Так уж вышло – не крестись –
Когти золотом ковать,
Был котенок – станет рысь,
Мягко стелет, жестко спать!
;rst;;ir – Vonarneisti
С воздуха Солрика выглядела просто кошмарно – всюду дым, обгорелые остовы домов, а у королевского дворца часть стены и вовсе обвалилась в море. Уна была бы рада закрыть глаза, чтобы не видеть этой картины, но не могла, поэтому лишь сильнее вглядывалась в ставший неузнаваемым пейзаж. Руки едва удерживали штурвал самолета.
– Великий Свет, – раздался в динамике голос Хлина. Похоже, что остальные удивлены не меньше, чем принцесса. Но больше никто не решался высказаться, все ожидали приказов.
Уна сглотнула и с трудом проговорила:
– Делаем круг над городом. Если кто заметит какое-либо движение, сообщите мне. Если все будет нормально, то тогда идем на посадку. Я первая, Тоура замыкает.
– Уна… – вновь было заговорил Хлиннюр, но его перебила Тоу:
– Слушайся приказов, Хлюп! – и тот замолк на полуслове.
Едва самолет коснулся земли, Уну охватила паника. Трясущимися руками она заглушила моторы. С трудом дождавшись полной остановки, она выпрыгнула из кабины, забыв об оружии. Посадочная полоса пустынна, и нигде не видно следов сражений. Двери ангаров были открыты, похоже, их искали, но никого не нашли. Изобретателей не было.
– Йена! – закричала Уна, выражая всю свою боль в этом призыве. Подруга не откликнулась, но принцесса этого и не ждала. Ей нужно было лишь выпустить пар.
Она подняла голову к небу – среди серых туч еще кружили Тоура и Фаббе. В уголке сознания вспыхивало волнение за Бенту, сможет ли она после пережитого хладнокровно посадить самолет. Но ее инстинкты, выработавшиеся за несчетное количество полетов, похоже, взяли верх над телом. Они с Ниельсом приземлились почти одновременно.
Хлиннюр уже был на земле и неловко топтался на некотором отдалении. В руках он сжимал два арбалета – опять подумал о ней, когда сама Уна опрометчиво выскочила безоружной, если не считать извечного рондела на поясе. Но что может сделать небольшой кинжал, если противники вооружены чем-то посерьезнее собственных кулаков?
Уна подошла к помощнику и, не глядя в глаза, взяла оружие:
– Спасибо, Хлин, – тот, вопреки привычке, промолчал.
Уна присела и, положив арбалет рядом с собой, провела руками по летному полю. Земля горела, земля кричала о том, что ее тело обагрено ярко-красной горячей кровью. Или это мысли самой Уны? Может, это ее сердце плачет о разбитом и разграбленном доме?
Солрика, главный город Коегара, луч Великого Света на земле. И в страшном сне, что бесконечной чередой навещали принцессу, ей никогда не могло присниться такое. Это похлеще встречи с Диким Цирком и сеагульскими «мушками». Принцессе казалось, что слезы жемчужинами катятся по щекам и с шипением таят, упав на дорогу.
– Эй, ну где же вы? Покажитесь! Выходите, и мы сразимся! – надрывалась неподалеку Тоура, которая уже успела приземлиться. В ее голосе злость смешивалась с истерикой. Уна не смотрела на нее, но знала, что несгибаемая, незаконнорожденная, но по-знатному гордая Тоу сейчас кружится по полю, а глаза застилают слезы ненависти. Она могла еще хоть тысячу раз напомнить, что полукровка и что может прижиться где угодно, но теперь в это уже никто никогда не поверит. Город солнца стал и ее домом, местом, где она обрела семью.
Уна с усилием поднялась и выпрямила спину. Ей, как командиру, не время предаваться отчаянию.
– Ниельс, Бенедикта, остаетесь здесь у самолетов. Остальные со мной. Если мы не вернемся к полудню, улетайте.
