Каждый завод имеет свою специфику и условия работы. На сверхсовременном производстве с использованием нанотехнологий просто так даже в цех не зайдешь, - там каждую постороннюю молекулу тотчас же удаляют особыми вакуумными насосами, а люди работают в спецодежде и перед входом в цех моются, - говорят, каким-то секретным мылом. На таких заводах все секретно, - и мыло, и технологии, и нанопродукция, - разные там наногвозди и нанолампочки. Зато на таких заводах все блестит, все чисто и радует глаз. На остальных заводах, особенно связанных с горнодобывающей промышленностью, это не так. На этих заводах люди работают в три смены, вдыхают угольную пыль, приводящую к туберкулезу, асбестовую пыль, вызывающую рак легких, сернистые и угарные газы, разные окиси азота, углерода, и еще тысячи других вредных соединений, действующие на все органы горняков. Олег Кузьмич Муковоз, заведующий складом на Батайском алебастровом заводе, имел диплом химика-технолога и обо всем этом знал не понаслышке. Тысячи дешевых китайских респираторов, которые валялись на складе, конечно, не могли полностью задержать тончайшую алебастровую пыль, которая толстым слоем лежала на всей территории завода, - в гроссбухах бухгалтерии, на касках разгрузчиков, на крышах строений и на листьях чахлых деревьев. Сухая белая пыль оседала в легких, вызывая целый букет всевозможных болезней, на определенной стадии уже не поддающихся лечению, а потому смертность на заводе была выше нормы. Господа владельцы на жалобы отвечали стандартно, - не хочешь, проваливай. Найдутся другие. И были правы. В условиях невыплаты зарплат и растущей безработицы работа на подобном заводе, где ежедневно платили хоть какие-то живые деньги, была манной небесной для люмпенизированного пролетариата. Как классный специалист, Муковоз ясно представлял себе, как можно на порядок снизить вредные выбросы, без ущерба для основного производства. Однако в первый же год работы, когда он подступился было к руководству со своми чертежами, был осмеян с наказом не в свое дело не вмешиваться, а потому бывший химик чертежи выбросил и сосредоточился на личных проблемах.
Завод отгружал продукцию либо фасованную, в пятидесятикилограммовых полиэтиленовых или многослойных бумажных мешках, либо рассыпную, которую под давлением вдували толстыми гофрированными шлангами в автоцистерны. Соответственно, при заводе кормилось немало водителей таких машин, с нетерпением ждущих заказчиков. Обычно состоятельные люди, строящие свои особняки, сами приезжали на завод и договаривались с водителями цистерн об условиях перевозки. Фишка была в том, что рассыпной алебастр обходился чуть ли не вдвое дешевле фасованного и был прямой смысл покупать именно его, несмотря на все неудобства, связанные с его транспортировкой и хранением.
Состав водителей, терпеливо ждущих своей очереди, коротая время за картами или пустыми разговорами, лузгая семечки, был довольно пестрым, как по возрасту, так и по характеру. Были совсем юные ребята, локтями пробивающие себе место в жизни, были и умудреные жизнью водители, помнившие еще американские лендлизные студебеккеры. Во избежание ссор и стычек сами калымщики установили жесткую дисциплину с основной заповедью, - без очереди не лезть и не крысятничать. Естественно, не всегда удавалось кончить дело полюбовно, - были и жестокие драки с мордобитием, и жалобы смотрящим, которые абсолютно не были заинтересованы в анархии, и даже как-то приставили к этой братии своего разводящего. Эта мера не помогла, поскольку сам назначенный на эту должность стал за определенную мзду продвигать своих людей. Водители возроптали и разводящего перевели на должность ответственного за безопасность.
Среди водителей особенно выделялся Павел Симаков, - высокий, видный мужчина лет сорока, имеющий три срока за хулиганство. Доказательством того служили три исходящих луча на перстне, вытатуированном на безымянном пальце левой руки. Жена от него, конечно, ушла после первой же ходки и довольно успешно пряталась, зная его необузданный и бесшабашный характер. А сам Паша пил каждый божий день, - жестоко и последовательно. Наверняка, другой на его месте давно бы спился и окачурился, однако Симакова выручало природное здоровье - настолько велик был запас заложенной в нем жизненной энергии. По натуре своей Паша являлся типичным рубахой-парнем, до последней копейки пропивающим немалые шальные деньги, вырученные на заводе. При том, что водил единственную машину, принадлежавшую заводу, а стало быть, ему же большой частью перепадали внеочередные рейсы. Вне сомнения, не в пример прочим водителям, большая часть выручки шла смотрящим, но и ему неплохо доставалось. Однако из этих денег даже малую толику он не желал тратить на поддержание своей автоцистерны в рабочем состоянии, - пить, пить и еще раз пить, - вот каков был девиз молодца. Паша всех лиц мужского пола без исключения называла братанами, будь это директор завода или школьник первого класса, за что его самого прозвали братаном, а настоящее имя успешно забыли.
