Иногда случаются в жизни чудовищные несправедливости. Когда хорошие вроде бы люди, чистые душой и помыслами, не являются счастливыми не потому, что совершают плохие поступки, а потому, что волей судьбы не попадают в должное окружение.
Таким человеком и была Ольга. Ей катастрофически не везло в личной жизни. Возможно потому, что видела Ольга в мужчинах сначала красивую оболочку и, не разобравшись в содержимом, с головой ныряла в омут своих чувств. Но потом снятая оболочка обнажала не совсем радужное нутро.
Первый её муж, Андрей, был статным красавцем, черноглазым и широкоплечим. Он покорил Ольгу с первого взгляда. Но, как потом оказалось, будучи профессиональным альпинистом чувств, на покорении одной вершины он не остановился и занимался восхождением на женские тела с завидной регулярностью. Терпеть долго Ольга не смогла, и по её требованию Андрей ушёл из семьи, оставив на память о себе свою красивую фотографию на стене и подаренные по наследству их общей дочери Настеньке красивые чёрные глаза. Настенька была прекрасным ребёнком – умницей и красавицей. Только за одно это Ольга не держала обиды на Андрея.
Второй муж, Павел, был не менее привлекателен. Но в отличие от брюнета Андрея, он был подобен светлому ангелу – голубоглазый, светловолосый, с искренне-детской улыбкой, обнажавшей белоснежные ровные зубы. Ольга смотрела на эту ослепительную улыбку, не в силах оторваться, часами слушая его лепет о человеческом счастье, и искренне веря в радужные перспективы их дальнейшей жизни, обрисованные им. Но, видимо, его ангельская белозубая улыбка гипнотизировала не только Ольгу. И вскоре Павел просто исчез из её жизни, оставив Ольгу с долгами и телефонными звонками от озлобленных обманутых клиентов его фирмы. Зато память о нём оставалась яркой и нерушимой все те пять лет, пока Ольга оплачивала кредиты, взятые на погашение Пашкиных долгов.
Годы шли, дочка росла, боль потерь утихала, и любить хотелось всё отчаяние. Но как-то не складывалось… Вечные проблемы – бытовые, материальные – не позволяли расслабиться, почувствовать себя готовой к новым отношениям. Да и негде было познакомиться с мужчиной одинокой женщине чуть за тридцать с ребёнком. По клубам Ольга не ходила, в театр пригласить было не кому, а знакомиться на улице не позволяло воспитание. Был, конечно, коллектив её родного НИИ, но мужская его составляющая была давно окольцована. Правда коллега по работе Светка, по совместительству приходящаяся Ольге приятельницей, давно уже сватала к Ольге не так давно пришедшего в НИИ геодезиста из соседнего отдела Сергея.
- А ты всё-таки присмотрись, Оль. Неженатый, работник ответственный, зарплата не плохая. Ты не видишь, а он посматривает на тебя. Хороший ведь мужик, – говорила Светка почти каждый день в обеденный перерыв в шумной столовой.
Ольга присматривалась, правда. И видела заинтересованный взгляд со стороны Сергея в свою сторону. Но к сердцу как-то не лежало.
- Он какой-то… некрасивый, - оправдываясь, говорила она.
Сергей и впрямь был далеко не красавцем. На его нелепо скроенном лице длинноватый нос казался пересаженным с чужой головы, совершенно не сочетающимся с чертами его лица. Уши Сергея забавно оттопыривались в стороны, придавая ему несерьёзный для мужчины его возраста вид. Их не скрывала даже удлиненная стрижка, отпущенная Сергеем, уши всё равно прорывались сквозь пряди коричневатых волос. Глаза его, пусть и крупные и глубоко посаженные были неопределённого зеленоватого цвета и совсем не трогали Ольгину душу. А когда Сергей улыбался, то обнажалась его небольшая щербинка между передними зубами. В довершении ко всему, достаточно высокая и стройная Ольга была с ним примерно одного роста, и когда она носила обувь даже на небольшом каблуке, то становилась выше Сергея.
- Ну и что, что некрасивый, - не унималась Светка, - тебе с него не статую лепить!
А Ольге хотелось красоты…. Хотелось наслаждаться тем, кто находился рядом, кидая восхищённые взгляды, и ощущая себя счастливцем, выигравшим лотерею. Хотелось бешеного сердцебиения. Так же, как и прежде…
Бывают в жизни такие дни, когда всё валится из рук, хотя и нет для этого повода. Тот летний день пятницы в Ольгиной жизни был именно таким. Неприятности сыпались на неё одна за другой. Проснувшись утром, Ольга поняла, что в доме без предупреждения отключили воду. Потом убежал варившийся из остатков воды кофе, залив коричневой жижей всю плиту. Она интуитивно схватила турку, убирая, и естественно обожглась. А когда полезла за спреем от ожогов в кухонный ящик, то неудачно дёрнула дверку шкафа так, что та соскочила с одной петли, криво повиснув на гарнитуре. В отчаянии Ольга вытащила пакет молока из холодильника, но налив его в стакан, обнаружила, что то скисло.