– В городе никого нет, Уннар. Мы же видели с воздуха. Ни единой души, – попытался возразить ей Ниел, но Уна была категорична.
– Фаббе, Хлин, со мной. Тоура! – лицо девушки искажала гримаса боли, а слезы лились потоками, падая на воротник. Уна подошла к ней и обняла, а Тоу уткнулась ей в грудь.
Она никогда прежде не видела саблианку в таком виде. Прежде она только ненавидела врага всеми клеточками своей души и воплощала свое презрение в жизнь. В иной ситуации невозможно было представить, что кровожадная Тоура окажется такой чувствительной, и сейчас никто не понимал, что на нее так повлияло.
– Дом моего отца, – произнесла она, между всхлипами, – разрушен до основания.
Уна еще крепче прижала девушку к себе, чтобы унять и собственную дрожь.
– Тоу, совсем необязательно, что твой отец с семьей был там в этот момент, – попытался успокоить ее Фаббе. Та лишь отрицательно помотала головой, не прекращая всхлипывать.
– Может тебе лучше тоже остаться? – спросила принцесса, поглаживая девушку по голове. Но этот невинный вопрос возымел неожиданный эффект: девушка отстранилась и начала быстро вытирать слезы рукавами.
– Н-нет, – ответила она, стараясь преодолеть икоту. – Обещайте мне, что мы дойдем до моего дома, и я буду в норме.
– Конечно, дойдем! – горячо воскликнул Хлин. Тоура перевела требовательный взгляд с него на Уну, и та покивала.
Через минуту девушка пришла в себя, и они двинулись к замку.
Черный вход, по которому всегда Уна добиралась до своей комнаты или обратно к ангарам, был завален, и пришлось летчикам отправиться вдоль стены, в поисках иного пути.
Они шли очень медленно, Уна намеренно оттягивала момент, когда, скорее всего, они увидят раненными и мертвыми кого-то из близких. Но невозможно было тянуть с этим вечно.
Первые жертвы попались им почти у самого главного входа. Несколько золотогвардейцев, в помутневших от жара латах, невыносимый запах жженой плоти.
– Огненные столпы, – Фабиан кивнул на образовавшуюся посреди дороги воронку, в которой дымились обломки и серебрились капли зажигательной смеси, которые почему-то не сгорели.
Здесь были самолеты, – добавила его размышления Уна. – Иначе как еще столпы тут оказались?
– Это был кто-то, кто хорошо умеет с ними управляться, – мрачно продолжил Хлиннюр. – вы заметили, что ангары пусты?
– А ты не так глуп, как иногда кажешься, Хлин, – невесело скорчилась Тоура. – Изобретателей нигде нет, не похоже, что аэродром бомбили. Возможно, их захватили в плен.
– Может, они просто убежали, как и остальные, – развел руками Фабиан. Но Хлин и Уна к собственному неудовольствию склонялись больше к мыслям Тоу.
Незаметно летчики подошли к главному входу во дворец. Горький запах гари и крови стал совершенно невыносимым. От него у Уны на глазах выступили слезы, она приложила рукав к лицу и пыталась дышать через него, но этот нехитрый прием не мог спасти от терзаний сердце принцессы.
Дворец встретил их тишиной. Казалось, что кроме той упавшей в море стены, больше не было никаких повреждений. И жертв тоже.
– Куда теперь, мавур? – подала голос Тоу, и ее голос эхом отразился от стен.
– Не знаю, – Уна потерялась. Ей хотелось пробежать по лестнице до самой своей комнаты и закрыться там на несколько часов или даже дней. Она не была готова видеть холодные тела своих знакомых и друзей, а особенно отца.
– Пойдем сразу в главный зал, чего уж тут ждать, – предложил Фаббе, но при этом смотрел на Уну. Принцесса не высказала ничего против.