Очень часто, практически каждый день, на заводе случались так называемые халявные рейсы, когда некое высокопоставленное лицо связывалось с директором завода и требовало выслать машину алебастра, разумеется, бесплатно. Это мог быть начальник милиции какого-то района, крупный чиновник из мэрии, а то и сами братки, присматривающие за заводом.
- Эй, кто-нибудь, позовите братана, - орал директор после такого очередного звонка.
Появлялся братан, - небритый, хмурый после очередной попойки и начинал с директором препираться.
- Братан, да сколько можно на халяву возить? Мне по барабану, никуда я не поеду. Покрышек нет, тормоза не держат, мотор давно надо ставить на капремонт...
- Слушай сюда, - говорил директор, - я дам тебе на две канистры солярки больше.
- Братан, тормоза...
- Ладно, перебивал директор, кроме того еще две бутылки.
Про тормоза и покрышки тут же забывалось и братан пускался в путь.
Вернувшись, братан получал свои бутылки, канистры с соляркой и пьянствовал. Через два часа прямо на месте братан продавал канистры дежурным водителям по курсу одна канистра - две бутылки, и пьянка продолжалась до победного конца.
Как-то позвонил прокурор не то городской, не то ростовский и потребовал машину алебастра. Ясное дело, эти деятели ждать ни минуты не желали, а потому директор завел свое песню и потребовал от братана дополнительного рейса на дачу к прокурору. На беду, братан утром свез цистерну алебастра, получил неплохие деньги и в столовой вовсю гулял, собрав любителей халявы, готовых выслушивать его пьяные бредни. Директор разозлился.
- Либо ты сейчас же отвезешь цистерну прокурору, либо я звоню смотрящим, Выбирай.
- Что за нанайский вопрос, братан, это мы быстро. Две минуты, пять секунд.
Набрав алебастр, братан сел за руль и зигзагами направился на прокурорскую дачу. По дороге машину тормознули менты. Братан остановил машину и, положив голову на руль, уснул. Гаишник открыл дверь и еле успел поймать выпавшего водителя. Дежурные фразы, типа "ваши права, пожалуйста" и "дыхните" не понадобились. Гаишник уже предвкушал жирный куш, как наш братан открыл глаза и дыша перегаром, заявил постовому, что везет алебастр самому прокурору, и если "ты, падла, меня не отпустишь, то завтра тебе, козья душа, покажут кино и марцефаль".
Гаишник безоговорочно братану поверил, но и отпустить в таком состоянии не посмел, а потому бережно усадил его на соседнее сидение, сам сел за руль и повел машину по адресу, указанному на клочке бумаги. Прибыв на место, милиционер братана растолкал и повел высыпать алебастр. Прокурор оказался на даче, лично присутствовал при разгрузке и остался очень доволен, что выразилось в двух бутылках отменной водки с двумя огромными бутербродами. Братан вроде пришел в себя, выпил воды и повел машину обратно. По дороге, однако, ему захотелось продегустировать прокурорскую водку, а потому в подходящем местечке, на берегу Дона, сладкая парочка устроила пикник. Мент тоже человек, со всеми его недостатками и страстями, а потому на свежем воздухе, не спеша, под разговоры, обе бутылочки были распиты и бутерброды съедены, после чего братан повел машину к заводу. Прибыв на конечный пункт, машина остановилась, но из нее никто не вышел. Заинтересованные водители подошли к ней и заглянули вовнутрь. Зрелище было удивительным: братан спал, обняв руль, а мент, - прислонившись к нему.
К концу дня обоих растолкали и отвезли. Братана, - в его квартиру, где из мебели присутствовала только раскладушка, а мента, - на пост. К его чести, при встрече братана он более не тормозил, а брал под козырек и улыбался.
К следующему рассказу http://www.proza.ru/2015/11/04/2168