Ольга сидела и давилась всухомятку печеньем, которое даже не чем было запить. Хорошо ещё, что Настюшка три дня назад уехала в лагерь, потому что накормить ребёнка было бы нечем. Пока Ольга возилась со всеми этими бедами на кухне, стрелки часов неумолимо пересекли последнюю границу лимита времени, отпущенного на сборы. Опаздывающая, голодная, не успевшая принять душ Ольга, схватив в зубы жевательную резинку вместо зубной щётки, второпях надевала босоножки, дергая неподдающиеся ремешки. Послышался треск ниток, и она поняла, что один из ремешков надорвался. Никогда не ругавшаяся Ольга чертыхнулась, покрутила ногой и решила, что босоножка продержится ещё день, а в выходные она отдаст обувь в ремонт.
Рабочий день тоже сполна был насыщен мелкими пакостями. Но она стоически перенесла его, ни на кого не сорвавшись и стараясь как можно реже ходить в этот день, чтобы сберечь босоножку. В обед Светка весело трещала о том, что чей-то брат привёз в их отдел прямо на работу десять обалденных арбузов почти за бесценок, и один она отложила для Ольги. Ольга кивнула в согласии, предвкушая вечерние поглощение сочной мякоти. Но и эта радость оказалась с подвохом. Как оказалось, заботливая Светка отложила арбуз, тянувший килограммов на десять.
Дождь начался ещё в обед, и к пяти часам успел залить всё вокруг. Ольга тащила на себе арбузище, шагая по лужам и недоумевая, зачем ей одной так много. Она отошла от проходной НИИ всего метров на триста, когда почувствовала неприятную свободу в ступне и чуть не подвернула ногу – размокший от луж надорванный ремешок оторвался. Босоножка больше не держалась на ноге. Ольга стояла в луже, не зная, что делать дальше. Очень хотелось плакать…
- Ольга, подождите! – голос сзади заставил её повернуться.
Быстро шлёпая по лужам, к ней приближался Сергей, широко улыбаясь щербатым ртом.
- Да я и не убегу… Даже если захочу… - Ольга шмыгнула носом, - У меня тут катастрофа, - она приподняла ногу, показывая болтающуюся на ней босоножку.
- Я провожу вас. Идти можете? – совершенно серьёзно спросил Сергей, перехватывая арбуз.
- Попробую…
Они шли по промокшим улицам летнего города. Ольга ковыляла, припадая на одну ногу. Сергей поглядывал с сочувствием в её сторону из-за арбуза, слушая по дороге Ольгины рассказы о череде неприятностей, свалившихся на её голову. Иногда он вставлял шутки, уместные и поднимающие её упавшее настроение. И Ольга вдруг поняла, что давно ей не было так морально комфортно.
Так потихоньку, шаг за шагом, они добрели до Ольгиного дома.
- Вот мы и пришли… Спасибо вам, Сергей! Вы мне очень помогли. Не знаю, как бы я добралась без вас.
Асфальт на внутридворовой дороге около подъезда был осевшим – вечная проблема коммунальных служб. В эту яму всегда стекали дождевые воды и грязь. И в ту же яму попало колесо проезжающей машины. Потоки коричневой грязи окатили Ольгу и Сергея, стоявших около дороги, с головы до ног. Её нервы сдали. Она готова была просто взорваться от обиды и негодования. Ну что за день такой? Слёзы сами собой вырвались наружу.
А он смеялся! Смахивал грязные струйки с лица и одежды и хохотал по-доброму во весь щербатый рот.. И почему-то от этого Ольге стало настолько тепло и спокойно на душе, что она тоже стала улыбаться сквозь слёзы, смешавшиеся с грязной водой.
- Как же вы теперь домой пойдёте? - тихо спросила она, глядя на испачканное лицо Сергея, а потом неожиданно для себя самой добавила, - Пойдёмте ко мне, хотя бы умоетесь.
И он пошёл. Уже открывая дверь, Ольга вспомнила про отключенную воду, долго извинялась за бардак на кухне, отваливающуюся дверку кухонного шкафа и за то, что по её вине он попал под душ из лужи. Она торопливо вытирала влажными салфетками его лицо, а Сергей лишь улыбался, глядя на её нервную суету и стоя в обнимку со злосчастным арбузом.
Он был мокрым почти насквозь, с рукавов на пол изредка падали грязные капельки, а его небесно-голубая рубашка покрылась тёмными причудливыми узорами. Ольга, забрав арбуз, велела ждать, а минуты через три вернулась с одеждой в руках.
- Вам надо переодеться. Вот, возьмите, вам должно подойти… - она протянула вещи.
Ольга смотрела на появившегося в дверях кухни Сергея, переодетого в Пашкины вещи, такие до боли знакомые и родные, и почему-то ей не хотелось, чтобы он уходил.
Сергей в нерешительности стоял рядом, поправляя на себе великоватую ему рубашку. Повисла неловкая пауза…
- А давайте арбуз есть!!! – вдруг оживилась Ольга, - Ну не зря же мы его тащили!
- А давайте! - улыбнулся он.
