Холодная война между Америкой и Советами была в самом разгаре. С каждой стороны вовсю трудились журналисты, газетчики, комментаторы и прочая продажная публика, охаивая противников. Акулы пера, барракуды микрофонов и пираньи блокнотов обливали друг друга грязью и помоями. Империалисты выставляли коммунистов пожирателями детских душ и губителями людей. Коммуняки в долгу не оставались. Пользуясь монополией на средства массовой информации, они с гораздо меньшими затратами своего добивались, уличая капиталистов в нещадной эксплуатации детского труда, женского тела и ученых мозгов. Тема была на редкость благодатной, - пиши, да пиши. И писали, и вещали, и снимали фильмы и ставили пьесы. Небольшое преимущество при постановки пьес имели Штаты, поскольку мюзиклы в Советах не ставились, а Бродвей только тем и жил, одновременно развлекаясь и издеваясь над развитым социализмом. Простейшим способом - перекрытием шлюза к доступу информации, задача в Советах оказывалась наполовину решенной - действительно, ежели чего не знаешь, так приходится об этом явлении судить со слов ушлых журналистов, пишущих по идеологическому заказу. Любопытным был печальный факт - все журналисты, как на подбор, мечтали работать заграницей, пользуясь благами загнивающего капитализма и одновременно поливая его грязью. По всему Союзу шли партийные, комсомольские и профсоюзные собрания, на которых выступающие клеймили мерзких империалистов за многочисленные грехи супротив прогрессивного человечества, как-то:
- насаждение мещанского, развратного образа жизни,
- нещадную эксплуатацию детского труда,
- нещадную эксплуатацию рабочих и крестьян,
- грабеж третьих стран, лучшим другом которых был, конечно, Союз,
- милитаризацию планеты,
- оголтелый расизм в отношении небелых, который носил красивое название - сегрегация.
Были еще и десятки других, не менее важных пунктов обвинения, о которых нет-нет, да упоминали. Обычно выступающие начинали так:
- Я, конечно, не читал, что говорил Линдон Джонсон, но знаю, что говорил он неправильные вещи, а потому...
Или:
- Ну что можно ожидать от страны, в которой среди бела дня убивают президентов?
Аналогично вели себя и капиталисты. При этом всю правду до простых американцев, естественно, не доносили или комментировали удобным для своей позиции способом. Ведь можно было сказать: "Русские среди бела дня сбили ракетой наш самолет", но при этом умолчать, что самолет был сбит аккурат над Уралом. Или вообще умолчать о таком вопиющем факте, как, например, восемьсот двадцать шестое грубое нарушение воздушной границы дружественного Китая, в связи с чем китайцы отправили американцам четыреста тринадцатое последнее серьезное предупреждение - по одному на каждые два нарушения.
Эта нечестная идеологическая война с переменным успехом длилась уже лет двадцать, нанося колоссальный урон обоим странам и в первую очередь народам, а конца и края видно не было. Однако простые люди смутно догадывались, что здесь что-то не так, и интуитивно газетам и телевидению не доверяли, особенно "Правде" - главной газете коммунистов.
Как раз в это самое время в Болдерском университете интенсивно работал над докторской диссертацией молодой ученый по имени Дэвид Мур, и темой его диссертации было изучение менталитета советского народа в условиях холодной войны. Работа была очень важной - все, что касалось Советов, считалось приоритетным и без проблем финансировалось разведкой. Так, например, один из знакомых Дэвида, Фрэнк Липкинс, работал над темой "Сравнительные характеристики американского виски и русской водки в свете влияния на умственные способности человека". ЦРУ выделило на эти исследования немалую сумму, значительная часть которой была затрачена на покупку опытного материала, то есть виски и водки. Сначала Липкинс честно проверял действие напитков на добровольцах, от которых не было отбоя, затем поумнел и принялся геройски испытывать действие алкоголя на себе. В результате он пришел к важному выводу о полном эквиваленте виски и водки, защитил докторскую диссертацию и получил новый грант на исследование алкогольных напитков домашнего приготовления. К сожалению новые исследования остались незавершенными, поскольку ученый спился и приказал долго жить. Но, поскольку работа считалась важной, ЦРУ всякий раз нанимало других исследователей с целью довести работу до конца, да не тут-то было - все испытатели норовили жертвовать собой во имя науки, а посему дружно спивались и гибли, как мухи, так что тему эту пришлось прикрыть.
