В каждом профессии есть свои нюансы, в том числе у могильщиков. Хотя, на первый взгляд, что тут мудреного - взял лопату, кирку и знай себе копай яму размером один на два метра подходящей глубины. Каменистая, говорите, земля? А ну подай-ка лом. Сплошной базальт? Давай взрывников. Так что нюансы есть. Не все так просто, как кажется. Во-первых, на каждом кладбище свои порядки. На одном клиент - родственник усопшего, землекопов и в глаза не видит. Весь комплекс работ оговаривается с директором данного печального заведения, а уж тот - туз и князь на вверенном ему предприятии по утилизации бренных останков рода человеческого, распределяет роли и время сдачи. У каждого клиента свои требования - бедная старушка со своим покойным муженьком-пенсионером желает только лишь простую яму без каких-либо претензий на хорошее место - тут отдельный базар. Заплатит она директору сбереженные за долгие годы денежки, и на следующий день в обшарпанном грузовичке привезут из морга скромный сосновый гроб, обтянутый черной саржей, без всяких кисточек и украшений, а сопровождать усопшего в последний путь придут человек пять-шесть таких же одуванчиков, и опуская гроб в землю, каждый из них будет думать не о покойном, а о себе - когда же настанет его очередь, когда же прилетит архангел Гавриил, положит руку на плечо и молвит, что, де, отрок божий, пора, дружище, заждались мы тебя там, откуда уж возврата нету. Ну, может, подумает еще, кто же придет его самого провожать да насчитает штук пять знакомых старичков... Но ежели умерший был человеком видным, в чинах, аксельбантах и орденах, то здесь уже совсем отдельный разговор - и место ему надо хорошее, - не где-нибудь на задворках рядом с бедными старушками, а по главной аллее, чтоб народ знал, что такие личности имеют кой-какие права и после смерти, и на похороны придет народу поболее, а в маленьких городах, почитай, вся местная элита, а сам гроб - не какой-нибудь дешевый, из сподручного дерева, а из самого настоящего полированного дуба, тяжелый, массивный - покойнику под стать. И, естественно, прямо в день похорон на могилу водрузят соответствующий камень - опять-таки не простой, бетонный, а из полированного гранита, привезенного либо из Карелии, а, может, из ближнего зарубежья, то есть, из Житомира. В тех городах, где нравы попроще и кладбищенский бизнес не прибран к жадным рукам бесконечных "братков", разговоры с родственниками умершего ведут сами могильщики, разумеется, имея соответствующую таксу и обязательства перед дирекцией кладбища. Ежели усопший был не бог весть какая птица, то и запрос соответствующий.
- Принесешь, старушенция, триста рубликов, два пузыря и закуски, - выроем. Да принесешь прямо сейчас, а то знаем мы вас - яму выроешь, а потом скажешь, что денег нет. Поняла? Ну, вали за водкой.
- Я, сынок, непременно принесу, хоть прям сейчас, а могилку надо вырыть к завтрему, в три пополудни.
И семеня немощными ножками, потопает старушка домой, к заветному чулку с заначкой, за бутылками и вареной картошкой с солениями.
Город был не маленький - о его размерах говорил тот факт, что кладбищ в нем было целых четыре, но главным, конечно, было Бекетовское, которое считалось закрытым, но своих людей принимало. Остальные кладбища были, в сущности, разросшиеся погосты на окраинах города, поглотившего небольшие села, которым эти погосты веками служили. Да и транспорт к тем второстепенным кладбищам не шел и добираться приходилось на попутной машине, либо пешком от конечной остановки. Естественно, и сам непрезентабельный вид этих заведений радикально отличался от огромного центрального кладбища, расположенного в черте города. Ясное дело, от прежнего погоста мало что осталось, разве что заржавевшие ограды на холмиках могил, поросших буйной зеленью, да сельская тишина, ничем и никем не нарушаемая, разве что при похоронах - как правило, нешумных и скромных. Да и маленький покосевший домик, служащий похоронной конторой, выглядел неказистым, и работали на этих кладбищах два человека - заведующий - как правило, тетка предпенсионного возраста и смотритель, он же сторож и могильщик в одном лице, проживающий на самом кладбище, в пристроенном к конторе лачуге, за неимением постоянного жилья. Частенько к услугам могильщика даже не прибегали, а рыли яму сами, предварительно выяснив у заведующей выделенное место, к вящему неудовольствию землекопа, лишившемуся в тот день законной бутылки.