– Мы можем дойти сначала до моего дома, командир, – осторожно высказалась Тоура, но Уна мотнула головой:
– В главный зал. Потом сразу на улицу. Больше здесь смотреть нечего, а долго оставаться опасно. Кто знает, как разрушения повлияли на замок.
Принцесса шла первой, остальные в напряженном молчании следовали за ней. Она пыталась думать и планировать, пока могла это.
«Отец мертв. Хильд жив и в безопасности. Где могут быть остальные? Где Йена? О ней Бенедикта ничего не сказала. Значит ли это, что она жива?»
Невольно Уна подумала и о жене отца. Королева Дагни Сольвейг Гримсдоттир и ее сын Фридьен Дагмарсон. Принцесса никогда не питала любви к мачехе и сводному брату, но и не ненавидела. Просто предпочитала не замечать. К счастью, отец не настаивал на тесном общении, а Хильд и вовсе поддерживал во взглядах. Дагни же очень долго пыталась строить свалившихся на голову в довесок к мужу детей, но всякий раз ударялась о стену холода и безразличия близнецов.
– Бента ничего не сказала на счет королевы, – тихо зашептал Хлин, но Уна услышала эти слова прежде, чем Тоура толкнула заместителя в бок. Но когда принцесса повернулась, тот уже разглядывал обувь и избегал смотреть ей в глаза.
– Наверняка ее тут и не было. – Уна постаралась быть спокойной, но в голосе чувствовался холод. – Уехала в Совьенсен, как и всегда в это время года.
Совьенсен – богатые и плодородные земли на юго-востоке Коегара. Благословенная земля для любых занятий: охоты, земледелия, торговли. Заводы и фабрики туда и близко не подобрались – королева бдительно охраняла каждый клочок своей малой родины. В связи с этим, жизнь в Совьенсене была немного отсталой, но от этого еще более чарующей и желанной.
Но все эти разговоры были лишь отсрочкой для самой важной цели. Летчики дошли до главного зала. Фабиан встал у входа, готовый по приказу открыть дверь, но Уна сама решительно дернула за ручку.
Чему суждено случиться – того не избежать.
В зале было пусто и тихо. Настолько тихо, что даже осторожные шаги крылатых котов отдавались эхом от стен цвета морского песка. Дым немного рассеялся, солнце заглянуло в окна и заставило орган засиять в своих лучах. Уна посмотрела на любимый инструмент Хильда и заметила, что у его подножия кто-то лежит.
Ее шаги одиноко застучали по полу – летчики не спешили за ней следовать. Не потому, что боялись, просто в таких встречах посторонние не нужны.
Тело было накрыто покрывалом, но в силуэте угадывался высокий широкоплечий коегарец, а на его груди через ткань проступило багровое пятно.
Уна дышала громко и быстро, и никак не получалось успокоиться. Потребовалось собрать остатки сил в кулак, чтобы наклониться и сдернуть покрывало. За плечами раздался болезненный вздох – Хлин и остальные все-таки подошли. Уна зажала рот и нос, сдерживая рыдания. Ноги подкосились, и она сползла на пол.
– Великий Свет, забери себе душу нашего конунгура, сделай его своей частью, чтобы веселился он в кругу своих предков, а потомки и подданные как и прежде грелись в ясных лучах Его Величества, – рядом шептал молитву Хлиннюр, подняв кверху руки, чтобы солнечный свет касался его ладоней.
Уна провела рукой по пышной копне волос отца, придавая им привычный вид. Потом поправила воротник, смахнула пару своих слезинок, что упали на старомодный темно-синий камзол и не успели впитаться, и только потом нерешительно коснулась губами лба отца. Он мог показаться спящим, если бы не холод и навеки застывшее лицо в смертном окаменении.
