Я стоял на дороге. С минуты на минуту должен подъехать Тони на своем драндулете. Он согласился отвезти меня на вокзал в Чиппева Фолс за небольшой пузырек брусничной настойки, которую отменно делал мой дед. Наличных у меня было немного. Все, что я скопил за летние месяцы, работая на ферме у Мэтью Дарена и небольшая сумма, подаренная родными к дню выпуска. Наступала осень, и я отправлялся в Чикаго. За плечами двенадцать лет, прожитых в Бойде - провинциальном рае, наполненном звуками дождя и ветра, а летом стрекотом кузнечиков и гулом цикад. Теперь я покидал это тихое местечко - мой дом, другого не помню.
Конец октября выдался необычайно теплым. Холод почти не чувствовался в этот предрассветный час. И все же до наступления зимы нужно было найти работу в Чикаго. Насчет этого я не волновался. Руки у меня росли, откуда полагается, бездельничать не привык. Угнетало другое, сердце болело за стариков. Уходя на рассвете, не прощаясь, я, несомненно, наносил им удар, но по-другому поступить было просто невозможно. Не мог я вынести их полные тоски и укора взгляды, мокрые глаза бабушки и красноречивое сопение деда. Поэтому короткая записка с обещанием беречь себя и надеждой на скорое возвращение была единственной ниточкой, которая еще связывала меня и моих стариков. Конечно, я вернусь, когда-нибудь, обязательно вернусь. Но сейчас, после смерти отца, я не мог продолжать вести сельскую жизнь. Я должен был найти мать! Посмотреть ей в глаза. Я должен узнать, ради чего или кого она разрушила нашу семью, ради чего умер отец.
На подъездной дорожке зашумел гравий. Я обернулся. Форд-пикап неопределенного цвета, забрызганный грязью, медленно катил к дому. В последний раз я окинул взглядом нашу поляну. Старый дом тоскливо смотрел на меня глазницами окон. Листья, стоявшего рядом клена, отражаясь в темных стеклах, дрожали на ветру. Я крепко зажмурился и тряхнул головой. Слезы ни к чему! Тони, зевая, приветливо помахал рукой.
- Эх, Дейв, в такую рань меня поднял, и охота тебе тащится куда-то ни свет, ни заря, -пробурчал приятель. Денек, судя по всему, будет славный. Погода разгуляется! Можно и порыбачить, - подмигнул он.
-Ты бы лучше машину помыл, Тони! Напомни какого она у тебя цвета?
– Я свою машину люблю, и ухаживаю по мере надобности, только сейчас дожди, знаешь же.
-Знаю, знаю, поехали, пока старики не проснулись. Солнце уже взошло.
Я запрыгнул на заднее сиденье и тихонько закрыл дверцу. Форд загудел и, взвизгнув покрышками рванул с места.
- Черт, Энтони, тише не можешь, - прошипел я. Но, машина уже набрала скорость и Тони самозабвенно крутил баранку. Больше я не смотрел на дом. Мне казалось, обернусь и увижу Чарли и Сару, выбегающих на крыльцо. Вцепившись в сумку, я пытался унять дрожь, но сердце бешено колотилось в груди, и лицо пылало, словно от жгучего стыда. В зеркале заднего вида я поймал взгляд Тони, но тот быстро отвел глаза. Форд выбрался с проселочной дороги и свернул на шоссе, мы устремились в Чиппева - Фолс.
Спустя час я стоял на привокзальной площади. Солнечные пятна бликами трепетали на крыше пикапа. Добряк Энтони Майерс переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать.
– Зря ты это задумал, Дэйв, уезжать куда-то. Мистер и миссис Блэр мне этого не простят.
- Успокойся, Тони, они не узнают, что ты отвез меня на поезд.
- Как же, - вздохнул он. Первая дверь, в которую постучится старый Чарли, будет дверь моего дома. И как прикажешь смотреть ему в глаза? Уверен, когда я вернусь, он уже будет ждать. Не смогу я им врать. Нет, даже не проси меня!
- Я и не прошу. Расскажешь все, как есть. Устроюсь в Чикаго и сразу свяжусь с ними.
-Так значит Чикаго?
Тони поднял глаза.
- Тебя зачислили в колледж? Адрес оставишь?
- Мне пора.
Я повернулся, собираясь уходить.
- Спасибо, дружище, удачной тебе рыбалки!
Тони повернулся и стал неуклюже залезать в автомобиль. Его грузная фигура поникла, даже спина, казалось, выражала немой укор в мой адрес. Я невольно улыбнулся, глядя на эту картину. Но прежде, чем он завел мотор, я уже скрылся в здании вокзала.
Чиппева - Фолс был ухоженным маленьким городишко. Его жители радели за чистоту и опрятность, поэтому, когда банка из- под колы упала мимо мусорного бачка, полицейский, дежуривший на выходе, сердито нахмурился. Я поднял жестянку и, виновато пожав плечами, аккуратно положил ее в мусорку. Одной рукой держа сэндвич, второй прижимая соскальзывающую с плеча сумку, взбежал по ступенькам и вышел на открытую террасу. Завтрак на свежем воздухе, что может быть лучше! Мне повезло, билет я купил быстро. До посадки в поезд оставалось чуть больше получаса. На закате я буду в Чикаго. Для начала остановлюсь где-нибудь, а дальше видно будет. Умелые руки везде нужны. Уж что что, а к труду я приучен с детства. Устроюсь на работу, накоплю немного наличных и начну поиски Мелани. Называть ее матерью не поворачивался язык.
Тут следует ненадолго вернуться в прошлое. Мелани - моя мать. После того как она ушла, ничего не объяснив, наша с отцом жизнь круто изменилась. Мне было пять лет, и сейчас я почти ничего не помню о матери. Несколько фотографий и рассказы бабушки помогли запечатлеть ее неясный образ, но он слабел и стирался из памяти с каждым днем. Раньше она приходила ко мне во сне, и неизменно сон заканчивался кошмаром. Я снова терял ее. Я тосковал и страдал, любил и ненавидел эту женщину. Отец тоже переживал, еще как! Помню его пустой взгляд, когда она сбежала. Тогда он отвез меня к родителям в Висконсин, с тех пор мы виделись очень редко. Она и ему разбила сердце. Мой отец, Сэмюель Блэр, молодой, перспективный инженер оказался в рядах контрактной армии, чтобы заглушить душевную боль физической, да так там и остался. Он участвовал в военных компаниях, скопил денег и открыл счет в банке. В телефонных разговорах мы обсуждали, как он вернется, купит квартиру в Милуоки и мы, наконец - то, заживем вместе. Нам нравился этот город и от Сары с Чарлзом недалеко. Но неделю назад все изменилось раз и навсегда, когда в почтовом ящике очутилось письмо с черно-желтой звездой. Содержание было кратким и исчерпывающим: «майор Сэмюель Ричард Блэр скончался на военных учениях. Смерть наступила от сердечного приступа». Раненое сердце моего отца все-таки остановилось. Спустя семнадцать лет сердце этого сильного человека устало биться. Сэмюель Блэр умер от любви.
Легкий ветер растрепал волосы, тихим шепотом блуждая в складках одежды. Пора спускаться на перрон. Я не знал, что ждет меня впереди. Может быть я никогда не найду женщину, родившую меня. Не знал, что делать, если найду. Но это было похоже на цель. Цель заставляла меня двигаться и не думать о письме, которое перевернуло всю прежнюю жизнь.