Бекетовское кладбище, как и положено главному кладбищу, с его каменной аркой и вмонтированными в нее чугунными воротами с кружевным узором, а также ухоженными, асфальтированными аллеями, производило впечатление огромного музея скульптур, с бесчисленными барельефами, стелами, мраморными, гранитными и бронзовыми статуями. Конечно же, наиболее выдающиеся произведения располагались в самом начале кладбища и были наиболее ухоженными - даже в те дни, когда похорон не наблюдалось, жизнь здесь кипела - работники деловито обхаживали могилы, вытирали пыль с надгробий и поливали высаженные деревья и цветы. Само собой разумеется, этими делами ведали женщины, помимо основной работы, за дополнительную мзду ухаживающие за избранными могилами, вследствие чего те особо выделялись. В штате числились также четверо могильщиков-землекопов. Понятно, что в штате кладбища эти товарищи назывались иначе - техниками-смотрителями, а один из них - Василий Степаныч - даже старшим техником-смотрителем, правым рукой директора кладбища Евгения Павловича Чудакова, родного брата одного из наиболее одиозных братков, ведавшим похоронным бизнесом. Были, правда, еще два техника-смотрителя колумбария, но они стояли как бы особняком, потому что сам колумбарий находился в глубине кладбища, выходя к самой дальней стене, к которой подъезжала обходная разбитая дорога, и в кладбищенских делах участия не принимали. Да и сам персонал избегал с "поджигателями" общаться, хотя делить-то, собственно, было нечего - у техников колумбария были свои источники дохода, о которых ведал лишь всезнающий Чудаков. Брата его, смотрящего по городу, кликали Чудаком и со временем как он, так и братва, обросли самыми мрачными легендами, часть из которых была связана с кладбищем.
Бригада могильщиков жила дружно, во многом благодаря бригадиру Степанычу, железной рукой держащему в узде маленький коллектив. Все левые доходы делились поровну, вне зависимости от участия в работе.
- Сегодня ты заболел, - я за тебя отработаю, а завтра - наоборот, - внушал рабочим бригадир.
Со временем мужики к друг другу притерлись, и в результате отсева в бригаде остались четыре человека - Семен Коростелев, Володя Соболев, Родион Агапов да сам бригадир. Практически все могильщики были приблизительно одного возраста - все, как на подбор, жилистые, коренастые и здоровые. Еще одной отличительной чертой бригады была привычка выпивать. Действительно, наверняка нет в России профессионального непьющего могильщика. В других странах, может, и есть, но в России такое невозможно. Если за проделанную работу бригаде дают две бутылки водки, то что прикажете - нести их домой жене? Или, может, подарить директору? Даже когда клиенты заранее договаривались с Чудаковым насчет могилы, все равно по укоренившейся русской привычке нет-нет, да приедут к обеду проверить, - как там наша могила? Начали рыть? Сколько нарыли? Успеют ли? Если работа шла по плану, то клиент на радостях одаривал землекопов привезенной закуской с двумя-тремя бутылками водки, если же сделано было совсем ничего, то дабы подбодрить рабочих, родичи одаривали их теми же бутылями, то есть в любом случае бригада в накладе не оставалась. Зарплату и часть шабашки мужики отстегивали женам, полученные натурой продукты поедались, а водка выпивалась.
- Ты пойди, с моё поработай, - угрюмо отвечал Агапов жене, табельщице на камвольном комбинате, когда та начинала его пилить, - целый день под дождем вкалывали, да еще пара валунов попалась, еле трактором вытянули. Володя, тот руку в кровь ободрал, а ты...
Впрочем, Варя, жена Агапова, отлично знала, когда можно на мужа насесть, а когда нельзя. Если глаза у Роди были налиты кровью, а сам он покачивался, то многолетний опыт совместной жизни подсказывал, что лучше мужа не трогать - себе дороже. Но если Агапов был выпимши, но лишь малость, то можно было и потребовать деньги на хозяйство - будучи в хорошем настроении Родион был человеком щедрым и даже мог неуклюже пошутить. Такая же картина наблюдалась и в остальных семьях бригады - жены давно уже махнули рукой на пагубное пристрастие мужей к водке и по мере возможностей притерпелись.