Уна сидела так, склонив голову, несколько минут, пока случайно не коснулась птицы на шее. И это вернуло ее к жизни. Она поднялась, выпрямилась и расправила плечи:
– Король Дагмар по прозвищу Железный лев нашел свой вечный покой, но мы еще живы. Нужно уходить, – она наклонилась к телу отца, осторожно накрыла его покрывалом и прошептала:
– Да осветят боги путь твоей душе на небо, папа.
В руке Уна сжимала альбатроса и шла так быстро, что крылатые коты едва за ней поспевали. Тоура и вовсе отстала: теперь настал ее черед встретиться с неизвестностью и она этого очень страшилась.
Они на несколько минут остановились у дома ярла Солрики – отца Йены, но, сколько девушка не стучала дверной колотушкой, к ним так никто и не вышел. Наверное, мазур Ханнес вместе с женой и дочерьми тоже покинул город.
Принцесса дороги не знала, но невольно спешила на смотровую площадку. Под ногами неожиданно возникли разбитые горшки с цветами – упали с какого-то окна. Уна остановилась и ее взгляд застыл на пыльных листьях на дороге со свежими выбоинами. Тут ее догнали остальные, и Тоура дрожащим голосом пояснила куда идти.
Принцесса как в детстве крутила головой, стараясь увидеть хоть что-то, что выглядело как прежде. Многое было испорчено, разбито, иногда им даже встречались трупы, в спешке оставленные на дороге, и крылатые коты приводили их в порядок настолько, насколько могли.
– Куда же все делись? – недоумевал Фабиан. – Будто кто-то прогнал жителей из своих домов. Что могло их так испугать?
Уна хотела ответить, но тут Тоура остановилась:
– Здесь.
Им встречались поврежденные дома, но этот уже не был похож на жилище, только груда дерева, камней и красной черепицы с крыши.
– Эй, – Тоура боялась приближаться к руинам, словно это был опасный зверь, и ограничилась только криком. – Здесь есть кто-нибудь?
Никто ей не ответил, но Уна услышала шорох.
– Может нам… – начал Хлиннюр, но принцесса грубо его перебила:
– Молчать! Слушай, – она нахмурилась и стала всматриваться в руины.
Конечно, ни Фабиан, ни Тоура в полной мере не обладали коегарским слухом из-за своего происхождения. А вот неуемный Хлин уже через минуту вздрогнул и понесся к завалам.
– Ты куда? – растерялась Тоу, глядя как Хлиннюр и присоединившаяся к нему Уна пытаются поднять или хотя бы немного отодвинуть балку.
– Там кто-то есть, – пропыхтел заместитель. Фаббе ничего не понял, но тоже включился в работу. И лишь когда он, Хлин и Уна смогли немного разобрать завал, Тоура тоже услышала.
Детский кашель.
Саблианка с отчаянным криком бросилась к руинам и начала разбрасывать камни. Мусор летел в разные стороны, Уна едва успевала уворачиваться.
– Лилья! – по пыльному лицу Тоу слезы прочертили несколько дорожек.
– Кто это? – голос девочки звучал глухо, словно что-то давило ей на грудь.
– Это Тоу-ра. – у саблианки началась настоящая истерика, она начала заикаться. Уна попыталась отвести ее в сторону, чтобы не мешать Хлину и Фаббе, но та рвалась помогать.
Время тянулось медленно, но наконец Хлин осторожно вытащил девочку. Ее серые глаза казались хрустальными и огромными, а по бокам болтались длинные толстые косы.
– Они пришли к нам в дом, – быстро твердила Лилья, – в такой одежде, – она ткнула в плечо сестре. – Папа не хотел их пускать, но они ударили его. Потом стреляли, много стреляли, я слышала. Мы с Снорри играли в прятки, я пряталась за шторой, и они меня не заметили. А когда они ушли, я вышла. Они все лежали, папа, мама, Снор. Я хотела им помочь, побежала к двери, но тут дом упал.
Сердце Уны сжалось; получается, Тоура тоже потеряла своего отца и всю его семью. Волнение за нее на время затмило собственную скорбь.
