнуло и тени недоверия. Воодушевлённый таким неожиданным эффектом, я продолжил нагонять жуть:
– А что ты думал? Червей же ты в навозе набрал? Сплошная антисанитария! У тебя же дома телефон есть, скорую вызовем, тебе горячий укол сделают, потом будут палец спасать.
– В смысле – «спасать»? – Мишка окончательно перепугался.
– В смысле, от гангрены! – с очень уверенным видом объяснил я.
Мне нравилось видеть грозного Важена таким жалобным и хотелось продлить своё внезапное превосходство.
– Если повезёт, с пальцем останешься. Я вот видал в одной передаче, – на ходу выдумывал я, – там не обработали какую-то царапину парню вовремя, пришлось палец отрезать!
– Да ладно!
– Так да! Только не успели, зараза дальше пошла, кисть отсекли!
– А-а-а, пошли быстрее! Погнали бегом!
– Нельзя, Мишань! Успокоиться надо, нельзя сейчас кровь разгонять. Парню тому, кстати, руку совсем отрезали.
Миха окончательно загрустил и какое-то время шёл молча. Видимо, размышлял о своей невесёлой доле и незавидной судьбе.
Обратно топали той же дорогой. На Марьино пацаны грелись на песочке.
– Ты чего, Важен? – вытаращился Филя на искажённое страданием мишкино лицо.
– Да жесть вообще! – с этими словами Миха выставил палец, предоставляя возможность со всех сторон рассмотреть глубину его проблемы.
– Это же фигня! – удивился Морзе. – Давай выдерну!
– Не-не, сдурел что ли! – Мишка не поддался на уговоры, и мы побрели дальше, к нему домой.
На крыльце в тени винограда курил его отец, дядя Женя.
– Всю рыбу в Урале выловили? – крикнул он нам издали. – Что так быстро?
– Вот! – вместо ответа Миха протянул ему атакованную крючком руку.
– О-о-о! Беда-беда! – картинно пошевелил усами дядя Женя, взяв ладонь сына в свою.
– Супруга, а ну тащи самый острый нож! – велел он мишкиной маме.
У моего бедного друга затряслись коленки. Мишка начал бледнеть, глаза забегали по сторонам в поисках укрытия.
– Ой! – вскрикнул он.
Дядя Женя держал злополучной крючок за остаток лески, а Важенин-младший с недоумением рассматривал палец, свободный от посторонних предметов.
– Как? Так быстро? – не поверил он своему счастью.
– Конечно! – ответил ему отец. – Делов-то!
– А заражения не будет?
– Да какое заражение?! Ну, пойди, одеколоном моим смажь, и всё пучком!
Мишка покосился на меня. Взгляд не предвещал ничего доброго.
– Бережёного Бог бережёт, – опережая нападки, парировал я любимой поговоркой нашего трудовика. – Мих, ну не знаю, я по телеку видел! Там, сам знаешь, всякое показывают!
Друг хотел было поспорить, но помешал дядь Женя:
– Мишань, раз уж пришёл, пошли яму под сортир докапывать!
Тут и я вспомнил, что у меня остались на сегодня кое-какие невыполненные обязанности по дому и, воспользовавшись моментом, ретировался.
А леску Важен потом всё-таки удлинил.