К весне на кладбище повадились захаживать бомжи, чего отродясь не было. То есть, было, но носило эпизодический характер, поскольку в городе возможно было разжиться едой несравненно быстрее - благо, работа мусорщиков оставляла желать лучшего, а мусорные баки - лучшие друзья бомжей, чем-то вроде кормящей матери. Но, то ли бомжей развелось сверх меры, отчего между ними вспыхнула война за передел сфер кормушек, то ли захотелось поближе к природе, "в пампасы", но территорию кладбища принялись осваивать бомжи, в известном смысле конкуренты спаянной бригады. Поначалу проникновение чужаков было заметно лишь по вторичным признакам - следам их жизнедеятельности - остаткам обеда не без приема известных напитков, бутылки из-под которых вызывающе валялись тут же, рядом. Такого хамства бригада никогда себе не позволяла. С этим было строго. Чудаков любил порядок во всем - и в деловых взаимоотношениях, и в чистоте своей территории, - недаром чистота, царящая на кладбище, неоднократно ставилась в пример префектам районов, и как-то особо преданная браткам газетенка даже высказала предположение, что, вот, назначь его, Чудакова, мэром, глядишь, и город похорошеет, и жителям станет легче дышать, однако мрачная тень брата, про которого рассказывали легенды, ни в коей мере деловому продвижению тех предположений не способствовала. А посему разбросанные тут и там остатки еды навели бригаду на мысль, что их законную территорию, так сказать, ареал обитания, дерзко посещают незваные гости и вмешиваются не в свое дело.
Здесь надо сделать небольшое отступление и вкратце обрисовать дополнительный источник поступления выпивки и закуски могильной бригады. Обычно, после получения заказа на рытье могилы, один из мужиков принимался за обход кладбища в поисках людей, пришедших навестить могилы усопших близких, а остальные начинали копать. Как правило, обходчику удавалось принести и бутылку, другую и закуску, особенно в хорошую погоду. Удачным разведчиком являлся как раз Агапов, наладивший связи с женщинами, работавшими у входа - те подсказывали ему , куда направился потенциальный клиент с позвякивающей сумкой. Частенько люди приходили на следующий день после похорон, а потому Агапов в первую очередь наведывался именно туда, где накануне прошли похороны, а затем по наводке знакомых работниц и далее просто прогуливаясь, так как у громадного кладбища было несколько входов и многие могли пройти именно по этим тропинкам. Способствующим поискам обстоятельством было то, что рельеф кладбищa был сильно изрезан, с балками, низинами и холмами, что очень помогало при рекогносцировки местности.
После того, как Агапов доложил бригадиру o присутствии на кладбище незваных гостей, тотчас же был созван военный совет.
- Вот что пацаны, - нахмурясь, начал бригадир, - как пить дать тут кто-то шурует, вопрос в том, как их за руку поймать? Какие будут предложения?
- Надо прямо сейчас разделиться и пусть каждый проверит свою часть, - предложил Володя, - давайте я пойду к трансформаторной подстанции.
- Верно гутаришь, Володь. Ты, давай, туда. Родя к шоссе, а Сенька по главной дороге вглубь. Ну а я буду ждать на развилке. Если кто чего увидеть, пусть свистнет, али закричит.
Бригада разошлась по разным направлениям и через полтора часа вновь сидела на выкопанных камнях.
- Ништяк, пацаны, пусть только еще раз сунутся, рано или поздно поймаем, - подбодрил бригадир удрученных неудавшейся охотой мужиков, - авось отстанут.
Бомжи не отставали, а, наоборот, наглели. На третий раз, когда мужики привычно рассосредоточилась по трем направлениям, а Степаныч скучал на развилке, дерзкие бомжи украли завтрак бригады. Потеря была тем более велика, что в заначке у Степаныча были три бутылки "Столичной", полученной утром от благодетеля, приехавшего с просьбой ускорить работы. Могилу рыть бригада закончила и перед тем, как сесть обедать, решила пройтись, поискать побирушек. И вот, пожалуйста, бомжи сами их нашли и буквально из-под носа увели кровную жратву и выпивку. Возмущению бригады не было предела.
- Надо их найти и порвать, - в сердцах сказал Володя.
- Избить, привязать к друг дружке и скинуть на ночь в могилу, - предложил мстительный Родя.
- Ты их сначала найди, - вслух начал рассуждать бригадир, - надо, думаю, установить дежурство на входах, вот что. Замаскироваться и проследить, куда идут, что крадут. А как выясним, так всем кагалом и навалимся. Да, и вот еще что. Надо прихватить местных мальцов, чтобы если что - предупредили бы других.
Как бригадир сказал, так и сделали. Бомжей засек Володя и отправил мальчонка с донесением, что, мол, бомжи здесь и пасутся в низине недалеко от "белого склепа". Через полчаса бригада, окружив неприятеля, стала наступать по всем направлениям. Бомжи, почуяв неладное, пустились в погоню. Одному из них удалось скрыться, а двоих поймали, прочли необходимые назидания, а после хорошенько выдрали ремнем, несмотря на мольбы о пощаде.
Прошел месяц. Бомжи, вроде, более не показывались и жизнь бригады вошла в прежний ритм. Чудаков каждое утро разъяснял задачу, бригада копалась в земле, а Родя шастал по кладбищу в поисках провианта. В один из теплых осенних дней Чудаков выглядел слегка взволнованным.