Но Тоура не слышала ничего из этого, лишь сильнее прижимала к себе сводную сестру и плакала. Девочка, осознавая произошедшее, тоже начала хныкать.
– Как нога? – Уна осторожно присела рядом. Можно было не спрашивать: открытый перелом, это видно невооруженным глазом. Но Лили ответила еще более тонким голоском:
– Я смогу, только не оставляйте меня тут.
– Глупенькая, ну кто же тебя оставит, – засмеялась Тоура, вытирая покрасневшие глаза.
– Кажется, это твое, маленькая смелая кона, – Фабиан протянул Лилье тряпичного кота, тоже извлеченного из-под завалов. Девочка схватила его и прижала к груди, а другой рукой цеплялась за Тоуру.
Маленькой хрупкой Тоу не под силу было самостоятельно нести сестру, поэтому Хлин приблизился. Он был уверен, что Лилья воспротивится, но та послушно обхватила руками шею заместителя. Хлиннюр старался быть аккуратным, но все же иногда спотыкался. В такие моменты Лили морщилась и вздыхала, но не больше.
Уна замыкала их процессию, прислушиваясь к каждому разваленному дому. Но больше она так никого и не услышала.
Бента и Ниельс сидели на земле около самолетов и о чем-то разговаривали, но как только завидели фигуры у дворца мигом поднялись и бросились им навстречу. Но Хлин при попытке Ниела взять Лили отрицательно помотал головой.
Бенедикта и ее верный поклонник проявили поразительное понимание. Они не задавали лишних вопросов, и остальные крылатые коты держал их при себе.
– Куда теперь, мавур? – только и спросил Фабиан.
– В Смивул, – скомандовала Уна. – Тоура первая, потом Хлин, Фабиан, Бента и Ниел, я замыкаю.
Ниельс внимательно посмотрел на принцессу, но ничего не сказал. Лишь тогда, когда он прокатился мимо Хранителя, то увидел, как их бесстрашный мавур плачет в кабине самолета, закрыв лицо руками.
***
Смивул – главный город небольшой провинции, родина Бенедикты. Некогда забытый, он превратился в промышленный центр конструирования, сборки и испытания всех видов дирижаблей, а недавно в нем появилась еще и самолетная база. Смивул до сегодняшнего дня напоминал Солрику в миниатюре: аккуратные красно-коричневые домики с частыми пучками деревьев тут и там. Уна никогда раньше здесь не была, но любоваться пестрыми и разноразмерными дирижаблями сейчас не было ни сил, ни желания. Единственное, о чем она сейчас могла думать, это Хильд. Прежде всего, нужно увидеть его и убедиться, что с ним все в порядке.
И едва ее ноги коснулись земли, она спросила у встречающих:
– Где мой брат?
Среди них неожиданно оказался Гейр, и именно он молча проводил Уну к принцу.
– Близнецы ранены, ничего серьезного, но поэтому их не было, – однорукий летчик попытался разговорить своего бывшего мавура, но она молчала, намертво сцепив зубы.
Гейр вел ее в дом отца Бенедикты, Биргира Антонсона, который являлся ярлом города. Сам хозяин также встретился им в коридоре, но Уна не стала останавливаться для обмена бессмысленными любезностями. Впрочем Биргир, оказавшийся типичным коегарцем, из тех, кого возраст не портит, а делает только лучше, на беседе и не настаивал. Лишь сказал, что немедля пришлет лекаря, что врачует принца, а принцесса его поблагодарила.
Прежде Уна всегда думала, что нет ничего хуже, чем видеть бездыханное тело своего близкого. Но, как оказалось, это не так. Куда хуже увидеть самого дорогого при смерти, когда последние искры жизни уже едва тлеют в отказавшемся от борьбы теле.