Дэвид Мур по натуре являлся человеком честным, а потому в один прекрасный день признался сам себе, что для завершения работы ему не хватает фактического материала. Все советские газеты, к которым имел доступ ученый, являлись различными вариантами одной единственной газеты, да и в той, если отбросить передовицы и репортажи о стахановцах, практически ничего о живых, настоящих людях не публиковалось. Поэтому диссертант упросил руководство отправить его на месяц в Союз для сбора данных, тем более, что в совершенстве владел русским языком и любил читать русскую классику. После многочисленных проверок, утверждений и инструкций, нужные бумаги были подготовлены и Мур в начале июня вылетел в Москву. Маршрут поездки был составлен загодя, а потому, оставшись в столице всего лишь день, ученый купил билет на поезд Москва-Челябинск и в тот же вечер имел честь познакомиться с двумя попутчиками по купе - Владимиром и Романом, приятными молодыми людьми приблизительно его же возраста.
- Володя, - представился плотный высокий брюнет с татуировкой на пальцах.
- Рома, - не вставая, подал голос белесый парень с выцветшими голубыми глазами, - Милости просим.
Четвертое место в купе так и осталось свободным.
Попутчики оказались весьма словоохотливыми, на радость американцу. Впрочем, исходя из тактических соображений и по совету инструктирующего его разведчика, Мур придумал себе легенду, которую и выложил новым знакомым.
- Денис Муркин, - в свою очередь представился исследователь, - филолог.
- Очень рады, - за двоих ответил Володя, - я думаю, в дороге мы познакомимся поближе.
Действительно, не доезжая до Рязани, Рома сбегал в вагон-ресторан и принес жареную курицу с картошкой, сыру, две бутылки водки и несколько бутылок "Жигулевского". Одолжив у проводника стаканы, троица уселась обедать. На радость Дэвиду, собеседники охотно поддерживали разговор на любую тему - от странного футбола, который американец терпеть не мог, до погоды. К удивлению Мура, вкусы ребят оказались разными - один более или менее поддерживал политику государства, а другому было наплевать и на Союз, а на Америку с Европой и на все остальные государства.
- Главное, Денис, чтобы бабки были, понял? - солидно высказал свое мнение Володя, - ты пей, пей.
И Мур пил и слушал, а когда хмель забрал, сам сходил в вагон-ресторан за третьей бутылкой и пивом, а, вернувшись, уже сам стал разглагольствовать на самые неожиданные темы, в основном о женщинах.
Тем не менее, американец держался молодцом - сказывалось близкая дружба с покойным Липкинсом, когда последний потчевал его халявным виски и водкой, однако ударные дозы, а особенно мерзкое "Жигулевское", которым ученый запивал водку, свое черное дело сделали. Уже к вечеру, не доезжая до Саранска, Дэвид автоматически разделся, улегся в сомнительной чистоты серую постель и захрапел.
Утро было кошмарным. Спросоня Мур не мог вспомнить, где он и что же вчера происходило. Потом вспомнил, застонал и некоторое время лежал с закрытыми глазами. Наконец, за дверями купе послышался раскатистый голос дикторши.
- Внимание. На второй путь прибыл скорый поезд Москва Челябинск. Повторяю...
Американец в последний раз застонал, откинул одеяло и уселся. И вот тут-то его ожидал очень неприятный сюрприз. Во-первых, вчерашних собутыльников не было, хотя, помнится, они говорили, что едут до Челябинска и даже обещали подвезти его к гостинице. Но это были пустяки. Не было его одежды - ни пиджака, ни штанов, ни брюк. Не было обуви и носок. И это были бы пустяки, если бы Мур с ужасом не вспомнил, что в пиджаке лежали документы и деньги. Американец живо вскочил и заглянул под полку. Так и есть! Дорожного саквояжа тоже не было, то есть, вчерашние попутчики оказались обыкновенными воришками, обобравшими его, Дэвида Мура, до ниточки.
Научного сотрудника охватила паника. Действительно, что делать в такой ситуации? Была бы родная Америка, все было бы ясно. Вежливая полиция, заявление, звонок в банк и, глядишь, через несколько дней все документы бы восстановились, не говоря уже о том, что воры могли увести максимум долларов десять, не больше - там не принято ходить с пачкой денег в кармане, - все заменяет пластиковая кредитная карта. Но здесь, в Союзе, что делать, с чего начать, тем более, что в башке непрерывно стучал неведомый молоток, было совершенно неизвестно. Дэвид опять залез в постель и, укутавшись одеялом, снова принялся скулить.