Ольга сидела и не могла вспомнить, когда в последний раз у неё был такой прекрасный вечер. Время летело легко и незаметно. Гора из арбузных корок на столе росла, а напряжение между ними спадало. Сергей был невероятным собеседником, умеющим говорить и, главное, слушать. За этот вечер Ольга узнала столько интересных историй о таких привычных вещах, что и подумать бы раньше не могла. Казалось, что с Сергеем они знакомы тысячу лет. Ни разу за всё это время ей не стало неловко или скучно. Она чувствовала себя интересной, нужной, и это чувство было незнакомым, но очень приятным для Ольги, которая привыкла всегда любоваться своим собеседником, своим мужчиной. С Сергеем было всё по-другому – он сам любовался ею.
А позже она поймала себя на мысли, что не видит в нём того, что видела раньше. Его крупный нос не казался таким большим, Ольга лишь видела, как он смешно его морщил, когда смеялся над её шутками. Она не видела больше щербинки в его улыбке, а только замечала губы, мягкие и чувственные. А его непонятного цвета глаза неожиданно наполнялись изумрудными огоньками, когда он с нежностью смотрел на неё из-под густых ресниц.
Сергей ушёл лишь под утро, неожиданно спохватившись, что за разговорами незаметно прошла ночь, и долго благодаря Ольгу за приятную компанию.
Ольга стояла, облокотившись спиной на закрывшуюся за ним дверь, и не могла понять, почему её душу переполняют странные чувства, а сердце бьется неоправданно сильно, почему она хотела видеть снова человека, о котором день назад и не думала. И когда она прилегла в постель, то стоило только закрыть глаза, перед ней вставал образ Сергея с его мягкой щербатой улыбкой.
А вечером неожиданно раздался звонок в дверь, и на пороге Ольга увидела Сергея с цветами и ящиком инструментов. И так приятно было наблюдать, как сильные мужские руки уверенно держат отвёртку, а потом обхватывают чашку с кофе, приготовленным ею. И в этот вечер снова текли бесконечные разговоры, будто бы и не было предыдущей ночи, когда, казалось, были обсуждены все известные темы.
Следующие две недели Ольге приходилось тщательно скрывать от вездесущей Светки блеск в глазах, а в столовой прятать покрывающиеся румянцем щеки, когда через весь обеденный зал она ловила на себе нежный взгляд Сергея. Вечерами же он ждал её около проходной, нервно теребя ремень своей сумки, словно школьник на свидании. И такими вечерами Ольга чувствовала себя самым счастливым человеком на Земле, когда тёплые мозолистые пальцы, обхватывали её тонкую кисть, тайком поглаживая запястье. Такими вечерами, когда перехватывало дыхание от случайных соприкосновений тел на маленькой тесной её кухне, наполненной его голосом и запахами кофе и шоколада. Вечерами, когда оставшись одна, Ольга долго не могла спать, видя в окне яркие звёзды и представляя, что где-то так же сейчас лежит и Сергей, глядя на них же в окно.
И в один из таких вечеров Ольга, чуть коснувшись губами его щеки, тихо прошептала: «Останься…». И он остался.
Следующим днём Сергея направили в длительную командировку от родного НИИ, и он долго оправдывался и извинялся, стоя перед Ольгой, за предстоящее двухмесячное отсутствие, а потом робко спросил, будет ли она ждать. И она недоумевала, прижимаясь губами к его мягкой улыбке, как он мог подумать обратное.
Но Сергея Ольга не дождалась. Не потому, что забыла так быстро две недели счастья, подаренные им, а потому, что старенький МИ-8 не долетел до пункта назначения всего каких-то 15 километров, погребя под своими обломками тела шестерых сотрудников геолого-разведовательной экспедиции, в том числе и Сергея.
В вестибюле НИИ повесили портреты с черными ленточками наискосок, под которыми горели свечи, окружённые множеством цветов. И сердце Ольги готово было разорваться от горя, когда с черно-белой фотографии на неё, улыбаясь щербатым ртом, смотрел Сергей тем самым взглядом, который теперь ей суждено будет видеть только во снах. Ей хотелось кричать на весь мир о том, как ей его не хватает, о том, какой он хороший. Но эти слова были так глубоко утоплены в её теле слезами, что материализовались только в виде долгих рыданий бесконечными ночами.
О том, что она беременна, Ольга узнала спустя две недели после похорон Сергея. И когда шок сменился внутренним теплом и спокойствием, сомнений, как дальше быть, не осталось. Родные и друзья крутили пальцем у виска, отговаривая её от бредовой идеи и недоумевая о том, как она будет жить одна с двумя детьми. А Ольга просто не могла убить в себе ту последнюю частичку, которую оставил после себя Сергей.
Сына Ольга назвала Серёженькой. Она смотрела на маленькое смешное розовое личико с оттопыренными ушками, гладила пальцем носик, слишком большой для такого малыша, и слёзы размывали такие родные любимые черты, рисуя ей былую картинку.
Ольга склонилась, прижавшись губами к тёплой щеке, и прошептала: «Ты самый красивый, Серёжка…»