Когда она вошла, Хильд смотрел на дверь. Ждал ее. Выглядел он неважно. Бледное лицо с синюшным оттенком, капельки пота на лбу, потрескавшиеся губы, приоткрытый рот, тяжелое дыхание и мутные темно-синие глаза. Последнее не давало покоя принцессе больше всего, и едва столкнувшись взглядом с братом, она бросилась на колени к его постели.
Уна вновь посмотрела на Хильда глазами, полными слез; тот не отводил от нее взгляд и чуть заметно качал головой, словно говоря: "Не надо, не плачь".
Принцесса осторожно коснулась руки брата, словно боялась, что он исчезнет, а потом уже увереннее провела ладонью по его предплечью, пытаясь согреть холодную кожу.
Чтобы хоть как-то приободрить брата, она запела их любимую песню:
Твои очи
Холодней снега, холодней стужи, словно из льда,
– Дальше твои слова, – прошептала она, чувствуя, как к горлу подступают горький ком, – но ничего, я спою за двоих.
Твои руки –
В гари ладони, уголь – ресницы, речи – вода.
Слова давались Уне с трудом, она проговаривала слова, а в голове крутилась лишь одна мысль: «Папа, не забирай его с собой, помолись Великому Свету за нас с Хилем».
Ветер навстречу,
Нам не в новинку, нам не впервые, лиха хлебнуть
Солнце восходит!
Все по машинам, по самолетам и в добрый путь.
Уна сейчас была бы рада лечь рядом с Хильдом, чтобы отдать ему немного своего тепла, но боялась по незнанию навредить ему. Поэтому она сидела на коленях у его кровати, осторожно положив голову на плечо брата, пока не зашел лекарь. Принцесса встала. Хильд все еще неотрывно наблюдал за ней, поэтому Уне пришлось собрать все силы в кулак и ободряюще улыбнуться, прежде чем вышла.
– Он потерял много крови, – говорил лекарь, а Уна пыталась его слушать. – У нас есть кровь доноров, но, честно вам скажу, Ваше Высочество, мне не приходилось делать переливание при таких значительных кровопотерях. Если кровь не подойдет организму, то все может закончиться летальным исходом.
– Что я могу сделать? – мрачно спросила Уна, оглядываясь на дверь. Лекарь развел руками:
– Найдите врачей из столицы, это единственное и самое необходимое. Конечно, если все сложится не очень благополучно, может понадобиться ваша кровь тоже. Поэтому прошу вас, Ваше Высочество, подготовьтесь к этому должным образом – позавтракайте и по возможности поспите.
К летчикам Уна пришла чернее тучи. Они с надеждой смотрели на нее, жадно ждали указаний, но принцесса и сама была бы рада, если кто-нибудь ей подсказал, что теперь делать. Лекарь сказал поспать? Да как в такой ситуации вообще можно ложиться?
Именно в этот момент принцесса осознала, что теперь она фактически является правительницей Коегара. Но это казалось неестественным и несерьезным, ведь куда страшнее была вероятность остаться совсем одной в этом мире.
– Мавур, – Карен поднялся из кресла. С левой стороны лица от глаза до подбородка тянулась рана, обработанная, но все равно безобразная. У вставшего следом за братом Кадля рука болталась на перевязи.
– Кто это был?
– Прости, Уна, но мы нашли его уже в таком состоянии, – начал Кадль, но запнулся, и за него продолжил брат:
– Нападавшие были в форме золотогвардейцев.
Уна вздохнула и обняла сразу обоих:
– Спасибо за Хильда.
– Какие будут приказы, мавур? – Хлиннюр вытянулся. И это придало Уне уверенности. В голове промелькнула логичная мысль. Теперь она знала, что делать.
– Хлин, ты за главного. Тоура, ты летишь со мной.
– Но куда, Уна? – запоздало спросила Тоу. Принцесса обернулась:
– Остались у меня еще полезные связи. Мы летим в Сеагул.