Поезд остановился, а через несколько минут в к дверь постучали и не дожидаясь разрешения, зашли. Американец перестал скулить и поднял глаза на новых пассажиров. Это, несомненно, была семья - отец, мать и здоровенный краснощекий подросток лет четырнадцати, хотя и ростом повыше родителей и подороднее.
- Добрый день, не помешали? - участливо спросила женщина лет сорока с простым лицом и мелированными волосами.
У Дэвида застучали зубы.
- Нннееетт.
Мужчина окинул взглядом следы вчерашней попойки, хмыкнул и принялся втаскивать в купе чемодан и сумки.
Ученый решился.
- У ме-е-еня украли вещи.
- Как украли? - взвилась мелированная женщина
- Пропил, небось, - буркнул под нос мужик.
- Вот так, украли. Все-все вещи украли. И одежду, и обувь.
- В карты, небось, продул, - вполголоса заметил мужчина.
- Нет, - завопил Мур, - я в карты с ними не играл. Пил. Да, пил. А потом уснул. А утром..
- Гипс, - сострил малолеток.
- Заткнись, - обернулась к акселерату мать, - пойди позови проводницу.
Проводница была обыкновенной - толстой неряшливой теткой с наглым лицом и сумкой через плечо.
- Так! Предъявите билеты, пожалуйста.
- Какие билеты, вы что, не понимаете, у товарища вещи украли.
- Как украли? Кто украл?
- Эти. Они. Ну те, которые ехали со мной.
- Странно, - недоверчиво заявила тетка, - никто с вещами вроде не сходил, никаких подозрительных людей я не видела. А вы уверены, мужчина?
- Да, да, - зашелся бедняга, - уверен. Пропало, все пропало. Одежда, обувь, деньги, документы. Все.
У Дэвида было такое несчастное лицо, что присутствующие безоговорочно ему поверили. Проводница принялась вслух размышлять:
- Да как же такое может быть, а? У меня же все едут до самого Челябинска, а по дороге никто не сходил.
Поразмыслив, проводница обратилась к семье.
- У меня свободных мест нету, все занято. Покажите ваши билеты.
Муж начал рыться в карманах, а в это время в купе зашли вчерашние собутыльники. В руках у каждого были пакеты с едой и бутылками.
- Вот они, вот они, - взволнованно закричал американец.
- Ты чего, Муркин, - всполошился Володя, - что случилось?
- Да, вот, - язвительно процедила проводница, - вещи у товарища пропали.
- Как пропали, - запел старую песню Володя, - что, Денис, на самом деле пропали?
Вместо ответа Денис всхлипнул.
- Погоди, - вкрадчиво начал Володя, - вчера перед сном ты забросил все свои вещи наверх, за матрас. И одежду, и туфли и саквояж. Ты там смотрел?
Американец не отвечал и только хлопал глазами.
- Слушал, чего ты глаза вылупил. Не понимаешь, что ли? Я тебе человеческим языком говорю: "Наверху, за матрасом смотрел?"
- Н-е-е-е-т.
- Тьфу, дурной, убери-ка копыта, - и с этими словами Володя вскочил на полку, на которой, укутавшись в одеяло, лежал Дэвид, отодвинул в сторону матрас и стал швырять на нижнюю полку поочередно пиджак, брюки, рубашку, обувь, а под конец и весь саквояж. Окончив разгрузочные работы, он спустился вниз, прищурился и спросил:
- Ну, что скажешь?
У Дэвида задрожали губы и он неожиданно, по-бабьи, заплакал, всхлипывая и утирая сопли.
Присутствующим, за исключением великовозрастного балбеса, стало не по себе. Первой опомнилась проводница.
- Мужчина, я вам третий раз повторяю, предъявите ваши билеты.
Мужик вытащил билеты и передал проводнице. Та внимательно их просмотрела и всплеснула руками.
- Ей-Богу, как малые дети. У вас пятый вагон, а это шестой. Внимательней надо быть.
Собрав пожитки, семья поплелась к выходу. Следом за ними ушла проводница.
В наступившей тишине Володя поучительным тоном произнес:
- За такие выходки, Денис, или получают по морде, или накрывают поляну.
- Какую поляну?
- Известно какую. С водкой, бифштексами и закусками.
- Я сейчас, - радостно прогнусавил американец.
К следующему рассказу http://www.proza.ru/2015/11/04/2124