- Ты, Степаныч, лично проследи, чтоб все было в ажуре. Сегодня привезут важного человека хоронить, смотри, не подведи.
Такие случаи редко, но случались. Помирали чиновники, их родственники, а также бизнесмены и приравненные к ним братки. На сей раз был именно этот случай. В очередной разборке сложил буйную головушку один из местных воротил - полубизнесмен, полубандит, некто по кличке Косой и приехавшая на кладбище кавалькада накрученных джипов с братками, щедро одарив и заодно припугнув бригаду, наказала быть готовой к двум часам дня. Приехавшие мордовороты произвели на мужиков неотразимое впечатление и через два часа, к одиннадцати, работая ударными темпами, яма была готова. Бригадир разрешил выпить только две бутылки из целого ящика привезенных, оставив остальное на потом. Собрав инструменты и привезенные продукты, бригада направилась ко входу, где у Степаныча был свой закуток для хранения лопат, одежды и прочих припасов. Греясь под солнцем и лузгая семечки, мужики с нетерпением ждали похоронной процессии.
Приблизительно к часу дня к бригаде, невозмутимо сидящей на скамеечке у входа подбежал Чудаков и начал безобразно ругаться.
- Я тебе, сука, что сказал, а? Почему не работаете? Убью всех...
- Да мы, Палыч, все сделали.
- Как сделали?
- Да вот уже часа два, как сделали.
- Как сделали, когда я сам только что оттуда. Ничего вы не сделали. Пошли. Если не сделали - пеняйте на себя.
Мужки схватили лопаты и пошли к свежевыкопанной яме. Действительно, ямы не было.
- Ну, что, дармоеды, где яма, а? Так-то работаешь, а Степаныч? - директор замахнулся, было, для удара, но бригадир отпрянул назад.
- Палыч, да ты посмотри. Яму кто-то закопал. Гадом буду. Сам посмотри.
Бригадир копнул и продемонстрировал Палычу, что земля в том месте на самом деле оказалась не слежавшейся, а рыхлой.
- Кто-то тут поработал, а ребята? Никак, те бомжи?
Директор мешкать не стал.
- Ладно, давайте быстрее. Еще час времени, авось успеем.
Никогда еще бригада так споро не работала. Через двадцать минут половина ямы уже была отрыта, когда лопата наткнулась на камень. Обкопав его с четырех сторон, выяснилось, что это - громадный валун под двести килограмм, да еще самой неудобной, округлой формы. По поручению директора Родя во всю прыть сбегал за техниками из колумбария, один из которых, Женя, был силен, как бык. Совместными усилиями камень был вытащен на свет божий, как раз к тому времени, когда подъехала похоронная процессия. Бритоголовые братки во главе с братом еще с полчаса, не слезая с машин, мрачно наблюдали за окончанием работ. После похорон Чудак вполголоса что-то шепнул одному из своих телохранителей, сел в машину и уехал. Уехали и остальные, кроме нескольких "шкафов".
Досталось всем, но больше других - Степанычу, которого шестым чувством признали за главного. Били братки беззлобно и молча, со знанием дела. Сам директор не смог, а, может, побоялся вмешаться в опасную разборку и заблаговременно удалился. Покончив с привычным делом, "шкафы" сели в свой "Чероки" и медленно, с достоинством удалились.
Бригада еле-еле приходила в себя. У Степаныча была разбита голова и со лба содран здоровый кусок кожи, отчего создавалось впечатление, что на месте боя орудовали индейцы из племени команчей. Родя хромал на обе ноги, а у Володи ухо выросло раз в десять и напоминало фиолетовую картошку. Сил встать ни у кого не было. Разбитые, окровавленные техники валялись на земле, тихо постанывая и ругаясь, как... Как раздался чей-то смешок и за дальним надгробием на вершине холма показались трое бомжей.
- Эй, ребята, крепко досталось?
Бригаду как током стукнуло. Моментально все оказались на ногах и припустились за наглецами, но куда там. В мгновение ока, лишь обозначив себя, побирушки скрылись, тем более, что рабочим приходилось бежать в гору, да еще с такими травмами. Через несколько минут бригада валялась на прежнем месте и бессильно материлась.
- Месячную шабашку отдал бы, - сквозь зубы цедил Степаныч.
Бригада дружно поддакивала.
- Зуб дал бы, - в сердцах кинул Володька, - Эх, попади-ко мне в руки.
Само собой, единственным выходом залечить физические и душевные раны было залить горе беленькой, что и было успешно осуществлено.
Бомжи, однако, более не появлялись. Да и зачем - месть-то состоялась.
К следующему рассказу http://www.proza.ru/2015/11/04/2162